27. Знание — сила ♥ (1/2)
— Да почему?!
— Я тебе уже пять раз объяснил, почему, — опытный маг свёл брови. — Но раз не понимаешь нормально — «потому что»!
— Да мне по рангу не положено!
— Особые обстоятельства требуют особых мер. Можно сделать и исключение из правил. Да ты и сам слышал штатных прорицателей. Они ж вообще единогласно сошлись на том, что шанс успеха — выше, если пойдёшь именно ты.
— Эту их бредятину можно трактовать как угодно.
— А по мне — в этот раз все пророчества были на редкость однозначными.
— Да с чего они вообще это взяли! Вот, например, у тебя — явно ж лучше...
— Понятия не имею, с чего. На то они и прорицатели.
Высокопоставленный коллега тяжело вздохнул и смягчил суровую манеру, заговорив по-отечески:
— Ты если просто боишься — так и скажи. Это нормально, но...
— Да понятное дело, что боюсь!
— Ну если «понятное дело» — то возьми себя в руки! Мракоборец ты или где? Уж не знаю, к чему вас там готовили, но рано или поздно тебе всё равно придётся иметь дело с подобными приказами.
— Да какой «рано или поздно»! Не на втором же месяце после поступления на службу выдавать ТАКОЕ задание!
— Слушай. Тебе не повезло — да. Но это — часть работы. И мне надоело с тобой сюсюкаться. Пойдёшь — ты. Решение — принято. Это — приказ. Всё!
С этими словами Руфус развернулся на месте и, недовольно фыркнув, уверенной походкой покинул кабинет.
***</p>
Тёмный лорд привычно занял почётное кресло во главе стола, которое в далёком прошлом принадлежало отцу. Когда-то, давным-давно, это место действительно окружал ореол уважения, по праву полагающегося главе семейства, несущему груз ответственности за благополучие всей четы Малфоев. Сейчас же — пожилой отец со впавшими глазами и изрядно поредевшими длинными волосами не источал того могущества, что ранее. Он выглядел измождённым и даже откровенно жалким. Каждый взгляд на него — разбивал Драко сердце.
А на его прежнем месте, которое уже давно не ассоциировалось ни с ним, ни с уважением, да и, вообще, не символизировало ничего, кроме страха — вальяжно развалился «Володя» или даже «Вован» — как, испуганно оглядываясь, называли его за глаза самые смелые из последователей, боясь произносить его настоящее имя.
С первого дня в особняке он безо всякого приглашения хозяйничал тут так, словно это его дом, а не передававшееся из поколения в поколение поместье благородного семейства Малфоев. А сейчас — особняк уже давно стал его по факту. Все здесь присутствующие — находились, да и просто оставались в живых — лишь с позволения Тёмного Лорда.
— Друзья, — своим характерным, лениво-надменным полу-шёпотом, едва открывая рот, произнёс он, — У меня есть прекрасные новости... Почему такие кислые лица? Улыбнитесь, у нас же сегодня праздник. Такой знаменательный день — а вы не в настроении... — он окинул взглядом стол, недовольно раздувая свои щёлки-ноздри, и резко рявкнул. — УЛЫБНИТЕСЬ, Я СКАЗАЛ!
Все присутствующие, до этого сидевшие, уставившись в стол, лишь бы не пересекаться взглядом со своим предводителем — мигом натянули дежурные улыбки и обратили взоры к нему. Даже вечно-тормозные Крэбб с Гойлом.
— Вот, совсем другое дело... — так же спокойно, как ранее, продолжил он. — Мы долго шли к этому моменту. Но сегодня светоборцы Министерства наконец-то смогли поймать эту несносную выскочку-грязнокровку, которая столько лет трепала нам нервы...
У Драко пробежал по спине холодок.
«Этого не может быть... Ведь не может?»
— И сегодня — она удостоила нас своим личным присутствием. Знакомьтесь! — Вован-Де-Морт вскочил со своего места в ликовании. — Гермиона Грейнджер собственной персоной!
Всё-таки услышав имя подруги, блондин оцепенел, а у него в горле — застыл ком. Сердце с горечью сжалось от ужаса. Драко был не в силах повернуться туда, куда указывала палочка Лорда. Но чудовищнее всего было то, что он не знал, насколько многое о его участии было известно больному ублюдку, поэтому нужно было поддерживать натянутую улыбку, хотя единственное, чего он хотел прямо сейчас — это согнуться, закричать от горя и разрыдаться — уже догадываясь, в каком виде выдающаяся ведьма сейчас предстанет перед ним.
Чтобы не подавать виду, он через силу всё-таки повернул голову ко входу в зал... и увидел, как из темноты коридора в сторону стола медленно вылетают окровавленные ноги в разодранных лохмотьях, а затем — показывается и остальное изуродованное тело, в котором невозможно узнать самую образованную колдунью их поколения.
Драко уже видел многое за годы прислуживания этому извергу. Да и — себя всё равно не обманешь — собственноручно не раз приводил в исполнение такие приказы, от которых у нормального человека волосы встанут дыбом. Не только на голове. Но от этого душераздирающего зрелища — потемнело в глазах даже у него. А следом — его накрыла ещё более пугающая мысль. Если это правда Герми... Если она всё-таки попалась — то, очевидно, что «допрос» уже прошёл. А значит... А значит...
У светловолосого мужчины перехватило дыхание.
Он — следующий. Взгляд непроизвольно метнулся в сторону Лорда, готовясь получить заряд Авады прямиком в лицо, но Драко взял себя под контроль и продолжил играть роль преданного приспешника за миг до того, как тот это заметил.
— Эта сука нам попила изрядно крови... Нашей благородной крови. Но, как видите, даже этот её «Фонд Борьбы с Нечистью» не смог её спасти, — всё так же, смакуя каждое слово, продолжил тёмный маг, пока окровавленное тело медленно левитировало к середине стола. — А я всё гадал, как они узнавали об облавах... Но вот, к счастью, наконец-то удалось пообщаться с ней лично. Я даже сам по такому случаю провёл допрос... И что бы вы думали? Оказалось, в наших рядах завелась крыса...
Сердце у Драко сжалось второй раз.
— ... которая всё это время... АВАДА КЕДАВРА!
Зелёная вспышка озарила комнату. Всё ещё парализованный страхом, Драко не смог даже вздрогнуть, когда брошенное заклятие коснулось виска...
Виска Корбана Яксли, а не Драко.
Уже совсем пожилой пожиратель с грубыми чертами лица, не успевший даже опомниться, упал на пол со стеклянным взглядом и своей типичной высокомерной ухмылкой, застывшей до самого последнего момента.
«Не сдала. Она меня не сдала. Даже под пытками...»
Лощёный вид Слизеринского Принца не выдавал того, что у него творилось в душе. Но чувствовал он себя так, словно у него заживо разрывают сердце на части. И с каждым мигом — всё свирепее.
Володя подошёл к только что убитому соратнику, с отвращением плюнул на его бездыханное тело и продолжил:
— Пригрел змею на груди... А ведь на следующих выборах я думал сделать его своим преемником вместо Пия, — Тёмный Лорд снова окинул взглядом стол и ответил на повисший немой вопрос, скрываемый за ошарашенными лицами. — Чего напряглись? Он предатель. Эта сволочь все эти годы сливала данные их прокля́тому Фонду... о чём мне великодушно поведала сама Грейнджер... Ну то есть, как — «великодушно»? Как будто у этой дряни был выбор... — он злорадно расхохотался.
Драко непроизвольно ещё раз взглянул на разодранное тело, с которого кровь капала прямо на середину антикварного стола.
«Герми, в последний раз, спасибо... Нет. Не спасибо... Прости меня.»
От вида того, что с ней сделали, хотелось со всей дури зарядить Авадой в самого себя. Если бы не он, если бы не его разведданные — да, ФБН, наверное, провалил бы несколько своих партизанских акций и был бы в целом не столь успешным. Но она бы не лезла на рожон и всё ещё была бы жива. Героиня чёртова! Вот не могла быть осторожнее? Понабралась этой дури за годы дружбы с Поттером — и до чего это его довело?... А теперь — и её.
Нет, Драко знал, что Герми — такая. И что она сделает с этими данными. Он знал, что она бросится в самое пекло, спасать страждущих магглов. Так что можно смело сказать, что то, как закончилась её жизнь — это всецело его, Драко, вина.
А ведь — страшно вспомнить — каких-то лет 20 назад, когда он сам ещё только учился в Хогвартсе — он ведь на полном серьёзе мечтал о такой незавидной судьбе для «этой грязнокровки». Как он вообще мог так думать?
«Дурак был — вот как.»
Не обращая внимания на выражения лиц Пожирателей, Володя продолжил свою пламенную речь:
— Столько времени они отравляли умы обывателей... Столько времени эта пятая колонна только тем и занималась, что порочила честь нового Министерства... И ничего-то их не могло угомонить! Ни когда мы объявили этого их Поттера экстремистом, ни когда попытались отравить, а его каким-то чудом спасло его чёртово везение, ни когда упрятали в Азкабан, ни когда сгноили его там — всё-то эти нацпредатели не успокаивались. Но теперь — точно успокоятся. Без своей ненаглядной грязнокровки, звезды подпольных газет и радио — их пыл точно поумерится. Тем более, что несколько их убежищ светоборцы штурмуют прямо сейчас, пока мы тут с вами это празднуем. Так что, друзья мои, ЭТО ПОБЕДА!
Он вскинул свои когтистые руки, больше похожие на лапы, окидывая верных прихвостней каким-то просто сумасшедшим взглядом. Те — всё так же сидели с натянутыми улыбками, опасаясь того, что ещё он может выкинуть.
Драко же застыл, пытаясь осознать происходящее. На ум пришла лишь одна избитая фраза.
«Власть развращает, а абсолютная власть — развращает абсолютно.»
Раньше он не понимал смысл этих слов. Ну что ж, теперь понял. Научен горьким опытом.
Если прямо сейчас проходят облавы на штаб-квартиры Фонда, то...
Драко почувствовал, как у него уже просто уходит почва из-под ног. Тот крохотный лучик света, та туманная надежда, что когда-нибудь наступит светлое будущее — даже столь эфемерные фантазии таяли с каждым мигом.
Но, будто этого было мало, Вован-де-Морт продолжил:
— И по такому случаю — я предлагаю это отпраздновать по-настоящему. Сколько можно тянуть с Шотландией? Всё. Хватит. Пора претворять план в действие.
«Претворять план в действие...»
Слова не сразу достигли сознания, которое было и без того занято принятием происходящего. Но когда мозг Малфоя-среднего всё-таки осознал сказанное, даже его навык держать лицо не смог остановить округлившиеся глаза.
«Этот свихнувшийся тиран всё это время ВСЕРЬЁЗ собирался открыто напасть на Шотландию?»
— Мы с ними слишком долго нянчились, — с неприкрытым отвращением продолжил Лорд, подойдя к своей гигантской змее и шепнув ей что-то на парселтанге. — Они ущемляют интересы чистокровного английского населения в этом своём жалком придатке Британии. Оскверняют чистоту крови налево-направо. Ещё и смеют там что-то вякать про интеграцию с американским Авроратом! Так что сегодня — мы празднуем. А завтра — начинаем стягивать к границе отряды дементоров и призывных дружинников...
У Драко застыло перед глазами лицо сына, которого он отправил в Шотландию — подальше от творящегося здесь пиздеца.
Всё. Дальше молчать нельзя.
— Но м-м-милорд... — дрожащим голосом осторожно начал он.
— Милооорд, — кривляясь, передразнил его обладатель бузинной палочки, отнятой у бездыханного тела профессора Снейпа. — Опять ты про своего Скорпеуса мямлить собрался?
— Милорд, но мы ведь это уже обсуждали...
— Вот именно! Я тебе сто раз говорил, что пора твоему отпрыску определиться. А то понабрался там этих ценностей осквернителей крови... Раньше надо было думать.
— Но милорд, вы же обещали...
— Так, я что-то не понял, — Володя перешёл на самый свой зловещий шёпот, — Драко, у тебя есть ко мне претензии?
Блондин непроизвольно уставился на палочку, которую перебирал в руках тёмный маг. Потом — скользнул взглядом по лицам остальных Пожирателей, каждый из которых сидел, набрав воды в рот.
«Почему они все молчат?! Их дети — тоже ведь в опасности!»
Наконец, взгляд остановился на лице отца, который, поймав его, тут же виновато отвернулся в сторону.
«Это всё — из-за тебя. Это ты допустил. Ты настоял на том, чтобы мы его тогда поддержали. Хотя надо было — грохнуть его, пока он был ещё слаб, а не трястись за собственные шкурные интересы. Пусть даже в процессе и пострадал бы дом Малфоев. Чёрт, да даже если бы весь наш род погиб в тот решающий вечер — это всё равно того бы стоило. По крайней мере, название Благородного Дома Малфоев не превратилось бы в пустой звук.»
Понимая, что он не может ответить ничего другого, Драко покорно склонил голову:
— Нет, милорд. Простите мне мою дерзость.
— Я рад, что ты всё ещё благоразумен, — Вован расплылся в злорадной ухмылке, смакуя свою власть. — Не вздумай предупреждать своего наглого выродка, — он вновь окинул взглядом весь стол. — Это всех касается! У ваших избалованных детишек было достаточно времени, чтобы опомниться и занять правильную сторону. Теперь — пускай пиняют на себя. А вам — это будет уроком. План приходит в действие — завтра, без отлагательств. А сейчас... Давайте уже праздновать.
Он расплылся в улыбке. Затем — положил палочку на стол, погладил свою змею и указал на растерзанное тело, висящее в воздухе:
— Нагайна, ужин.
Анаконда прыжком накинулась на труп дорогой подруги, и от этого зрелища, в этот момент — внутри Драко, наконец, что-то щёлкнуло.
Всё. Больше нельзя.
Он не знает, кто из присутствующих его поддержит, а кто — будет предан этому психопату до самого конца. Кто говорил всерьёз, когда они втихаря обсуждали планы по перевороту, а кто — был лишь подосланным шпионом, доносившим напрямую своему Лорду.
Но это надо остановить. Во что бы то ни стало. Сейчас или никогда.
Этот одуревший от власти деспот и так уже устроил геноцид собственного населения, промывая через «Пророк» мозги тем, кто выжил, а тех немногих, на кого это не подействовало — набитыми до отказа каретами отправляя в Азкабан. Нельзя, чтобы этот ад коснулся Шотландии тоже. Если это произойдёт — то что скажут потомки? Что во всём близком круге Вована не нашлось НИ ОДНОГО мага хоть с КАПЛЕЙ человечности?
Да хрен с ней, с человечностью — хоть с каплей благоразумия? Ведь их собственным детям жить в том мире, который они допустили и — даже более того — построили собственными руками.
Неужели не нашлось НИ ОДНОГО Пожирателя, который просто замочил бы этого садиста, когда он не ждёт?
С этой мыслью Драко, в кровь которого хлынул адреналин, вскочил, отточенным движением выхватывая из рукава палочку. Дальнейшие события происходили словно в замедленной съёмке.
Змея, с разинутой пастью уже летящая, чтобы заглотить растерзанное тело Гермионы. Она видит действие Драко и, извиваясь, поворачивается к нему, но ничего не может сделать, находясь уже в воздухе.
Десяток других Пожирателей, вскакивающих вместе с ним, выхватывая свои палочки. Кто-то — направляет их на Тёмного Лорда. Кто-то — на самого Драко и других Пожирателей.
И сам Вован-де-Морт, рывком тянущийся к собственной палочке, которую он лишь на мгновение выпустил из рук, уставившись на Драко взглядом, преисполненным бешенства.
Комнату наполнил хор голосов, выкрикивающих одно и то же заклятие, за которым последовал фейерверк зелёных вспышек.
Драко так и не успел осознать, кто же, всё-таки, сделал это первым: он или Тёмный Лорд — но теперь это уже и не имело значения.
Рывком вскочив в холодном поту, юный Драко Малфой очнулся в подземельях Слизерина.
***</p>
Он сидел, с выпученными глазами вглядываясь во мрак ночной спальни.
«Нет, этого не может быть! Профессор что-то напутал с зельями!»
Кровь пульсировала у виска.
«Или эта Трелони — она же кромешная дура. Профессор свою часть ритуала, как всегда, исполнил безукоризненно — но это из-за неё чушь какая-то вместо вещего сна.»
Холодный пот стекал по спине и по лбу.
«Чтобы я — да якшался с Грейнджер? Да ещё и какой-то там переворот из-за неё устраивал — это не может быть правдой.»
Звон в ушах медленно стихал. Но слишком уж медленно.
«Но ведь мама сказала, что сама всё проверила — и верит декану...»
По всему телу ещё раз пробежал холодок от воспоминания о том, с каким содроганием сердца будущий он испугался за ещё не рождённого сына, имя которого стремительно ускользало из памяти.
«А может, Снейп всё-таки предан Дамблдору, и просто обманул маму?»
Лишь сейчас Драко заметил, как тяжело он дышал. Нет, от обычного кошмара так не бывает.
«Но маму так просто — не обманешь. Даже если он на службе у Дамблдора — ему пришлось бы сварить такое зелье, которое покажет хотя бы в основном правду. Но если так... Если так...»
Зубы стиснулись от осознания.
«Если это хотя бы наполовину правда...»
Кулаки сжались от ненависти.
«... то уж лучше Поттер.»
Глаза полезли на лоб от осознания того, что он на полном серьёзе принимает такое решение.
— Босс... Драко, ты в порядке? — послышался заспанный бас справа.
— Не совсем.
— Есть угроза? — обладатель голоса сам рывком вскочил, скидывая одеяло.
— Нет, Грег, расслабься. Просто... зелье сработало.
— И что показало?
— Что... — он замешкался. — Что, по ходу... мы присягаем Поттеру.
— Ты серьёзно? — он наклонился, в темноте заглядывая в глаза Малфою, чтобы убедиться, что тот уже проснулся, а не бредит во сне. — Драко, ты не спишь?
— Не сплю! — недовольный голос главы их троицы доходчиво дал понять, что он очень даже в сознании.
— Ты уверен?... Я не сомневаюсь в твоём решении, просто... ну... это же Поттер.
— Да сам знаю! Но, поверь, это наш лучший вариант.
— Точно?
— Да точно-точно! Ты мне перечишь?
— Нет... Это наша открытая позиция?
— Да. Лучше без выкрутасов. Нам всем втроём — лучше прямо, безоговорочно и открыто ему присягнуть... по крайней мере, поначалу.
— Да какой там «присягнуть»! Он же тебя после того, что ты в гостиной устроил — замочит при следующей же встрече! Или ещё чего похуже...
— Да знаю я!
— Мы ведь с Винсом не сможем тебя защитить, если что...
— Знаю, сказал! Ты чего такой борзый сегодня? Вместо меня хочешь планировать?
— Нет, я это... я ж волнуюсь...
— Мне и собственного волнения хватает. Держи своё — при себе. Я сам пока не представляю, как это провернуть, чтоб он меня не грохнул, выдав это за несчастный случай...
— Ну если даже ты не представляешь — может, лучше — это... того?
— Не. Альтернатива — ещё хуже, поверь... Так, ладно. Об этом буду ломать голову завтра. Сейчас — хоть поспать надо. Хотя как тут заснуть... Грег, ты в сознании? Вспомнишь утром, что я тебе сейчас говорю?
— Да.
— Короче, вы с Винсом меня утром не будите, если только ничего совсем экстренного не случится. Я, может, только под утро усну.
— А если что, поддержка Поттера — наше окончательное решение?
— Да... И если мама с отцом свяжутся — передай им. И своим тоже.
— Понял.
— А сейчас — спи. И я тоже попытаюсь...
С этими словами Драко опустился на подушку, но ещё долго лежал, уставившись на потолок, по которому гуляли едва видимые водные отблески.
***</p>
«И как я, спрашивается, должен им показать Ультус?» — попрощавшись с Чжоу, Гарри снова брёл под мантией в укромное место, чтобы подумать.
Окинув взглядом блокнот, он понял, что концентрация его присутствия в Выручай-Комнате на сегодня уже и без того была какой-то запредельной. А неизвестно, сколько ещё ему придётся провести во временно́й петле, разгребая всё новые и новые трудности. Волшебное помещение могло пригодиться для чего-то по-настоящему важного, поэтому на сей раз — он спустился в туалет Миртл. Там, по идее, не должно никого быть — до первого появления их с Гермионой, а это произойдёт ещё только в 15:57.
Минут 20 — точно есть.
Но собраться с мыслями ему было не суждено. Едва он присел, чтобы подумать, что делать дальше — из туалетной кабинки вылетел знакомый призрак, обращаясь своим привычно-заигрывающим голосом:
— Гааарри, ты пришёл меня навестить? Давненько тебя тут не было... Ты по мне соскучился?
— Миртл, погоди... У меня тут кое-какая проблема...
— «Погоди»? — привидение остановилось перед задумчивым парнем, раздражённо нахмурилось — и заорало гриффиндорцу прямо в лицо. — КАКОЕ ЕЩЁ «ПОГОДИ»?! ТЕБЯ СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ НЕ БЫЛО! ТЫ СОВСЕМ НЕ ЦЕНИШЬ НАШИ ОТНОШЕНИЯ?!
— Какие ещё «отношения»? Миртл, ты...
— АХ «КАКИЕ»?! ПОМАТРОСИЛ — И БРОСИЛ, ДА? ВСЕ ВЫ, ПАРНИ — ОДИНАКОВЫЕ! МЫ ДЛЯ ВАС — ПРОСТО КУСКИ МЯСА! ЧТО, БЕЗ ТЕЛА — Я НЕДОСТАТОЧНО ХОРОША ДЛЯ ТЕБЯ? ПРОМЕНЯЛ МЕНЯ НА ТУ, ЧТО ПОЖИВЕЕ?
Бесконечно уставший, Гарри не выдержал и взорвался:
— МИРТЛ, ИДИ НА ХУЙ! Мне сейчас не до твоих истерик. Не было у нас с тобой никогда никаких «отношений»! Я с тобой просто пытался поддерживать общение. Но ты, похоже, по-нормальному не понимаешь! Не можешь вести себя по-человечески — так я вообще сюда ходить больше не буду. Всё, пока!
С этими словами он снова накинул мантию — и вышел восвояси, хлопнув дверью.
***</p>
Укромное место пришлось вычёркивать. Вместо него — Гарри побрёл в башню астрономии. Уж там-то, уж в субботу-то, уж перед Рождеством-то — его точно никто не должен потревожить.
Так и оказалось.
Сама смотровая площадка, как обычно, была закрыта. Но вот кабинет с книжными шкафами, из которого металлическая винтовая лестница вела на вершину башни, оказался пуст.
Укрывшись за одним из шкафов в самом дальнем углу, Гарри наконец-то смог присесть на нормальный стул за нормальным столом и погрузиться в свои мысли.
***</p>
Все варианты были — один бестолковее другого.
Прибегнуть к наиболее очевидному — снова попросить помощи у декана — парню со шрамом уже просто совесть не позволяла. Он и так уже с этим заданием, которое, вроде как, должно быть его — чуть ли не сел ей на шею. Да и что-то ему подсказывало, что МакГонагалл, в лучшем случае, выдаст что-то вроде: «Так, мистер Поттер, никаких призывов Ультуса в школе!» — и конкретно с Когтевраном задание будет провалено.
Но и сам он — мог запросто наворотить дел, если не посоветуется с более опытными магами.
Поэтому, после тщательного обдумывания со взвешиванием всех «за» и «против» — он, всё-таки, решился вновь отступить от озвученных ранее правил. До предела минимизировать риски, но, всё-таки, отступить.
Нужно было следовать как можно ближе к са́мой первой линии и не порождать никаких противоречий. Так что солидную часть времени — ему пришлось просто ждать.
Проследив за преподавателем после их разговора, гриффиндорец даже удивился, как много учитель, оказывается, сам перемещается по школе. То к Дамблдору поднимется, то просто прогуляется по Хогвартсу, то выйдет на улицу, чтобы полюбоваться пейзажем с моста. То заглянет к мадам Помфри. И, наконец, отправится в свой кабинет.
Промаявшись несколько часов, последние минуты скрытый под мантией парень отсчитывал уже с трудом.
В 17:40 он, наконец, стянул мантию и постучал в дверь учительской. Время было выбрано не случайно: самый первый Гарри как раз должен был пропасть в Выручай-Комнате на целый час в компании Кормака и Дина, а один из последних — прийти к Дамблдору на интервью с Ритой Скитер. Так что открытое появление Гарри здесь не должно было вызвать никаких противоречий в хронологии.
— Да-да? — раздался из-за двери, как всегда, приветливый голос.
Затем послышались шаги, и профессор Люпин отворил дверь.
— О, Гарри? Ты уже пообщался с товарищами? Как прошло?
«Сообщать минимум информации. Не отступать от формулировок. В зависимости от реакции — лучше промолчать, пока решаюсь, действую по плану А или Б.»
Не отвечая на вопрос, Гарри молча достал из-за шиворота кулон на цепочке и, продемонстрировав его, спросил:
— Профессор, вы знаете, что это такое?
Люпин перевёл непринуждённый взгляд на безделушку... и несколько раз изменился в лице.
«Знает. Хорошо. План А.»
— Так, Гарри, — внезапно серьёзно заговорил он, — откуда это у тебя?! Это чрезвычайно опасное устройство, и пока ты не наворотил дел...
— Если знаете, — перебил он учителя, — не задавайте лишних вопросов. И позвольте пройти внутрь.
Учитель настороженно окинул Гарри взглядом и, оценив то, с каким серьёзным видом студент это произнёс, неуверенно кивнул и отошёл в сторону, впуская ученика в личные покои.
Следом он закрыл дверь на замок, а когда вновь повернулся к бесконечному источнику сюрпризов — ученик тут же заговорил тоном совершенно взрослого волшебника:
— Прежде, чем я сообщу вам хоть что-то ещё — мне нужно, чтобы весь оставшийся день вы вели себя так, как если бы этого разговора не было.
Профессору потребовалась пара секунд, чтобы осознать происходящее.
«Он уже знает о плане. Он уже знает, что я занят его реализацией. Но он ещё не знает, что я его уже практически выполнил. И не должен узнать.»
— Я понял, о чём ты. А ты — вообще знаешь, какому риску ты подвергаешь меня и, что важнее, себя?
— Знаю.
— Нет, не знаешь! Нарушение причинно-...
— Нет, знаю, — с нажимом повторил Гарри, — и не спрашивайте, откуда. Но, несмотря на риски, мне нужно было с вами встретиться. Я занят выполнением того задания от профессора Дамблдора, которое вы мне дали. Но в процессе убеждения факультета я столкнулся с проблемой, которую не могу решить самостоятельно. А разобраться с ней надо — сегодня. И поскольку я ещё не знаю, как именно её придётся решать — сделать это лучше до закрытия моего окна. Вы можете меня выслушать?
Люпин помолчал, тяжело вздохнул и ответил:
— Хорошо. Но будь крайне аккуратен в том, что ты мне говоришь.
— Я знаю. Я не планирую вам сообщать ничего такого, что вам ещё в принципе не может быть известно. И я догадываюсь, насколько сильно я вас огорошил. Если вам нужно прийти в себя — прежде, чем продолжим, могу подождать. Время есть. Но, мне кажется, что мне нужна именно ваша помощь.
Ещё один тяжёлый вздох.
— Да конечно я помогу, куда я денусь... Ну ладно, выкладывай. Чего тянуть?
***</p>
Осторожно выбирая слова, будто ходит по минному полю, Гарри изложил суть проблемы.
Когда он замолк — профессор, молча расхаживавший всё это время из стороны в сторону, остановился и, почёсывая затылок, наконец, заговорил:
— Ты как всегда... Джеймс, ну ёб твою... — он осёкся. — Прости, Гарри. Я опять забылся. Такие выражения непозволительны для преподавателя...
Но на серьёзном лице студента вместо раздражения — впервые за вечер проклюнулась лёгкая полу-улыбка. Похоже, то, как Римус машинально ответил — растрёпанного парня в круглых очках вовсе не обидело, а, скорее, наоборот — обрадовало.
Но — всё равно: ЭТО — НЕ ДЖЕЙМС! Независимо от того, насколько ему самому нравится сходство с отцом. А Римус — уже давно не бестолковый студент, поощрявший безответственные выходки лучшего друга.
Профессор присел на один из своих чемоданов, склонив голову и запуская пальцы в волосы с очередным тяжёлым вздохом.
Просидев так в тишине несколько минут, он, наконец, резюмировал:
— Ну что ж, если когтевранцы хотят доказательств...
— Я не говорил, что это требование Когтеврана.
— Гарри, я и сам не дурак. Если когтевранцы хотят неоспоримых доказательств — придётся им их предоставить. Спорить с ними бесполезно — поверь, уж я-то знаю.
— То есть, вы всерьёз предлагаете ещё раз применить Ультус? Меня же за прошлое его применение Визенгамот вызвал...
— Визенгамот тебя вызвал не за это. А за то, что Фадж решил, будто вы с директором готовите не иначе как переворот.
— Но... Профессор... Мне кажется, я могу применять заклятие только на дементорах.
— Ты уверен?
— Нет... Я могу, конечно, сейчас попробовать...
— Нет, сейчас — точно не надо. Мы с тобой ещё не знаем всех особенностей этого заклятия. Изучать такие вещи нужно в контролируемых условиях, с массой предосторожностей. На которые сейчас нет ни времени, ни возможности. А если ты просто попробуешь тут — чего доброго, разнесёшь весь кабинет ЗОТИ... если ещё нас с тобой не угробишь.
— Тогда, получается... — Гарри потянул неоконченное предложение в ожидании подсказки.
— Получается, что лучший вариант — это завтра вызвать его ещё раз, на настоящем дементоре — только под моим присмотром... если, конечно, ты не против уничтожить ещё одного.
— НЕ ПРОТИВ? Да будь моя воля — я бы их всех вырезал подчистую!
Люпин поднял голову и устало улыбнулся:
— Всё-таки, ты очень похож на Джеймса — сам не представляешь, насколько... Похож — как его сильными сторонами, так и... тем, что делало его таким особенным. Надеюсь, ты никогда не растратишь это, как не растратил и он.
Гарри улыбнулся в ответ:
— Спасибо... — он опомнился и вернулся к теме разговора. — Но что со мной Министерство сделает после того, как я уничтожу ещё одного дементора?
— Формально — ничего не сделает. Как верно отметил профессор Дамблдор на слушании, в законе не предусмотрено такого преступления, как «убийство дементора». А неформально... если дементор попытается сам напасть на тебя, а не ты на него — им даже прицепиться будет не к чему. Я думаю, это будет легко устроить — с учётом того, какой особый интерес они к тебе проявляют.
— То есть, решено? Мне перед завтраком звать когтевранцев... а куда, кстати?
— Давай на квиддичном поле. Периметр заканчивается дальше — но оттуда, полагаю, недалеко придётся идти до тех пор, пока очередной дементор не сможет устоять перед аппетитным деликатесом в виде твоей души. Если что — я буду рядом.
Гарри помолчал недолго, осознавая, на что именно они решаются с профессором Люпином.
— Только... лучше не сообщать о наших планах профессору МакГонагалл. Думаю, ты и сам понимаешь, почему.
Действительно, это было понятно без слов. Учитель и ученик прекрасно поняли друг друга, переглянувшись, и Люпин ознаменовал официальный конец разговора:
— Ну всё, если решено — то ступай по своим делам. И мне теперь тоже нужно наведаться к профессору Дамблдору...
— Думаете, это хорошая идея — посвящать его в эту часть плана? Мне кажется, лучше, если он не будет знать — тогда, если Министерство...
— Тебе правильно кажется, Гарри. И я не собираюсь ему об этом рассказывать — по крайней мере, пока наша с тобой шалость уже не свершится. Но мне нужно изъять из памяти этот разговор до конца твоего окна — лишь так мы сможем обеспечить естественное течение времени... кстати, во сколько оно у тебя заканчивается?
— В 20:00, плюс-минус пара минут.
— Хорошо. Недолго осталось. Пойдём. Ты — по своим делам. Я — по своим.
***</p>
Несмотря на то, что кровати в специальной версии выручай-комнаты были совершенными в плане удобства, так сладко, как в собственной постели в башне Гриффиндора — Гарри не спал уже давно. Накануне, после наконец-то завершённой временно́й петли, он отрубился совсем ранним вечером. Так что и проснулся утром — он тоже довольно рано, пока соседи по спальне всё ещё блаженно дрыхли.
Повалявшись в кровати некоторое время, он воспользовался моментом, чтобы, пока никто не видит, поглазеть на Дина, распластавшегося на собственной кровати. Темнокожий сосед частенько под утро сбуровливал одеяло, валяясь с почти неприкрытым торсом и раскинутыми в стороны руками. Если б не то, как смешно он лежал головой набок, слегка запрокинув её и разинув рот — зрелище было бы весьма эротичным. А так — Гарри лишь умилился этой картине и тихо начал собираться.
К тому времени, как большинство гриффиндорцев проснулись, он уже был полностью собран и готов к задачам этого дня. В первую очередь — ко встрече с дементором в присутствии когтевранцев.
Сама встреча, состоявшаяся где-то через час после всеобщего подъёма, прошла... на удивление просто. Самой сложной частью оказалось то, чтобы найти утром профессора Флитвика... и дождаться, пока заспанные когтевранцы подтянутся на квиддичное поле. Само же столкновение с тварью в чёрном балахоне было разыграно как по нотам.
Едва ученики в сопровождении профессора Люпина, держащего палочку наготове, начали продвигаться за территорию школы, в сторону от трибун — как почти сразу же вдалеке показалась чёрная фигура, зловеще приближаясь.
И минуты не прошло, как когтистые лапы исчезли в чёрном шаре, который тут же схлопнулся и взорвался под пристальными, но оттого не менее ошарашенными взглядами когтевранцев, стоявших у Гарри за спиной.
Судя по реакции — они и так понимали, что удостовериться в существовании заклятия Ультус — это уже чистая формальность, и с того момента, как Гарри позвал их на кваддичное поле, в его словах никто уже практически не сомневался.
Но одно дело — понимать, что с тобой в школе учится маг, создавший подобное заклятие. А совсем другое — пронаблюдать действие таких чар воочию.
Даже то странное состояние без эмоций, наступавшее после применения Ультуса — рассосалось за те несколько минут, что Гарри, сопровождаемый когтевранцами и заботливым профессором, ковылял обратно в замок. То ли из-за той убойной порции шоколада, которую в него запихал учитель, то ли из-за того горького снадобья от Помфри. То ли — оттого, что его организм уже просто начал к этому привыкать.
Так или иначе, вернулся парень со шрамом в приподнятом настроении, шагая через заснеженный двор Хогвартса уже вприпрыжку. Пересекая двор, он ловил на себе удивлённые взгляды тех немногих студентов, которые выбрались на улицу так рано и с недоумёнными лицами наблюдали за толпой когтевранев, идущих невесть откуда. А зайдя внутрь — Гарри увидел смазливую физиономию Кормака, который там его уже поджидал.
Несказанно радостный от такого приятного начала дня, третьекурсник с ходу полез обниматься к своему парню, по которому он безумно соскучился... Но тот отчего-то отреагировал непривычно холодно.
***</p>
— Гарри, мне надо с тобой поговорить, — поймав недоумённый взгляд бойфренда, с железной серьёзностью произнёс блондин.
— Ну если надо — то пойдём, поговорим, — настороженно ответил Поттер. — Случилось что?
— Случилось. Пошли.
Дорога до спальни Кормака, которую они очень быстрым шагом преодолели в неловком молчании, пока по лестницам радостно проносились первокурсники — заставила Гарри всерьёз обеспокоиться.
Как только дверь в спальню закрылась, блондин без предисловий выпалил с угрюмым видом:
— Гарри, я так больше не могу. Я ждал до последнего — но мне нужно, чтоб ты, наконец, определился.
— Ты о чём?
— Всё о том же. Ты когда, наконец, перестанешь скрываться сам и скрывать наши отношения?
— Так мы же вроде договорились, что после праздников...
— Я не могу больше ждать. Всё. Сейчас или никогда.
— Кормак, тебя какая муха сегодня укусила?
— Не меняй тему. Мне нужен от тебя ответ. Сейчас.
— Что, прямо немедленно?
— Да, прямо немедленно!
— Ты что, пару дней подождать не можешь?
— Нет, больше не могу. У нас с тобой это по-настоящему или как?
— Конечно, по-настоящему...
— Тогда мне нужно, чтоб ты уже, наконец, совершил каминг-аут. Сегодня. Сейчас.
— Ни хрена себе условия! Как я вот так это по щелчку пальцев сделаю? Это серьёзное решение, вообще-то.
— Я тоже абсолютно серьёзен. Если ты не решишься прямо сейчас — то нам придётся с тобой расстаться.
— Кормак, ты охуел такие ультиматумы ставить? С чего вдруг такая срочность?
Блондин отвёл взгляд в сторону и замолк, подбирая слова. Так и не придумав, как это сообщить помягче — выдал, как есть:
— Меня отец из Хогвартса забирает. Сегодня.
— ЧЕГО?
— Того.
— А мой каминг-аут тут при чём?
— При том. Он из-за тебя меня и забирает. Папины знакомые из Министерства нагнали ему жути про то, что ты там вчера устроил — и он как с цепи сорвался. Ничего слышать не хочет, никакие разумные доводы его не берут. Тиб мне написал, что его триггернуло, как тогда, после инцидента в маггловской школе.
— И как тут мой каминг-аут поможет?
— Напрямую — вот как. Я ни ему, ни Тибу — не могу нормально объяснить, почему я тебе настолько доверяю. Со слов Тиба — папа вообще твердит, как попугай: «да ничего он не понимает». Дядя — вроде, на моей стороне, но тоже неоднократно повторял, мол, как я могу быть в тебе уверен, если знаю тебя всего пару недель. А я — не могу объяснить, как. Потому что не могу сказать, какие у нас с тобой отношения на самом деле.
— Хорошо.
— Нет, не «хорошо». Ты не понимаешь, что ли? — он выкрикнул, размахивая руками. — Меня из Хогвартса заберут сегодня!
— Хорошо, солнце. Я готов.
Блондин замер. Потом нахмурился:
— Вот так просто? И нахрена ты тянул тогда?!
— Не просто. Но если расклад такой — ясное дело, что я выберу. Ты мог просто сразу сказать мне, что если я не признаюсь твоей семье, что я гей — нас разлучат... Хоть я всё ещё не понимаю, зачем мне самому нужно для этого совершать каминг-аут. Сказал бы просто своим, что со мной встречаешься — и дело с концом. Мне-то — зачем в этом признаваться?
Кормак снова отвернулся в сторону:
— Затем... Затем что... Если я буду с отцом один на один — я и свой каминг-аут совершить не смогу.
— Так ты ж его уже совершил! Вся школа в курсе, что ты по парням.
— Школа — да. А вот папа — нет. И я не смогу ему признаться, если тебя не будет рядом, чтоб меня поддержать.
Кормак стоял, нервно покусывая губу.
Немного помедлив, Гарри подошёл в нему и обнял:
— Хорошо. Значит, сделаем это вместе.
Четверокурсник выдохнул дрожащим голосом и обнял бойфренда в ответ.
— А когда они тебя забирают?
— Не знаю. Днём, наверное. В районе обеда. Мне с утра срочная сова от дяди прилетела. Пока там они соберутся, пока их в Хогвартс допустят...
— Ну ладно. Время есть. На завтраке подумаем, как именно об этом расскажем. Все вчетвером подумаем. Может, Рон и Гермиона чего дельного предложат. А сейчас — просто успокойся. Я тут. С тобой.
— Спасибо.
Блондин прижал своего парня покрепче и склонил голову, прижимаясь своей щекой к его.
Минут 15 они так и стояли в тишине, просто собираясь с мыслями и осознавая, что сегодня они пройдут точку невозврата — этап, который (по крайней мере, у натуралов) знаменует, что уж теперь-то — всё совсем серьёзно: знакомство с родителями.
Тишину прервал осторожный стук в дверь. Потом попытка открыть её — и стук более настойчивый.
С трудом оторвавшись от Гарри, Кормак подошёл к ней и озадаченно приоткрыл.
— Мистер МакЛагген, — раздался голос декана, которая почти никогда не поднималась в мужские спальни выше первого этажа. — Пойдёмте, к вам посетители.
***</p>
До Большого Зала они шли, крепко держась за руки. Гарри — чтоб поддержать своего парня. Кормак — чтобы не потерять бойфренда, как будто он мог куда-то внезапно испариться.
Перед тем, как открыть дверь в зал, МакГонагалл обернулась:
— Вы уверены, что мистеру Поттеру сто́ит присутствовать? Это семейный визит и, насколько я понимаю, на нём будут подняты вопросы, касающиеся только вас и ваших законных опекунов.
— Уверен.
— Ну как знаете... ваше право, — она отворила дверь, приглашая гриффиндорцев внутрь, сама при этом оставаясь снаружи.
Зайдя в зал, Гарри удивился тому, насколько там сегодня было людно перед завтраком.
За тремя из четырёх столов сидели ученики, что-то бурно объясняющие своим родителям, расположившимся рядом или напротив.
Больше всего посетителей оказалось у слизеринцев: там яблоку негде было упасть. Едва Гарри бросил беглый взгляд в ту сторону — как весь стол мигом притих, а сидевшие к нему спиной студенты и родители начали с опаской оборачиваться. Скользнув взглядом по столу, Гарри удивился: КреббоГойл со своими родителями там тоже были, а вот Малфоя — не было. Давненько он не видел эту троицу в неполном составе.
Следующим по заполненности, а по совместительству — и самым шумным — был соседний стол Пуффендуя. Родители что-то яростно доказывали своим детям — или наоборот. Они были столь увлечены беседой, что, похоже, даже не заметили Гарри, чьё имя то и дело доносилось с этой стороны.
Стол Когтеврана был совершенно пуст.
А за гриффиндорским — расположились лишь 3 группы посетителей. Напротив двух из них были Симус и Лаванда, а когда Гарри взглянул на третью пару посторонних... он обомлел. Примерно посередине гриффиндорского стола сидели рядом друг с другом два блондина: взрослый мужчина лет сорока́ и молодой парень, чрезвычайно похожий лицом на Кормака. Мужчина — по-видимому, отец четверокурсника — сидел, сведя густые брови. А парень рядом с ним, на вид — на год-полтора старше самого Кормака — изнывая от нетерпения, оглядывался по сторонам, расплывшись в лучезарной улыбке — очевидно, семейной черте МакЛаггенов.
Гарри почему-то казалось, что его бойфренда навестят отец и дядя, но похоже, что вместо дяди заявился брат, про которого Кормак за всё это время ни словом не обмолвился, как и о своей матери.
Заметив двух гриффиндорцев, брат Кормака приподнялся на месте и, повернувшись к ним, с улыбкой, которая источала какую-то заразительную радость, помахал рукой.
— А почему ты за всё это время не сказал, что у тебя есть брат? — недовольно шепнул Гарри. — Да ещё и такой симпотный.
— Какой ещё брат? — Кормак остановился и с недоумением посмотрел на Гарри.
— Как какой? Вот этот, — третьекурсник украдкой показал через плечо, повернувшись лицом ко входной двери.
— Так это ж Тиб. Дядя мой. Тиберий. Я тебе про него сто раз рассказывал...
— Так, минуточку... — теперь уже Гарри непонимающе нахмурился, искоса бросив ещё один взгляд в сторону второго блондина со внешностью махрового порноактёра. — Ему ж должно быть — под тридцатник?
— Так ему и есть... сколько там?... Получается, тридцать-с-чем-то.
— ЭТО ОН В ТРИДЦАТЬ ТАК ВЫГЛЯДИТ? — всё ещё шёпотом, но охреневающе выпучил глаза парень в круглых очках. — Ты чего не говорил, что он у тебя такая секс-бомба!
— Да я вроде говорил, что когда он в Хогвартсе...
— Погоди. Это если он такой в тридцатник, то каким он молодым-то был?
— Так, я не понял. — Кормак свёл брови — точь-в-точь, как его отец. — У нас тут серьёзный разговор — а ты вместо меня на дядю моего резко переключился?
— Да не переключился я, просто... ну слушай, он же у тебя — охуеть красавчик!
— Красавчик или нет — ты, давай, соберись. Мы сюда ради чего пришли?... И вообще, тебе с ним ничего не светит. Он — по бабам.
— Блин, вот это облом... Я б с ним развлёкся, конечно...
По-видимому, эта фраза наконец-то разрядила напряжённую обстановку, и блондин впервые за утро ухмыльнулся своей фирменной самодовольной улыбкой:
— Так у тебя, значит, врождённая слабость ко всем МакЛаггенам?
— Не ко всем. Отец твой — вот вообще мимо...
— Ну так ещё бы! Он тебя в два-три раза старше.
— ... но кто ж знал, что твой дядя — оказывается, такой же отменный ёбарь, как ты?
— Отменный — не то слово. Ты даже не представляешь, какой он бабник. Но — можешь расслабиться. То, что у тебя в трусах — его не интересует.
— А жаль.
— Так, мне уже пора ревновать? — отчасти в шутку произнёс Кормак недовольным шёпотом. — Я ведь и обидеться могу.
— А на что обижаться-то? Дядя у тебя — объективно, чистый секс... Но ладно, если хочешь — накажешь меня вечером за плохое поведение. В чём бы оно ни было, — он ехидно ухмыльнулся в ответ.
— До вечера ещё дожить надо. Ладно, давай. Соберись уже. Нам серьёзный разговор предстоит — а ты опять хуем думаешь.
— Я не виноват, что у вас, МакЛаггенов, это, похоже, в крови — выглядеть так, что мне с первого взгляда крышу сносит.
— Мелкий подхалим.
— Ненасытный кобель.
Кормак помолчал и добавил:
— Спасибо... что согласился.
— Так я ж люблю тебя.
— И я — тебя. Особенно сейчас.
***</p>
— Кормак, это что такое? — суровым голосом произнёс мистер МакЛагген, когда они приблизились.
— Не «что», а «кто». Знакомься, Гарри Поттер.
— Я в курсе, кто это. Зачем ты его сюда привёл?
— Пап, мы, может, сперва хоть сядем, а?... И ты хоть для приличия выражения выбирай.
Отец лишь недовольно засопел. А сидящий рядом с ним дядя Кормака — привстал, протягивая руку:
— Тиберий МакЛагген. Наслышан, наслышан... приятно познакомиться.
— Гарри Поттер, — пожал ему руку третьекурсник, обратив внимание на игривую ухмылку.
«У них реально эти соблазнительные замашки — в генах. Даже улыбаются одинаково.»
Когда Гарри приземлился на скамью рядом с Кормаком, Тиберий продолжил:
— Мистер Поттер, не поймите моего брата неправильно, он сейчас на эмоциях... Но у нас, действительно, запланирован семейный разговор. Так что если вы хотели познакомиться — сейчас не лучшее время...
— Тиб, это я его попросил прийти... уговорил, вообще-то.
— И можно на «ты», просто Гарри, — осторожно вставил парень со шрамом, на который сквозь растрёпанную чёлку оба старших МакЛаггена уставились в первую очередь.
Тиберий повернулся к старшему брату, передавая ему вступительное слово. А сам четверокурсник, не дожидаясь очередного резкого высказывания отца, продолжил:
— Если ты собрался меня отсюда забирать из-за каких-то там слухов про Гарри...
— Это не слухи, — отрезал мистер МакЛагген, с недовольством глядя на незваного гостя.
— Не важно. «Из-за того, что ты там слышал про Гарри», — закатив глаза, перефразировал Кормак, — то, как минимум, ты должен узнать, почему я ему доверяю... и лично убедиться, что истерия насчёт него — раздута на пустом месте.
— Не на пустом. И я знаю, что вы дружите. Я рад, что ты наконец-то смог найти тут круг общения, но, Кормак, иногда... — он замялся, подбирая слова, — иногда лучше ничего, чем что угодно.
— Пап. Не ты ли мне рассказывал легенды про «великого Гарри Поттера, спасшего мир от Сам-Знаешь-Кого»? А сейчас он вдруг стал — «кем угодно»?
— Не вдруг. И, всё-таки, это семейный вопрос. Так что, мистер Поттер, будьте добры...
— Нет, — грозно отрезал Кормак — с таким разъярённым взглядом, который Гарри у него никогда до этого не видел. — Он — останется. А ты — меня выслушаешь.
Отец и сын обменялись гневными взглядами. После непродолжительной стрельбы глазами — отец продолжил:
— А чего тут выслушивать? Ты хочешь остаться в школе. У тебя появились друзья. Но есть факторы поважнее. Это всё — и так понятно. Я это уже учёл. Так что — иди, собирай вещи...
— Мне, вообще-то, не пять лет, чтоб раздавать такие приказы.
— Да? Так ты у нас самостоятельный? И давно ты сам зарабатываешь, чтоб оплачивать все школьные расходы из собственного кармана?
Это был удар ниже пояса. По тому, как Кормак стиснул зубы — было и без слов понятно, что он хочет высказать отцу. Но тот, осознав, что перегнул палку, попытался хоть как-то объяснить свою позицию:
— Как бы ты к этому ни относился — твоя безопасность для меня важнее, чем чувства каких-то посторонних. Так что...
— Он не посторонний.
— Я понял, он теперь твой друг, но всё равно...
— Пап, ты вообще хочешь узнать моё мнение по вопросу, или ты уже сам всё решил?
— Ну ладно. Валяй, — он скрестил руки на груди и немного отстранился.
Будь у скамей в Большом Зале спинка — он бы на неё, вероятно, откинулся, всем своим видом демонстрируя недовольство и продолжая сверлить сына недоверчивым взглядом.
Кормак взглянул на своего парня в поисках поддержки. Гарри лишь едва заметно кивнул в ответ.
— В общем... Гарри — не просто друг, — заговорил он.
— Да даже если лучший друг — ты его едва...
— ПАП!
— Хорошо, молчу...
Четверокурсник опять замолк, подбирая слова.
— Гарри для меня — не просто друг. Я... он... мы... — ещё одна нервная пауза, за которую всегда столь уверенный в себе блондин никак не мог определиться с формулировками.
Гарри пододвинулся поближе и, обняв Кормака одной рукой со спины, положил ему руку на плечо — без слов давая понять: «Я рядом», — но делая это как можно более прилично.
Лишь после этого блондин всё-таки собрался с силами:
— Короче, я не знаю, как это сказать попроще... Мы встречаемся. Уже довольно долго. У нас отношения... Пап, меня привлекают парни. Гарри — мой парень.
Реакцию обоих старших МакЛаггенов надо было видеть. Тиберий тихо хрюкнул, подавив нервный смешок, округлившись при этом в глазах с таким видом, который можно было трактовать не иначе как: «Ни хрена себе новости!». По его выражению лица — он словно только что увидел лихой сюжетный поворот в дешёвом ситкоме, наблюдая его в первом ряду и не отрываясь от своего поп-корна.
А вот та буря эмоций, которая красовалась на лице отца семейства, доселе сидевшего с чугунной миной — и вовсе, не поддавалась описанию. Он неверящим взглядом уставился на сына, пребывая в перманентном ахуе. Теперь настал его черёд в лихорадочном темпе подбирать слова, не зная, что ответить.
Наконец, он вскочил с места, с громким скрежетом отодвинув скамью, резко обернулся к дяде Кормака, увлечённо наблюдавшему за развитием событий, и в бешенстве выпалил:
— Это всё ты! Ты всё-таки промывал ему мозги своими сказками, да?
Тиберий, не переставая ошарашенно улыбаться, медленно повернулся к брату и уставился на него ещё более охреневшим взглядом:
— А я-то тут при чём?
— Ну а как? Он сам до такого додумался, что ли?
— Пап, я всё ещё тут, вообще-то...
— Ты вообще молчи! А ты... я тебе говорил, чтоб ты свои закидоны держал при себе!
— Это не «закидоны». И я держал. Он про меня вообще не в курсе, хоть это и с трудом...
— А ЭТО тогда откуда взялось?! — он указал на сына, продолжая буравить взглядом брата.
— Так, погоди... — Кормак озадаченно свёл брови. — Тиб, а ты тоже по парням, что ли?
Теперь уже Тиберий не знал, что сказать, мечась взглядом между старшим братом и племянником.
— Ну давай, похвали его ещё за это! — негодовал отец. — Пусть и в этом берёт пример с дяди-долбоёба, будто мало было!
Лицо Тиберия сменилось с придурковато-растерянного на раздражённое, и теперь рявкнул уже он:
— Так, Аври, остынь! И сядь! — после этих слов мистер МакЛагген замолк и, сжав кулаки, неохотно опустился на скамью. — А вы, парни, лучше пойдите, за дверью подождите, ладно? Мне с твоим отцом, — он взглянул на Кормака, — надо поговорить наедине. Очень рад знакомству, — он повернулся к Гарри и сверкнул их фирменной МакЛаггеновской улыбкой. — После таких новостей — так особенно.
— Ты вообще охренел?! — снова взорвался отец. — Даже сейчас, даже к нему — клеишься?
— Да не клеюсь я!... Парни, реально, идите.
***</p>
— Кормак, я так и не уловил, — уже стоя за высокой дверью Большого Зала, спросил Гарри. — А для чего конкретно я нужен-то был?
— Да... Я рассчитывал, что разговор пройдёт вообще по-другому. Я не думал, что он от одних новостей о моей ориентации так взорвётся... Папа всегда вроде был либеральных взглядов. Я-то думал, самым сложным будет — убедить его, что у нас с тобой действительно всё серьёзно. И что я знаю, о чём говорю, когда ручаюсь за тебя. А тут — без твоего присутствия это было бы сделать гораздо сложнее.
— То есть, я нужен был просто для того, чтобы меня... я даже не знаю... предъявить?
— Нет, не в этом дело. Для поддержки. Ну и... он бы увидел, как ты ведёшь себя, как смотришь на меня, что чувствуешь — когда я про нас рассказывал бы. И это бы его убедило. На крайняк — ты бы состроил эту свою мордашку — перед ней никто не сможет устоять, даже папа, даже в гневе. Ну... я так думал.
— А теперь что думаешь?
— Да я не знаю, что думать. Ни чего так папа психанул, ни... — он замолк на полуслове.
— Я же правильно понял, — воспользовался паузой Гарри, чтобы, наконец, вполголоса задать животрепещущий вопрос, — что твой дядя — всё-таки из «нашего лагеря»?
— По ходу, да... — он, сам шокированный такими новостями, не сразу уловил причину этого вопроса, но когда понял — напрягся. — Так, Гарри. Мне уже пора волноваться?
— О чём?
— О том! Ты в Тиба, по ходу, уже втрескался похлеще, чем в меня.
— Кормак, ты чего?
— Того! — он нахмурился. — Я уж заметил, что тебя заводят те, кто выше и старше. Мне как-то не нравится идея о том, чтоб меня променяли на «версию 2.0».
— Какая «версия 2.0», что ты несёшь! Я тебя люблю. Я с тобой сейчас пришёл. Просто оценил его охуенную внешность...
— Это ты только внешность оценил — пока его получше не узнал. А как узнаешь...
— Так! Мне — что — делать вид, что сногсшибательный самец передо мной — это «ну такое»? Да, я охуел, как только его увидел. Ну так от тебя-то я продолжаю охуевать — уже сколько времени? Давай, мне не придётся доказывать, что я тебя люблю, а? Чо за натуральская хуйня вдруг?
Кормак замолк, молча взвешивая слова своего парня. Тот, немного помолчав, продолжил:
— Да, если будет шанс с ним поебаться — я только за. Но с чего ты вдруг решил, что это будет вместо тебя? Я, вообще, совсем не против, если вы меня сразу вдвоём...
— Фу!
— Что — «фу»?
— Не знаю. С Тибом — как-то стрёмно. Он же мой дядя. Дикость какая-то.
— А, то есть вот то, что я с близнецами собираюсь трахаться — это нормально. А то, что меня заводят два других очень похожих друг на друга парня — это вдруг дикость?
— Да дело не в том, что тебя заводит... Просто... Не знаю даже... У меня это как-то в голове не укладывается.
— Не укладывается — ну значит, обойдусь. Но не собираюсь я тебя им «заменять»! Откуда у тебя вообще такие мысли!... Хотя и с ним мне — тоже хотелось бы. Если ты не будешь так от этого психовать, конечно.
Гарри замолк и уставился на бойфренда, переваривающего сказанное. После продолжительного молчания — брюнет, всё-таки, не выдержал:
— Ну? Ты там успокоился?
— Ладно... Что-то я, и правда, завёлся. У меня, похоже, просто слишком много потрясений за один день — а ведь он ещё только начался...
— Это ты ещё не в курсе, сколько потрясений у МЕНЯ вчера было.