5. Намерения (1/2)

Реальность трещала по швам.

Не метафорически, буквально.

В непроглядной тьме, в которой он понял, что находится, едва пришёл в себя, было даже неясно, где верх, а где — низ. Он суматошно завертел головой во все стороны, пытаясь сориентироваться... пока не увидел едва заметный одинокий лучик света, который пробивался откуда-то снаружи.

Зацепившись за белую нить взглядом, он попытался пойти навстречу, когда осознал, что не понимает даже, стоит он где-то или висит. Он устремился к свету, как если бы он был в воде... а может, он и был в воде. Но как тогда он дышит?... И дышит ли вообще? Почему-то такое простое понимание ускользало от сознания. Понятно было лишь, что дышать ему тяжело... хотя нет. Ему просто тяжело.

Несмотря на попытки поплыть к просвету, он, казалось, не приблизился ни на сантиметр. Да и было как-то не очень удобно координировать движения тела, когда ты не видишь собственных рук... и практически не чувствуешь. И ног тоже. И всего остального тела. Лишь тяжесть в груди.

Но через миг — он даже обрадовался, что не стал приближаться: из просвета, как на ночном небе, двумя неровными разрядами молнии, выросла трещина. Ещё секунда — и она начала разрастаться, отчего Гарри стало не по себе.

Разрыв пространства становился всё больше и больше — и вот, наконец, он уже простирался так далеко вверх и вниз, что его было невозможно сразу весь охватить взглядом. Понимая, что его сейчас накроет обломками вот этого — что бы это ни было — Гарри попробовал отстраниться назад, но у него опять ничего не вышло.

Тьма содрогалась с каждой новой трещиной. И вот, наконец, она развалилась на две громадных половины, падая вниз и уступив место свету. Белоснежному. Ослепляющему — настолько, что и в нём Гарри по-прежнему ничего не видел. Он рефлекторно попытался зажмуриться, но безжалостная белизна ослепляла даже сквозь веки.

А затем — он вновь услышал этот треск. На сей раз — чёрный разрыв возник уже в белом коконе. Трещина росла и росла — до тех пор, пока и свет, подобно белой скорлупе, не развалился на две половины, опадая в стороны, вновь уступая место царству тьмы.

Это продолжалось раз за разом. Вновь и вновь. Мучительно долго. Тьма и свет сменяли друг друга. Гарри уже хотел вырваться из бесконечного цикла. Пускай это прекратится! Пускай всё просто станет уже серым!

«НЕТ, — прогремел в голове собственный грозный голос, — ты опять ничего не понял. Смотри.»

Деваться было некуда, и он снова направил взгляд на очередную трещину, которая, казалось, разрывает его собственную душу. Это было невыносимо.

— Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ! ОНО МЕНЯ РАЗРЫВАЕТ! — что есть мочи, задыхаясь, закричал Гарри... но в звенящей тишине не отдалось ни звука.

«НЕТ. Смотри. Их две. Уже давно две.»

— ЧЕГО ДВЕ?! — всё так же, не слыша собственного голоса, попытался докричаться он.

«Две половины. Две части. Смотри. Всегда только две. Не три и не пять.»

Очередная чёрная трещина остановилась на полпути.

Действительно, всегда — только вверх и вниз, разделяя пространство пополам. Не на три куска. Не на множество обломков. Пополам.

Словно дождавшись, пока он это осознает, трещина продолжила свой разрывающий путь, и две белых половины снова рухнули куда-то вниз... но на сей раз за этим ничего не последовало. Лишь вдалеке виднелась светящаяся белая точка — крохотная, как песчинка.

И вот теперь, наконец, Гарри смог сдвинуться с места. Легко, едва наклонившись вперёд. Он приближался к мерцающему свету. Тот — из едва заметного, становился всё отчётливее и отчётливее... и вот, наконец, он оказался перед мягко переливающимся плотным облаком патронуса.

Таким умиротворяющим. И источающим мощь. Как в прошлый раз, оно клубилось на месте... но теперь было что-то ещё.

Мерные всполохи что-то потревожило, и центр облака начал плавно закручиваться в спираль. Движение всё ускорялось и ускорялось, и вот уже перед Гарри с бешеной скоростью вращался вихрь, похожий на небольшой тайфун, на который ты смотришь сверху.

Облако резко остановилось — и юноша понял, что это уже не облако. Белая капля чёткой формы, вытянутая по кругу. С выемкой у самого основания.

Перед Гарри медленно вращался символ Инь-Янь.

Едва он это понял — его накрыла волна света.

— Мистер Поттер? — раздался мягкий, но настойчивый, не допускающий пререканий женский голос.

— Мистер Поттер? — повторил голос, и студент почувствовал пару лёгких шлепков по щеке.

Ощущая невыносимую слабость, Гарри всё же очнулся.

***</p>

— Гарри, ты с нами? — послышался взволнованный голос Гермионы.

— Дружище, хоть скажи что-нибудь! — уже не взволнованный, а насмерть перепуганный, воскликнул Рон.

Он неохотно разлепил пересохшие губы языком, машинально чавкнул пару раз и медленно приоткрыл один глаз. Привыкая к ослепляющему белому свету и ещё не до конца соображая, он едва разборчиво промямлил:

— Сохрани меня, разрываюсь напополам...

— Чего? — туповатым голосом переспросил Рон. — Тебе плохо?

— Рон, не тупи! Конечно, плохо! Главное, что живой! Если б он не проснулся, я б тебя...

Начиная ощущать собственное тело, Гарри не то промычал, не то простонал через нос. Состояние было такое, словно его сбросили с башни астрономии. И ещё как следует проехались сверху всем строем хогвартских карет.

«Глубоко отрицательный баланс», — промелькнула мысль.

Он лежал на кровати, вокруг всё было какое-то совсем белое. С трудом, но он открыл второй глаз. Когда взгляд более-менее адаптировался к свету, он разглядел несколько расплывчатых фигур. Ещё немного — чтоб дать глазам сфокусироваться — и он понял, где находится.

Он был в больничном крыле. Над ним, нависая прямо над головой, пристально уставившись ему в глаза, стояла мадам Помфри. Он опустил взгляд.

Справа, у подножия кровати — были Рон и Гермиона. Рон прижимал Гермиону к себе, держа за плечи. Она — с испуганным видом льнула к нему. За ними — было ещё несколько фигур, но Гарри не смог сразу разглядеть, чьих.

— Кто это тебя? — без предисловий, сведя брови спросил Рон.

— Мал... — Гарри сглотнул, в горле чудовищно пересохло, — Малфой.

— Я ж говорил!

— Это ничего не доказывает, — раздался суровый голос Снейпа.

— Да тут доказывать нечего! Чем это он тебя? Я ему эту палочку знаешь куда запих...

— Мистер Уизли! — одёрнула его МакГонагалл. — Подобным угрозам — не место в стенах школы. Тем более — от гриффиндорца. Вы хотите, чтоб вас исключили?

— Он меня без палочки, — всё ещё обретая дар речи, медленно, чуть ли не по слогам, произнёс Гарри.

— Как это? — непонимающе переспросил друг.

— Как-как... Ногами... и Крэббом с Гойлом...

— Ты щит поставить не мог, что ли?

— Да я... они внезапно сзади напрыгнули... А я там... Задумался кое-о-чём, а потом...

— Ох как удобно, чтоб обвинять сразу трёх моих учеников! — прогремел низкий голос Снейпа.

— Профессор, вы в больничном крыле! — повысила на него голос уже мадам Помфри.

— И мы, конечно же, должны поверить ему на слово, раз уж заклятие не отследить!

— Профессор, покиньте палату, — безапелляционным тоном потребовала хранительница больничного крыла.

— Ах ты мелкий хитрый...

— ПРОФЕССОР, НЕМЕДЛЕННО. Идите кричать у себя в подземельях!

Гарри не видел, но догадался, что мадам Помфри наградила того настолько испепеляющим взглядом, что даже Снейп заткнулся. Чёрный силуэт горделиво запахнул мантию и возмущённо потопал к выходу из больничного крыла.

Гарри проморгался и наконец-то окончательно сфокусировал взгляд. Без очков — но ему и не требовалось разглядывать детали.

Только сейчас он увидел, что всё это время мадам Помфри протягивала ему кружку — по-видимому, с водой.

— Спасибо, — дрожащей рукой он взял кружку и сделал глоток, осознавая, насколько его всё это время мучила жажда.

— Ты как? — боязливо спросила Гермиона.

— Как будто под поезд попал... Выгляжу так же?