Trust Fall (part 1) (1/2)
Oh, I wanna trust, then I wanna fall
Tell me that you'll catch me when I trust fall
And I want it all<span class="footnote" id="fn_33278847_0"></span></p>
После разрыва с Шото Изуку ощущал себя еще хуже, чем после расставания с Каччаном.
Два человека любили его, и обоим он принес лишь страдания. Два человека не могли избавиться от чувств к нему, и он был во всем виноват. Изуку изменил их, испортил им жизни, забрался в сердце и поселился там, словно паразит. Было бы лучше, если бы они никогда и не знали его, никогда не встретили.
Он не мог перестать думать о Шото. Вспоминал измученное и усталое лицо, покрасневшие влажные веки и страдальческий излом рта. Сгорбленную и просящую фигуру, лишившуюся всякой гордости, что следовала за ним из комнаты в комнату все время, пока он собирал вещи. Растрепанные двухцветные волосы, что он так любил гладить, растянутую футболку, что когда-то принадлежала ему самому. Дрожь тонких губ, что шептали «останься». Изуку вышел из квартиры и услышал рыдания, стон и приглушенный стук — кажется, Шо-кун упал на колени. Безумно хотел вернуться, прижать к себе, но понимал, что сделает все только хуже.
Разрушив лучшего друга, Изуку разрушил и самого себя. Хлипкое и с таким трудом склеенное снова развалилось.
Милая Урарака-чан, к которой он пришел в тот вечер, сразу все поняла. Только позвонила Ииде-куну, чтобы пошел проведать второго пострадавшего, а потом развела бурную деятельность. Помогла устроиться, щебетала без умолку, обнимала через каждые пять минут и спрашивала, все ли в порядке. Изуку отвечал, что чувствует себя хорошо, и не нужно ни о чем волноваться, а следующим утром остался лежать в постели, не двигаясь и глядя в одну точку.
А вечером пришел Каччан. Сгреб подмышки и выволок из комнаты. Урарака ахала и охала, когда тот перетащил его в ванную, где грубо стащил все вещи и включил воду.
Вода была ледяной. Изуку слизывал губами текущие капли и медленно осознавал, что ему холодно, тело дрожит, а пульс ускоряется.
— Ты прямо сейчас перестанешь выглядеть как труп и начнешь жить, ясно тебе? Только попробуй сдаться, дерьмовый Деку!
Он посмотрел вверх, на Каччана, который выглядел очень странно. Будто испугался чего-то, хотя это конечно было невозможно — всесильный Динамит не мог чего-то бояться.
— А ну очнись! — неожиданная пощечина обожгла щеку. — Черт тебя подери!
Голова Изуку мотнулась в сторону. Он резко вдохнул, будто впервые по-настоящему получая кислород, и его начало колотить, а из глаз потекли слезы. Частичка боли, что могильной плитой прижимала к земле, вырвалась наружу вместе со всхлипами, с саднящим и таким реальным чувством.
— Изу, — выдохнул Каччан потрясенно. — Господи боже мой.
Тот вдруг наклонился и крепко обнял его. На обоих продолжала течь вода, но ни один из них не замечал этого. Каччан был теплым, даже горячим, и его руки, словно пластырь, закрыли дыру в груди.
— Почему я всегда все порчу? — еле слышно прошептал он. — Сначала ты, потом Шо-кун…
В ответ объятия стали еще сильнее. Тот поднял его и прижал к себе — мокрого и дрожащего. Перехватил одной рукой, чтобы второй выключить воду.
— Ты ничего не портишь. Мы сами выбирали тебя, и сами принимали решения. Двумордый сказал бы тоже самое.
— Н-но…
— Никаких но, — Каччан звучал грубо и непреклонно. — Мы оба любим тебя и, черт подери, ненавидим, когда ты занимаешься самобичеванием. И сами испортили все — я — бросив тебя, а он — уломав на отношения. Да, я знаю об этом. Он рассказал мне обо всем за бутылкой виски. Как оказалось, мы вполне можем сосуществовать, ведь у нас есть кое-что общее. И это общее — ты, придурок. Двумордому сейчас хреново, но он попросил позаботиться о тебе. Твоя подружка не хотела меня пускать, но я выломал дверь!