Wishing On Every One (2/2)

— Я не спасал его, — хмыкнул тот. — Я попал в больницу из-за собственных проблем.

Все зрители одновременно ахнули, а ведущая прижала ко рту ладонь. Чуть раскосые глаза изумленно поглядели на Каччана:

— Разве не благодаря этому вы получили девятое место? Что на самом деле произошло в тот день?

— Это все домыслы публики, которая играет с рейтингом, как пожелает, — тот посмотрел в камеру и одновременно в глаза Изуку. — Правда заключается в том, что я не был в состоянии контролировать собственную причуду. Мне пришлось сдерживать ее до того момента, пока остальные не окажутся в безопасности.

— Не в состоянии?

— И это подводит нас к тому решению, которое я собирался озвучить. Спасибо за согласие провести внеплановое интервью, благодаря ему я могу сказать это на всю Японию, — Каччан сделал небольшую паузу, во время которой воцарилась абсолютная тишина. — С сегодняшнего дня я ухожу в отставку.

Аудитория буквально взорвалась пораженными возгласами и вздохами.

Словно со стороны Изуку услышал, как из его ослабевших пальцев падает пульт и с глухим звуком падает на пол. Смотрел в красивые алые глаза, абсолютно спокойные, без намека на разочарование. Наоборот, Каччан выглядел… удовлетворенным? Будто бы даже радовался тому, что прекращал быть героем и терял возможность достичь первого места. В это невозможно было поверить.

— Я собираюсь воздействовать на геройское общество изнутри. Недавно я открыл свое собственное Агентство, которое уже насчитывает около десятка профессионалов. И раз уж я не могу больше напрямую участвовать в рейдах, то буду руководить теми, кто еще может, и сделаю мир лучше их руками.

— Простите, Динамит, но я не понимаю! Почему вы не можете продолжать геройскую деятельность? — ведущая, кажется, совсем не ожидала такого поворота. Наверное, у нее еще не было настолько непредсказуемого интервью.

— Причуда разрушает мои клетки, и если я продолжу использовать ее, то скоро умру, — тот ухмыльнулся. — А я еще не сделал всего, что хотел. Например, меня не простил человек, которого я люблю.

Почувствовав благодатную тему, та мгновенно оживилась и захлопала длинными ресницами. Зрители в аудитории тоже замолкли, прислушиваясь к словам Каччана, а сердце Изуку забилось так сильно, что он всерьез обеспокоился тем, чтобы его не услышали прямо там, откуда велась трансляция. В попытке унять его бешеный ритм он прижал руку к груди.

— Я не сказал ему о моей болезни. Врал, что чувствую себя хорошо, когда все, о чем мог думать, это о мечте стать номером один. Теперь же, когда я потерял его, я понял, что рейтинг — это лишь цифры, которые зависят от настроения граждан. Всемогущий был первым, но не единственным. Для кого-то лучшим был Старатель, для кого-то Ястреб и так далее. Цифры — это всего лишь статистика, когда как чувства людей настоящие, и моя мечта все еще может осуществиться. Я хочу сделать Японию лучше, защитить стольких, скольких смогу. Это и значит быть номером один, и я завоюю столько сердец, сколько не смог даже Всемогущий.

— Думаю, прямо сейчас вы завоевали мое, — восхищенно выдохнула ведущая. — И того человека, которого вы любите, тоже.

Камера показала Каччана в другом ракурсе: волевой и упрямый профиль, острые колючки волос, которые, Изуку знал, были мягкими наощупь, и твердо сжатые губы. Теплый свет падал на него, делая образ недосягаемым, слишком идеальным. На мгновенье что-то надломленное проявилось в его чертах, в красивом изгибе губ, когда тот на всю Японию произнес его имя, признаваясь в их особой связи:

— Деку, — ракурс снова изменился, и живое пронзительное чувство в алой глубине пробрало Изуку до мурашек. Чувство, которое теперь было известно каждому. — Я не достоин прощения, как и не достоин быть с тобой, но я хотел бы сохранить нашу дружбу. Пожалуйста, позволь мне остаться твоим другом. Позволь мне снова завоевать твое доверие.

Каччан продолжал глядеть в объектив, а Изуку — на него. Ему не верилось, что тот действительно сделал это, что признался в их отношениях и своей нетрадиционной ориентации в лайв-интервью на федеральном канале. Что-то горячее и невероятно приятное затопило грудную клетку, что-то, похожее на гордость и трепещущую робкую надежду. Они с Каччаном прятались от прессы почти пять лет, а теперь тот так легко вышел с этим заявлением на всю страну. Вышел ради него, ради шанса на то, что Изуку примет руку дружбы. Может, Каччан действительно изменился?

Интервью продолжалось, а Изуку думал над тем, что возможно, возможно подумает над этим предложением, когда его сердце с каждым отчаянным стуком кричало громкое категоричное «да».