Wishing On Every One (1/2)
I'm in a field of dandelions
Wishing on every one that you'll be mine, mine</p>
And I see forever in your eyes
I feel okay when I see you smile, smile<span class="footnote" id="fn_33025930_0"></span></p>
Дни шли, перетекая в недели, а потом и в месяцы. Наполненные заботой и лаской, они пролетали один за другим, а жизнь начала походить на подобие той идеальной, что Изуку когда-то представлял c Каччаном.
Подобие, потому что ухаживания Шо-куна не зажигали ничего в груди: уютные и удобные, они мягким пледом обволакивали израненное сердце, но никогда не касались его внутри. Изуку честно пытался полюбить. Улыбаться шире, обнимать чаще, но всегда чувствовал подобие барьера, которое существовало между ними после того дня, когда Каччан извинился перед ним. Перед внутренним взором так и стояло его искаженное эмоциями лицо, полностью открытое, страдающее. Ему еще никогда не приходилось видеть Каччана таким, никогда еще тот не позволял себе выглядеть настолько уязвимым, пряча боль в другой комнате или на плече у лучшего друга, держа слабость в узде каждый раз, когда он оказывался поблизости.
Сейчас же тот глядел ему прямо в душу, и та отзывалась, тянулась вперед, словно цветок к солнечному свету. Изуку так хотелось ему поверить. Так хотелось броситься и начать то, что они закончили.
Но начинать было нечего, все было разрушено. Каччан просил у него прощения, просил, чтобы Изуку забыл всю его ложь и недомолвки, что черным шлейфом тянулись за их оборванными отношениями, смотрел на него глазами, которым он никогда не говорил «нет», и впервые в жизни Изуку смог отказать ему. Это изменило его снова, деформировало во что-то другое, более сильное.
Отношения с Шото изменились тоже. Один, будто чувствуя, что другой отдаляется, начал окружать двойной заботой и вниманием, а другой изо всех сил пытался забыться, но раз за разом терпел поражение. Месяцы шли, а о Каччане было ни слуху, ни духу. Единственное, что Изуку знал о нем, это то, что тот покинул их Агентство и создал свое собственное.
И вот пару минут назад позвонила Урарака-чан и велела включить телевизор. Они с Шо-куном как раз собирались смотреть очередной фильм, когда на одном из федеральных каналов началось экстренное интервью с про-героем Динамитом.
Первое, что Изуку подумал, это то, что Каччан выглядел потрясающе. Он только-только нажал на кнопку, как до боли знакомое лицо появилось на экране. Предельно вежливый и деловой, в однотонной черной рубашке и классических джинсах, тот расслабленно сидел на диване и слушал, как ведущая представляет его зрителям. Та рассыпалась восторгами по поводу резкого взлета в первую десятку, перечисляла заслуги перед японским обществом и признавалась, что является его тайным фанатом. Зрители в аудиории, которых не показывали камеры, восхищенно вздыхали, хлопая каждый раз, когда девушка называла очередную победу или название геройской операции, а Каччан спокойно глядел на нее в ответ.
— Ты же не против, если мы посмотрим? — взволнованно повернулся Изуку к Шото, борясь с внезапно проснувшимся желанием достать одну из тетрадок и начать записывать слова ведущей.
Тот кинул на него странный взгляд:
— Не против.
И внимание Изуку снова сосредоточилось на интервью. Не на теплых объятиях и соприкасающихся бедрах, не на фильме, который они собирались посмотреть, а на человеке, который находился далеко, но всегда был незримо близко, заполняя грудную клетку тоскливым и жгучим чувством.
Ведущая широко улыбнулась. Ее золотая кожа красиво переливалась в свете прожекторов:
— Итак, Динамит, — она чуть поменяла положение на диване. — Вы только недавно вошли в первую десятку и уже сыскали славу одного из самых популярных героев Японии. Кто-то даже пророчит вам первое место.
Камера снова показала Каччана, который продолжал равнодушно глядеть на девушку. Изуку даже подивился тому, насколько того не трогала ее красота — в бархатном платье-футляре та походила на драгоценную статуэтку.
— Вам, а не Деку, которого вы спасли в инциденте с ограблением страхового центра. Не задевает ли вас, что сила Всемогущего автоматически ставит Деку выше, а вам пришлось провести в больнице полтора месяца, чтобы спасти того, кто по идее должен был оказаться сильнее?