— Chapter twenty two (1/2)

— 二十二 Chapter twenty twoТри месяца спустя… Я смотрела сквозь стекло высокого окна с решетчатой рамой на проезжую часть. Дождь недавно закончился, и проносившиеся по дороге десятки машин то и дело разбрызгивали на тротуары воду из луж.

Осень нагнала на меня ностальгическую тоску, которая отдавала тяжестью в сердце. Близилась годовщина со дня моего знакомства с Ником Лоуэллом. А я все еще иногда не могла принять, что уже как три месяца его нет. Когда недавно Такеши привез меня на могилу Ника, у меня не было слез. Я какое-то время сидела в ступоре на коленях и гладила небольшую прямоугольную плитку с инициалами на английском и на японском. Могила Ника находилась в неподалеку от въезда в Осаку, практически в лесу, среди других, немногочисленных могил. Такеши сказал, что здесь захоронены все, кто когда-то принадлежал клану Ямагути. На обычном кладбище их хоронить было не позволено, раз Якудза считались изгоями. Напоследок, я оставила небольшой букет из белых гвоздик, и мы уехали. А потом, той же ночью, мне приснился кошмар, и я проревела до самого утра, с трудом успокоившись.

Три месяца пронеслись быстро. Я даже опомниться не успела. Хотя, по-прежнему, особо не думала о будущем, продолжая жить одним днем и выполнять все то, чего бы хотел Лоуэлл. С того дня, как Ямагути признали меня главой клана, я в полной мере ощутила, насколько это трудно, опасно и тяжело морально.

Отказаться я не смогла. После гибели Эчиро, который до этого занял место Лоуэлла, претендентов кроме меня – не было. Такеши сказал мне, что он и так подозревал Эчиро в предательстве, но доказательств не было, поэтому никто не мог ему ничего предъявить. Такеши поверил мне благодаря записке, которую я написала перед тем, как мы с Ником поехали на свидание. Он нашел ее в рекане, после того, как я призналась во всем…

До сих пор те дни казались мне какими-то сюрреалистичными… Слишком много событий произошло, которые изменили и меня саму. В лучшую или в худшую сторону, я не понимала. Но знала, что прежней уже никогда не стану. Я много молчала, мало смеялась, и даже, бывало, думала, не помутилась ли рассудком. У меня притупились многие реакции, и я с трудом уже помнила свой образ активной, смелой и любящей приключения молодой девушки. Сейчас я напоминала себе женщину с заметной проседью, мрачным, потухшим взглядом, которая похожа на директора образовательного учреждения, с которой очень скучно, и никто не хочет с ней особо связываться.

Только Винченсо, по-прежнему, оставался моим другом несмотря на все мои внутренние, да и частично внешние, изменения. Он не поддерживал мое решение встать во главе клана. Я и сама бы отказалась, если бы не моя косвенная вина в гибели Ника. Но я должна была сделать хоть что-то ради него. Я дала свое согласие на следующий день, но внесла свои условия – я буду занимать этот пост временно, пока не найдется достойный кандидат, и ни на какие разборки со стрельбой ездить не стану. Отказалась я и от торжественного назначения. Я неловко чувствовала себя в этой роли. Мне было некомфортно. Словно я занимала чужое место. Да и далеко не все Ямагути были довольны, что ими руководит женщина. Пусть я и заверила их, что не стану отдавать никаких приказов и командовать, злоупотребляя полномочиями. Обещала, что буду во всем советоваться. Я не знала толком правил Якудза, их порядков… Да и не хотела знать. Надеялась, что новый претендент на место главы клана все же найдется, но пока этого так и не произошло. Я сама хотела предложить кандидатуру Такеши, но он сам был против и просил меня не делать этого, когда я завела с ним разговор на эту тему. Они с Юми встречались, и он не хотел расстраивать ее. Да и я была почти уверена, что Юми сразу же рассталась бы с ним. Она боялась за сына и за свою мать, и вообще не хотела быть как-то причастна к Якудза. Сколько раз она меня саму пыталась предостеречь от возможных нехороших последствий…Юми меня очень поддержала после всего случившегося. Рассказывала мне, как справлялась с болью, когда отец ее ребенка ушел служить. Она давно подозревала, что он уже не жив. Ей приходили письма от военного начальства, а она боялась их открывать, и просто выбрасывала. Не хотела верить, что его нет и он никогда не вернется… О ее беременности он так и не узнал. И мне сейчас была просто необходима поддержка человека, побывавшего в схожей с моей ситуацией. Юми была расстроена из-за гибели Ника, и еще больше стала бояться отношений с Такеши. Хоть я и старалась ее убедить не поддаваться надуманным страхам. Но на самом деле, понимала, что Такеши тоже запростомогут убить в очередной разборке.

Но я отвлекала Юми от этих пессимистичных мыслей и отвлекалась сама, ведя дела Ямагути. Она помогала мне общаться с девушками, работавшими в баре-ресторане, которые не знали английского. Я первым делом решила помочь им и выяснить, кого обижают, кто хотел бы уйти с этой работы и вернуться к нормальной жизни. И таких оказалось немало. Им всем подыскали работы на швейных фабриках, в офисах. Одна даже устроилась медсестрой в больницу, имея медицинское образование. Я знала, что это может вызвать недовольства, но на собрании Ямагути объяснила, что не хочу видеть в ночных заведениях тех, кто принудительно занимается этим делом и по-тихому спивается. Приводила в пример Мию. О ней я ничего не знала, хотя была уверена, что ей сообщили о гибели Лоуэлла.Бухгалтерские дела мне помогал контролировать Винченсо. Я особо никуда не выезжала, а если и случалось, то меня всегда сопровождали как минимум человек десять из Ямагути, отчего я каждый раз чувствовала себя неловко, и даже просила не ходить за мной по пятам, но те игнорировали мои просьбы. Они стали больше мне доверять и даже в чем-то симпатизировать, но из-за своего менталитета мне было сложно нормально с ними общаться. Я не понимала, могу ли где-то пошутить или не слишком ли я завышаю свои требования, пользуясь положением… Такеши очень мне помогал, объясняя многие порядки и принципы. Подсказывал, как вести себя на совещаниях. Но Винченсо приходилось хуже, чем мне. Его вообще не хотели принимать и терпели только из-за меня. Но он почти все время сидел в своем временном небольшом кабинете и считал книги учетов расходов и прибыли. В торговлю оружием я вообще не лезла, поручив это Такеши. За мной были только бары, рестораны, игорные дома и эскорт-услуги.

В последний месяц обстановка в Осаке стала накаляться, и я часто была напряжена. Не могла подолгу заснуть… Меня не отвлекало даже изучение Японского. Ко мне приходил учитель, с которым мне всегда нравилось заниматься, и я значительно улучшила свои разговорные навыки в этом сложном языке. Я ни разу не ходила за все это время на спа-процедуры, хотя тело просто ныло и требовало хорошего массажа. Но я так и не смогла себя пересилить. Я боялась очередного удара боли от воспоминаний о том дне. Я даже не посещала баню в рекан, пользуясь исключительно личной ванной. Спасалась традиционными успокоительными чаями и иглоукалыванием, но хватало ненадолго.

Стало происходить много случаев, когда некоторые Якудза из разных кланов сбегали, объединяясь в группы и пытаясь создать новый клан. Они творили беспредел, им пытались противостоять авторитеты, но такое повторялось все чаще. Некоторые в наглую перебегали в другие кланы. И в клане Ямагути тоже таких оказалось немало. Они считали, что с появлением ?женщины – предводителя? клан ослаб, и находиться в нем, это уже как пятно позора для настоящего Якудза. Хотя куда позорнее было сбегать или объединяться с кем-то. Но я понимала, что не смогу добиться полного уважения, потому что даже не была женой Ника. И я не японка. А это куда хуже. Ник ведь мне рассказывал, сколько ему пришлось пройти, чтобы добиться уважения. Чтобы перестали шутить и насмехаться в открытую и за спиной. На это ушли годы… И даже предатель – Эчиро не смог с этим смириться. А что было говорить про меня…

Мое положение становилось все более шатким с каждым днем. Я уже замечала опасения во взгляде Такеши, который не знал, что посоветовать и как быть. Единственный вариант – распускать клан Ямагути. Его главный штаб был в Киото, там находился самый сильный клан. Но я не выходила с ними на связь, как и они со мной. Возможно, понимали, что сейчас уже ничего не спасти. Может, наберут новый… Я не знала. Но уже так устала за эти три месяца и чувствовала себя ужасно вымотанной. Мне хотелось хотя бы день не думать об этом. Винченсо все чаще стал говорить мне об отъезде, что пора заканчивать. Тем более, я соглашалась быть главой Ямагути на временных условиях. Но я не могла просто взять и все бросить, сообщив на очередном собрании, что уезжаю. Хотя предполагала, что возможно, так и придется сделать. Потому что каждый новый день был непредсказуем с таким шатким положением и беспорядками среди кланов Якудза в Осаке.

… — Мики Мэй… — раздался за моей спиной голос Такеши. Мы только недавно с ним разговаривали о делах, а потом он должен был уехать. Я развернулась, молча взглянув на него.— Мию приехала… Она за дверями. Хочет тебя видеть. Я поговорил с ней, предложил помощь, если нужна. Но она… все равно просит разрешения войти, — осторожно произнес Такеши. Я медленно моргнула и, вздохнув, отошла от окна, пытаясь мысленно встряхнуться. У меня зачастую были приступы апатии и отстраненности. Я уже даже успела привыкнуть к ним, списывая все на усталость.

— Пусть заходит, — равнодушно ответила я, даже не представляя, как буду себя вести и что говорить той, которая отдала приказ меня убить. Такеши кивнул и быстро скрылся за дверьми зала для совещаний, а через пару секунд на пороге возникла невысокого роста японка. И сначала мне показалось, что это вовсе не Мию. Она была ничуть не похожа на ту истеричную и злобную стерву, какую я видела почти год назад. Лишь одежда все так же была черных цветов. Ни грамма косметики, собранные на затылке волосы, тонкое пальто и сумочка… Мию немного боязливо смотрела на меня, пока за ней закрыли двери телохранители, которые всегда стояли у дверей, пока я находилась в каком-то помещении.

— Здравствуй, — холодно поздоровалась я и поправила воротник на своей белой рубашке, а затем застегнула черный пиджак. Мне приходилось хоть как-то соответствовать Якудза по стилю. Даже полагалось специальное кимоно, которые носили некоторые жены и родственницы, входящие в клан, но я отказалась, потому что не была ни женой, ни родственницей. Да и особо не хотела его носить. Но об этом умолчала, чтобы не оскорбить кого-то из Ямагути.

— Здравствуй, — едва слышно произнесла Мию.

— Проходи. Присаживайся. У тебя гораздо больше прав быть здесь, чем у меня, — я невесело усмехнулась, глядя на нее. Мию неуверенными шагами подошла ко мне, настороженно осматриваясь, словно опасалась, что здесь кто-то спрятался и сейчас накинется не нее.

— Я ничего тебе не сделаю. Можешь не бояться.

Я оторопела, когда заметила, как по щекам Мию градом катятся слезы. Без яркого макияжа и подведенных глаз она казалась совсем юной. Только взгляд выдавал годы страданий и нелегкий жизненный опыт. Я совсем растерялась, когда она упала передо мной на колени и обхватила мои ноги руками. Я вцепилась в край стола, чтобы не упасть вместе с ней, и совершенно не понимала ее поведения.

— Я пришла за помощью… Если ты прикажешь меня убить, я пойму… У меня все равно нет выбора.

Я смотрела на ее макушку, чувствуя, как она трясется от тихих рыданий, и не знала, что говорить. Я разволновалась от нахлынувших противоречивых чувств… Жалость и злость. Наверно, Ник испытывал к ней примерно то же самое в последние годы. Все же я наклонилась и оттащила ее от своих ног, крепко держа за плечи.

— Не надо этого делать! – повысила я голос. – Перестань немедленно! Мне не нужны твои унижения…

— Я плохо поступила с тобой… Я хотела тебя убить… — сквозь всхлипывания сказала Мию.— Вообще-то, я знаю. Я чудом спаслась. Но я не собираюсь убивать тебя или приказывать кому-то убить тебя, — я потянула ее вверх за плечи, вынуждая подняться на ноги. – Иди, присядь…— Почему? – спросила она, как только я усадила ее в одно из кресел,а сама отошла, утирая испарину со лба.

— Что – почему?— Ты меня не ненавидишь? Не хочешь моей смерти? – в ее голосе проскользнули нотки удивления.

— Нет. Я пришла и отняла твоего мужа. Твою семью. Как я могу тебя ненавидеть? У меня, по-моему, нет на это права. И мне не станет легче от твоей смерти, — резко ответила я, поворачиваясь к ней. Мию поднесла к глазам белый платок и промокнула их.

— Я любила его… — вздохнула она, глядя куда-то в одну точку.— Кого?

— Ника.

— Так любила, что предала? Это твоя любовь и благодарность?

Мию виновато склонила голову и снова всхлипнула.

— Я очень устаю. У меня много дел и проблем… И нет сил смотреть на твои слезы и слушать причитания, извини, — у меня на самом деле ничего не екнуло внутри от ее вида. Может, я не верила в искренность ее чувств, а может отстраненность и отчужденность стали уже неотъемлемой частью меня.

— Я отдала всю свою жизнь Ямагути, а они растоптали ее. Не иди моей дорогой. Хотя… ты – смелая. И может быть, у тебя получится. Но они все равно тебя никогда не примут… Мой брат состоял в клане, но моя жизнь от этого не стала легче. Только хуже. Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Брат нес за меня ответственность. И мне пришлось принять все эти порядки…

Я молча смотрела на нее и хорошо понимала, о чем она говорит. Понимала ее состояние, понимала, почему она начала пить и просто сломалась… Алкоголь не давал ей проникнуться этой реальностью, из которой было не уйти так просто.

— Но даже моя любовь к Нику не помогла мне избавиться от страданий и боли. Потому что ничего не изменилось.