Часть 29 Бэнка оценивают в шесть миллионов долларов. А я пребываю в ярости от переговоров с господином Пхаем КхонгКхла. (1/2)
Хозяин Торжественного кабинета (который, на мой взгляд, был далек от торжественности с его простой деревянной мебелью, бронзовым, внушительного размера, сейфом и темными шторами в пол, закрывающими все окна и двери) повернул голову в сторону сына:
– Ты намерен вскоре стать послушником, Бэнк. И даже принимаешь уроки пали, чтобы надежнее сдать экзамен. Почему ты сейчас унижаешь себя, говоря нам неправду? Разве это не я был тем, кто выбил у тебя из руки стакан?
Бэнк ничего не ответил, только вскользь посмотрел на отца и занял похожую позу: поставил локти на стол. Опустив глаза на столешницу, закопался ладонями в волосы, еще сильнее взъерошил их и потер с силой виски. Он вел себя так, словно у него разболелась голова. Ну а я все еще продолжала стоять рядом с ним, не зная, чего ожидать от приема дальше. Обстановка, которая витала в воздухе вокруг нас троих, становилась все более напряженной. И все, что мне захотелось сделать – это выйти за дверь этого Кабинета (Торжественного, как называл его Бэнк, но в котором единственное, что чувствовалось – своеволие и дерзость хозяина) Папа Бэнка обратился уже ко мне, разлепив свои ладони и сложив их перед собой на стол:
– Лучше вам присесть, Кхун Белов. Куда вам будет удобно. И ответить на все те вопросы, которые у меня появились.
Тон его речи был неформальным. И, если бы это была русская речь, все фразы, которые я услышала от него, предполагали обращение ко мне свысока. Я была готова к такому, и не раз уже слышала от других тайцев. Это было нормой в данной культуре, когда к тебе обращается старший. И я знала, что не имею права даже внутренне возмутиться, потому что эмоция сразу же передастся моему лицу. И, вместе с тем пониманием, я была против. Я сейчас была отчаянно против того, чтобы мне что-то вообще говорили. Чтобы этот пожилой таец, у которого я находилась, вообще хоть как-то ко мне обращался. С первой минуты пребывания в Кабинете я невзлюбила его. Но теперь я послушалась и уселась на один из стульев, слегка отодвинув. В конце концов, у меня не было возможности выйти сейчас отсюда одной, без Бэнки. И второе – мне было необходимо выслушать все же те «торжественные» слова, что решил нам поведать господин Саентсаванг.
Оглядевшись вокруг, я увидела лежащие на массивном столе предметы: несколько банковских карт; среди них — знакомую карточку Бангкокского Банка (у меня самой точно такая, оформленная через студию – простая, синяя, с белыми символами абугиды, эмблемой и чипом); стопку билетов авиа-, еще какие-то бумаги. Я подняла глаза на Отца. В это же время и он произнес, глядя прямо на меня, усевшуюся напротив:
– Бэнк рассказал мне, что сделал предложение, Кхун Белов. Но у меня есть чуть-чуть иное. Я заказал для Кхун билеты в Москву. Бизнес класс, все комфортно. И готов дать месяц для завершения дел в Бангкоке. – Неспешным жестом он вытащил пару бумаг из стопки и пододвинул их в мою сторону. – Но через месяц вы должны покинуть страну.
Я глубоко вздохнула, пытаясь оставаться спокойной. Но голос предательски дрогнул, и я почти всхлипнула, ругая себя за такое проявление моего неверного голоса:
– Почему я должна сделать так, Най Саентсаванг?
– Ты не войдешь в нашу семью. Я не дам на это своего благословения. Бэнк много раз восхищался твоим умом, и для меня странен этот вопрос. Ты не тайка. Ты – русская женщина. И поэтому – нет.
Я молчала. Не в силах смотреть на него и вообще на что-то живое, даже не взглянув больше на Бэнка, а изучая витиеватые завитки узора светлой столешницы. Тихий голос снова вещал после небольшой паузы, повисшей в мрачной комнате, где мы собрались:
– Бэнк рассказал мне, ответив на мой вопрос об этом... Что ты не сможешь стать матерью для моих внуков. И поэтому тоже: нет. Что еще мне добавить? Я считаю, что мужчина должен иметь детей. Или я ошибаюсь?
Я продолжала сидеть, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Наверное, оно покраснело. И я благодарила Богов и Будду хотя бы за то, что в комнате не было яркого освещения, какое было в гостиной. ОН продолжил один говорить, потому что, никто не осмелился возразить. Мы с Бэнком знали, что это было бы не уместно, и просто молчали.
– То, что Кхун Белов старше по возрасту моего сына – меня волнует меньше всего. Те причины, которые я назвал, более веские для моего отказа.
«Ну, еще бы! – Подумала я, внутренне усмехнувшись. – Посчитайте то количество лет, господин КхонгКхла, на которое у вас разница с вашей любовницей! Она, пожалуй, даже моложе моего Бэнка. Не удивлюсь, если она еще школьница» Но мне было грустно, очень грустно. И я перестала язвить, даже мысленно защищаться. Я подняла глаза и смело взглянула в смуглое, круглое лицо хозяина дома, поймав взгляд его глубоко посаженных, темных, выразительных глаз, поблескивающих под нахмуренными толстыми бровями:
– Могу я узнать, что думает по этому поводу ваш сын Тханапон?
Я повернулась к Бэнку:
– Что ты скажешь на это, Бэнки?
Бэнк посмотрел на меня с улыбкой. Совсем не подходящей к данной ситуации, на мой взгляд. Но сразу же осветившей вокруг все пространство. С его милой улыбкой, обращенной ко мне, он произнес:
– Мои намерения не меняются, Брайт. Я хочу, чтобы ты это знала.
Папа Бэнка широко улыбнулся тоже в ответ на такие слова. И я сидела и смотрела на улыбающихся мужчин, как в какой-то нелепой комедии, развернувшейся вдруг передо мной. Старший продолжил свой монолог:
– Мне видится, что ваша пара преисполнена чувствами друг к другу, и это похвально… Но давайте вместе порассуждаем. Кхун Белов… Брайт… Ведь это твой ник? – Развернувшись в мою сторону, он подождал подтверждения, когда я кивнула. – Так вот, Брайт. Ты можешь сделать по-своему, не послушав меня. Тогда… Какое будущее Тханапона рядом с тобой ожидает? Чувства… они могут пройти, и пройдут. А вот дети – это то, что навеки соединяет.
«Ага, – Отозвалось на его слова в моей голове сразу несколькими голосами. – Твою семью действительно скрепило все это, как же!»
– Неужели ты хотела бы, чтобы твой муж был не счастлив? Или, возьмем другую ситуацию: у Бэнка брак с более подходящей женщиной. Все в порядке, все проходит своим чередом, у него жена, близкая ему по духу… Разве ты не порадовалась бы за него в таком случае?
– Я всегда радуюсь, когда ваш сын счастлив, Най Саентсаванг…
– Ну вот, хорошо. Хорошие слова. Ты меня поняла, и я тоже этому рад.
– Я хотела сказать, что считаю себя достойной парой для Бэнка, господин. Вот что я хотела сказать…
– Есть два варианта. – Сверкнул взглядом отец, поерзав немного на своем стуле. – Один такой: Ты уезжаешь в Москву и даешь свободу моему сыну. Я, в свою очередь, тебе даю это.
Он пододвинул ко мне несколько банковских карт, которые я теперь стала еще более тщательно рассматривать. Пыталась сосредоточиться снова на них, как на спасении. На чем-то, что отвлечет меня от дикого напряжения. «Прямо в духе тайских лакорнов! Неугодным пассиям предлагаются деньги, чтобы те сгинули с глаз долой!..» Я почувствовала, что у меня кружится голова, и жутко захотелось воды. Но, сглотнув остатки слюны, продолжила смотреть ни на собеседника, ни на Бэнка, а на синий и зеленый пластик банковских карт. Наверное, я смотрелась со всех сторон совершенно нелепо.
– На этих картах есть сумма, которая, как я думаю, покроет все твои расходы на жизнь в России. И все твои неустойки в Бангкоке. Поможет не нуждаться ни в чем. Если ты, конечно, не задумаешь купить себе частный самолет. – Он хмыкнул. – На этих картах – шесть миллионов долларов. Долларов, Брайт. Согласись, это очень щедрые отступные.
Я смотрела на карточки и думала: «Интересно, сколько стоит сейчас хороший самолет?» И еще: «Скорее бы уехать домой. Взять за руку Бэнка и убежать отсюда подальше» Из кабинета, полного Темного Торжества. Я молчала. Был же «второй вариант», насколько я помнила? Жутко хотелось воды. Или чая «с хризантемой», с таким замечательным послевкусием… Послевкусие от нашей встречи с отцом было горьким. Он, словно бы прочитав мои мысли, сказал:
– Есть и другие билеты. Все, как сейчас, не меняется… И вы принимаете другой выбор, остаетесь вдвоем… Но тогда… Вы вместе летите в Сеул и там начинаете жизнь с самого начала. Без недвижимости, без авто, без вот этих вот средств… – Он протянул левую руку и тронул крепкими пальцами кредитки. Все с самого начала, Кхун Брайт и ты, Бэнк!.. Это будет вполне справедливо. Сыграете свадьбу в Сеуле, и без нашего благословения, что поделать! За любой выбор нужно платить. И если вы совершите оба такую ошибку, то вам и расплачиваться за это. «Листьев лотоса недостаточно, чтобы покрыть тушу слона»
Я сидела и думала теперь про слона. Про мертвого. Я раньше слышала и учила эту тайскую поговорку. И вот, теперь я слышу подобную здесь… Ох, эти тайцы, со всеми их обычаями и традициями… Я вдруг внезапно, до боли в груди, затосковала по маме… «Мамочка, как я от тебя далеко!» И внезапно сказала:
– Вы меня простите, Най Саентсаванг. Если выбор за нами, то Бэнк…
Я встала, отодвинула стул, поправила на себе платье.
– Бэнк. – Подошла к нему, погладила по плечу. – Ты сам-то как думаешь? Сможем ли мы с тобой начать все сначала в Сеуле? Я могла бы попробовать устроиться в школу… Ну, или, на крайний случай, попробую взять подработку в каком-то кафе. Мы будем искать новые пути… Тебе там должно быть легче, ведь у тебя в Сеуле есть Макс.