Часть 26 Нераспечатанные письма и испорченная пресс-конференция. Нас с Бэнком неожиданно спасает госпожа Сира. (1/2)
Я стояла и смотрела на Бэнка, не зная, как поступить. «Одно неосторожное движение – и он свалится!» С замиранием сердца я следила за ним. Внезапно невероятная злость накрыла меня. Теперь, когда я была такая уставшая с дороги, когда так мало времени осталось на сон, я не смогла и просто-напросто закрыть окно, чтобы пойти заниматься своими делами. Я злилась на себя, на него, на всю эту ситуацию. Я не находила слов, чтобы как-то выразить свои чувства прямо сейчас. Мне иначе виделась наша с ним встреча. В другое время и совсем в другом месте. Когда я была бы к этому подготовлена. А не стояла сейчас в одном полотенце, растрепанная и ошарашенная, не знающая, что сказать.
– Ты… ты… Зачем ты влез на дерево? Для чего все это? – Раздраженно воскликнула я, вздрогнув всем телом. Отчего полотенце с моей груди начало сползать, и я ухватилась за него крепче, по-прежнему вцепившись в ручку оконной рамы, чтобы самой не упасть.
– Я хотел тебя впечатлить! – Откликнулся Бэнк, поерзав на захваченной им ветке. – А еще я предчувствовал, что через дверь ты меня не впустишь… Но… мне нужно с тобой поговорить. Очень нужно.
«Впечатлить!» Его слова еще больше взбесили меня. Я подумала, что у каждого такое стечение обстоятельств вызвало бы раздражение! И не только из-за всей этой пустой, мальчишеской бравады его я начала злиться, но и старая обида вдруг перемешалась с острым чувством тревоги, кольнула в груди и растеклась по телу. «Ты не появлялся столько месяцев! Ты бросил меня, не отвечал на звонки! И вот теперь ты говоришь со мной, сидя на дереве, как ни в чем не бывало!» Я гулко прорычала, едва не захлебнувшись воздухом от этого захлестнувшего меня эмоционального коктейля:
– А ну-ка, спускайся вниз! Я тоже спущусь, и мы поговорим внизу, на земле. Сейчас же спускайся, слышишь?
– Возьми, все же, сумку, Брайт!
– Что в ней?
Бэнк, подхватив рюкзак, подбросил его ко мне. Я наклонилась, потянулась, чтобы поймать его. И тут полотенце действительно соскользнуло, упало на пол, оставив меня стоять совершенно голую и растерянную с темно-синим спортивным рюкзаком Бэнка в руках. Рефлекторно я прикрылась им, удивленная также реакцией моего невыносимого гостя: он не стал разглядывать меня, как случилось бы это раньше. Он вдруг отвел глаза, затем и вовсе отвернулся в сторону, чуть слышно пробормотав:
– Хорошо. Хорошо, Брайт. Хорошо.
– Что именно хорошо во всем этом, Бэнк?
Бросив злополучный рюкзак, из-за которого теперь была совершенно раздетой, я выхватила из раскрытого чемодана шорты и сухую футболку. Натянула их на себя и буквально выскочила из комнаты, забыв про распахнутое окно. Лифт приехал не сразу, откуда-то сверху. Я заметила, что в нем находился еще один пассажир: молодая женщина. Тайка, одетая в длинное легкое платье пурпурного цвета с белыми полосатыми переливами. «Все-таки в этом доме есть жизнь!» – Подумала я, поздоровалась с ней и сразу же отвернулась, стыдясь своего нелепого вида, настолько сильно отличающегося от ее. Не хотелось в первый же день создавать негативного впечатления. Но, по-видимому, я сделала уже все для этого. Курила внизу, была поймана, а теперь вот расхаживаю почти нагая перед всем миром… Футболка была слишком тонкой, чтобы скрывать мое тело. Я скрестила руки на груди. Девушка поспешно достала телефон из сумочки и, опустив глаза, занялась им. Я помолилась всем мне известным Богам, чтобы она не сделала снимка, как это принято было в Таиланде почти повсеместно. И тогда точно за столь явное нарушение правил этой страны не миновать мне полиции. Спустившись вниз и обогнав свою спутницу, я устремилась к тому месту, где мог находиться Бэнк.
Продираясь через кустарник, острые листья которого оставили на ноге два чувствительных пореза, я увидела лестницу, прислоненную к стволу одного из деревьев и моего долгожданного, безрассудного человека, стоявшего возле нее. Он не бросился ко мне, чтобы обнять, как я того ожидала. Напротив, заметив, как я одета, он снял с себя олимпийку:
– Прикрой свое тело, Брайт. Не создавай опасных ситуаций между нами.
– Да что такое с тобой творится, Бэнк? Почему видеть меня раздетой стало вдруг для тебя опасным? – Еще больше теперь возмущенная, я засунула руки в рукава его одежды и застегнула молнию.
– И что там, в рюкзаке? Ты из-за него сюда пришел? Кто тебе рассказал, где я, и как ты сумел не попасться охраннику, орудуя лестницей с деревом…
– Брайт, я очень скучал по тебе…
– Да, это слишком заметно… Тот, кто скучал, обнимает обычно... – Пробормотала я, ожидая ответа на вопрос про рюкзак, и дальнейших его объяснений.
– В рюкзаке – кое-какие письма. Но там есть то, что ты должна будешь прочесть в первую очередь. Это – некоторые моменты из дневника Мэ.
Он посмотрел на меня, улыбнувшись впервые за это время.
– Постой, Бэнк… Ты сейчас говоришь мне, что стащил дневник своей матери, для того, чтобы я прочитала его?
– Именно так. А что, ты перестанешь любить меня из-за этого? Думала, что я безупречный во всем? Так вот, я хотел бы знать, прямо сейчас: согласишься ли ты быть со мной рядом и дальше… С любым?
– Нет, Бэнки. – Опустив глаза, уставившись себе под ноги, рассматривая траву, на которой теперь мы стояли, растерянно проговорила я. – Я не смогу быть с тобой рядом. И не потому, что ты не безупречен. А потому, что не могу больше верить тебе. Ты пропал на четыре месяца… А теперь появляешься вновь… Все это как-то не правильно по отношению ко мне.
Я замолчала, потому что сказала то, что хотела ему сказать. Но я еще хотела спросить: «Почему?» Увидев поодаль резную деревянную скамейку с высокой спинкой, я направилась к ней. Бэнк побрел вслед за мной. Мы уселись рядом, молча слушая стрекот цикад. Диалог наш на этом прервался, и никто из нас двоих не решался снова заговорить. На меня неумолимо действовала таблетка. И все события этого дня… Их было много. Меня настолько сильно клонило в сон, что я уже, по-видимому, начала дремать. Когда я встрепенулась всем телом, вздрогнула, дернулась, Бэнк подхватил мою голову и пристроил у себя на плече. Упершись щекою в него, теплого, мерно дышащего, притихшего, я провалилась в дрему.
Очнулась я утром, на кровати в комнате общежития, совершенно одна. Во вчерашней одежде, в кофте Бэнка, среди вороха моих вещей… Телефон надрывался, настойчиво звал ответить Май. Выяснилось, что она давно ждет внизу, и что мы теперь опоздаем. Собрав все свои силы, я быстро умылась и переоделась. Я жутко себя чувствовала, так как мало спала, но все же поехала в офис. Навстречу тем трудовым будням, что так впоследствии захватили меня. Бэнк больше не давал о себе знать, и я так и не получила от него ответа на тот самый главный вопрос. Возвращаясь в свою скромную комнату, я мельком поглядывала на темно-синюю спортивную сумку и сразу же отводила глаза.
Я так и не раскрыла ее, не достала того содержимого за все три недели… Сил едва хватало на ужин и душ. И, надо признаться, я всего этого сильно боялась: тех неведомых писем и дневника его матери… Мне казалось, прочти я его, я стану причастна к чему-то страстному и трагическому. И что это как-то изменит меня безвозвратно. Что оно свяжет меня с этой семьей навсегда. Я же была твердо настроена прекратить нашу с Бэнком интрижку. Поступить правильно. Тем самым защитив свои чувства самой наконец, если он их не смог защитить.
По окончании месяца моей службы, в начале июня, на утренней «линейке-планерке» все поздравляли уже меня. Пришла и госпожа Бутракхам Сира, совладелица бизнеса, имеющая влияние на всю индустрию развлечений Таиланда. Хозяйка нескольких популярных киностудий и баснословно богатая женщина, которая «при этом не устает считать каждую копейку», как мне про нее говорили. «Мадам, которая до тряски влюблена в доллары» – так тайком называли ее все до единого, кто работал в данной компании. Интересно, знала ли об этом сама Мадам?.. На вид очень яркая, пышная и представительная, она отличалась весьма непосредственной манерой общения. Подойдя ко мне, она протянула, оглядывая меня с ног до головы оценивающим взглядом: