[18] v1c10us c1rcle (2/2)

— перешёл дорогу одному не очень уравновешенному человеку, — смутившись от чувства тревоги друга за себя, скарамучча вырвал руку из его хватки и спрятал раны под одеждой, — на самом деле, эти шрамы ни о чем не говорят. важно то, что я получил бесценный опыт, встретил новых людей, как хороших, так и не очень, поработал такелажником, разнорабочим и барменом, пожил на улице и в полуразваленном общежитии, узнал, что такое любовь. не могу сказать, что ожидания во всём сходятся с реальностью, но могу сказать точно, что я был счастлив.

друг улыбнулся, и когда скарамучча перевёл на него взгляд, склонил голову набок.

— рад знать, что ты научился понимать эмоцию «счастье». ты, как никто другой, заслуживаешь его. теперь тебе предстоит открыть в себе новое «я» и доказать этому «я», что ты не просто «дитя сёгуната» или «псих, совершивший абдикацию», а отдельная личность.

— …и это самое сложное. в мире я — никто, только в этой стране мой статус что-то решал. а в мондштадте моё прошлое не имеет никакого значения, и вся жизнь начинается с нуля.

— клянусь, я по твоей биографии книгу напишу.

— никогда её не куплю, — скарамучча закатил глаза и посмотрел на манящие сладости под его носом, — тронешь данго — убью.

* * * </p>

как ни странно, скар ожидал народ в аэропорте — журналистов и все такое, но никого, к его счастью, не было. вероятно, его сочли патриотом, который выберет мирную жизнь в какой-нибудь провинциальной деревеньке или женится на местной простушке. отчасти они правы — одну простушку он бы хотел взять в жены, но совсем не отсюда.

казуха, стоящий рядом у паспортного контроля, хитро прищурился, когда заглянул в поддельный паспорт друга.

— а ты время зря не терял.

— выбора не было, крутился, как мог. — скарамучча пожал плечами и тоже опустил взгляд на документ. вроде книжечка, а столько воспоминаний, связанных с ней. теперь же ему можно будет оформить официальный паспорт и претендовать на гражданство… ли юэ? мондштадт? с одной стороны, мона учится в школе последний год, и потом собирается поступать в ли юэ, насколько он помнит… с другой стороны, он не знает, как она себя поведёт после новости о фальшивой свадьбе. зная её характер, строить какие-то прогнозы невозможно — в любом случае ошибётся. быть может, она вообще пошлёт его, а там уже черт знает, что делать дальше. этот вариант тоже надо продумать…

боги, как же заебало думать.

— эй, скар, ты чего? — сквозь пелену мыслей наконец пробился голос казухи. и то лишь тогда, когда он щелкнул своего друга по носу.

— каэдэхара, — скарамучча поднял на него взгляд, — мы больше не увидим друг друга.

— знаю, — тот наоборот опустил глаза и шаркнул носком кроссовка по полу, сложив руки за спиной, — но, думаю, мы можем время от времени перекидываться смсками.

«мы ведь не будем этого делать».

— да, и то верно.

«нет, не верно, мы играем на порванных струнах».

их молчание прервало объявление о начале посадки на рейс инадзума - мондштадт. и вот здесь у скарамуччи, как говорит тарталья, «сжалось очко». начинается новый этап его жизни, а он даже не знает, возьмут ли его обратно в общагу, примут ли вновь на те же рабочие места и как отнесется мона к его возвращению. всё вновь придётся начинать с нуля, прямо как в свой первый побег. видимо, так на свободе и живут — один промах, и ты уже без работы, без дома и без любимой девушки.

* * *</p>

когда скарамучча, не зная, куда податься, объявился на пороге квартиры тартальи, тот растерялся. из-за этого он подумал, что пришел не в то время, и уже собирался уходить, но рыжий остановил его. сначала он заключил его в крепкие объятия, потом резко оторвал от себя.

— тут это... в гостевой комнате отсыпается мона, — тарталья почесал затылок и повернул голову в сторону, пытаясь избежать взгляда парня, — ты ничего не подумай… но там какой-то пиздец, а не обстоятельства.

— чего? — скар резко обернулся к другу. сначала ему подумалось, что он ослышался, либо друг напутал какие-то имена. что она могла забыть здесь? почему она здесь? что за глупости? что за пиздец вместо обстоятельств? нет, здесь точно что-то напутано.

— бля… тут очень странная история, вот серьезно, я хуй знает, как это объяснить. не нервничай.

— ну… — парень опустил полупустой рюкзак на пол и сложил руки на груди. невольно он напрягся всем телом, ожидая подвоха, — попробуй уж как-нибудь.

— давай ты просто посмотришь и сам сделаешь выводы?

— чувак, ты меня пугаешь. — скар понял, что тарталья ничего не скажет, поэтому бросил быстрый взгляд на свой рюкзак, пнул его к стене, чтоб не мешался, и пошел дальше по коридору, заглядывая в каждую комнату. судя по стихшим за спиной шагам, рыжий оставил свои попытки хоть что-то объяснить. и правильно — достаточно увидеть всё самому.

наконец в одной из многочисленных комнат он увидел кокон из одеяла на кровати. «и что дальше делать?», — парень замялся, но в итоге решился и зашел. в нос ударил мощный запах перегара, который не вызывал ничего, кроме раздражения и ещё одного чувства, которое он не хотел признавать. тем не менее, он взял себя в руки и подошел ближе, присев на край кровати.

мона мирно спала. в солнечных лучах её расслабленное лицо казалось таким невинным и по-своему очаровательным. не в силах отвести от неё взгляд, скарамучча громко сглотнул. всё таки, он и вправду по ней очень сильно скучал. ладонь нежно скользнула по её макушке, и это было лучшим ощущением в жизни — его рука в её волосах. правда, где-то в груди неприятно щекотала тревога: что-то не так. своей интуиции он верил безоговорочно, и от этого становилось только хуже.

пока он думал, веки девушки затрепетали, и юноша придвинулся поближе к ней, потому что уловил легкое шевеление её губ. когда своей головой он перекрыл ей слепящий свет солнца за окном, она приоткрыла глаза. какое-то время они молчали: она рассматривала его лицо, а он ждал её первые слова. и, пожалуй, пытался понять, о каких обстоятельствах говорил тарталья. он бы точно не стал делать что-то с моной, но касательно неё...

— ты вернулся в мои сны… — её рука приподнялась, дрожащими пальцами очертив угол его челюсти, — совсем как настоящий.

тело отказалось шевелиться. рука на макушке застыла, а уголки губ слегка поднялись. ему льстило знать, что мона видит его в своих снах, особенно когда он и сам видит только её перед глазами.

— ты уже проснулась, мона. — он продолжил гладить её макушку, внимательно наблюдая за её реакцией. она ещё не совсем пришла в себя, поэтому какое-то время они снова ничего друг другу не говорили. между ними витали много несказанных слов и убойный перегар.

— что? — девушка поднялась на локтях и посмотрела на парня, — ты так не шути.

— я похож на клоуна? — скар приподнял одну бровь, и мегистус очнулась окончательно. глаза её широко распахнулись и она тут же села в кровати, уперевшись в скара.

— ты вернулся. — её руки обвили его шею, а лицо уткнулось в грудь. она быстро и тяжело задышала, и скарамучча, растерявшись, обнял её в ответ. видимо, он слишком плохо думал о моне, если ожидал совсем другой реакции. но сейчас это все не должно иметь значения: исполнилось его заветное желание — оказаться в её объятиях. но почему же он всё так же мрачен? почему не уходит тревога?

уткнувшись носом в её макушку и вдыхая естественный аромат волос, почти перебитый запахами табака, алкоголя и ещё какого-то дерьма, он, кажется, понял, что за эмоцию так надеется подавить.

разочарование?

но почему он разочарован? потому что надеялся, что любимый человек перестанет уничтожать себя? потому что верил, что именно в ней найдет решение всех своих проблем? потому что сам не знает, чего хочет? ему казалось, что встреча с ней развеет тучи, но всё стало лишь сложнее. и только дыша в её затылок, он понял, что ничего не изменилось. ту же пустоту он чувствовал после смерти сумико. ту же пустоту он чувствовал на собственной фальшивой свадьбе. ту же пустоту он чувствует в объятиях единственного человека, которого любил.

— ты напряжён. — пробурчала мона. судя по голосу, ей тоже было не по себе. руки расцепили кольцо вокруг его талии и упали в одеяло.

— устал, — уклончиво ответил он, смотря в стену. это казалось неправильным — не ощущать желаемой радости от долгожданной встречи, — как провела месяц?

— бухала, как проклятая, потому что пыталась залить мысли о твоём ебаном предательстве. — хмурясь и кривя губы, она отстранилась и посмотрела ему в глаза. вот оно — то, что его тревожило.

— предательстве? — он вскинул брови. конечно, он мог предполагать, что она сочла его брак предательством. это же мона. но он так надеялся, что она сопоставит факты и поймет очевидную вещь — ведь он не просто так признавался ей в любви и целовал перед отъездом…

— да, скар! ты, блять, женился! — она ударила кулаком по кровати, — для тебя абсолютно нормально признаваться в любви одной, но прыгать под алтарь с другой?

— мона, какого хуя? — скарамучча поднялся с кровати, — ты даже примерно не представляешь, через что мне пришлось пройти за это время, чтобы бросаться такими громкими словами!

— да ты что? — мегистус поднялась следом, но не так уверенно держалась на ногах, как он. её голос сорвался на крик, — пердеть в твои футоны, или как их там называют, в замке сёгуна со всеми удобствами тебе кажется сложнее, чем жить с бесконечной болью из-за твоего ебаного равнодушия? ты даже не писал!

— как я тебе должен был писать, мона? — скарамучча чуть ли не начал повышать голос, но вовремя себя остановил, — как, если после моего побега ко мне применяли строгие санкции?

— блять, да разговаривай ты, как нормальный человек, санкции к нему применили, видите ли! — она топнула ногой и сжала руки в кулаки, — ты творишь какую-то хуйню, ты даже не понимаешь, как больно сделал мне своим поступком.

— настолько, что ты вновь беспробудно бухала? тебе же это нравится, ты упиваешься жалостью к себе и бухлом. — зря он это сказал.

— не тебе решать, как мне переживать предательство! — девушка подошла к нему ближе и ткнула пальцем в грудь, — жёнушку свою ты тоже сюда приволок?

— да что ты несёшь? — скарамучча отшатнулся от неё и сделал несколько шагов назад. перед глазами заплясали вспышки света, — какую жёнушку? какого хуя я тебя предал? что тебе было непонятно в словах «я хочу жить рядом с тобой и видеть в отражении себя настоящего, но если ради этого мне придётся пойти ва-банк, то я сделаю это»?

— всё! — вскрикнула мона и вновь в два шага сократила расстояние между ними, — ты пошел ва-банк, поставив на кон ещё и мои ебаные чувства к тебе!

— неужели ты действительно думаешь, что я шутки ради говорил тебе о том, что люблю тебя? с аякой у меня изначально была конкретная договоренность, и я даже не мог смотреть в её сторону как-то иначе, потому что думать мог только о тебе!

— что же такой довольный был на фотографиях со свадьбы? что-то мне не казалось, что здесь была фальшь. — на последних словах голос моны стал тише, и она сложила руки на груди. глаза её потемнели от злости, и скарамучча в ужасе смотрел на неё, пытаясь разглядеть в ней того человека, которого так полюбил.

— ты хоть знаешь, каких усилий стоила эта улыбка? знаешь, что за ней стояло и что я испытывал во время этой свадьбы?

— там много знать и не надо. и так всё видно было. и не надо мне рассказывать, как плохо тебе там было — плохо было мне, когда я всё это узнала.

— забавно, — он медленно выдохнул, пытаясь вернуть себе самообладание, — мной замечено, что в любой ситуации у тебя фигурирует лишь одно местоимение. «я». «я страдала», «я устала», «я», «я», «я». из произошедшего ты выцепила только факт свадьбы, и тот факт, что я стою перед тобой, а не сижу в кабинете сёгуна, видимо, тебе ни о чём не говорит. мне…

— вот как. да пошел ты нахуй, скарамучча. — мегистус, видимо, не желая больше его слушать, отвернулась от него.

— как скажешь, мона. — скар понимал, что кричит в стену, поэтому тут же покинул комнату, где тут же врезался в тарталью. подслушивал, гаденыш.

— она сейчас не в себе, это последствия…

— в себе, не в себе, но донесла свои мысли она понятно, — парень пошел дальше по коридору в сторону своего брошенного рюкзака, но на полпути замер и прислонился к стене: распирающая в голове боль появилась так резко, что он чуть не упал. зажмурившись, он уже менее стремительно пошел дальше. в квартире рыжего было слишком светло, и солнечный свет, бьющий в глаза со всех сторон, вызывал только новые волны боли.

— эй, бро, ты чего? — друг был уже тут как тут.

— мне надо договориться с прорабом, — прохрипел скарамучча, всеми силами пытаясь звучать и выглядеть менее жалко, — пожалуйста, отвези меня на стройку.

— ты куда в таком виде поедешь? ты себя вообще видел?

— да мне похуй, — парень оторвал руку от головы и вновь сморщился, — я хочу своё место в общаге.

— а у меня пожить? — тарталья шёл за ним хвостиком, видимо, не понимая, что вообще происходит.

— я хочу своё место в общаге, — скар уже дошёл до рюкзака. закинув его на плечо, он наспех натянул свои кроссовки и посмотрел на рыжего, — че уставился? собирайся.

— ладно, — друг сдался, — понял.