[18] v1c10us c1rcle (1/2)
церемония абдикации завершилась час назад, но от внимания обитателей дворца и журналистов он смог отбиться только сейчас, поэтому после выхода из конференц-зала он сразу же отправился в замок искать свой телефон, который отобрали ещё на досмотре, и если из тюрьмы его забрать было малость проблематично, то сейчас он свободно ходит вдоль фусум, пусть и ощущает некую растерянность: он провел в этом замке всю свою жизнь, но сейчас не может сориентироваться, куда идти и в каком конкретно корпусе сейчас находится. благо, какой-то гений догадался повесить карту в переходах, поэтому дело оставалось за малым.
осторожно сдвинув одну из фусум, он прошел в комнату с десятками шкафов с конфискатом. чего только не было: телефоны, провода, документы, ножи, сигареты, алкоголь… кто вообще приносит алкоголь в замок? встряхнув головой, он пошарился по всем полкам и наконец выудил фальшивый паспорт (странно, что его просто бросили тут, а не отдали матери) с телефоном. вопреки надеждам, тот оказался разряженным, поэтому пришлось копаться в проводах, чтобы найти подходящий для зарядки.
как назло, все розетки были только в кабинете пресс-секретаря, поэтому пришлось идти в другой корпус. подобного рода прогулки утомляют — площадь всего дворца составляет около двухсот тысяч квадратных метров, и когда заветная фусума раздвинулась, первое, что сделал скар, это присел на корточки и выдохнул с облегчением. пожалуй, за месяц в клетке и неделю голода он сильно ослаб, раз полчаса ходьбы быстрым шагом заставили его чуть ли не свалиться.
когда экран загорелся, парень моментально вцепился в телефон и заметил другие обои, другие шрифты. всё было другим. уведомления от незнакомых людей, чужие номера в пропущенных звонках. быть того не может.
он перепутал телефоны?
«какой же я долбаеб…», — он взялся за голову и тихо застонал. облегчение от абдикации прошло, и вернулась привычная тяжесть — он в очередной раз допустил ошибку, и теперь ему нужно думать, как выбраться из замка без лишних свидетелей. замечательно, скарамучча. просто гений. рвано выдохнув, он с силой ударил себя по щеке, потом ещё, ещё и ещё. ошибки, ошибки, одни ошибки, он постоянно оступается и платит за это высокую цену. когда он так поплыл и позволил себе расслабиться? неважно, потому что вне зависимости от причины он, видимо, никогда не научится это прощать себе.
делать что-то надо, поэтому юноша сел на пол у розетки и разблокировал телефон. какие же оды он воспевал богам техники и его хозяину за то, что он оказался без пароля. интересно, кому принадлежит этот смартфон? переступая через свои принципы, скар залез в фотопленку. фотографий было мало, а те, что нашлись, были семейными. муж, жена, ребенок. даже представлять не хочется, что случилось с владельцем, если последние фотографии сделаны год назад, а уведомления перестали приходить с июля.
на глаза попался календарь. семнадцатое января. брови невольно поднялись: ровно две недели назад у скарамуччи был день рождения, а он даже забыл про него. конечно, тогда было совсем не до праздников.
— вот мне и девятнадцать… — бормочет он, выходя из календаря.
немного помолчав в попытках осознать свои ещё непонятные эмоции от пропущенного события, он махнул рукой, поднялся с пола и сел за стол секретаря. наверняка у него должна быть телефонная книга, может, там есть контакты одной семьи, которая сотрудничает с сёгунатом в области производства и поставки высококлассного оружия.
в тонне бумаг и папок отыскать маленький блокнот казалось нереальным, но цель оправдала средства: среди остальных фамилий он нашел заветную «каэдэхара». к удивлению скара, глава семьи не пользовался пресс-секретарями и представителями, поэтому звонок шел к нему напрямую. прочистив горло, парень набрал номер и позвонил. столько лет они не общались лично, что он даже немного заволновался.
— оружейный завод каэдэхара. слушаю.
— доброго вам дня, господин каэдэхара. вас потревожил райден куникузуши.
— о, — голос мужчины смягчился. хорошо, что отец казухи всё еще относится к нему с теплотой, — здравствуйте, ваше… — он запнулся. видимо, тоже видел церемонию отречения от престола.
— просто куникузуши. и обращайтесь ко мне на «ты», я ещё слишком молод. — скарамучча не смог сдержать улыбки. наконец-то его перестанут называть обезличенным высочеством.
— да, куникузуши, здравствуй. по какому поводу?
— я ищу казуху.
— понял. сейчас перенаправлю звонок.
— спасибо.
какое-то время звучала раздражающая музыка, уведомляющая об удержании звонка. четыре месяца назад скарамучча бы не понял причину этого звука, но теперь, как продвинутый гражданин ли юэ, он знал, что к чему, чем очень гордился.
— офигеть, кто вернулся! — казуха явно был рад слышать голос друга. скар ощутил вину перед ним: всё таки, после его отъезда они ни разу не связывались друг с другом. всё же, ему не стоило забывать, что оставляя инадзуму, он оставляет и дружбу с казухой. происходящее было не более, чем желанием оттянуть неизбежное.
— да, это я. не желаешь пересечься?
— с радостью. ты в замке? тебя забрать?
— да, было бы славно.
— где тебя ждать? — на том конце провода что-то загремело: видимо, друг начал собираться прямо во время звонка.
— можешь у главных ворот. всё равно обратно я больше не вернусь. охрана тебя не тронет.
— чувак! — каэдэхара охнул и рассмеялся, — ты сумасшедший.
— да, поехал я с концами. всё, выезжай давай, я тебя жду, — он приготовился сбрасывать, но опомнился, — стой! напиши мне в смс свой номер телефона. а то я с чужого звоню.
— принял.
когда звонок закончился, скарамучча убрал телефон от уха и положил его на стол. руки легли на колени, а голова опустилась.
слишком много событий, и ни одного хорошего. ему нужно быть сильным несмотря на все препятствия, и он пытается, но сил уже нет. не сказать, что у него есть выбор, потому что он уже зашел слишком далеко, и отступать ему, даже если бы хотелось, некуда, и от этого становится только паршивее.
— мона, — скар прикрыл глаза, рисуя в воображении её лицо, — пожалуйста, подожди, я… тебя не бросил, я же тебя люблю, я не оставлю тебя, я не могу без тебя справиться с этим дерьмом, подожди меня пожалуйста, ладно? я хочу поговорить с тобой. пожалуйста, помоги мне, я не вывожу.
откинув голову назад, он шумно выдохнул и покосился на настенные часы. казуху ждать ещё чуть больше часа в лучшем случае, поэтому парень, не зная, чем себя занять, включил компьютер. новостные каналы взрывались: впервые сёгун добровольно отказался от своей должности, и эта новость, к сожалению, расползлась по всему тейвату. заголовки пестрели его именем в разных контекстах, счетчики просмотров статей зашкаливали, его имя было первым в сегодняшних запросах в поисковиках. «интересно, видела ли это мона?», — думает он, пробегаясь глазами по текстам. на прикрепленных фотографиях он видел чужого человека — отстраненный, с пустыми глазами и жутким подобием счастливой улыбки. скарамучча даже не смотрелся в зеркало последний месяц, поэтому увиденное его впечатлило. неужели он выглядит так… жалко? на свадебные фотографии вообще без слёз не взглянешь — даже на похоронах отца он выглядел бодрее. мона точно видела весь этот материал, и от этой мысли по телу пробежали мурашки. он был уверен, что она поймёт, что брак был фиктивным, да и по факту ничего и не было, и последнее, чего он хотел, это сочувствия к своему внешнему виду с её стороны. он думал, что будет оберегать её, быть рядом в самые трудные дни, а в итоге сам поплыл. рыдать ей в плечо… какое унижение.
блять.
даже сейчас сопли размазал.
парень выключил компьютер и вышел из кабинета. пожалуй, стоит прогуляться, чтобы вся эта чушь выветрилась из его головы. благо, неподалеку был выход к одному из садов.
когда он вышел на улицу, солнце уже заходило за горизонт, и закатное небо разлилось яркими красками. «забавно, что именно здесь я встречаю исключительно восходы и закаты…», — думает скарамучча, запрокидывая голову. несмотря на ненависть к своему дому, он не мог не признать, что только здесь он видел такие красивые закаты и рассветы. тишина вокруг придает происходящему особую атмосферу. где-то стрекотали цикады, зимний ветер был непривычно теплым и совсем не колол щеки, как это было в мондштадте.
момент единения с природой прервали чьи-то шаги. скар не стал поворачивать голову — он знал, что это аяка.
— уже уезжаешь? — девушка поравнялась с ним и подняла голову к небу.
— да. у меня нет причин оставаться.
— знаешь… — госпожа камисато выдержала паузу, — в моей семье из поколение в поколение передается одна притча. «талантливый ястреб прячет когти». раньше я не понимала её смысл, но в день, когда ты зашел в васицу к нам с аято и госпожой райден, я смотрела на совсем другого человека, не того, с которым росла. с детства я видела тебя трусом, который терпел любой произвол в свою сторону, пряча это всё за маской непробиваемого безразличия. признаться, я и не предполагала, что ты таишь невероятную силу, способную справиться с любым режимом и давлением. когда ты совершил абдикацию, я не поверила своим глазам и ушам. приятно знать, что в тебе столько решительности на пути к поставленной цели.
— нет, аяка. в глубине души я всё тот же трус, просто отчаявшийся, — скарамучча тихо усмехнулся. слова её совсем ему не льстили, — помнишь, всё детство я страдал от мигреней? после смерти сумико они вернулись. возможно, будь я сильнее, то не принимал бы всё случившееся так близко к сердцу.
— ты человек, эмоции тебе не чужды. мигрени пройдут, — периферийным зрением он заметил, что девушка посмотрела на него, — в детстве стало лучше, потому что ты подружился с господином каэдэхара.
— привязывать своё выздоровление к другим людям как минимум неправильно.
— знаю, что у тебя своя позиция на этот счёт, но всем нужна опора, чтобы найти силы двигаться дальше. люди — не лекарство, а стимул лечиться. все мы нуждаемся в ком-то.
скар повернул голову к аяке. какое-то время он молчал, глядя ей в глаза, после чего вздохнул.
— останешься во дворце?
— да, моё место здесь, рядом с братом.
— а тот простолюдин? — получается, аяка не получила никакой выгоды от этой абдикации?
— между долгом и любовью я выбрала долг. с новой должностью у аято появится больше работы, и мы с твоей сестрой обязаны быть с ним…
её прервал звонок таймера. последний час в этом месте закончился.
— что ж, пришла пора прощаться, — парень грустно улыбнулся, — спасибо за всё. береги себя.
— и ты, — камисато тоже улыбнулась и положила руку ему на плечо, — будь счастлив, куникузуши.
* * *</p>
когда ворота перед ним отворились, скарамучча обернулся в последний раз взглянуть на свой дом. теперь он действительно прощается с тем, что когда-то казалось таким родным — детство, юношество, обилие обязанностей и долг. долг, извечный долг, под тяжестью которого тяжело было мыслить здраво, ведь был долг, он рос и воспитывался ради одной цели. довольно странно выйти из этого мира в тот, где от него ничего не ждали и никого не заботило, кто он, откуда и зачем. ему понравилось не быть «особенным». и здесь, в стенах этого замка, он никогда не узнал бы, что совсем не особенный.
— не, ты и вправду сумасшедший. — казуха хохотнул, двигаясь ближе к рулю, чтобы скар мог сесть к нему на скутер. за время порознь он совсем не изменился — всё также полон жизни и любви к миру.
— знаю. — не каждый день встретишь долбаеба, который между всеми благами с гарантированной стабильностью и жизнью в толпе со своими проблемами, налогами и делами выберет последнее.
— куда едем?
ответ не заставил себя долго ждать.
— за данго.
* * *</p>
скарамучча помнил этот пляж: именно здесь он объявил казухе о своей влюбленности в мону и намерениях покинуть родину. ничего не изменилось, разве что прибрежный ветер был уже прохладным, и обувь в этот раз никто из них снимать не решился. в их руках болтались пакеты с национальными сладостями.
перед тем, как приехать на пляж, парни проехали через столицу, где они купили скару обычную одежду и еду, делая упор на национальную, «чтобы знал, от чего отказываешься», — как сказал каэдэхара. ещё на въезде в город ребята видели баннеры и плакаты с лицом наследника, отказавшегося от власти. на улицах его или порицали, объясняя это тем, что он молод, глуп и ещё пожалеет о своих решениях, да и вообще предатель, а кто-то наоборот одобрял это решение, романтизируя его поступок и называя это «волей свободного человека». мнений было слишком много, как и споров, и за час нахождения в городе парень узнал много интересного о себе.
— дерьмо, — скарамучча стянул маску с лица, — в инадзуме я никогда не стану простым никому не нужным человеком.
— ага, — друг присел на край скамьи и начал раскладывать еду по её центру, — раньше тебя стерегли власти, а теперь журналисты. даже не знаю, что лучше.
— лучше будет просто свалить отсюда. жизнь здесь напоминает дверь, за которой ждёт стена.
— а там, за морем, как оно?
— очень интересно, — скар поднял рукав свитера и показал шрам от удара бутылкой, — и немного травмоопасно.
— что? — казуха взял его руку и притянул к себе. лицо его говорило больше слов, — это ещё что такое?