[17] see u 1n a dr3am (2/2)

— м, точно, бал… — кэйа хмыкнул, и мона искоса глянула на него, — надеюсь, тот мальчик не опозорил свою и без того жалкую честь на светском мероприятии.

что ж, поехали.

— ну, — она поджала губы, — он и не пошел.

— а что такое? — конечно, вопрос не нуждался в ответе, но именно его всё это время мегистус и ждала, ведь ради этого вопроса она согласилась на их встречу. свести, скажем так, счёты.

резко дернув его руку, она развернула его к себе и заехала ногой ему между ног самым носом ботинка, с маниакальным наслаждением слушая его крики боли. возможно, будь она менее зла, то испытала бы хоть толику жалости, но в нынешних обстоятельствах… хотелось вызвать у него одни страдания, и физические, и эмоциональные. как в ту ночь, когда она сидела в осколках, плакала и била по щекам скара, чтобы он подал хотя бы малейшие признаки жизни.

— а чтё такое? — передразнила его она, давая пощечину, когда он согнулся пополам от боли и до его лица было проще дотянуться, — видимо, в твоей башке и вправду настолько всё плохо, если ты считаешь правильным кидаться на людей с ножом и жить, как ни в чем ни бывало.

на эмоциях она ударила его ещё раз по лицу и, развернувшись, пошла в обратную сторону к выходу из парка. от прилива адреналина тело пылало, а ноги подкашивались. наконец-то один из камней на её душе упал: видеть руки скарамуччи в луже крови в ту ночь, его швы и то, каким мертвым он выглядел, когда очнулся дома у альбедо. мона помнила всё, и это было тем, что она никогда не простит даже человеку, которого считала другом. свои приоритеты она уже расставила.

кэйа окликнул её в тот момент, когда она почти свернула с дороги. стоило обернуться, как ей прилетел удар из одного слова.

«шлюха».

ахнув, она сжала кулаки и рвано выдохнула. вернуться и убить его? нет, тогда она будет ничем не лучше него. пропустить мимо ушей? да ни за что! это слово в свой адрес она уже не забудет. жаль, что парнишка забыл, что имеет дело с очень мстительной и злопамятной особой.

развернувшись обратно, она неспешно пошла дальше, продолжая отчаянные попытки взять себя в руки и успокоиться. в мыслях крутился один вопрос — с хуя ли шлюха? или это его стандартное оскорбление для обидевшей его женщины? так или иначе, воспоминания, связанные с ним, окрасились в мрачный цвет, и захотелось их выбить из головы. чем угодно, кем угодно. рефлекс — позвонить или написать скару, но он не возьмет трубку, не ответит на смс, а уж тем более не даст уткнуться ему в плечо. не выйдет, конечно, потому что он её оставил. бросил, покинул, блять, сделал всё, что мог, чтобы она вновь чувствовала себя одинокой в большом мире.

— вот дерьмо… — пробормотала она, выуживая из кармана телефон. всё ещё немного подрагивающие пальцы набирают контакт альбедо, — ты где?

— дома. ты уже освободилась?

— ага.

— отлично, езжай ко мне. люмин тоже уже собирается.

мона сбросила и поспешила быстрее к остановке. больше ей не хотелось возвращаться в этот проклятый парк, где все ещё находится не менее проклятый альберих со своими оскорблениями.

* * *</p>

тазик салата, кастрюля пельменей, тортик и пока что маринующееся мясо — новогодний ужин семьи мегистус из двух человек не назвать роскошным. по телевизору шел марафон из старых фильмов, а гирлянды с выборочно потухшими лампочками были небрежно развешаны по стенам. ёлку решили не ставить, потому что в этом году праздник ощущался совсем иначе.

мама ушла, забрав с собой этим всю праздничную атмосферу. мона привыкла получать поварешкой по голове, пока пыталась тайком стащить что-нибудь из еды, а теперь, пока она сама резала салат, то у неё и мысли не было притронуться к нему. наверное, из рук мамы всё равно было вкуснее. может, позвонить ей? вот уж нет. надо будет — сама позвонит.

скарамучча уехал уже как две недели назад, и новостей о нём так и не было. «инсайдер» альбедо молчал, отец сяо тоже не был в курсе, а интернет словно забыл о существовании сёгуна и её семьи. всё, что оставалось, это смотреть на их общую фотографию из бара, которую поставила на обои в телефоне. вызывало сожаление — он так и не увидит мондштадтский новый год. этот дух сплочения, когда все друг другу улыбаются и готовы протянуть руку помощи. в это время нет чужих, все «свои» и «родные». можно легко прийти на какую-нибудь домашнюю тусовку, и никто не будет возражать, на улицах все обмениваются поздравлениями с прохожими и забывают о своих будничных переживаниях. ей казалось, что это будет лучшим временем, ведь скарамучча будет счастлив. конечно, вновь жизнь напоминает ей, что ничего не бывает так, как хочет она. на то она и жизнь.

сдув со лба мешающуюся прядь волос, мегистус громко зевнула и подошла к раковине, чтобы смыть остатки маринада с рук. осталось запечь мясо, и наконец можно будет присесть и отдохнуть. краем глаза она взглянула на остальные блюда. «могло быть и хуже».

закинув противень в духовку, девушка поставила таймер в телефоне и с выдохом приземлилась на табуретку. пока она возилась с приготовлениями к новому году, ей пришла куча уведомлений, на которых ещё с самого утра совсем не было времени. прежде чем отвечать всем, она в сотый раз проверила новостные каналы инадзумы, залезла в их местную социальную сеть, вбила теги, но снова не нашла ничего нового. в их стране уже наступил новый год, и сёгун наконец показалась на публике с кратким праздничным обращением. мегистус таращилась на неё во все глаза до самого конца речи. эта женщина даже с экрана вызывала только чувство какой-то никчёмности, и разочарованная мона залезла в комментарии. там тоже скука — поздравления, оды сёгуну, но вновь ни слова про скарамуччу.

почему никто не говорит о скарамучче?

о нём почти нет упоминаний в прессе, только статьи годичной давности. ладно сми, но люди же должны помнить подобные вещи? к тому же, всего лишь год назад у него были целые фан-клубы, которые также резко позакрывались. так много вопросов, и так мало ответов.

несолоно хлебавши, она бросила свои потуги и зашла в привычное приложение.

чат с lumixxx [в сети]</p>

@lumixxx: ааааааааааа

@lumixxx: ААааАаяаяааяаАяаяполвща

@lumixxx: монаааааааааааааааа

@monamur: я туууууууууууут</p>@lumixxx: о

@lumixxx: прикинь

@lumixxx: у меня же должен был быть самолет днем

@lumixxx: но сяо и господин чжун ли очень хотели чтобы я осталась с ними встретить нг!!! господин чжун ли даже позвонил моим родителям

@monamur: ахуеть </p>

@monamur: они же строгие у вас с итэром </p>@lumixxx: вот вот!!

@lumixxx: ни они согласились

@lumixxx: СОГЛАСИЛИСССЬЬЬ

@lumixxx: я встречу новый год с сяо!!!!!

@monamur: аааааа поздравляю!!!</p>@lumixxx: ну всё жди фотки праздничного ли юэ

@monamur: хорошо :)</p>

смайлики и радушные поздравления, когда на самом деле хотелось кричать. «почему она, а не я?», — вновь и вновь один и тот же вопрос звучал в голове. поборов своё желание бросить телефон в стену, она аккуратно положила его не стол, совсем забыв про другие сообщения от людей. подождут.

в прихожей послышался хлопок двери — папа пришел. дышать стало чуть легче, потому что теперь у неё меньше шансов сожрать себя изнутри из-за давящего чувства одиночества. она была не одна, совсем не одна, но эту пустоту, которую когда-то заполнял скар, уже не получится залатать. даже пойло не привлекает: пила она в последний раз ещё задолго до отъезда скарамуччи, и больше как-то не хотелось.

* * *</p>

середина января.

мона сидела за партой, рисуя завитушки на полях тетради по литературе. люмин, как гуманитарий, активно работала на уроке, пока мегистус предпочитала отмалчиваться и делать вид, что её не существует. возвращаться в нудную школу после замечательных каникул было подобно падению с небес на землю.

после праздников люмин пригласила подружку в ли юэ, и она без раздумий согласилась, о чём не пожалела ни на минуту. они объездили чуть ли не всю страну, катались на сноубордах, ходили на каток и от души отъедались в местных забегаловках. мона даже научилась нормально коммуницировать с сяо, а также неплохо поладила с его отцом. они часто проводили время все вместе, и это время было поистине счастливым.

не упустили подруги и бары. много чего было… с моной несколько раз пытались познакомиться, но дальше стен заведений это общение не заходило. вечно всё было не тем, чего-то не хватало. то взгляд не такой, как у скарамуччи, то манера речи не такая, как у скарамуччи, они все даже в подмётки ему не годятся. вот дрянь, задал планку, теперь никому до неё не достать. вновь и вновь она вглядывается в мелькающие лица, но не находит и тени того, чего пытается найти в них.

и сейчас, когда каникулы закончились, мона вновь вернулась в серую реальность, где жизнь идёт от перемены к перемене. как и сейчас, на последнем на сегодня уроке литературы. краем глаза она заметила, что альбедо чертыхнулся, да так, что парта подпрыгнула вместе с ним. весь класс обернулся посмотреть на источник шума, который сидел с широко распахнутыми глазами и, казалось, совсем не смущенным вниманием к нему. в руках он сжимал телефон.

— м-миссис… я могу в-выйти? срочно. — выпалил он. получив одобрение, он убежал из кабинета, оставив всех в недоумении. мегистус напряглась: перед тем, как открыть дверь, альбедо обернулся и встретился с ней взглядами. что это значит? что-то случилось дома? какие-то проблемы? недолго думая, она отпросилась в туалет и вылетела из кабинета следом за другом.

— эй! — её не потревожил тот факт, что вместо тихого оклика она перешла на ультразвук. блондин мялся у подоконника, что-то рассматривая в телефоне, и, казалось, даже не услышал её, — альбедо, ты чё?

тот наконец заметил её и тут же убрал телефон в карман. его взгляд всё ещё был полным паники и глубочайшего ахуя. нет, даже не так, эту квинтэссенцию вообще не описать. и, что самое главное, он даже не отвечал. у него что, умер кто-то?

— у меня к тебе… — он запнулся и отвел взгляд, — короче, надо будет поговорить, но точно не сейчас.

— что-то случилось? — идиотский вопрос.

— можно сказать и так. после школы прогуляемся. всё, пиздуй в кабинет, не мешай мне думать.

девушка нехотя зашагала обратно, но передумала и присела на скамью напротив двери. по привычке проверила телефон — смс от папы, что задержится, но сосед занесёт им какую-то свою стряпню, уведомление, что включился режим энергосбережения и ещё какая-то хуйня. в итоге мона сдалась и всё же вернулась на урок в надежде, что так он закончится побыстрее, ведь он последний.

* * * </p>

со звонком друзья свалили первыми: люмин брать не стали. во-первых, разговор её не касался, во-вторых, у неё всё равно через полчаса репетитор, поэтому никто не в обиде. куртка никогда не надевалась так быстро и руки никогда так не дергали дверные ручки, как сейчас.

когда они вышли с территории школы, друг повёл её на ближайшую детскую площадку, чтобы куда-то присесть. едва ли их задницы коснулись карусели, он тут же достал телефон и сжал его в руках. он явно волновался.

— я не знаю, как тебе преподнести эту новость.

стало тревожно.

— как есть. — она пыталась выглядеть беззаботно.

— одна просьба… — перед тем, как отдать телефон в руки моны, он прижал его к груди, словно прощался с ним, — не швыряйся моей собственностью.

— да не буду я! дай мне телефон. — она чуть ли не силой вырвала его из хватки альбедо и посмотрела в экран.

inazuma news [16.01]</p>

«инадзума ликует: сын её величества сёгуна женился» </p>

сердце упало. дыхание перехватило. ладони вспотели.

трясущимися пальцами она пролистала вниз — скарамучча в смокинге стоит рядом с, видимо, аякой в красивом белом платье и матерью в официальном наряде. «не может быть», — кричат мысли, пока она бегает глазами по тексту, резко зацепившись за прикрепленный фоторепортаж. вот молодожены разговаривают с какими-то, видимо, не менее важными шишками, позируют и улыбаются камере из белоснежного кабриолета. аяка выглядела счастливой, и от этого мону замкнуло. ей всегда казалось, что она достаточно хорошо знает скара, чтобы распознать фальшь, но в этот раз не увидела и тени печали на его лице. обычное нейтральное выражение лица, каким оно у него бывает всегда на людях. то есть… он женился. он женат. у него есть жена. словно эпизод под названием «мона» стерся из его памяти. словно это не он целовал её и признавался в чувствах. словно…

— отдай телефон. — встревоженный голос альбедо вернул её в реальность. подняв на него голову, девушка почувствовала, как трясется её нижняя губа. послушно вернув гаджет, она опустила взгляд и почувствовала, как в уголках глаз начинают собираться слёзы.

скарамучча женился и со дня на день станет сёгуном.

то есть… это конец? перед глазами кадрами мелькают воспоминания, связанные с ним. как он стоит над ней на новогодней ярмарке, отвлекший её от торга за серёжку, которая уже как месяц болтается у неё в ухе, как он ест с ней курицу в пряном соусе на крыше, как идёт пьяный с ней по улице, рассказывая о себе всю-всю правду, как провожает её домой каждый раз и как мило улыбается на прощание. неужели это всё останется только милым сердцу воспоминанием? нет, он не мог так поступить… не мог, он же совсем не такой…

— мона? — друг пытался коснуться рукой её плеча, но девушка пресекла этот жест и выпрямилась.

— я пойду домой. — она слезла с карусели, чуть не свалившись. ноги совсем отказывались слушаться, то и дело пытаясь уронить её на землю.

— я тебя провожу.

— не волнуйся.

мона развернулась и медленно пошла куда глаза глядят. дышать было всё также сложно, и она хватала ртом воздух, пытаясь совладать с собой, но это совсем не помогало. мир вокруг вращался, а сок из столовки рвался наружу. она даже не сразу заметила, что её просьбу не провожать её проигнорировали, и всё это время держаться на ногах ей помогал альбедо. кажется, он даже что-то говорил, но она не могла разобрать ни слова. перед глазами всё ещё стояли те фотографии и заголовок. белое платье, черный смокинг, дорогие украшения, ленты и короны. это ведь неправда, этого просто не может быть. он не мог так поступить.

он не мог так поступить.

* * *</p>

тонущая в неоне и дыме комната продолжала вращаться. в ней, казалось, совсем не было воздуха, один дым. кто-то смеялся, кто-то плакал, кто-то кричал. всё казалось воплощением безумия, и она хотела домой, да куда угодно, только бы больше никогда сюда не возвращаться.

после новости о свадьбе мона сломалась. той же ночью она уже блевала в толчок в незнакомой квартире, где за стенкой от неё лились литры алкоголя и употреблялись наркотики. людей было слишком много, и все они были странными ровно до момента, пока в её желудке не начало плескаться пол литра водки, которую ей предложили ещё на входе. теперь все вокруг казались ей друзьями, и она вновь и вновь запрокидывала голову, хохоча от чьих-то глупых шуток. её целовали, и она всегда отвечала. её лапали, и она всегда позволяла. границ «хорошо-плохо» не стало, и алкоголь лился в неё каждый раз, когда она вспоминала его. поэтому она всегда была пьяной.

она не помнила, сколько дней провела в этой квартире, каждый день вливая в себя неадекватное количество алкоголя, когда ей не дали какой-то стакан. будучи пьяной, она и не думала о содержимом, и выпила до дна, почувствовав на самом дне странный осадок.

очнулась только на диване рядом с каким-то типом. видимо, стаканы с подмешанными наркотиками прошлись по как минимум половине присутствующих, и многих начало крыть, в том числе и мону, которая не могла понять, что происходит, где она находится, кто она и как её зовут. страшно тошнило, а в голове стоял звон. сердце билось очень быстро, и она боялась, что оно вот-вот вылетит из груди прямиком в инадзуму. по телу литрами лился пот, а мышцы сводило.

— скарамучча… я хочу позвонить скарамучче… — сказала она сидящему рядом с ней парню и отобрала у него телефон. тыча пальцами по заблокированному экрану, она, как ей казалось, набрала его номер телефона и прижала смартфон к уху, — скар? это ты? забери меня отсюда, я не хочу тут находиться… — челюсть свело, — пожалуйста, забери, я… ты меня бросил, почему? я же тебя люблю, не оставляй меня, я не могу без тебя справиться с этим дерьмом, забери меня пожалуйста, ладно? почему ты не отвечаешь? жена не разрешает? извини, я больше никогда тебя не побеспокою, просто забери меня отсюда… пожалуйста, помоги мне, я не вывожу.

— ебанутая, отдай мне телефон! — сосед разозлился, и мегистус пришлось сбросить несуществующий звонок и вернуть отобранное. по лицу текла какая-то жидкость, и она не понимала, слёзы это или испарина. обхватив голову руками, она закричала. просто закричала в пустоту, надеясь, что скарамучча услышит этот крик и придёт за ней. скажет, что всё это — ночной кошмар, ей это снится, разбудит и погладит по макушке, как это делает, когда ей плохо.

нащупав в кармане свой телефон, она вытащила его и поднесла почти вплотную к лицу, пытаясь разглядеть экран. только при таком ракурсе она могла что-то разобрать. нажав носом на контакты, она вгляделась в текст. кому ей звонить? люмин и альбедо стыдно, отец не поймёт, одноклассники сразу идут нахуй… о, тарталья. не давая себе время на раздумья, она носом набрала его и прижала телефон к уху, пытаясь проморгаться.

— мона? — кажется, она его разбудила.

— забери меня отсюда, — руки ходили ходуном, и телефон скользил по её щекам от зубов к волосам, — я не хочу тут находиться. забери, пожалуйста, забери… я не могу.

— ебать… — он немного помолчал, видимо, пытаясь осмыслить происходящее, — окей, кидай адрес.

девушка сбросила и вновь поднесла телефон к носу. а где она вообще, блять, находится?

— чувак… — мегистус обернулась ко всё ещё сидящему рядом парню, — адрес какой тут? напиши мне сюда, — она дала ему телефон, — контакту «тарталья».

— ща. — он быстро что-то натыкал.

мона надеялась, что ей со временем полегчает, но каждая минута казалась часом, и эти «часы» приносили только новые страдания. и когда сердце начало биться слишком быстро, а озноб полностью охватил тело, она почувствовала, что проваливается в темноту.

* * *</p>

настойчиво бьющий в глаза солнечный свет прервал тревожные видения. и уже тогда мона ощутила сожаление о своём пробуждении — в первые же секунды ей показалось, что так плохо ей не было ещё никогда. всё тело жутко болело, рот был в маленьких язвах, а голова гудела.

осторожно приоткрыв глаза, она заметила, что солнце уже не слепит, потому что его перекрыл чей-то силуэт. человеческий? да, точно, это человек. моргнув, она немного сфокусировала взгляд на смотрящем. больше и не нужно было — она сразу поняла, кто это. против солнечного света тонкие черты лица казались особенно выделяющимися, а тёмно-синие глаза обретали более глубокий оттенок<span class="footnote" id="fn_33000741_1"></span>.

скарамучча.

— ты вернулся в мои сны… — прохрипела она, медленно поднимая руку. кончиками пальцев она коснулась его кожи и предприняла попытку улыбнуться, — совсем как настоящий.

тепло разлилось по телу. она так давно мечтала вновь встретить его... хотя бы на одну ночь, да хоть частичку этой ночи. даже читала различные техники с описаниями, как увидеть конкретного человека в своём сне, но из раза в раз ничего не получалось. но сейчас он здесь, и ей совсем не важно, что рано или поздно…

— ты уже проснулась, мона.