[15] r0ck b0tt0m (1/2)

мона жила всего в двух остановках от школы, и пока они проходили пешком это расстояние, ей казалось, что они шли целую вечность.

скарамучча, идущий рядом, героически нёс кофру с её платьем, перекинув через правое плечо и поддерживая рукой, за что она была ему бесконечно благодарна: её так трясло, что она бы вряд ли смогла удержать свой наряд в руках. тортик из кондитерской был её пределом.

они шли молча, и когда уже близились знакомые дворы, она не знала, что сделать, чтобы повернуть его в нужную сторону. ему-то откуда знать, куда идти?! они всегда шли другой дорогой, а чтобы вот так…

— это… — она остановилась, заставив парня остановиться вместе с ней, — нам туда. — она указала пальцем на поворот.

— понял. — скар себе не изменял и оставался невозмутимым. мегистус даже позавидовала его таланту оставаться спокойным даже в подобных ситуациях: ей казалось, что это так неловко, вести в первый раз парня не к подъезду, а прямо домой. с альбедо было плевать, потому что они друзья… точнее, со скарамуччей они тоже друзья, но… да, друзья. да. «ты же сама его пригласила!», — упрекнула она себя в голове.

— сюда, да? — мона и не заметила, как юноша сам повёл её в нужную сторону. видимо, тут он уже увидел знакомые места и сориентировался, куда идти.

— ага.

она ещё долго копалась в рюкзаке в поисках ключей, успев ещё и уронить их, после чего открыла двери и запустила его во тьму подъезда.

* * *</p>

дома пахло сигаретным дымом: опять папа курил с закрытыми окнами! хотя, это было меньшей проблемой из всех.

краем глаза школьница видела, что скарамучча оглядывается по сторонам, и уже представила, что он там мог увидеть. осыпающуюся штукатурку на стенах, устаревшую и пятьдесят раз сломанную (и горелую) бытовую технику, ободранные давно умершей кошкой и пожелтевшие от времени тюли, салфетки под шатающимся столом и скрипящие полы. на самом деле, мона не считала своё жилье плохим, придерживаясь позиции, что все живут, как могут, и никогда не стыдилась своих полуразрушенных комнат, но именно сегодня, именно перед этим парнем ей было до ужаса неудобно за своё жилье.

ведь его мир совсем не такой.

её мир не был роскошным дворцом сёгуна, церемониями и национальными праздниками. её мир был подъездной романтикой, мокрыми поцелуями с мальчиками за углом школы, где ботинки ломали иглы от разбросанных шприцев и топтали осколки бутылок, пьяными угарами на очередной тусовке в квартире людей, которых она и в лицо не видела, извечными протестами и попытками выделиться среди других. сейчас скарамучча стоял посреди его частички, и он молчит. интересно, как скоро он всё поймет, развернется и уйдет?

— ты чего стоишь? — слышится сбоку. вздрогнув, она повернула голову и поймала его недоумевающий взгляд, — впервые у себя дома?

— а… точно, — блять, ну конечно, как она могла забыть, что скар и сам сейчас ютится в похожей на ночной кошмар общаге? это объясняет его адекватную реакцию, — так, — она засуетилась, — сейчас я поставлю чайник, можешь пока идти в мою комнату, она прям в самом конце коридора. не помню, что там с порядком, в любом случае, не пугайся.

— да мне, в общем-то, насрать, — парень пожал плечами и собирался идти, но остановился, — платье куда?

— а там у меня вешалка стоит, повесь туда.

— понял.

когда по скрип половиц стих, она повернулась к чайнику и, проверив количество воды в нём, включила. этот чайник был достоянием их с отцом квартиры — недавно купили новейший на распродаже! выбивать, конечно, пришлось боем, но у семьи мегистус из поколения в поколения передавалось священное правило «за скидку нужно бороться до конца», и нарушать его было подобно греху. поэтому, с наиважнейшим видом выудив из шкафчика чай, купленный также по скидке, она заварила его и понесла кружки в комнату, где скарамучча уже пристроился на кресле у компа и что-то делал в телефоне.

— подвинь тумбу к середине кровати, — скомандовала девушка. парень кивнул и подняла с места, исполнив её просьбу, — садись.

— прям на тумбу? — хмыкнул он.

— можешь и на тумбу, только под твоей жопой она провалится, — она поставила кружки и вновь убежала на кухню. наспех нарезав тортик, она принесла тарелки с приборами в комнату, после чего села рядом со скаром.

в горле застрял ком. и как теперь начать разговор? конечно, обстановка в комнате была достаточно интимной, а атмосфера оставляла желать лучшего. как бы её разрядить?

— фа пинг, моряк и мой сожитель в ли юэ, помню, часто брал такой торт, — юноша повертел перед лицом тарелкой, — чтобы было, чем закусить пиво, пока мы смотрим телевизор.

какое счастье, что скарамучча умеет брать инициативу в свои руки. хотя, признаться, он единственный из них двоих, кто делает хоть что-то, а не плывет по течению.

— торт с пивом? — мона поморщилась, — он знает толк в извращениях. или это не всё?

— ха, нет, — он поставил торт на тумбу и спиной откинулся назад, облокотившись об свои руки, — у него много, скажем так, странностей, но человек он замечательный. надеюсь, смогу увидеться с ним вновь. — голос парня смягчился: видимо, эти воспоминания грели ему душу. было странно, что он сам завёл разговор о своём прошлом, когда до этого из него приходилось вытягивать каждое слово, касающееся чего-то до его появления в мондштадте. но, быть может, он и сам ждал момента, когда они останутся наедине без лишних свидетелей и рисков быть потревоженными во время своего тет-а-тет.

— а он знает о твоей личности?

— да, знает. мне не хотелось открываться, но он сам всё понял из-за моей ошибки в одном из разговоров. всё же, я недооценил человека, и справедливо поплатился за это.

— и что сказал?

— к моему удивлению, ничего. дал контакты тартальи, который во многом мне помог. без них меня бы быстро депортировали. я бесконечно им благодарен, ведь они пошли на преступление ради меня, хоть и не были обязаны.

— а что… — стоит ли это спрашивать? — с тобой было бы за побег? ну, в инадзуме.

— я и сам думал об этом, но четкого ответа нет. за подобного рода преступления государственного служащего отправили бы в тюрьму, но у меня, как у прямого наследника, другой случай, — он пожал плечами, — наверное, насильно женили и спустя пару лет посадили бы «на трон». у сёгуна есть галочка, что женщине не место у власти, и она хочет скорее сложить свои полномочия на мои плечи. ей известно, что всё это будет моим наихудшим наказанием.

после фразы «насильно женили» у моны пропала вся концентрация на остальных словах, ещё и тортом подавилась.

— насильно женили?.. — она и не пыталась скрыть, что из сказанного это волновало её больше всего.

— да. я и так уже должен быть женат как год, но мы всеми силами оттягивали свадьбу. но ни я, ни аяка, моя потенциальная невеста, — он ещё и называет её по имени?! — явно не видим себя супругами. так что, полагаю, своим поступком я сделал ей большой подарок.

настроение окончательно испортилось. скар говорил о подобных вещах так спокойно, словно… словно… словно что? он ничего моне, в общем-то, и не должен. то, что они испытывают друг к другу чувства, скорее всего, ему ни о чем не говорит. сколько она ни читала о природе отношений для инадзумцев, так ничего и не поняла. к тому же, непонятно, можно ли его относить к тем «инадзумцам» вообще, ведь статьи были о тех, кто жили в современных мегаполисах за пределами замка.

— …но, надеюсь, ты понимаешь, — продолжил скар, и голос его сломался, — что быть может всё, что угодно.

— ты сомневаешься, — на душе повис тяжелый камень. уж кто-кто, а собеседник никогда бы так не сказал просто так. это скарамучча, который всегда знает, что делать, и всегда всё предусматривает, — почему?

он замолчал, и тревога становилась всё явнее и явнее. девушка начала понимать, что он говорит это всё не просто так, в этих словах было больше смысла, чем она могла предположить. словно… он её к чему-то готовил?

— потому что я люблю тебя, мона.

рука с тортом дернулась, и мона быстро бросила его на тумбу, чтобы он не оказался прямо на её коленях. она чувствовала взгляд скара на себе, и не сразу решилась поднять его в ответ. его слова звучали совсем не так, как они звучат в романтических фильмах или как они произносятся в голове во время прочтения книг. его признание было пронизано печалью и совсем не юношеским волнением.

— …это значит, что теперь в моих планах нет «я». есть «мы». я несу за тебя ответственность и мой долг — защищать тебя, но как мне это делать, если я сам себя защитить не могу? — девушка замотала головой, и уже открыла рот, но жестом ей приказали молчать, — проблем становится только больше. факт моего пребывания в мондштадте уже известен сёгунату, и сегодняшний день поставил точку на этом вопросе. я предусмотрел большинство вариантов в связи появления полиции в городе, но не мог знать, что эта тварь додумается прижать меня частным детективом, — вздох сорвался с его губ, а плечи расслабились, — я устал.

— скар… — мона забралась на кровать с ногами и подвинулась ближе к парню, пытаясь коснуться его руки, чего угодно, лишь бы он тактильно ощущал её поддержку, — но…

— не говори ничего, — он резко отстранился от неё и повернул голову в сторону, опустив взгляд, — пожалуйста, — голос стал тише, — просто слушай, ладно?

— нет, не ладно. ты считаешь всё это ошибкой?

— отчасти, — по мнению моны, у скарамуччи был уникальный талант бить в самое сердце одними словами. и если раньше это приносило счастье и тепло, то сейчас лишь холодный ужас. и то, что теперь он совсем не спокоен, а пугающе апатичен, навевало ещё больше мыслей, — я не должен был поддаваться эмоциям и делать что-либо сгоряча. за ошибки приходится дорого платить.

— нет, ты меня не понял. мы — ошибка? — возможно, это звучало резче, чем она желала бы.

— что? — парень так резко повернул голову, что у него хрустнула шея, — что ты несёшь? — его глаза бегали по её лицу, а брови взлетели вверх. этого было достаточно, чтобы понять, что она сказала глупость.

вновь думает только о себе.

как же она эгоистична.

— я… — девушка ловила ртом воздух, пытаясь придумать себе оправдание, но слов не было. она понимала, что его мнение о ней изменится в худшую сторону, но даже так не могла выдавить из себя и слова.

— почему ты вырываешь слова из контекста? речь шла совсем о другом. я делился проблемами, но, видимо, не стоило, если тебе вздумалось раздуть из этого конфликт. — он тихо хмыкнул и поднялся с кровати, видимо, намереваясь уйти. мона тут же подскочила следом за ним и вцепилась в его руку, не отпуская. он не сопротивлялся.

— потому что я не понимаю, что происходит, — неожиданно даже для себя сдавленно пробормотала она, — я боюсь, что ты жалеешь обо всём былом, ведь я одна из причин происходящего с тобой. пожалуйста, — подошла ближе, — не уходи. я люблю тебя, и хочу, чтобы ты остался со мной, — молчание в ответ, — прошу.

скарамучча молчал, и девушка не видела его лица, потому что его голова была направлена к двери. всё сильнее обвивая пальцами его плечо, она сжала губы и опустила голову.

— я хочу помочь тебе. я не жалею тебя, потому что происходящее — последствие твоего выбора… но теперь ты не один, понимаешь? не надо это держать в себе!

— поздно уже бороться. — его голос задрожал, и мегистус готова была поклясться, что ей не показалось. не зная, как лучше сейчас поступить, она просто продолжила держаться за него.

тем временем юноша опустил голову и шумно выдохнул. мона понимала, что ему ни на каплю не стало легче. впервые за всю свою долгую эгоистичную жизнь она поставила себя на его место и ужаснулась. ей не всегда удается под ноги смотреть, а здесь ему приходится следить за каждым углом, подозревать каждого и никому не доверять. впервые пойти по зову сердца и пожалеть об этом…?

— иди сюда. — девушка аккуратно привела уже полностью потерянного скарамуччу к кровати и осторожно усадила, присев рядом. но он так сильно не хотел показывать своё лицо, что уткнулся ей в плечо носом, и только тогда кожей она почувствовала влагу.