Глава 2. Обжигающий глоток (1/2)

Терпение, Драко Малфой...

Гарри умеет удивлять. Например вот этим, ведь только он мог позвать его на сборище своих друзей, где его не ждал примерно никто. Разговаривать или даже смотреть не хотел никто, и это не удивительно, Малфой не стремился налаживать с бывшими Гриффиндорцами связи, а те не бросались на него с кулаками только по той причине, что он гость Поттера.

Казалось, что их прошлое больше не властно над ними, но всё было только из-за отношения Гарри. Против него друзья выступать не хотели, но и недовольство своё не забывали показывать, но куда менее ярко, чем явно хотели.

—О, это же Малфой! — махнул стаканом Уизли, заприметив его. Он продолжал прожигать Драко недружелюбными взглядами, но, по сравнению с другими, Рон — само дружелюбие.

—Драко! — Гарри мгновенно обернулся и сорвался с места. — Я уж думал, что ты не придёшь.

—Да, у меня были такие мысли, — не спорит Драко, снимая пальто. Гарри помогает ему, а потом протягивает бокал.

—Тогда давай отдохнём, — улыбается счастливо Гарри, и Драко расслабляется, смотря на его улыбку, но тут же мрачнеет и теряет всё настроение, когда чужие руки оплетают шею Поттера, а сзади прижимается Джиневра.

—О, Малфой, и ты тоже пришёл, — усмехается она, но тут же отвлекается на Гарри и целует его в щеку, от чего тот заметно плывёт, обхватывает её руки своими, не давая разорвать объятия.

—Я его позвал. Только не ссорьтесь, — просит Гарри и гладит по запястью свою девушку, а Джинни согласно кивает, снова целует его в щеку и, не хотя, отстраняется.

—Тогда я пойду к Гермионе и Луне, а вы пообщайтесь, — подмигивает она Гарри, и тот так светится, что, кажется, даже освещение уже ни к чему.

Он счастлив...

—Так, может, сходим к парням? Дин притащил карты.

—Мне всё равно, — холодно усмехается Драко, и Гарри ненадолго замирает, словно не понимая откуда такие изменения.

—Всё хорошо?

—Идём уже, — не сдерживается Драко, сжимая руки в кулаки, чтобы ногти вонзились в кожу. Нужно отвлечься. Он сам принял решение прийти, нельзя портить Гарри настроение.

Гарри открывает рот, чтобы всё-таки узнать, что случилось, но всё же неуверенно его закрывает и просто разворачивается. Драко идёт за ним, смотря куда угодно, но не на него. Это похоже на самую извращённую пытку, на которую он пришёл добровольно.

В другой комнате сидит почти вся мужская часть бывшего Гриффиндора. Драко тут словно бельмо на глазу, но это понимают все, кроме Гарри, который и затеял всё это, и ему никто не может противиться. Друзья кривятся, но здороваются, Драко сдержанно им кивает, а потом сидит в стороне, потому что все эти глупости — не его. Да и не приняли бы его в игру без скандала, так что ему лучше побыть в стороне. Это его не расстраивает, потому что так он может без проблем наблюдать за Гарри. Тот смеётся, плохо мухлюет, проигрывает, но не грустит по этому поводу, а только веселится и обвиняет Дина и Симуса в подтасовке. Рон его успокаивает, а потом сам присоединяется к обвинениям, когда проигрывает сам. Симус хлопает Гарри по плечу, призывая признать своё поражение, но Гарри начинает спорить.

Прямо сейчас им всем по пятнадцать. Они ещё подростки, которые не видели войны и боли. Здесь и сейчас они совсем дети, у которых нет проблем в личной жизни и на работе. У них нет семьи и детей, нет тяжких мыслей и воспоминаний. И во всём этом Драко лишний. Гарри отчаянно пытался помочь ему влиться в их компанию, но всё это пустое и невозможное. Он нужен только Гарри, и он его гость и друг, остальные его терпят лишь из уважение к Поттеру, как к другу.

Никто не понимал, как они подружились. Даже сам Драко не понимал этого. Поттер был невозможным, но в какой-то момент он стал лучиком надежды в его жизни. Тогда ли всё пошло не так? Уже и не разберёшь.

Драко сосредоточился на Гарри, на том, как он поджимал губы, раздумывая следующий ход, кривил их в довольной ухмылке, облизывал, прикрывал глаза, поправлял воротник облегающего свитера, ерошил волосы на затылке, ёрзал на кресле в нетерпении, наклонялся к столу. Он всё делал идеально и в то же время так неловко и неаккуратно, что у Драко от этой несуразицы закатывались глаза, а на губах появлялась влюблённая улыбка. Такой идеальный и одновременно нет, что хочется умереть.

Драко не интересовало больше ничего. И сердце замирало каждый раз, когда Гарри бросал на него виноватые, но довольные взгляды. Он был рад, что Драко рядом.

Малфой так сильно сконцентрировался на Гарри, что для него стало шоком, когда в комнате появилась Джиневра и Грейнджер. Они разогнали игру, забрали двух участников, а другие пошли за новыми бутылками обжигающего. Драко нервно приложился к бокалу с вином, почти через силу переводя взгляд с Гарри на стену с какой-то картиной, которую он даже не видел, хотя смотрел прямо на неё. Перед глазами стояла сцена того, как Джиневра садится на колени Гарри, обнимая его за шею, а тот зарывается лицом в её шею, наверняка целует. От этого так невыносимо, что когда Джинни начинается смеяться, он с грохотом опускает бокал на столик, резко поднимается под непонимающими взглядами, и тоже выходит из комнаты.

Он ненавидит себя за то, что не сдержался. Это было слишком показательно, так нельзя! Если Гарри поссориться из-за этого с Джиневрой? Он ведь опять будет грустить. А Драко этого не хотел. Ему было больно, но ещё больнее, когда плохо Гарри. Он ведь из-за этого, несмотря на то, что любил его, помогал разрешить ситуацию с Джиневрой и их отношениями. Он говорил очевидные вещи, которые почему-то не понимали эти двое. И от того, что они вместе в некотором смысле из-за него, становилось ещё хуже. Ему следовало уговорить Гарри бросить её, а потом попробовать самому, но он не смог. Просто потому, что Гарри искренне любил её. Драко понимал его и не мог смотреть на то, как тот мучается.

Ну не идиот ли он? Взял и помог своей сопернице.

—Малфой, — зовёт Уизли, и Драко останавливается.

—Что?

—На тебе лица нет, — замечает Рон, и Драко усмехается.

—С чего вдруг тебя волнует подобное?

—Не меня, но Гарри расстроится, — резонно хмыкает тот. Драко знает, что Рон осведомлён о его чувствах, но молчит, делая вид, что ничего не происходит. Как он догадался? Возможно ему рассказала Грейнджер.

—Ему не до меня, так что отвали, — злится Драко, отпихивая Рона в сторону, чтобы налить себе коньяка. Он осушает стакан и наливает новый, а потом ещё один и ещё.

Рон перехватывает его руку, когда тот собирается залить в себя пятый стакан.

—Ты точно не в себе.

—Чего ты прицепился ко мне? — бесится Драко. Алкоголь обжигает и рвёт сдерживающие рычаги. Ему нельзя пить, но он напился. — Твоя сестрёнка с Поттером, а эта вечеринка, на которой напиться до невменяемости — цель, а не последствие. Так что скройся.

Рон недоволен, и Драко не понимает, почему тот всё ещё тут. Разве ему не противно? Он ведь ненавидит Драко, даже в обществе Поттера не всегда сдерживается от оскорблений, так чего сейчас ему надо?

Малфой, бывший Пожиратель и по совместительству гей, который влюблён в его друга. Что ещё нужно, чтобы Уизли пустил в него Аваду?

—Малфой, иди на балкон, проветрись, — советует Рон и уходит.

Драко злится ещё сильнее. В крови бушует ревность и ярость вперемешку с невыносимой тоской и болью. Поттер сейчас развлекается со своей Уизлетой, а Драко пытается собрать себя по частям. Вот зачем он пришёл? Доказать, что всё пустое? Разве раньше было не понятно? Откуда эта чертова надежда? Почему ему так больно, и как это остановить?

По пути к балкону ему никто не попадается. Скорее все в доме даже смотреть в его сторону не хотят, не то что разговаривать. Поэтому Драко распахивает дверь и вваливается внутрь. В лицо бьёт прохладный воздух, и он падает около перил, облокачиваясь на них спиной. Он не взял с собой коньяк, и это самое разочаровывающее.

Ему нужно найти силы переступить через эти глупые чувства, и он думал, что, причинив себе боль увиденным, у него всё получится, но он снова ошибся. Это больно, но не убивает чувства. В нём до сих пор теплится какая-то глупая надежда! Мерлин, Моргана и Салазар, что же ему делать?

Мысль о том, что прямо сейчас в гостиной могли сидеть они, Драко мог обнимать Гарри за талию, зарываясь лицом в его шею, разрывает его изнутри. Он мог быть идеальным партнёром для Гарри, делал бы всё, чего тот только бы не пожелал. Он бы нашёл способ подружиться с другими, придумал бы, как скрыть их отношения от прессы, каждое утро бы таскал завтрак в постель, он был готов на всё, но это «всё» никому не было нужно, кроме него.

Он никогда бы не позволил себе обидеть Гарри или заставить грустить. Он бы делал всё, лишь бы он был счастлив. Но если он был счастлив с другой, он готов помочь ему даже с этим. Главное, что Гарри счастлив.