Часть 13 (2/2)
Дворец Хатидже-султан встретил девушку крайне добродушно: калфы госпожи тут же проводили султаншу до главной залы, где сейчас находилась Шах-султан вместе со старшей сестрой. Женщина добродушно раскинула руки в стороны, встречая дочь. Но заметив, что лицо Эсмахан было крайне недовольным, с уст госпожи улыбка спала,
— Милая, что-то случилось?
— Случилось, мама, — девушка выделила каждое слово. — И мне почему-то кажется, что вам даже известно что именно.
Шах-султан вопросительно вскинула брови, оборачиваясь в сторону сестры, будто задавая немой вопрос ей. Но та была слишком спокойна, потому равнодушно отправила лукум в рот. Почему-то такое поведение госпожи вызвало у Эсмахан некоторые подозрения на её счёт. Ей казалось, что люди, которые хотят что-то скрыть за деланным равнодушием выглядят именно так. Да и с чего ей быть такой спокойной, она же не знала почему именно могла приехать Эсмахан? Возможно что-то случилось, не приведи Всевышний, с Михримах или шехзаде? Тем самым её равнодушие выдавало её с головой. Она определённо что-то знала. Если бы не знала, не вела бы себя так.
— Дорогая, будь так добра, объясни, — Шах-султан вновь повернулась к дочери. — Что произошло?
— Хюррем-султан сегодня в срочном порядке уехала в мраморный павильон. Приехала она оттуда уже без сознания на руках Сюмбюля-аги. Кроме того, её руки с кисти по локоть усыпаны какими-то странными пятнами, — Эсмахан замолчала, внимательно следя за выражением лица матери. При всём её умелом актёрском мастерстве, на неожиданное известие она должна отреагировать максимально искренне, это сразу бросится в глаза. И, к великому счастью Эсмахан, именно так и произошло — на лице Шах-султан отразилось искреннее непонимание, которое распознаётся именно на первых секундах. Девушка прикрыла глаза и облегчённо вздохнула. Её мать здесь не причём. Славно. При таком раскладе у юной госпожи оставался один вариант — ситуация не обошлась без вмешательства Хатидже-султан. Особенно учитывая то, что выражение её лица ни капли не изменилось с того момента как приехала Эсмахан.
— О, Аллах, — Шах-султан взволновано посмотрела на дочь. — Её лекарша осмотрела? Это не какая-то заразная болезнь?
Женщина искренне переживала, что ещё раз доказывало Эсмахан её непричастность к этому делу.
— Осмотрела и сказала, что это на нервной почве.
— Точно? Может на время тебе лучше сюда переехать?
— Нет, — Эсмахан отрицательно покачала головой. — Всё в порядке, угрозы для окружающих нет. Матушка, тогда я поеду, — девушка наконец-то искренне улыбнулась. Конечно, то, что она так быстро уезжает, говорило госпоже о том, что её дочь приезжала только для того, чтобы убедиться, что сама султанша здесь не причём. Но Шах-султан на это не обижалась, поскольку понимала, что у Эсмахан достаточно причин подозревать в этом её. — Не хочу оставлять Михримах одну, из-за этих событий она очень переживает.
— Конечно, — женщина подошла к дочери и обняла. — Будь рядом с ней. И береги себя… Позже я приеду и навещу Хюррем.
Эсмахан, ещё раз улыбнувшись, поклонилась и покинула общество двух сестёр султана Сулеймана.
Как только за девушкой закрылась дверь, Шах-султан резко обернулась и зло посмотрела на сестру. Хатидже, игнорируя этот взгляд, молча отпила щербет из серебряного стакана. Младшая из сестер подошла к старшей, и уже свысока глядела на неё,
— Хатидже, что это ты творишь?!
— А что я делаю? — султанша невинным взглядом посмотрела на Шах Хубан.
— Хатидже! — госпожа стала выходить из себя. — Я что, по твоему совсем глупая? Очевидно, что в нынешнем состоянии Хюррем не обошлось без твоего участия!
— Не кричи! — Хатидже-султан подскочила. — Эту дрянь убить мало! Не смей меня обвинять в чем-то! Будь моя воля, я бы её собственными руками задушила!
Шах прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Она уже давно поняла, что с сестрой невозможно решать вопросы криками. Если повысишь на неё голос — готовься к тому, что в ответ получишь порцию воплей с её стороны. Потому женщина попыталась успокоиться и в спокойном тоне вновь обратилась к сестре,
— Хатидже, успокойся. Я лишь хочу знать — имеешь ли ты к этому хоть какое-то отношение?
Султанша резко вскинула голову,
— Ты мне обещала, говорила что избавишь нашу династию от Хюррем. Однако что я вижу? Она всё ещё тут! Вот я и взяла всё в свои руки!
— Хатидже, как ты не понимаешь? — Шах-султан, всё же, не сдержалась, и вновь перешла на повышенный тон. — Нужно действовать осторожно! Если вести себя так опрометчиво, то наш конец наступит быстрее!
— Хватит! Теперь я сама решу что и как мне делать! — Хатидже-султан зло посмотрела на сестру, а после, раздражённо схватив подол своего платья, вышла прочь из залы.
***</p>
Янычары активно проводили подготовку, ведь вскоре им предстояло лицом к лицу встретиться со своим врагом. В лагере с самого утра стояла воинственная атмосфера, которая подкреплялась взаимной поддержкой мужчин друг к другу. Шехзаде Мехмед пребывал особенно в волнительном настроении, ведь именно ему доверили провести этот захват, поэтому никак нельзя было подвести отца. Голову сложить, но победить. Вот о чём думал наследник в тот момент.
— Шехзаде, с вами всё в порядке? — к Мехмеду подошёл Рустем-ага. Отчего то мужчина очень поддерживал наследника, что самого шехзаде очень удивляло, ведь он привык к тому, что практически все поддерживают его старшего брата.
— Да, всё хорошо, — шехзаде ответил немного сконфуженно. — Только немного волнуюсь из-за предстоящего события.
Рустем оглянулся, а после, чуть понизив голос, заговорил,
— Шехзаде, не стоит из-за этого беспокоиться. Поверьте, у вас всё получится и вскоре о вас заговорят. Заговорят как о самом достойном и умелом наследнике нашей великой империи.
— Я лишь хочу не опозорить имя своего отца. Не разочаровать, оправдать доверие.
— Не беспокойтесь, шехзаде, вы справитесь с этим.
Мехмед кивнул, собираясь уходить, но тут к ним подошёл гонец. Мужчина протянул наследнику письмо в металлическом тубусе, а после, поклонившись, направился к Бали-бею, протягивая тому маленькое письмо, перевязанное ленточкой. Мехмед на это не обратил никакого внимания и отправился в свой шатёр, а вот Рустема-агу это очень заинтересовало, поскольку он просто не сводил глаз с письма, что находилось в руках мужчины. Казалось, что своим взглядом он хотел воспламенить это письмо. Бейлербей подозревал что это послание пришло Бали-бею ни от кого иного, как Михримах-султан. Ревность. Жгучая ревность. Вот что испытывал мужчина в тот момент. Потому уличив момент, когда бей направится в свой шатёр, Рустем подошёл к одному из янычар и попросил того, чтобы тот немедленно позвал бея, дабы мужчина сходил к повелителю. И, дождавшись когда Бали-бей спешно покинет свой шатёр, Рустем зашёл туда. На столе небрежно валялось скрученное письмо. Ожидания бейлербея подтвердились — в спешке мужчина оставил письмо на столе, забыв его спрятать подальше от лишних глаз. А может, оно было вовсе не от Михримах, потому Бали-бей спокойно оставил послание на столе? По-крайней мере Рустем на это надеялся, однако, когда он взял письмо в руки и прочитал его, всего его надежды разбились в прах. Оно действительно было от Михримах-султан. В нём она выражала своё искренне уважение Бали-бею и писала, что будет обязательно молиться, чтобы тот вернулся в целости и сохранности в Стамбул, где его очень будет ждать сама Михримах. Мужчина усилием воли удержался от того, чтобы не скомкать это несчастное письмо. Он швырнул его обратно на стол и стремительно вышел из шатра.
Бали-бей видел раздраженного Рустема, быстро отдаляющегося от шатра, потому ему всё стало ясно. Ведь, как оказалось, повелитель не вызывал бея. А письмо, лежащее в ином положении, лишь подтвердили догадки мужчины.
***</p>
Мехмед зашёл в свой шатёр, на ходу открывая тубус. Вытащив оттуда бумагу, он её развернул и принялся читать. Письмо было от Михримах. В нём она выражала почтение и уважение к брату, но, как понял наследник, это было что-то на подобии иронии, ведь они с сестрой частенько любили подшучивать друг на другом. Также сестра рассказывала о Баязеде, Джихангире и матушке. Мехмед поймал себя на мысли, что хотел бы узнать как дела у Эсмахан, но эта мысль тут же пропала, ведь следующие строки были именно о ней. Сестра рассказывала, что недавно девушка потеряла сознание, из-за чего наследник сильно напрягся и буквально впился взглядом в написанное и принялся судорожно читать, желая скорее узнать в чём дело. Мехмед, дойдя до нужной строчки, сначала не мог осознать прочитанное. Однако, когда до него начал доходить смысл, он остолбенел. Эсмахан беременна. Наследник несколько раз проморгался, а потом вновь прочитал написанное, решив, что это ему почудилось. Текст никак не изменился. Мехмед поднял ошарашенный взгляд на тканевую стену шатра. До наследника дошло осознание того, что скоро у него будет ещё один ребёнок. Он отложил письмо в сторону и встал. Мехмед возвёл руки к небу, произнося молитву. Для него эта новость стала очень неожиданной, но шехзаде понял, что именно ради будущего своего сына и ещё неродившегося ребенка он готов на всё. И именно это стало для него ещё большой мотивацией для предстоящего сражения.
***</p>
В гареме стояла напряжённая атмосфера. Всем наложницам стало известно о состоянии Хюррем-султан, потому в общем дворике было довольно шумно. Афифе-хатун грозно шла в гарем, готовая разогнать девушек, раздав им заданий, дабы те не слонялись без дела. Но, заметив Эсмахан, идущую с другого коридора, женщина слегка склонилась. Девушка тепло улыбнулась хазнедар.
— Госпожа, вы ездили к вашей матушке? Она в добром здравии?
— Да, Афифе-хатун, всё хорошо. Передаёт Хюррем-султан скорейшего выздоровления, — Эсмахан немного добавила от себя. — Кстати о ней, как она себя чувствует? Сыпь прошла?
— Мазь, кажется, помогла, слава Аллаху, — женщина кивнула. — Но госпожу теперь ещё и головная боль стала мучить. Девушки неустанно об этом судачат, — Афифе грозно посмотрела в сторону наложниц. — Извините, мне нужно с этим разобраться.
— Конечно-конечно, — Эсмахан кивнула и направилась к Хюррем-султан. Как никак, но она была матерью её мужа, потому она не могла о ней не беспокоиться.
***</p>
Девушка, постучавшись и дождавшись ответа, вошла в роскошные покои. Пройдя вглубь, она склонилась в поклоне. В центре на тахте сидела Хюррем, а справа от неё Михримах. Вид хасеки-султан был болезненным. Темные круги под глазами, обычно прямая осанка приняла осунувшийся вид, а рыжие волосы будто утратили былой блеск. Михримах обеспокоенно смотрела на мать, а та, в свою очередь, делала вид, что ничего страшного не произошло и даже одарила невестку улыбкой,
— Эсмахан, проходи, — женщина указала на место слева от себя. — Сюмбюль сказал, что ты куда-то отлучалась?
— Да, я ездила во дворец к матушке, — девушка села рядом с госпожой. — Простите, что не предупредила вас.
— Ничего страшного, — Хюррем улыбнулась. — Но в следующий раз предупреди меня, чтобы я не волновалась.
Эсмахан кивнула и перевела взор на Михримах. Отчего-то взгляд дочери султана был крайне недовольным.
— А что за срочность такая? Неужели Шах-султан в чем-то подозреваешь? Я знаю, она может быть этому причастна.
Две пары удивлённых глаз смотрели на Михримах. Первой опомнилась Хюррем-султан,
— Ты что такое говоришь?
— А разве не так, матушка? — султанша с вызовом посмотрела сначала в глаза матери, а после и кузины. — Я много лет наблюдала за вашей враждой с Хатидже-султан, знаю на что она способна. Потому я имею полное право подозревать в случившемся и Хатидже-султан, и Шах-султан!
— Хватит, Михримах! — Хюррем-султан забыв о болезни резко подняла руку. — Лекарша сказала, что это от нервного истощения, вины Шах-султан здесь нет!
— Но тогда почему перед этим кто-то вас вызвал в мраморный павильон? — дочь падишаха продолжала гнуть своё.
— Михримах, ты не расслышала меня? — хасеки уже не на шутку разозлилась. — Если я говорю нет, значит нет. Ты не должна оспаривать мои слова. Никогда.
Хюррем настойчиво смотрела в глаза дочери, потому девушке ничего не оставалось делать, как покориться и смиренно кивнуть.
— Славно, — хасеки-султан перевела взгляд на невестку. — Милая, будет лучше, если ты сейчас пойдёшь к себе. После дороги ты устала, должно быть. Иди, отдохни, к вечеру тебе нужно набраться сил, ведь мы так и не отпраздновали замечательную новость.
— Праздник? — девушка, будто вынырнув из своих мыслей, недоуменно посмотрела на султаншу.
— Конечно, — Хюррем кивнула. — Мы должны обязательно отпраздновать и разделить этот праздник с нашими подданными, чтобы Аллах благословил моего будущего внука или внучку.
— На всё ваша воля, — Эсмахан встала с тахты и, поклонившись, стремительно направилась к выходу. Конечно, слова Михримах обидели её, как никак, но она говорила о её матери. Однако Эсмахан понимала, что кузина права. Именно из-за того, что она подозревала Шах-султан, девушка ездила к ней во дворец. К счастью, её подозрения не подтвердились, но оказалось, что сомнения мучили не её одну.
Когда дверь за Эсмахан закрылась, Хюррем-султан вновь перевела укоризненный взгляд на дочь.
— Что? — Михримах не выдержала взгляда матери, потому в недоумении вопросительно подняла бровь.
— Михримах, я понимаю что ты волнуешься за меня, — женщина положила свою ладонь поверх руки дочери. — Но не нужно срываться на Эсмахан. Уж чьей, но её вины в этом нет. К тому же она носит под сердцем ребёнка твоего брата, ей хватает волнений, мы должны её беречь. Ты поняла меня?
Дочь падишаха тяжело вздохнула и кивнула. Хюррем довольно улыбнулась. В покои зашёл Сюмбюль,
— Госпожа, — евнух склонился. Он явно что-то собирался сказать госпоже, но не осмеливался из-за присутствия Михримах султан.
Хюррем поняла немые посылы аги, потому вновь обратилась к дочери,
— Михримах, по-моему самое время сходить к Эсмахан и извиниться.
Дочь падишаха тоже была далеко не глупой и прекрасно понимала, что евнух хочет сообщить о чем-то её матери, потому спешно поклонилась и покинула покои.
Сюмбюль, дождавшись, когда дверь за Михримах-султан закроется, подошёл чуть ближе к хасеки и осторожно начал,
— Госпожа моя, мне не хотелось бы вас расстраивать, но я подумал, что лучше вы от меня это узнаете… Весь гарем говорит о вашей болезни.
Хюррем-султан тяжело прикрыла глаза. Только этого ей не хватало,
— Сюмбюль, передай Афифе-хатун, что я хочу устроить сегодня праздник в гареме. В честь беременности Эсмахан. Пригласи также Хатидже-султан и Шах-султан.
— Но госпожа, вы же…
— Ты слышал меня? — хасеки перебила Сюмбюля. — Делай, что я говорю.
Евнуху ничего не оставалось делать, как подчиниться госпоже и исполнять приказ.
***</p>
Михримах постучала по деревянной поверхности двери. Услышав громкое «да», служанки распахнули двери перед госпожой, впуская ту внутрь покоев. Эсмахан сидела на тахте, держа в руках какую-то книгу. Увидев вошедшую, она немного напряглась и отложила произведение в сторону. Михримах неловко поджала губы и села рядом с кузиной.
— Эсмахан, прости меня… Я не хотела тебя обижать. Просто… Просто я очень за матушку переживаю, вот и получилось так, что свои эмоции я выместила на тебе.
Девушка улыбнулась, а после пододвинулась к подруге и обняла её,
— Я понимаю, Михримах, понимаю. Тебе не стоит извиняться. Да и в твои слова правдивы, я и вправду подозревала матушку… Но могу тебя уверить, это не она.
— До сих пор непонятно для чего мама туда ездила и кто ей вообще сообщил обо мне. А после эта ужасная сыпь на её руках… Это наверняка связано, но всё очень запутанно.
— Если Хюррем-султан ничего не помнит, может это действительно произошло на нервной почве? — Эсмахан задумчиво нахмурилась. Но тогда почему Хатидже-султан так вела себя? Ведь девушка её подозревала в произошедшем.
— Но Сюмбюль говорил, что это как-то связано со мной! — Михримах тоже задумалась.
— Возможно он что-то перепутал, — Эсмахан успокаивающе приложила руку к руке подруги. — В любом случае, рано или поздно что-нибудь да станет известно.
Михримах вздохнула и кивнула,
— Ладно, я пойду, а ты тут отдыхай до вечера.
***</p>
В гареме уже вовсю кипела праздничная атмосфера. Наложницы танцевали под льющуюся музыку, задорно смеясь. В центре общей комнаты восседала Хюррем-султан, покачиваясь из стороны в сторону в такт музыке. С двух сторон от неё сидели Михримах и Эсмахан. Со стороны дочери султана, внизу на подушке сидела Нурбахар. Девушка с недовольством смотрела на танцующих наложниц, совершенно не разделяя их веселья. Оно и понятно, было бы странно, если она радовалась тому, что жена её любимого беременна.
— Дорогу! — в гареме раздался громкий голос Мерджана-аги. — Шах-султан Хазрет Лири!
В общую спальню вошла Шах Хубан, следом за которой шли Хатидже и Гюльфем. Все присутствующие склонились в поклоне. Женщины прошли к остальным членам семьи. Шах села рядом с дочерью, а Хатидже на отдельную тахту рядом с Михримах. Гюльфем расположилась на подушке подле Шах.
— Эсмахан, — Хатидже добродушно посмотрела дочь сестры. — Я поздравляю тебя. Дай Аллах, ты вскоре познаешь материнское счастье.
— Благодарю, госпожа, — девушка улыбнулась в ответ.
Какое-то время все женщины султанской семьи молчали, лишь иногда Шах-султан интересовалась самочувствием дочери. Но через какое-то время Хюррем-султан, извинившись, встала и собралась уйти к себе. Очевидно, ей снова стало дурно, поскольку она заметно покраснела. Но женщина успела сделать лишь несколько шагов, как она, немного покачнувшись, упала в обморок. Благо, Фахрие-калфа успела поймать султаншу. Михримах тут же приказала Сюмбюлю унести хасеки в её покои, а одну из своих служанок немедленно отправила за лекарем. Наложницы вновь стали перешептываться между собой. Во всей этой суматохе никто не заметил довольной улыбки Хатидже-султан.