Часть 1. Глава 5. Первая прогулка. (2/2)

Уже готовый коктейль Никита поставил прямо перед Славой на стол с шаловливливым выражением лица. Подвох обнаружился сразу же. Коктейль шипел. Слава интуитивно даже отпрял от него, после чего настороженно приблизил свой нос и уловил карамельный запах. Коктейль даже не шипел, он скорее трещал, как тонкий слой льда или сухие осенние листья под тяжёлыми ботинками. Слава прикрыл глаза, вдохнул поглубже, прислушался и улыбнулся, вспоминая конфету-шипучку из детства.

— Это — «Жидкий ток», он — слабоалкогольный, так что с одного бокальчика не унесёт, — осведомил его Никита и стал делать второй такой же коктейль Алисе.

Слава решил отпить своего, и вкус его приятно удивил.

— Никита — хороший бармен, — сказала Алиса довольным голосом, будто бы сама себя хвалила. Но хвалить человека ей было приятнее, она светилась от навыков своего знакомого и гордилась ими так по-детски честно, что Слава растаял в очередной раз и был готов простить ей любую шалость и поддержать её в любом начинании. Такую светлую душу хотелось защищать от всего ужасного внешнего мира, держать при себе в тепле и уюте, в своих оъятиях. Только вот её характер временами становился боевым и дерзковатым, так что заточить её в четырёх стенах или огородить от ночных прогулок и вписок с левыми людьми идеей было гиблой. Слава об этом подумал и успокоился, да и к тому же — они ведь даже не были парой.

— Я на заочке, — сказал Никита, потирая очередной стакан. — Учусь на юриспруденции, можешь себе представить? Совсем мозги уже едут от нашей любимой конституции. Временами так всё бросить хочу, ты бы знал. А ты где, кстати, учишься?

— Давай я тебя удивлю, — усмехнулся Слава. — Мотаю одиннадцатый год в местах ближнего к дому пребывания. Ну, относительно ближнего.

— Ты серьёзно ещё школьник? — развеселился Никита. — Йоу, тогда я тебе ничего не давал. Сам понимаешь, нет восемнадцати — нет выпивки.

— А это — моя, — вмешалась Алиса.

— Спаивание несовершеннолетних: статья 6.10, до трёх косарей штраф.

— Юрист, — вздохнул Слава. — Тебе несложно работу с учёбой совмещать? Да и не мешает работа сдавать сессии и ещё какую-то там лабуду?

— Именно, что лабуду, — трагично сказал Никита и мотнул головой. — На самом деле, здесь начальник вменяемый очень. И у меня сменщик бомба, а не мужик. Я б подкатил, но у него девушка, все дела. Он часто на выручку приходит. Поэтому с этим проблем нет, вот только порой спать хочется больше, чем зубрить что-либо или делать очередной реферат.

— Жду не дождусь этой взрослой-студенческой жизни, — сказал Слава весёлым тоном. — Пойдём? Ты мне обещала показать граффити, между прочим, а мы ещё ни одного не увидели.

— Их недавно позакрашивали, — удручённо сказал Никита. — На работу, помню, шёл вчера, а два узбека стояли с ведром краски и валиками работу Негатива, робота того, помнишь? — обратился он к Алисе, та кивнула. — Вот его закрашивали. Оно на довольно людном месте было, удивлён, что так долго висело вообще. И на поезде недавно закрасили то существо забавное, которое Окси намалевал. Кто это там был? Не гном, вроде, а этот…

— Гремлин, в его понимании, — успехнулась Алиса. — По крайней мере так нам передал Ваня. У меня это лопоухое нечто на контакте моей начальницы стоит. Похожи очень.

— Блин, я на ректора поставлю!

Слава пропустил его озорной щелчок пальцами и во всю уставился на Алису, пытаясь выдавить вслух из себя желание посмотреть на этого самого гремлина. А Алиса его поняла без слов, стала шустро листать галерею и, найдя нужную фотку, протянула ему телефон. На Славу уставились собачьи глаза изуродованные морщинами. Лицо гремлина было притягательным и забавным одновременно, но смешным назвать его язык не поворачивался. Это был белый контур на чёрной стене. И уши этого неведомого создания действительно были большими и до кучи складчатыми, будто бы воротничок рептилии. Он стоял на двух коротеньких лапках, остальные свисали вдоль туловища, тонкая шея непосильным трудом сдерживала громадную голову.

— Забавная зверушка, скажи, — положив на Славино плечо подбородок, сказала Алиса и тоже уставилась в экран.

— Хорошие граффити он делает. А давно?

— Год точно, — непроизвольно пожала плечами Алиса и перекатила голову, устроившись на Славином плече уже щекой, а глаза уставила на него с озорным блеском. Славе казалось, что на него смотрели блюдца, наполненные горячим шоколадом, а зрачок казался сладкой присыпкой сверху, завлекающей к себе поближе. Слава хотел эти глаза, эту девушку, эти губы и вообще всё, что с ним сегодня происходило — всё это он бешено хотел. — Тебя прёт от уличной тематики, да? От хип-хопа, наверное, тоже? Или только по граффити тащишься?

— Рэп тоже слушаю, — ответил задумчиво Слава. — Танцевать не танцую, это всё же от меня подальше. Хотя весь движ этой культуры в целом забавный.

— Так, праведницы Марины здесь нет. Признавайся, как относишься к впискам? Бухал раньше по-жёсткому? Мож, курил что-нибудь весёлое?

— Только раз траву, — поморщился Слава, вспоминая. — Но мало, она была одна на семерых, да и я не уверен, что её правильно скатали и раскурили. А бухать-то бухал, куда без этого. Но в хлам не так уж и часто.

— Тааак, — елейно протянула Алиса и вцепилась в Славины плечи пальцами. — Радуй меня дальше. Беспорядочные связи? Ммм?

— Ты это у девственника спрашиваешь? — хмыкнул Слава.

— Ладно с этим мы разберёмся, — уверенно сказала Алиса и выпрямилась. — Значится, сейчас мы пиздуем от тебя, Никитос, в дорогу дальную, бродить, пока ещё светло, смотреть наши уличные достояния. А потом соберёмся нашей дружной компашкой торчков и алкашей, как говорят милостивые бабки у подъездов, и как дадим им всем жару!

— Хорошо провести вам время, — улыбнулся Никита. — Жду новых историй и внутрячков, — он подмигнул Алисе, та подошла к нему, чмокнула в щёку, обняв руками за голову чуть ниже затылка, и повернулась, сияя во всю яркость, к Славе.

Они вышли из бара и пошли бродить дальше по улицам. На этот раз путь целеноправленно пролегал через раскрашенные народным творчеством участки, так что Слава зависал с телефоном, выискивая удачный ракурс, и внимательно выслушивал, кто делал, когда и при каких обстоятельствах появлялись рисунки. Лично Алиса присутствовала не так часто, из райтеров она общалась только с Окси, а про других слышала от знакомых, их знакомых, и знакомых тех знакомых. Но она никогда не выдавала своего непонимания чем-либо, только смешно могла поморщиться на очередной вопрос, на который у неё не было ответа и сказать: «Ну, не знаю, честно, Славик. Могу спросить», а на Славино: «Да не, забей» лишь плечами пожимала и кивала, опять возвращая на лицо свою сияющую улыбку.

— Я тебя ещё по красивым местам вожу, — заискивающе сказала Алиса. — Знаешь, ведь показывать город — это, как на свидание водить. Хочется себя показать во всей красе, все свои недостатки скрыть и предстать чуть ли не другим человечком. Вот и город так же. Мы сейчас с ребятами пересечёмся и ты увидишь изнаночку этих прекрасных мест.

— Ты очень красиво говоришь, — улыбнулся Слава, рассматривая аккуратные постройки и выделяющиеся на их фоне оглобли общественного транспорта и переливающиеся огнями пошлые вывески разных магазинчиков. — Я знаю, что у медали две стороны, и что город на самом деле грязный, полный брошенными животными, пьяными и людьми с разбитыми душами, не то, что сердцами.

— И это я ещё красиво говорю? — вздохнула Алиса. — Нет, Славик, здесь самый романтичный это тот мальчик из Хабаровска! Кстати, как там? Ты мне толком ничего не рассказывал про свой родной город. Точнее, как-то очень мало что ли.

— Куцо? — риторически спросил Слава, окунаясь в воспоминания о старых потрёпанных домах, свободных горьких улиц и шикарных раскидыстых парках, которые слишком часто и быстро могли перетекать на пустыри и заполоняться всякими непорядочными личностями. И что-то в этом всём его привлекало, но теперь не хотелось вернуться туда, в тогда, к тем знакомым. Теперь хотелось двигаться дальше на новом месте, тем более этот город уже стал в его мозгах считать вторым родным городом. Он бросил взгляд на Алису и понял, что затянул с ответом, поэтому вымученно улыбнулся и сказал: — Понимаешь, тот город — одно большое воспоминание. Оно перемешалось в голове, создало какой-то один общий образ Хабаровска, но совсем стёрлись какие-то особые его отличия. Если приеду туда, то, конечно, сразу всё вспомню, буду бродить по улицам и настальгировать, но вот рассказать что-то оттуда… Ммм, это нужно предметно разговаривать. О заброшках? Там их было достаточно, я многие облазил, с ребятами один раз даже на нарколыгу нарвались. Весело было его дразнить, а потом убегать, сломя голову, лишь бы он своими отвратительными лапищами нас не поймал. Я ж тогда мелкий был, да и многие из нас, мы искренне верили, что это болячка, типа, наркомания, передаётся через касание. Во многое мы верили, если подумать. Но знаешь, дома там были приветливее. Ты на них смотрел и просто грустно улыбался, потому что, ну, это твой дом. Каждый из них, словно бы. А здесь, у тебя есть только одно маленькое место, где ты по-настоящему дома, а у улицы ты просто в гостях. Ты бродишь, любуешься, улучшаешь или портишь, но всё ещё не на полных правах. Скажем, это съёмная квартира, где тебе хозяин разрешил буквально всё, но в голове ты понимаешь, что квартирка-то не твоя, и тебе могут просто в один прекрасный день прийти и сказать: «выезжайте». Но так по-доброму что ли. Не думаю, что это злой город, что он выкидывает кого-то. Он как маленькая яхта, стоящая в тени огромного судна. Такая скрытая, на первый взгляд, но, если ты протиснулся на борт, то тебя не выгонят, просто скажут: «у нас тут свои тараканы, если принимаете, то оставайтесь». И вот, остаюсь. Я опять спича развёл, да? — виновато спросил он, поджав губы.

Алиса замотала головой, и лицо её выражало лишь восторг, так что Слава расслабленно выдохнул и кивнул, радуясь такой реакции девушки. Ему всегда казалось, что его мысли не особо интересны и по сути своей смешны, но когда на него смотрели так, он забывал о всех своих заморочках и принимал себя, показывая неотфотошопленную версию себя и своему собеседнику.

— Мы уже почти пришли. Потемнело, скажи!

— Да, хотя только октябрь, — согласился он и достал вибрирующий телефон. — Мне мама звонит, я отвечу, ничего?

— Да конечно-конечно! — замахала ладонями Алиса. — Слушай, это ж родаки, не нужно стесняться. Они у всех есть.

Слава отчего-то был безмерно ей благодарен и попытался выразить это в своей улыбке. Приняв вызов, он бодро отрапортовал матери:

— Привет, мам, как дела, я нормально, в школе тоже нормально, четыре по физике получил, я ел, буду не знаю когда, постараюсь не поздно, уроки сделал, еда со вчера осталась в холодильнике, нет не один, тебя люблю. Теперь можешь начинать, — выдохнул он и услышал её заливистый смех.

— Солнышко ты моё, — пророкотал динамик женским голосом, знакомым с самого детства, — Я рада, что у тебя всё хорошо. Хотела сказать, что на работе чуть задержусь и буду около десяти, но ты, видимо, будешь позднее меня, так что ладно. Не забывай, что завтра пятница и нужно ещё будет в школу идти. И осторожнее там гуляй, пожалуйста. Хорошо?

— Да, ты мне это каждый раз говоришь, стоит мне из дома выйти.

— И каждый раз всё равно жутко за тебя волнуюсь, — призналась мать голосом, запрещающим злиться на себя.

Слава только вымученно улыбнулся и попытался словами передать ей свою улыбку.

— Я знаю, мам, но со мной всё будет хорошо.

— Ну ладно, ладно, Слав, не буду тебя отвлекать. С девушкой гуляешь? Скажешь потом, как прошло?

— Мааааам.

— Пока-пока, люблю тебя, — исрпавилась со смешком женщина и отключилась.

Слава покачал головой и убрал телефон в карман, но был всё равно слишком умиротворён прошедшим диалогом. Разговоры с матерью были обыденность, но после того звонка от отца, к каждому звонку матери он стал относиться слишком серьёзно и ничего не мог с собой поделать. Он скидывал всё на то, что рана после смерти отца была всё ещё слишком свежей, несмотря на прошедших два года, но до конца сам себе никогда не верил.

— У тебя хорошие отношения с матерью? — мягко спросила Алиса.

В ответ Слава лишь кивнул головой, говоря этим простым жестом столько всего, что Алиса в раз поменялась в лице, приобретя несвойственные ей грустные и серьёзные черты.

— А у меня с матерью не особо, — поделилась она. — Ей вообще дела особого до нас с сетрой нет, она только отцу мозги пилит и всё. Так рада, что не живу больше с ними, а то голова каждый божий день болела. Малую больше меня всегда любили, на самом-то деле. И от меня этого даже не скрывали. А у тебя есть братья или сёстры?

Слава промычал, усваивая новую информацию в голове и возвращаясь к давно забытой теме с братьями и сёстрами. Он поджал губы, но в итоге ответил:

— Мне жаль, что у тебя так. Мы с тобой на разных берегах словно. У меня была сестра, но она не дожила и до года. Родители очень сильно переживали по этому поводу, насколько я знаю, это стало для них… кхм, темой крайне болезненной, потому что Лена была для них очень долгожданным ребёнком, отец так вообще девочку всю жизнь хотел, но с ней не повезло. И когда я родился, скажем так, меня по началу слишком сильно опекали и любили. Они оба. Я просто тонул в их заботе. Всегда так, когда что-то теряешь, начинаешь во много раз сильнее воспринимать вновь приобретённое или даже уже давно изученное старое. Поэтому, сестра у меня была-то, но я её не знал никогда, не видел, только на одной фотографии, где она в пленочках на руках отца, а рядом стоит мать её поддерживает. Но младенцы все друг на друга смахивают, как по мне. Так что по-настоящему сестры у меня не были. Я единственный ребёнок в семье.

— Не знаю даже, повезло тебе из-за этого или нет. В любом случае, мы имеем, что имеем, — сказала Алиса и улыбнулась.

Сперва улыбку она натянула, Слава заметил это сразу, но затем она изменилась из натянутой в искреннюю, стоило только ей впереди увидеть трёх ребят. Алиса к ним рванула с мышиным писком, обхватила шею каждого, подтянула к себе и расцеловала все их щёки. Самого выского с крашенными волосами так вообще задушила в объятиях.

— А это Славик, кстати, — выпрямившись, быстро сказала Алиса и кивнула в Славину сторону, демонстрируя свою находку друзьям. — Он забавный очень. Как пиздеть начнёт, так там что-то длинное получается, будто сочинение в школе пишет. Меня прикалывает. А ещё он книжки любит, Оксич, смотри какой парень, если свадьбу играть будете, меня обязательно с любой из сторон приглашайте, понятно? Вот, а чё мы стоять здесь будем? Или дальше пойдём? А и да, это — Ваня, это — Окси, это — Лёша.

— Ля, мелкая, ты как зажжужишь, — отшутился Ваня и отодвинул Алису жестом, чтобы протянуть Славе руку для приветствия. Тот сразу же ответил рукопожатием. — Я тебя как будто бы знаю, — протянул Ваня, недоверчиво щурясь.

Слава усмехнулся и, прежде чем Алиса успеет радостно подпрыгнуть и объяснить всё, достал из кармана пачку сигарет и потряс прямо у Вани под носом.

— Сигаретку? — спросил он задорно.

— А, бля! — ударил себя по лбу Ваня и растянул широко губы. — Я ж и забыл. Это тебе сигаретки вернуть надо?

— Да мне Алиса уже вернула в двойном объёме, так что не надо, спасибо.

— Ну и славненько, — облегчённо сказал Ваня и обернулся к своим друзьям.

Лёша с крашенными в зелёный цвет волосы (мода что ль на зелёный цвет пошла какая, о которой Слава не знал) стоял и залипал в телефоне, постоянно прыгая по экрану пальцами, а Окси, облачённый полностью в чёрную одежду с капюшоном, натянутым на глаза, и маской, закрывающей весь нос и ниже, смотрел на Славу (глаз видно не было, но приблизительное направление лица соответствовало), склонив голову к плечу, его руки в чёрных перчатках скрывались в карманах джинс, а локти сперва сводились назад.

С чего-то Славе показалось, что Окси его изучал, притом не бегло, а очень даже любопытно, словно картину в галерее, и от этого стало немного не по себе.

— А пошлите-ка к попугаю, — сказал, оторвавшись от экрана, Лёха и осмотрел всех вокруг себя, задерживаясь взглядом на каждом буквально на пару секунд.

— Нет там уже давно попугая, — сказал Ваня.

— Значит, Окси нового заделает! — радостно воскликнула Алиса. — Ты сегодня при параде? — спросила она у Окси.

Тот развернулся полубоком, демонстрируя чёрный, но серый от присохшей к нему грязи и пыли рюкзак, висящий у него на плече. От движения банки с краской внутри рюкзака ударились друг от друга и издали характерный звук, заставивший Алису плотоядно улыбнуться.

— Да начнётся веселье! — провозгласила она и уверенным шагом раньше всех направилась в сторону выхода из двора.

Компания двинулась за ней следом. Слава пошёл крайним, придерживаясь Вани, а тот бубнил под нос слова на английском языке, в которых узнавался старый хит Нирваны. Идущий по правую руку от Вани Окси кивал в такт словам, а Лёша наконец оторвался от телефона и потирал красные глаза, надеясь хоть немного ослабить их боль.

— Пиво пьёшь? — спросил тихо Ваня.

— Обижаешь, — ответил Слава.

Вечер во всю бродил по улицам, гнал домашних по квартирам, а уличным своим жителям демонстрировал себя во всей красе. И воздух оставался таким же приятным, и температура не опускалась слишком низко, и даже леденяющего кожу ветра в лицо не было. А потом они зашли в магазин за пивом и сделали первый глоток, как только отошли на пять метров от магазина.

На небе загорелись звёзды, вокруг витал дым от сигарет и пахло дешёвым пивом. Слава чувствовал себя так комфортно, будто бы вернулся спустя долгое путешествие домой, и мечтал, чтобы этот день запечатлелся в памяти во всей своей красе.

— Нам часок ещё идти, — осведомил Ваня. — Расскажешь о себе?

Готовая поддержать диалог своими фактами, которые успела уже выяснить, Алиса образовалась моментально рядом, перекинув левую руку через Славину шею, а правую через Ванину.

— Расскажет, — сказала она.

И как ей было отказать? Слава видел в ней ночную улицу, хотел гулять с ней, читать ей стихи и просто видеть её нескончаемое сияние. Как вообще люди могут быть такими потрясающими? А рядом шли Окси и Лёша, тоже навострившие уши и незаметно приблизившиеся к Ване, чтобы получше всё слышать.

— И что же мне рассказать?..