Часть 1. Глава 3. Ещё один день. И ещё. (1/2)

— Что я могу сказать по итогу, — важно начал Слава, увидев щенячий взгляд матери. Он только пришёл домой из школы и сразу завернул на кухню из-за шикарного запаха печёной курицы, который просочился в парадную, перебив все остальные, включая утренний запашок молочной кашки. — Есть классные учителя. Особенно математичка, что в моём случае, сама понимаешь, важно. А школьную форму я носить не буду… ладно, не смотри так! Буду, но наполовину. Там реально её почти никто не носит!

Друзей завёл? — тут же осведомилась мать.

Её энтузиазм порой заставлял Славу съёживаться. Выражение «курица-наседка» подходило этой женщине настолько, насколько только могло что-то подходить человеку.

—Ма, первый день! Какие ещё друзья?

—А к тебе приставали?

— Это бесполезно, — взвыл Слава, присаживаясь рядом и по пути стукаясь коленкой о ножку стола, из-за чего ещё пришлось пошипеть. — Женщина — ты неизлечима! Мам, честное слово, всё у меня в порядке будет. Не беспокойся. Тебе завтра на работу выходить, да?

— Послезавтра, — ответила та так же быстро, но уже с чуть виноватыми нотками в голосе.

— Вот и отдыхай последний день перед тяжёлыми рабочими буднями. Отпуск, наверное, нескоро будет.

Порой самые странные, по другому и не скажешь, вроде бы и обычные, но из-за их эффекта — странные — слова могли заставить человека заткнуться и уйти куда-нибудь далеко в себя. Такой эффект произвела последняя брошенная Славой фраза. Он сразу же прикусил язык, но извиняться не стал, только аккуратно поинтересовался будет ли обед, из-за чего мать вернулась в этот мир, закивала, вскочила и стала носиться по всей маленькой кухне — вертеться скорее — и сервировать стол. Её складочки на лице разгладились, сделав его чуть-чуть моложе и вызвав щемящее чувство нежности в груди у Славы.

За поглощением курочки пошли разговоры об уроках, будущем поступлении, районе, одноклассниках, учителях, Паше и погоде. Устав разговаривать, Слава слинял от материнского любопытства делать уроки, а на самом деле притворяться, пролистывая социальные сети. Через часок только он приступил к настоящему выполнению всего заданного, горько перед этим вздохнув.

Учёба с одиннадцати лет до семнадцати в престижной Питерской школе успела оставить на нём свой отпечаток, как и вечно опекающая мать. Отпечаток был банальным — все домашние задания по любым предметам приходилось всегда, скрепя зубы, делать. Потому что можно получить не самую лучшую оценку за самостоятельную или контрольную, но вот за домашнюю работу — совершенно никак нельзя. Учителя в прошлой школе её проверяли до боли в пальцах дотошно, а бывшая классная руководительница на родительских собраниях говорила об этом чуть ли не больше, чем об действительной успеваемости учеников и сборах денег на новую придуманную ими экскурсию.

Как дела обстояли здесь, Слава ещё не знал. Ему нужно было больше времени для сбора информации. И, чтобы не напортачить, легче было по привычке сделать всё.

К его несчастью, он слишком быстро всё решал и читал, поэтому уже к пяти с копейками вечера был абсолютно свободен и понятия не имел, как ему распоряжаться своей свободой.

Решил погулять.

Оделся в удобный тёмный лук, захватил мусор, получил дежурные наставления от матери, поцелуй в щёку и вышел.

Выплыл, выпорхнул и выпал — одновременно, его грация это позволяла, на свежий воздух и залип на темнеющем небе. Из звёд начала появляться только одна, самая яркая — Сириус, остальные же пока были настолько бледными, что их никак не получалось разглядеть.

Дождь прекратился давно, но неглубокие лужи до конца ещё не испарились, изредка возникая в любых неровностях асфальта. Пальцы обыкновенно утонули в кармане и вытащили пачку сигарет. Затянувшись, Слава познал жизнь, как ему показалось на тот момент.

Это было потрясающе — стоять на прохладной тёмной улице и смотреть на меняющееся небо. Только вот он продолжал стоять с мусорным пакетом, а от него пахло не совсем приятно. Даже табак не мог нормально нейтрализовать этот смрад.

Избавившись от своей ноши, Слава побрёл гулять по району.

Он забрёл далеко, увидел около шести компаний, то с энергетиком, то с пивом, а один раз с водкой (но то было возле какого-то сомнительного гавкающего подъезда). Культурная столица поражала своей некультурщиной, но сразу же исправлялась, ведь уличные прохожие даже ругались как-то интеллигентно, вежливо уступали дорогу, а собаки так вообще ходили рядом с хозяевами и вели себя, как будто королевские корги.

— Какая морда! — воскликнул Слава на любопытно ткнувшегося в его ногу носом пса. Это невообразимое серо-белое чудо с голубыми безумными глазами вызвало на лице неконтролируемую улыбку.

— Любопытной Варваре! — повысила голос девушка, привлекая внимание своёго четвероногого друга. Пёс в ответ только посмотрел непонимающе и дёрнул поводок в другую сторону, обратив всё своё внимание на торчащий из трещины в асфальте цветочек. — Марс, да куда ты тянешь! — простонала хозяйка живности.

— Как ты его удерживаешь? В нём же силы немерено.

— Ага, хоть в гонках на санях участвуй, — бросила владелица собаки и почесала голову. — Марс на самом деле послушный. Он, конечно, чересчур, временами, гиперактивный, но опять же — временами. Я Марина, кстати.

Слава с улыбкой представился и сел на корточки. Марс, как порядочный хаски, сразу же оказался рядом, стал махать хвостом во все стороны, бодаться и ластиться под руку.

— А у тебя нет собаки? Или какой-нибудь другой живности? — спросила застенчиво Марина, не решаясь подойти ближе.

Слава улыбнулся ей от всей души и помотал головой.

— Мы с матерью на съёмной квартире жили, так что не получалось завести. А сейчас как-то уже не хочется. Да и к тому же я больше по котам.

— А вот зря, собаки очень классные! Я безумно рада, что уговорила родителей на Марса. Они отнекивались сначала от собаки в целом, затем от крупной, когда узнали, что я хочу хаски. Папа мне всё корги втюрить предлагал, а мать — таксу. Я их послала в сердцах и всё-таки выторговала этого красавца.

— И правда красавца, — согласился Слава, потому что по-другому нельзя было сказать, когда тебе прямо в душу заглядывало два ярчайших голубых глаза, притом таких весёлых и добрых — стенки сердца не выдерживали такого напора. — Слушай, Марин, а ты здесь давно живёшь, получается?

— Я родилась в этом месте, — просто ответила девушка, пожав плечами. — А ты, видимо, нет, раз спрашиваешь.

— Верно. Не скажешь, что здесь интересного есть?

— Ну… знаю несколько классных кафешек неподалёку, два магазина, один знаю, где без паспорта продают, я просто не совсем поняла, сколько тебе, вдруг полезная инфа будет. Вот, и… Ну не знаю, ничего прям интересного здесь на самом деле нет. Разве что граффити каждые выходные можно прикольные встретить. Нужно ловить момент, пока не закрасили. И площадки есть детские крутецкие, а! И одна с фонтанчиком небольшим!

— Вот видишь, сколько всего вспомнила! А говоришь, что нет ничего интересного, — лукаво подловил её Слава, на что Марина расцвела и, скрывая неловкость, отвела взгляд в сторону выжидающе стоящего Марса.

— Если не торопишься, пойдём погуляем, как раз Марс пробежится. Покажу тебе дворики наши.

В новой компании Слава провёл уверенные полчаса, уйдя далеко от дома и ничуть по этому поводу не переживая. Много ходить, в том числе по холоду, он привык. Улицы всегда привлекали его, зазывая прогуляться. Зачастую это было под музыку, но в этот вечер хотелось без неё, под аккомпанемент вечерней суеты собачников и возвращающихся с работы и учёбы граждан.

Марина очень увлечённо рассказывала о себе, о том, как она провела в другой стране каникулы, как скучала по Марсу, а тот по ней, конечно; о том, как поступила в этом году в ВУЗ и теперь чувствует себя взрослой женщиной, но родители почему-то продолжали считать иначе; ещё немного рассказала про своё детство, как любила кататься на санках с отцом, по пути показала и горку, на детской площадке, с которой один раз упала вместе с санями (больше на них с тех пор она не садилась). Слава в основном слушал, качал в такт словам головой, в нужные моменты посмеивался и очень часто гладил Марса. О себе сказал немного, хотя Марина явно была настроена продолжить общение. Они договорились встретиться завтра.

Возвращаться домой после импровизированной экскурсии Слава не спешил. Он побродил по узким улочкам, заглядывая в самые не прогулочные на первый раз места, прошёл несколько арок, то и дело заглядывая в чужие окна и стыдливо каждый раз отводя глаза. Особенно ему нравилось находить на любых поверхностях теги.

Он запомнил несколько самых часто встречающихся: «oxxxy», «negativ», «schokk», «czar». Стоя рядом с фанарным столбом и проводя пальцем по давно засохшей ярко-рыжей краске, Слава вдруг вспомнил позавчерашнюю встречу и слова какого-то неизвестного парня: «А спорим те тележки про новый рисунок Оксича говорили?». Первый тег очень гармонировали с никнеймом «Оксич» — убери с конца «ч» и получится транскрипция на русском.

Славе захотелось пообщаться с кем-то из райтеров, а ещё больше увидеть их настоящие граффити, а не теги, и узреть сам процесс рисования. Но для этого нужно было магическим образом попасть в их компанию.

Сперва это показалось Славе нереалистичным, но потом, подумав, он пришёл к следующему выводу: за спрос денег не берут. Те ребята, которые украли у него сигаретки, явно были в курсе всей этой движухи, а то и лично знали райтеров, если сами ими, конечно же, не были. Осталось только случайно встретить их на улице.

Дома Слава оказался в десять вечера. Переоделся, принял душ, перекусил, почистил зубы и лёг с телефоном в обнимку, готовый ко сну. За время прогулки накопилось много непрочитанных сообщений от бывших одноклассников — как раз можно было ответить.

Как он провалился в сон — не запомнил. Утром опять только рычал на мать, поднявшую его до первого будильника, но на этот раз послушно выполнил все её требования, кроме школьной формы, съел треть каши и два бутерброда и зацелованный сбежал в школу.

Первым уроком был русский. Вчера Слава толком не смог пообщаться с Павлом Алексеевичем, тот погряз в бумагах и постоянно бегал туда-сюда, а на уроке так замотался с новой темой, что обращал внимание только на своих любимчиков, игнорируя всех остальных.

И вот выдалась возможность пообщаться — Павел Алексеевич подозвал его к себе, пригласил на первую парту, угостил печеньем и стал расспрашивать о жизни, о переезде, о прошлой школе. Он очень хотел поговорить и сидел с таким заинтересованным видом, что Слава первое время совсем растерялся.

— Так ты у нас, значит, физмат, да? — протянул учитель, окуная печенье в чай.

Прозвенел звонок на первый урок, но класс был заполнен только на половину. Павел Алексеевич даже не дёрнулся, кивнул, намекая ответить на свой вопрос и ни о чём не волноваться.

— Читать люблю, — пожал плечами Слава. — А физику — не люблю. Я на системного администратора учиться планирую.

— Ааа, компютерщик. Это дело прибыльное. Тааак, а вот про читать побольше: в олимпиадах участвовал? Или просто за школьной программой следил?

— Участвовал. Но заканчивался на муниципальном. Впрочем, руссичка говорила, для своих знаний баллов я набирал много. Не знаю, был ли это комплимент, но я предпочту думать так.

Учитель засмеялся, хлопнул в ладоши и, оглядев класс, кивнул. Наконец кабинет заполнился на четыре пятых. Спустя минут семь от звонка урок начался.

— Ну, чай, наверное, возможно, мы с вами сегодня, как бы, начнём, вроде бы, проходить, если хотите, говорить, допустим, о, полагаю, словах, в каком-то смысле, да в прямом, вводных. Кто скажет, сколько здесь должно быть запятых?

— Я запнулась на третьем слове, — сокрушённо сказала Маша с первой парты.

— А повторите предложение, — воодушевлённо отрапортовал Мирон и получил веселящийся взгляд учителя.

— Ага, буду я второй раз язык ломать. Нет уж спасибо. Кто понял, какая сегодня тема урока? Лен?

— Эм? Ну… ааа, ммм, слова и запятые? Эээ?

— А вы междометия уже что ли проходили? — съязвил вдруг Слава, сам от себя этого не ожидав, чем вызвал смешок у некоторой части класса.

Павел Алексеевич сиял, как начищенный самовар, и щёлкнул пальцами, выказывая тем самым одобрение шутке.

— Мне кажется, что междометия вы проходите с первого класса, иначе я понятия не имею, откуда вы их так хорошо знаете! — воскликнул учитель. — А так, Лен, ты абсолютно верно говоришь! Слова и запятые будем проходить! Ох уж этот русский язык, который состоит только из букв, слов, предложений и знаков препинания, да?

Учитель продолжил дальше объяснять тему урока, очень часто нарочно используя вводные слова в своей речи, чем заставлял некоторых морщить носы. Оторвавшись от парты, сидящий сзади Ваня ткнул Славу в плечо и тихо спросил:

— А чё мы проходим?

Рядом с Ваней был лысый парень не совсем славянской наружности с щетинистым лицом и заплывшими глазами — вероятно, бухавший вчера Андрей. Этот предположительно Андрей буркнул и промямлил что-то про «междометия». Потом почесал затылок и закрыл лицо ладонями.

— Хэй, парни, я ж и для вас объясняю! — наигранно раздосадованно воскликнул Павел Алексеевич. — Андрей, а ты где вчера на литературе был?

— Я не помню, — честно ответил Андрей, морщась от начавшего смеяться класса. — Но где-то был.

— Главное, что где-то был, — согласился учитель. — Ладно, потише там болтайте. Я, конечно, могу громко говорить, но вот я ещё буду на вас глотку рвать. Лучше в караоке пойду.

— А можно с Вами?

Слава перевёл взгляд на сказавшую это одноклассницу и поморщился от её явного флирта. Хотя флирт был ему очень даже понятен, ведь учитель был молодым или по крайней мере выглядел молодо, был до одури худым, добрым и весёлым, с ним без задней мысли хотелось поговорить по душам, побухать и выкурить пару сигареток, настолько он к себе располагал, особенно когда улыбался.

— Со мной можно почти всё и практически ничего, — отшутился Павел Алексеевич и продолжил объяснение вводных слов, точнее закончил их объяснять и сразу же начал звать всех к доске для проработки новой темы.

Слава вышел записать один пример, справился с ним с лёгкостью, получил удовлетворённый кивок от учителя и вернулся на своё место, наслаждаясь наступившим спокойствием. Все, кого уже спросили, могли делать, что угодно, лишь бы негромко. Поэтому Слава продолжил читать Олдоса Хаксли — тоненькую книжку «О дивный новый мир», которую очень советовала прочитать мать.

— О, а ты читать любишь, — сказала сидящая рядом с ним девушка.

Слава перевёл на неё взгляд и своей растерянной физиономией выдал незнание имени одноклассницы. Та только озорно улыбнулась и протянула ладошку, представляясь Лией.

— Красивое имя.

— Спасибо родителям, — пожав плечами, ответила девушка и закинула в рот жвачку. — Так что, ты типа, книжки читаешь?

— Прикинь, а? — усмехнулся Слава.

Лия цокнула.

— Ой, ну не груби, а. Просто интересно. Мы раньше у Мирона допытывались до книжек, которые проходим. Чё, теперь можно и к тебе приставать с этим?

— А чё, кроме него никто не читает? — флегматично поинтересовался Слава.

— Ну кто-то, мож, и читает. Но он объясняет так, ну как сказать, живописненько. Запоминается. Только ломается часто, так что краткое содержание приходится читать.

— Горе-то какое. Кстати, а это же ты тогда тех двух пацанов… ну, попросила отстать от меня, да?