Часть 1. Глава 2. Первый день. (2/2)

Светлана Григорьевна кивнула и бойко начала перелистывать решебник, останавливаясь иногда глазами и оглашая номера примеров для всех желающих не сидеть без дела. Слава с удовольствием записывал номера. Ему нравилась эта женщина и атмосфера, воцарившаяся в классе. Только для своих, только для тех, кому это действительно надо. А особо идейные ученики так вообще перекидывались с учительницей какими-то фразочками.

В этом всём Слава растворился, наконец на время забыв про свои от чего-то взвинченные нервы. Он кусал колпачок ручки и ломал голову над тупиком в примере, в который каким-то образом попал.

Стоявший у доски всё это время одноклассник тоже поджал губы и нахмурился, когда понял, что ответ был неправильным, но он никак не мог найти несостыковку.

— Помогайте, — Светлана Григорьевна, напротив, светилась радостью, и с горящими глазами кивала на доску, оглядывая всех причастных к уроку.

— Ну, там, может, дискрминант не так вычислили? — предложила курносая.

— А у тебя какой дискриминант, Маш? — спросил парень со второй парты, потянувшись к девушки, чуть ли не падая на пол.

Та пожала плечами и вздохнула.

— Такой же.

Слава подпёр ладонью подбородок и влип глазами, почти душой, в доску, где большими цифрами и буквами шло решение примера.

— Может, промежутки не те? — предположил он.

Учительница сразу же уставилась на него плотоядно и кивнула, заставляя продолжать. Остальные, решавшие пример, тоже повернулись к нему.

— Ну, там, мы знак, кажется, потеряли. Сначала должен быть плюс, потом минус, плюс, и тогда у нас совсем другие значения, а они, вроде бы, подойдут в итоге, — предположил он, до конца не уверенный в своей мысли, но Маша бойко задёргала головой над тетрадкой, что-то почеркала, пошуршала и воскликнула согласно.

— Я ничерта не понял, — сдался Мирон. — Почему промежутки не те?

Слава засмотрелся на его кисти с татуировками и пропустил всё дальнейшее объяснение. Он потом отмер, переписал всё с доски и уткнулся в решение следующих примеров, стараясь выкинуть из головы мысль — здесь можно.

Здесь можно быть любым. Грубым, ленивым, умным и глупым. Ты просто становишься на свой паз, каким бы ни был и спокойно живёшь. Крашенные волосы, отсутствие школьной формы, пирсинг, татуировки, залипание в телефоне с наушниками — здесь привыкли к этому всему, поэтому нет необходимости выглядеть, как Брэд Пит, и вести себя, как королева Англии.

Это отпустило до конца пружинку внутреннего напряжения и расслабило. Слава и не заметил, как прошёл урок. Сидящий рядом с ним парень недовольно выдернул из ушей наушники, зевнул и скосил заинтересованный взгляд в исписанную тетрадку.

— Ты бо́тан что ли? — спросил он, почесав щетинистую щёку с лёгкими прыщиками.

Слава пожал плечами.

— Люблю математику. К тому же прошлая школа была… так сказать, с заморочками.

Ваня хмыкнул, почти фыркнул и протянул руку для знакомства.

— Ты — Слава, как я слышал. Я — Ваня. Наша школа тоже с «заморочками», — едко проговорил он. — Не для богательних мальчиков.

— Тем лучше, с ними сложно, а я не богатый мальчик, если так могло показаться, — ответил вальяжно Слава, без нотки прежней неловкости.

Ваня вновь хмыкнул, но уже одобрительно и поднялся.

— Айда на биологию. Ещё спать, какое счастье, — протянул он, вытягивая руки-лапки и выгибая спину, как самый настоящий домашний кот.

У Вани глаза шоколадные, озорные и насмехающиеся одновременно, а повадки такие расхлябанные, что сразу приковывают к себе своей домашностью. Он ничем не обязывает и ни на что не напрашивается. Слава был рад такой компании, поэтому весь остаток дня таскался с ним, порой даже перебрасываясь парой слов.

Они не хотели становиться друзьями. Ваня ему коротенько рассказал про школу, про одноклассников и учителей, а также назвал свободные места на всех уроках, но затребовал Славу себе рядом на математике, обосновав это самостоятельными.

«Списывать буду, не тупи».

А Слава не был против этого. Ему нравилось.

— Это ты сегодня с мамочкой в школу пришёл? — выплюнул толстый парень, оказавшись в раз как-то очень уж близко.

Слава поморщился от неприятного табачно-кислого запаха из его рта и отошёл дальше, впечатавшись в стенку.

— Ей документы донести надо было, — коротко оправдался он.

Но большинство стоящих вокруг уже издали смешки, несколько вздёрнули в удивлении брови с застывшими на лицах полуулыбками.

— Оправдывайся, — протянул ещё один парень, худой и светловолосый, встав с другой стороны от Славы.

То, что его окружило, очень не понравилось Славе. Он не подал вида, только сжал челюсть и чересчур пристальным взглядом оглядел приставших к нему парней. Это были его одноклассники, имена которых он не запомнил, да и те на всех уроках только гоготали тихо и залипали в телефон.

Вторжение в личное пространство резануло по сердцу. Слава не любил прикосновений, он не был тактильным человеком, скорее недотрогой, и, хотя к нему не прикасались, чувствовал себя задетым за живое.

— Ты ж домашний мальчик, — понял вдруг худой и растянул губы в ядовитой улыбке. — Тогда всё понятно.

— Нахер иди, — бросил Слава неосознанно и услышал пару смешков и несколько скептичных взглядов.

— Пацаны, отстаньте от него, — протянула одноклассница. — Вот заняться вам больше нечем. У нас по истории самостоятельная ща будет, лучше скажите, как списывать будете.

Неприятный инцидент на перемене закончился — после этих слов ребята отстали и подошли к девушке, начав что-то говорить про шпаргалки и телефоны. Слава облегчённо выдохнул и пнул стоящего неподалёку Ваню в бок. Тот недовольно вытащил один наушник из уха и вопросительно вздёрнул бровь.

— А чё за самостоятельная по истории?

Ваня первые секунды смотрел на него с тем же недовольством, потом вдруг округлил глаза, вытянув лицо, выматерился и резко вытащил второй наушник, бубня по нос «где ж ты раньше был». Он сел на корточки и стал бешено перелистывать учебник истории и фотографировать на второй телефон (маленькую раскладушку чудом размещавшую на себе камеру) нужные страницы. Слава согнулся над ним и с интересом стал пробегать глазами по строчкам, именам и годам. На втором предложении он принял своё незнании темы и уже приготовился к двойке, как Ваня, подняв голову, прошипел ему: «у меня спишешь, только смотри, чтоб Андрей Андреич не появился, он курить должен сейчас».

На выход с лестницы нервно поглядывал весь класс, и когда на пороге появился высокий мужчина, куривший утром у ворот школы с каким-то учеником, Слава пнул Ваню в плечо, и тот, всё поняв, резко закрыл учебник, пряча второй телефон.

Историк с довольной улыбкой проплыл среди тревожных подростков, открыл дверцу и галантным движением руки пригласил всех заходить. В этот момент как раз заиграла мелодия звонка на урок. Слава войти не успел, на его плечо легла рука в кольцах и браслетах. Андрей Андреевич поднял вопросительно брови и сказал:

— Я тебя раньше здесь не видел.

— Я перевёлся, сегодня буквально первый день.

— Оу, — протянул историк, оглядывая своего нового ученика с головы до ног. Они были оба высокие, почти одного роста под два метра. Проходившая мимо них девушка на их фоне показалась маленькой девочкой. — У нас сегодня самостоятельная. Ты о ней знать никак не мог, так что плохую оценку ставить не буду. Но всё равно напишешь. Мне интересно, какие у тебя знания по истории.

Слава усмехнулся.

— Практически никаких, — ответил он искренне.

Учитель понятливо вздохнул — таких у него весь класс был — и движением головы пригласил войти в кабинет. Слава, сдав свой телефон, сразу же занял место рядом с Ваней, но, чтобы того не подставлять, не списывал у него. Всё равно оценка не пойдёт никуда, так что он с чистой совестью рисовал Ленина, изображая его грибом и судорожно пытаясь вспомнить, были ли у большевика усы или нет. Потом, придя к выводу, что были, пытался вспомнить какой пышности.

Проходящий мимо историк на его художество хмыкнул, сложив на груди руки.

— У нас не ИЗО.

— Ну так это Ленин, историческая личность, — оправдался Слава.

Андрея Андреевича такой ответ повеселил и устроил, он похлопал Славу по спине и пошёл дальше по рядам.

— Даша, не смотри Паше в листочек, Паша сам ничего не знает, — после замечания девушка вспыхнула и ткнулась в свой листок чуть ли не носом, настолько сильно склонилась. — Кузнецов, это у тебя там телефон или что? — спросил учитель, подходя, и придирчиво оглядел сжавшегося парня.

— Никак нет, Андрей Андреич, — ответил тот. — Я просто думаю.

— А ты умеешь? — удивился учитель и отвернулся, слушая прошедший по классу хохот. — Мирон, поторопись, ты ж историю сдавать будешь, а только на третьем вопросе.

— А я не помню ответ на четвёртый, — раздалось в ответ. Мирон пожал плечами и получил сразу листочком с вопросами по кучерявой голове.

— Неправильный ответ, — сказал учитель и пошёл надзирать дальше.

Славе нравилась эта лёгкость, с которой держался историк, поэтому его с математичкой он уже с первого дня записал в любимые учителя.

Ваня рядом пробухтел, что ненавидит историю и упал головой на парту.

— Первый готов, — пошутил учитель.

Кто-то засмеялся в ответ, кто-то так же рухнул.