Глава 2. (2/2)

Антон успел только раз 10 перечитать условие, пытаясь хоть что то понять, но прервал звонок. Быстро чиркнув на краю – ”Антон Шастун 11А”, он сдал работу.

***</p>

В этот раз после уроков идти за гаражи было как то.. Ну не очень. Скинувшись, ребята решили пойти в ближайщую кафешку, в которой относительно часто проводили свое свободное от учебы и других дел время – но, к сожалению, только когда у них были хоть какие то деньги.

Каждый взял себе по напитку и закуске, от итоговой суммы чека сдачей осталось порядка 70 рублей, которые они решили оставить чаевыми молодому официанту.

— Так это,– дожевав все таки спросил Сережа, пытающийся получить ответ на далее поставленный вопрос еще когда они шли в кафе — О чем ты с Арсением говорил? Когда он тебя позвал.

— Та ничего такого, спросил куда буду поступать, я ответил что еще не решил, но хочу что бы это было связано с химией,– посматривая то в окно на проезжающие машины, то на друзей, ответил Антон. Допрос продолжил Поз:

— Капец, Шаст, ты реально еще не решил?,– парень подавился и вытаращился на того, к кому адресовал вопрос. Антон молча кивнул, и снова смотря в окно сделал глоток горячего кофе:

— Это только ты у нас определился..,– задумчиво произнес Антон. — Стоматолог,– будто пробуя слово на вкус снова адресовал вникуда Шастун. — Не страшно учиться на такую трудную профессию?

— Та нет, я уже столько видео посмотрел, даже самые трешовые, не отвернуло. Наверное это что то вроде призвания,– ответил Димка и рассмеялся.

Антону нравилось что его друг точно знал кем хочет быть, мог даже назвать это своим ”призванием”. Он знает что поступит, знает, что все точно получиться – это же просто охуенно. Антон же про себя такое сказать не мог. У него все хорошо с учебой, да, есть двойки, но у кого их нет? У него есть любимый предмет – химия, в принципе, как он думает, есть шансы его сдать. Но у него нет одного – поддержки.

Мама до какого то времени – наверное до прихода отчима в их дом – поддерживала его, пару раз покупала ему книги и пособия по химии – тогда еще отец с ними жил – говорила ему, что все получиться. Когда в их семье произошел тот самый распад – все кануло вникуда.

Больше не было поддержки, не было пособий, не было папы и не было уважения и маминой любви по отношению к Антону. Ему уже не так больно, как тогда – когда все так резко изменилось – он уже привык, сжился. Он не винит папу за то, что он уехал, он понимает что так было нужно. Мама не смогла настроить Антона против отца, он был не настолько маленьким, что бы слепо верить ей. И все же если бы у него было все то, что было раньше, он уверен – сейчас он бы так же знал что сдаст, поступит и состоится.

— Я тоже пока что не знаю куда, но думаю что буду поступать на инженера-электрика,– отозвался Матвиенко.

— Да, тебе подойдет,– улыбнулся Шастун и кинул взгляд на друга. — У вас есть хотя бы виденье того, чем вы хотите заниматься, а я в душе не ебу. Еще и отчим не рад будет новости такой,– настроение снова упало, мысль, которую он сказал друзьям, будто бы только сейчас обрела какую то весомость. Ранее это казалось мелочью, а сейчас Шастун каждой клеточкой себя ощутил ее. Ощущение, будто в нем пробудился этот максимализм, о котором постоянно говорят взрослые, и проблема, как начало казаться, может разрушить Антона и его жизнь.

— В смысле?,– недоуменно спросил Сережа и переглянулся с Позовым, будто задав вопрос и за него.

— Ну блять, он же приебнутый, вы это прекрасно знаете. Если я ему скажу, что хочу сдавать химию, он у меня в квартире поножовщину устроит,– выпалил Шастун так, будто друзья не понимали истины. Так, как будто они дети, которым уже сотый раз объясняешь, а они продолжают задавать глупые вопросы.

— Не, Шаст, это понятно,– Позов потянулся к салфеткам, взял несколько, и, протирая руки, продолжил. — Я не понимаю при чем тут конкретно химия.

— Потому что у меня папа любит химию. А Андрея он бесит. Вот и все. Если я скажу, что хочу сдавать химию и поступать в этом направлении, он запросто сложит 2 и 2,– делая характерные паузы ответил Шастун с нотками грусти в голосе.

— А в чем связь?,– вздернул бровь Матвиенко.

— В том, что мы все еще общаемся,– Антон поднялся из за стола, взяв с собой стик сахара, который не кинул в кофе. — Я за сигаретами, доедайте и встречаемся рядом с фонтаном,– смотря сверху вниз он дождался кивков и покинул заведение.

Стик надломил и насыпал сахар себе в рот – безумно хотелось сладкого. Булочка, которую он съел, не особо утолила эту нужду, а сладкий кофе Антон не любил. Хотелось сладкого и покурить, хотелось так, будто это могло помочь. И все таки, показав отфотошопленный еще год назад – примерно тогда Антон время от времени начал покупать себе свои сигареты – паспорт он купил себе винстон.

Друзья вышли почти сразу же за ним, оба дожевывая пищу. Антон, уже прикурив сигарету, смерил их взглядом и улыбнулся. Парни встали рядом с Шастуном, Димка взял из протянутой Матвиенко пачки сигарету. Дальше разговор шел уже на более позитивные и нейтральные темы. Антон был уверен что они договорились об этом, когда он ушел. И все же охуенные друзья. В этом он уже не первый – точно не последний – раз убеждаеться.

Домой разошлись на той же позитивной ноте, Сережа с Димой пошли в одну сторону, а Антон, смеясь, в другую. Он хотел что бы эти минуты счастья застянулись на более длительный срок, хотел, что бы по приходу домой ему не становилось тоскливо.

Раньше все было иначе, раньше на кухне всегда стоял звонкий смех мамы – в то время она всегда выглядела красивой и молодой – и бассистый голос отца, который ей что то рассказывал. Антон прибегал со школы, был рад находиться в тепле дома, в тепле настоящей семьи.

Сейчас же отца он слышит и видит через телефон, а мама, за эти 4 года стала выглядет лет на 7 старше. Антон ее, безусловно, любил любой – это же мама, но не любил ее, почему то ставшие нормой, ”увлечения”. Как только отец уехал она сразу пошла по мужикам – не меняла каждый день, но у Антона стабильно каждый месяц-два была ”новый папа”. Тогда он был ребенком, он не до конца понимал что происходит, с отцом начал общаться только в 9 классе – мать пыталась отгородить его – и тогда он понял все.

У матери был единственный нормальный ухажер за все эти годы. Естественно это не в сравнении с отцом – с ним не сравниться никто. Нормальный в рамках всех тех, кого мать водила. Но к несчастью Антона этот мужчина сбежал от нее. Сбежал не только, когда узнал что у нее есть 15ти летный сын, учащийся в 9 классе, но и когда узнал что у ребенка все таки есть отец и они общаються.

Когда Антон заканчивал 9 класс мама познакомилась с ним – Андреем. Его она привела домой в гости, только в сентябре – Антон тогда перешел в 10. Ну и к зиме того же года этот выблядок – так называл его Антон – поселился у них с концами, видимо. С того момента жизнь, ставшая серой и монотонной после уезда папы, скатилась в какое то дерьмо. Тогда то Антон и начал покупать себе свои сигареты, начал регулярно уходить ночевать к друзьям – потому что дома ему не рады – и начал делать то, что не стоило бы начинать.

Поднимаясь по ступеням на свой – пятый – этаж, Антон задумывался над тем, что бы посидеть на лестничной клетке, но оказавшись перед дверью откинул эту затею, сам не поняв почему. Антон вставил ключ в замочную скважину, сделал вдох выдох, и пару раз повернул. Квартира встретила теплом, но не уютом, к сожалению.

Жил Антон в обычном доме, но особенностью были высокие потолки – почти 3,5 метра в высоту. Ему эта особеность нравилась, в детстве так особенно. Ремонт был старенький, местами отклеивались обои, но переклеивать их никто не собирался. Антон, не задерживаясь, сразу прошел в свою комнату и закрыл дверь.

Это его любимое место в доме – оно имело хоть какое то личное пространство. На стене – слева, над кроватью – весели плакаты групп, которые он слушал. Почти в центре был нарисованный от руки плакат группы Жени Мильковского – белым по черному неаккуратно выведено ”Нервы”. Антону он нравился.

Справа – напротив кровати – старая мебельная стенка. На ней фотки, награды Шастуна за какие то конкурсы, на которые его водил папа, статуэтки и какие то антиквариантные штуки. Антона они не особо волновали – стоит и стоит, ему то что. Там же – в мебельной стенке – был шкаф с его вещами.

Сразу напротив двери стоял письменный стол. На нем, как обычно, беспорядок – Антон оправдывался, он творческий, этот беспорядок. Стол же стоит прям перед окном, зановещанным тонкой тюлью. Одно из окон – в него парень курил – находилось левее от стола – можно было встать ровно напротив, и ничего не мешало. Так же было пару стульев, тумба и лежащий на полу старючий ковер.

Переодевшись школьник решил сначала сделать уроки, а после пойти говорить по поводу поступления. Задали не много, так как делал уроки Шастун по принципу – если устно - значит ничего не задано. Учитывая такой расклад оставаласб математика, физика и русский язык.

***</p>

— Мам,– осторожно сказал Антон, заходя на кухню, увидев отчима он добавил еще и его имя, но уже без некой любви в голосе. — Андрей, мне нужно поговорить по поводу поступления,– останавливаясь в дверях взгляд упал на рюмку, стоящую на столе, а после на почти пустую бутылку водки.

— Пора бы, Тошка,– и снова эта бесяче ”Тошка” из уст пьяного быдла – иначе не назовешь – сидящего с его матерью за столом. Это несчастное ”Тошка” звучит как кличка для дворовой собаки. Антон в душе не ебет как его мама вообще полюбила этого выблядка, как привела его в их квартиру, как позволяла ему так измываться над ее сыном.

— Антон, ты что то уже надумал?,– мягко спросила мама, выпрямившись на стуле, и поправила запахнутый халат.

— Нет, я знаю только то, что хочу сдавать химию,– твердо сказал парень, после чего бросил взгляд на отчима. Его глаза округлились, закипела злость, кулаки сжались до пебеления костяшек. Он повернулся на табурете, оказываясь телом и лицом повернутым к Шастуну, все так же стоящему в дверном проеме.

— Химию?,– мерзко передразнил отчим. — Это тебе папашка посоветовал?,– на глазах готовы были навернуться слезы – не грусти, а искренней злости и ненависти.

— Нет. Мне нравиться химия, я хочу связать жизнь с работой, которая имеет к ней прямое отношение,– сдержанно ответил он, смотря в глаза отчиму. На самом деле кровь от страха стыла в жилах, но он понимал, что ести отведет взгляд – будет намного хуже.

— Ага, расскажи мне еще о жизн-ни, Тошка. Знаю я что вы обща-аетесь, я пр-прекр-расно это знаю,– заплетаясь начал наколять обстановку Андрей. Он был как раз в том состоянии, когда речь немного подводит, а вот тело уж точно нет. Если замахнеться – ударит точно в цель.

— Я пришел обсудить не это, Андрей, я пришел обсудить с мамой ВУЗ для поступления,– пытаясь не начать язвить и огрызаться продолжил парень. Хотя выделеное ”с мамой” все равно было каплей яда в диалоге.

— Антон, ну Андрюша же прав,– мама мягко коснулась плеча сожителя, пытась уладить конфликт до его начала. — Ну вот значем тебе химия? Вот сколько ты заработаешь? Тебе даже на хлеб не хватит.. Это правда плохая идея,– выделяя последнее предложение она в немом жесте ”шикнула” на него, дескать, замолчи пока не стало поздно.

— Наст-тоящие мужики, Тош-ка, работ-тают на заводе, сант-техниками, за станками нап-пример,– гнул свою линию отчим. — А хим-миками блять, раб-ботают только пидоры,– закончил мысль он. Антон вскипел. Сил терпеть все это больше небыло.

Под руку подвернулась стоящая на стойке неоткрытая бутылка водки – видимо, ее планировали выпивать сразу после первой, либо уже как нибудь потом. Антон резким движением руки смахнул ее со стойки, та отлетела в стену и с шумом разбилась. Стекло полетело на пол, на стене выступило пятно, капли от которого стекали по стене. Антон осознал свою ошибку только через долю секунды после прокатившегося по комнате – и наверное даже всей квартире – звука.

Учащенно дыша он выбежал в коридор, намереваясь сбежать, сбежать так же, как успевал сделать это всегда. Но сейчас уже не успеет, видимо. За спиной послышался звук отлетевшей табуретки, крик матери, и маты отчима. Антон быстро сорвал с напольной вышалки в прихожей куртку, начал обувать кроссовки, путаясь в остальной обуви, неаккуртно оставленой рядом.

Чужая рука легла на плечо резко разворачивая. Антон откинул от себя куртку, попытался замахнуться ведь – лучшая защита это нападение. Ударил он даже не наотмашь куда то в тело – лишь рассек воздух кулаком, абсолютно промахнувшись. ”Ну все, тут и закончиться моя относительно не долгая жизнь”,– милькнуло сразу же, когда Антон заметил в воздухе летящий на себя кулак.

Острой болью загорелся правый глаз, потом еще раз, дальше плечо, в которое его небрежно толкнули. Тело обмягло, воздух будто вышел из легких, ноги подкосились и Антон – все от того же толчка в плечо – отлетел в стену. Рука нашла место на вешалке, и, пытаясь защитить себя, Антон повалил ее, проводя прямо перед собой. Она, к его сожалению, отчима не задела, пролетела с тихим свистом аккурат рядом с его лицом.

Антон привалился к стене спиной, латки загорелись острой болью, что отдалась по всему телу. Пыталаясь не потеряться окончательно, Шастун набирал грудью воздух будто заново учась дышать. Соленые дорожки обожгли горящее лицо, скулы, щеки, слезы капнули с челюсти на футболку, оставаясь маленькими пятнами.

— Ты – ничтожество блядь, какой с тебя химик сука?!,– расслышал Антон в вакханалии звуков. Заметил вновь летящей со всей дури кулак ранее, чем он с треском размазал его голову о стену, увернулся. Стена за спиной будто задрожала, а мама начала тянуть отчима за свободную руку – ту, которой он пока что не бил.

Андрей развернулся, влепил матери крепкую пощечину, от чего Антон в край охуел:

— Мать не трожь, мудло ты ебанное!,– закричал не своим голосом. Не успел заметить как сжатая в кулак рука летит в затылок Андрея. Не понял до конца как и когда отчим упал. Не понял откуда металические постукивания. Не понял как оказался в комнате с сигарой в пальцах, и не заметил как курил уже 3.

Адреналин и шок отступили после того, как в он посмотрел на поддоконник – 3 окурка, зажигалка, раскрытая пачка, пепел от сигарет. Только в этот момент он понял что вообще произошло. Высовывать нос в коридор не хотелось, он слышал возню, разговоры – да, именно разговоры, даже не по телефону. Голос матери, невнятные мычания отчима, и.. Тетя Лена?

Антон решил, что если ему не кажется, то она точно зайдет к нему, глянуть как он тут. А он стоит перед открытым настеж окном, наверняка с фингалом, на поддоконнике срач, еще и не абы что, а скуренные сигареты. Намереваясь хотя бы немноги сгладить то, что еще не произошло, он быстро положил зажигалку и пачку сигарет в карман штанов, а остальное выкинул в окно – хотя бы так, уже выголядит лучше. Протерев краем футболки, которую был намерян отнести завтра утром в стирку, поддоконник, Антон закрыл окно и снял ее с себя, бросая рядом со столом. На себя одел чистую из шкафа.

В итоге к нему никто не зашел. В целом Антона это даже обрадовало. Оставшееся время перед сном он потратил на то, что бы придумать новую ложь сороллу. Антон не мог сказать правду – все разрушиться в таком случае. Поудобнее ложась на кровати Антон решил – завтра попросит совета и у соролла и у папы.