Башня плача (1/2)

-Ты должна дать мне её увидеть! Ты не можешь не пускать меня к ней! — Почти выкрикнула амазонка, продолжая мерить комнату шагами.

-Я вовсе этого не делаю! Даже не думаю! Как бы я могла?! Я лишь прошу тебя, как любящий человек, прошу подождать, дать себе время! — Объяснила правительница, пытаясь хоть как-то успокоить, совсем недавно поборовшую сильный жар Персефону.

Последняя в свою очередь только скрестила руки на груди и постояв несколько секунд, обдумывая что-то, продолжила ещё быстрее шагать из угла в угол. Клеоника стала судорожно искать способ её образумить:

-Мы отправим ей всё необходимое. Я пошлю к ней придворную лекарку с успокаивающими снадобьями.

-А больше, по-твоему, ей ничего не нужно?! — неожиданно съязвила девушка, но поймав себя на беспричинной агрессии, тут же замялась и продолжила уже намного спокойнее. -То, что она больна, не значит, что от неё можно откупиться мазями и микстурой и забыть!

-Никто не забывает Пелагею, но ты лежала два дня назад в страшном жаре, в обморок упала, а четыре дня назад ты не переставала бредить! Просила позвать к тебе редиску! -Клеоника, даже будучи очень встревоженной, произнеся последнее, тихо рассмеялась, пытаясь скрыть улыбку от собеседницы.

Персефона обернулась и тоже засмеялась, закрыв лицо руками. Напряжение спало. Она наконец подошла к собеседнице вплотную и неожиданно крепко обняла.

-Я только привезу ей всё необходимое и вернусь к тебе, — шепнула Персефона, прислонившись к плечу. Почему нельзя стать ветром, чтобы блуждать среди её локонов? Девушка коротко поцеловала любимую в шею.

-Я боюсь за тебя. Она никого к себе не подпускает, не перестаёт обвинять в случившемся.

Персефона отстранилась, сжав ладони смотрящей вдаль блондинке.

-Я должна это сама увидеть.

Клеоника молча кивнула.

Персефона впервые была в этой части острова, на пустынный пляж она не спускалась никогда. Это было совершенно тихое место, пристанище чаек, ютившихся в высоких скалистых берегах. Их птенцы кричали из крохотных пещерок в сером, согретом жарким солнцем камне. Если присмотреть, то между валунами у подножья страшного обрыва можно было заметить несколько окровавленных кусков белого пуха. Те, кто, не научившись ходить, решили, что могут летать. Персефона рефлекторно отвернулась, испытав небывалую грусть от этого вида.

Пытаясь себя отвлечь, она принялась рассматривать старый, почти развалившийся пирс, у которого стояла единственная лодка. Покачиваясь на волнах, она почти ритмично билась носом о сгнившие доски, заросшие мхом. По бокам судно сплошь было покрыто черными раковинами мидий. На солнце они переливались, отбрасывали солнечных зайчиков. Девушка невольно залюбовалась и даже хотела срезать кинжалом одну, но сзади послышалось громкое:

-Долго ждёшь?

Персефона резко обернулась, чуть не поскользнувшись на мокром песке. К ней быстрым шагом почти в припрыжку шла молодая воительница с самой довольной улыбкой. Её длинная, крепкая коса, повязанная золотой лентой, покачивалась как хвост в такт шагов. Карие глаза отображали всё жизнелюбие мира. Не успела амазонка рассмотреть лицо пришедшей, как та внезапно заключила её в объятия. Которые, правда, продлились совсем недолго и закончились крепким поцелуем в щёку, от чего негритянка совсем растерялась.

-Представляешь, она согласилась! — пропела дева, разворачиваясь к лодке.

-Что? Кто? — Персефона потёрла поцелованную щёку, давая себе время хоть немного вникнуть в суть начавшегося диалога.

-Она согласилась! Так что я теперь невеста! — улыбнувшись невообразимо широко, амазонка показала тонкое, недавно выкованное кольцо, украшающее безымянный палец.

Всё стало понятно. И смотря, как ловко пришедшая развязывает узлы и готовится к отплытию, Персефона тоже ощутила наполняющую радость.

-Поздравляю вас!

-Спасибо! Ты тоже приходи на венчание в следующую субботу в храм Геры, мы всех ждём.

Персефона хоть и совсем не знала эту девушку и видела впервые, решила непременно прийти. Кивнув, она принялась укладывать вещи в лодку.

-Спасибо, что согласилась помочь. У меня своей лодки нет. — поблагодарила девушка, положив последний кулёк с горячими пирогами.

-Всегда пожалуйста! Я так давно не плавала, и лодку нужно почистить, вся в раковинах, — амазонка на секунду задумалась, но потом снова принялась рассказывать о предстоящем торжестве. В конце она мечтательно произнесла, отталкиваясь веслом от берега:

-Не могу дождаться, когда мы впервые разделим ложе!

Персефона метнула на управляющую лодкой растерянный взгляд, но та, погрузившись в собственные мечты, принялась насвистывать весёлую мелодию.

Остров оказался больше, чем казалось, с такими же высокими обрывами, что и сам Фемискир, однако камень был почти чёрный. По скалам, подобно ручьям, спускались к пустому пляжу побеги плюща. Наверху виднелась высокая каменная стена, защищающая единственную равнину.

Неожиданно Пересефона поняла, что то, что издали она приняла за остроконечную гору, оказалось той самой башней. Огромное, многоуровневое строение, с множеством террас и балконов, поднималось едва ли не до небес. Основание его напомнило объемную симметричную трапецию, последующие этажи были абсолютно подобны. Самый последний и, соответственно, самый маленький, мог бы быть выполнять роль маяка, но амазонки никогда не были рады гостям.

-Огромная! — оценила Пересефона.

-Правда, но оружие людей всё же сумело нанести несколько метких ударов. — Девушка, оторвавшись от вёсел, указала на третий ярус.

Широкая лестница, ведущая с нижней террасы наверх, была почти полностью разрушена. Несколько камней ещё держались на стене, но завал на втором уровне свидетельствовал о сильном ударе. Из небольших окон, хаотично разбросанных по стенам архитектором, к свету выглядывали цветы, пустившие корни в щелях и трещинах. Ещё выше стена и вовсе наполовину отсутствовала, из неё виднелось дерево, опутанное вьюном. Между ветвей летали птицы. Если присмотреться, можно было заметить тёмные пятна на светлом камне башне — гнёзда.

Девушка хотела найти что-то ещё интересное, но лодка заплыла в расщелину, куда проникали редкие лучи солнца. Кругом, из стороны в сторону, стрелой метались летучие мыши, не переставая пронзительно кричать и хлопать полупрозрачными крыльями.

Через несколько минут ожидания в полной темноте появился огонёк, мелькающий среди камней. Из узкой пещеры вышла девушка с факелом в руке, однако света было недостаточно, чтобы как следует рассмотреть её. Видимо, не привыкшие к огню, ночные обитатели гор затихли, лишь изредка попискивая.

-Ход здесь, возьмите вещи и будьте осторожны, когда будем подниматься по ступеням, — устало улыбнувшись, сказала служащая башни.

Персефона быстро взяла несколько узлов ткани с едой, предугадав просьбу негритянки, хозяйка лодки принялась помогать с небольшим сундуком, где хранились тёплые вещи.

Теперь гости следовали за пламенем. Каждый шаг разносился хрустом камней под подошвой, идущая впереди уверенно шла в сторону узкого входа в пещеру. Наверное, почувствовав волнение девушек, она пояснила:

-Башня ведь когда-то должна была быть великим маяком, построечным по приказу Диомеды. Но огонь так и не был зажжён — приплыли люди и едва ли не разрушили это место. Если бы они знали про этот ход, история амазонок могла бы закончиться, даже не начавшись.

Тёплый свет упал на узкие ступени, выдолбленных прямо в скале. Лестница вела наверх, но темнота не давала увидеть, куда именно. Ведущая на секунду обернулась, кивнув в сторону подъема. Густые, тёмные волосы в мелких кудряшках, скрытые серым капюшоном длинного плаща, огромные, серые глаза. Очень нежные, хоть и уставшие. Щеки её были сплошь покрыты царапинами и мелкими шрамами, отчего сердце у чувствительной девушки сжалось.

-Извини, — пискнула дева, забыв об эмпатии амазонок.

-Все хорошо. Тем, кто их оставил, было больнее, — Девушка, коротко улыбнувшись, продолжила подниматься.

Идущие позади переглянулась и Персефона решилась спросить:

-Это сделал кто-то из башни?

-Конечно, больше некому. — донеслось эхом. На удивление, голос звучал неожиданно бодро. — Но они ведь не виноваты в этом, моя супруга лишилась фаланги пальца, пытаясь забрать у больной ночной горшок.

-Великие боги! — Вскрикнула лодочница, которую, как оказалось, зовут Рея.

-Да, моя любимая тогда только начинала свой путь врачевания и была излишне… ну, быть может, недоверчивой? Та женщина предупреждала, что убьёт, если она пройдёт через её сестру…

-Пройдёт через сестру? — перебила девушка.

-Ну, да, ей виделась сестра. Её дух, пожалуй. Это и понятно, связь близнецов так сильна, что когда уходит один, второй не сразу находит в себе силы остаться с нами.

Амазонка не успела осмыслить услышанное — они наконец поднялись к солнцу, на поле с травой, дастовавшей даже самой высокой из них до плеча. Шершавые, темно-зелёные стебли шуршали при редких дуновениях ветра. Троица молча двигалась по узкой тропинке к башне, которая теперь была совсем близко.

Вблизи она была по-настоящему огромной, хоть и выглядела ещё более плачевно. Пучки кустов пустырных растений обрамляли высокие врата в здание. Тёмные прочные двери были покрыты глубокими царапинами и следами оружия. Персефона сощурилась и нашла несколько воткнутых на самом верху наконечников стрел, так и не извлечённых из древесины.

-Это место может показаться пугающим, возможно, но мы его по-настоящему любим. Это наш дом, — Сказала лекарка, звенькнув толстой связкой огромных ключей и поднеся самый большой к замочной скважине во, встроенную в ставню ворот, дверцу. С силой повернув его несколько раз и вслушавшись в щелчки, она продолжила. — Снаружи всё сильно пострадало, но внутри такие же стены, даже ещё мощнее, до них снаряды не долетели. Теперь между ними что-то вроде сада. Мы сделали там зону для прогулок, но главное следить, чтобы никто не прыгнул вниз, — буднично заметила женщина, шагая через высокий порог.

Девушки оказались в просторном зале прямоугольной формы, в центре которого, раскорячив огромные плиты пола в стороны, рос высокий инжир. Из окон, находящихся почти под потолком на крону падали четкие лучи света, заставляя листья поблескивать. Сам пророк поддерживал колонны, по ним так же спускался вьюн. Где-то слышалось щебетание птицы. По стенам поднимались деревянные лестницы, ведущие на разные этажи, и образуя небольшие балкончики, смотрящие друг на друга. Из зала выходило несколько коридоров и просто небольших дверок.

Персефона, не расстающаяся с тревогой с самого утра, выдохнула, поняв, что всё не так уж плохо, пока даже хорошо. Сделала несколько шагов вперед и, проведя рукой по грубой коре дерева, она призналась:

-Я представляла это место иначе.

-Я тоже, в самом деле, — согласилась Рея, ища карими глазами птицу.

Жительница острова кивнула и облегченно улыбнулась, на щеках, кроме множества шрамов, появились две маленькие ямочки. Перехватив факел другой рукой, она махнула рукой в сторону другого зала, приглашая последовать за собой. Девушки послушно засеменили следом, не прекращая оборачиваться.

-Мы делаем всё, чтобы создать здесь уют для нас и наших подопечных. У нас есть бассейн, апельсиновая роща, множество фонтанов, хоть и разрушенных. Увы, их сокрушили не люди, а время. — Женщина кивнула на статую нимфы, обнаженное тело которой потемнело, и на ладонях появилось некое подобие мха. — Это должен был быть наш дворец, но амазонки не ступают на этот остров без лишней надобности после правления Диомиды.

Персефона ободрилась, вспомнив труды историков:

-Я читала, что первая царица отказалась жить здесь, но второго дворца не было, и она прожила свою жизнь в обычном доме. Это правда? — про себя девушка разозлилась, что никогда не говорила об этом с Клеоникой, которая, очевидно, знала историю своей бабушки лучше всех.

-Диомида была великой, она была сестрой для каждой воительницы. Не удивлюсь, если в этом есть зерно истины, это очень похоже на нашу первую и вечную защитницу. — с какой-то собой нежностью и мечтательностью произнесла амазонка, ища в связке нужный ключ.

У гостей башни снова появилась возможность осмотреться. За тот короткий промежуток из беседы, они прошли через множество комнат, залов, поднялись по широким лестницам. Сейчас они переместились в относительно небольшую комнату, почти пустую. С одним единственным окошком, луч из которого падал на старый ткацкий станок, много лет стоявший без работы. Лишь паук днём и ночью создавал между, натянутыми без надобности, толстыми нитями свою паутину.

Пелагея тоже любила ткать и была настоящей мастерицей. У неё получались необыкновенные рисунки. Она днями могла не выходить из дома, создавая очередной узорчатый плащ, украшенный птицами и цветами. Персефона любила водить по ним пальцем, чувствуя каждую ниточку, долго рассматривать, потом примерять, а затем непременно просить отдать себе. Пелагея была очень добра, поэтому часто дарила что-то, созданное специально для подруги. Лучший подарок в жизни Персефоны была золотая мантия, украшенная орнаментом из лавра.

-Она замечательная! Когда стану совсем взрослой, надену её на свадьбу! — восторженно заявила тогда двенадцатилетняя Персефона, прижав тёплую ткань к груди и уткнувшись в неё носом.

-Хорошо получилось? — Взволновано спросила юная мастерица.

-Да! Очень хорошо! В такой не то что на свадьбу, в такой мантии я бы и на первую брачную ночь пошла! — Хихикнула девочка, хоть и что такое «первая брачная ночь», на самом деле не понимала, только слышала от взрослых.

Вспомнив это, Персефона печально улыбнулась. Сейчас накидка казалась такой крохотной.

-Как она сейчас? — наконец решилась спросить девушка.

Поворачивающая ключ женщина замедлилась, поджала губы, но быстро вернулась к начатому, как видимо, обдумывая ответ.

-Что ты привезла ей?

-Привезла? — зачем-то поворотила Персефона, входя в отверженную дверь.

-Я про еду. — уточнила лекарка.