Часть седьмая (1/2)

Родители трагически погибшего Андрея жили, как ни странно, в том же Бирюлево, откуда когда-то началась история их отцов и где снимал квартиру Андрей.

— Самостоятельности парень хотел, — пожала плечами Юлиана в ответ на замечание Пчелкина касательно этого. — А вот расставаться с родителями все же не очень, вероятно.

— Семейный… был… — прошептал Паша, осматриваясь вокруг.

Бело-голубые многоэтажки плотно застряли в памяти младшего Пчелкина. Где-то там, среди бесчисленных одинаковых окошек должно было быть и его окно. Там жили родители его отца до самой своей смерти, там провел свои детство и юность сам Виктор Павлович. Этот факт служил ему неким подспорьем в момент нахождения во дворе, будто бы они вовсе не выяснять информацию приехали, а так, повспоминать о прошлом.

Паше было немного страшно, когда он думал о том, что они могли бы узнать от Пловцовых, и невероятно страшно за Юлю и запредельную вероятность ее необдуманных и резких поступков после получения информации.

— Смотри-ка, беседка до сих пор жива! — с улыбкой заметил Павел, смотря куда-то в сторону.

Юля повернула голову в ту же сторону и увидела группу мальчишек в разноцветных осенних ветровочках. Часть из них была в шапках, а другая держала их в руках или же вовсе запихала в узкие кармашки, откуда они очень заметно выступали. Холмогорова усмехнулась и поправила пальто. Внутри вдруг потеплело даже при расстегнутой верхней одежде и отсутствии шапки.

— Прикинь, когда-то они тоже такими были: гоняли на великах, сидели в этой беседке… — задумчиво проговорил Пчелкин, стоя рядом с подъездной дверью. — Даже не верится!

— Не верится, правда, — согласилась Юлиана, медленно подходя к нему. — Время очень быстро летит. Даже не понимаю, как мы этого не замечаем.

— Жизнь живем «веселую», поэтому и не замечаем.

Паша с характерным звонким стуком нажал на две цифры на домофоне и вскоре по окрестностям разлилась трель аппарата. Юля зажмурилась из-за этого — в ее доме домофон обладал более щадящим звуком.

— Слушаю. — трель резко сменилась хриплым старческим голосом. На лице у Пчелкина мелькнуло изумление, поскольку он ожидал, что отец Андрея окажется человеком более молодым.

— Здравствуйте! — Павел постарался сделать свой голос более вкрадчивым и твердым. — Меня зовут Павел Пчелкин, я журналист из газеты «Криминал». Я связывался с вами несколько часов назад…

— Да, я помню… — прошелестел старик. — Сейчас открою, подождите…

Что-то противно зашуршало в аппарате, а потом железная дверь чуть-чуть отступила со щелчком и появилась узкая черная щелка, приглашающая их в неизвестность.

— Когда ты успел? — только и смогла произнести Юлиана, когда он, взяв ее за руку, повел внутрь. Голос ее гулко отражался в темно-зеленых с белым стенах подъезда.

— Когда ты между формой и пальто выбирала. — усмехнулся Паша, заворачивая к лестнице, ведущей на второй этаж.

— А если он потребует «корочку» журналиста? Ты же не скажешь ему, что ты, на самом деле, просто студент журфака!

— Опять за рыбу деньги, Холмогорова! — обиженно воскликнул парень, перепрыгивая через ступеньку вверх. — Ты слишком много думаешь о всяких формальностях. Просто выдохни и доверься мне.

Последнюю фразу Паша произнес, глядя прямо в ясные голубые глаза Юли, которые выражали одну из наиболее привычных им эмоций — сомнение. Он настолько привык к тому, с каким скепсисом девушка относилась к его идеям и к нему самому, что это даже уже перестало ранить. К тому же, если поставить себя на ее место и припомнить ее привычку всегда все продумывать, то это вызывало сочувствие и еще больше разжигало в нем желание помочь.

Оказавшись на втором этаже, Паша подошел к серой железной двери и несколько раз подряд нажал на кнопку старенького звонка. В ответ последовала тишина.

— Может, тут с шумоизоляцией просто все в порядке? Или звонок не работает? — тут же накинулась на него с предположениями Холмогорова.

— Да черт его знает… — Пчелкин перенес руку от звонка к двери и несколько раз постучал в нее костяшками пальцев. В ответ сначала была тишина, а через несколько секунд, по ту сторону двери, наконец, послышалось шарканье по полу и щелкание замков.

— Извините, что не предупредили: у нас звонок не работает, нажимать бесполезно. — в дверях показалась миловидная худенькая женщина зрелых лет с короткими светлыми волосами. В руках у нее была простая белая тарелка, обмотанная кухонным полотенцем — видимо, мыла посуду.

— Здравствуйте, а вы жена Ивана Сергеевича Пловцова? — Паша осмотрел женщину с ног до головы, на что та с кроткой улыбкой кивнула.

— Да, проходите, мы вас ждем. — с этими словами она раскрыла дверь шире и впустила пару в просторную прихожую, которая вела сразу в светлую гостиную. Прямо напротив белого дивана сидел мужчина в инвалидном кресле, к которому они втроем и подошли. Мужчина выглядел несколько оплывшим, в клетчатой рубашке и стареньких синих спортивных штанах. Волосы у него были короткими и темными, а лицо выражало вселенскую усталость.

— Еще раз здравствуйте, — прохрипел он, виртуозно двигая руками на колесах и поворачиваясь к гостям. — А где человек из милиции? Вы же говорили, что придете с ним…

— К сожалению, он не смог приехать. Но здесь со мной моя ассистентка — Юлия.

Холмогорова метнула испуганный взгляд на него, а потом вновь посмотрела на Пловцова. Сил хватило только на то, чтобы кивнуть.

— Интересно только, зачем вы в этом копаетесь? Год ведь прошел, дело давно закрыли. — со спины раздался голос жены Ивана Сергеевича. Она подошла к журнальному столику и поставила на него поднос с несколькими чашками и сладостями. От чашек поднимался легкий, еле видный пар. Все они присели на диван, а Иван Сергеевич подъехал к столику поближе и оказался прямо напротив жены и гостей.

— А вы разве не знаете, что спустя четыре месяца после смерти вашего сына еще один парень был убит точно таким же способом? — несмело подала голос Юлиана, беря в руки чашку.

— Был убит? — вскинул темную бровь Пловцов. — Наш сын покончил жизнь самоубийством.

— Вы что, сами в это верите? — изумленно воскликнула Юля, а в голосе мгновенно проявилась жгучая обида. Глаза тут же наполнились слезами, отчего Пловцов даже вжался в спинку кресла и с непониманием смотрел на нее.

Пчелкин же сразу положил свою ладонь на ее и сжал, чтобы успокоить.

— Так следствие говорило. — продолжила жена Пловцова. — Да и улик не было никаких, к тому же, Андрюшенька последние дни перед смертью был какой-то… подавленный, грустный…

— И почему вы не обратили на это внимания? Почему не спросили сына о том, что у него происходит в жизни? — дрожащим голосом расспрашивала супругов девушка. Внутри у нее все больше и больше разгорался огонь справедливости. То, что происходило внутри семьи Пловцовых ей уже не нравилось.

— Мы спрашивали, а он говорил, что устал сильно: все-таки и учебу совмещал, и работу. За квартиру надо было платить, он ведь с девушкой жил, поэтому и съехал… — сказал Иван Сергеевич.

— Девушка? А кто она была? — встрепенулся Пчелкин, не переставая держать подругу за руку, чтобы она вновь не начала кричать и истерично добиваться правды.

— В том же техникуме училась, Диной зовут. Дина Давыдова. — сказал он. — Они раньше в одной школе учились, потом и в один техникум поступили. Андрей очень хотел с ней переехать на другую квартиру, чтобы сразу быт начать строить, понимаете?

Юля кивнула и переглянулась с Пашей. Ни о какой Дине Давыдовой она не слышала, в статье она тоже не упоминалась. В тот же момент она почувствовала жалость к этой девушке. Кто знает, как она сейчас: рвется ли, как сама Юлиана, узнать правду о его смерти или же пребывает в глубокой депрессии? Может, даже жить не хочет…

Как бы то ни было, но мысленно она решила, что разыщет эту Дину и поговорит с ней. Если она до сих пор скорбит по Андрею, то ей жизненно необходимо встретиться с ней, с девушкой, которая пережила такое же горе. К тому же, Давыдова могла обладать важной информацией, возможно, даже сенсационной, как выражался профессиональным языком Пашка.

— Я ведь всю жизнь физику преподавал в университете, — рассказывал Иван Сергеевич. — Жена моя, Ира, старшим технологом на производстве до сих пор работает. Я долго мучился сердцем, а три года назад меня как ударило… Слава Богу, что речь и прочие функции восстановились, а вот ноги, увы… С тех пор я обуза для своей семьи.

— Ваня! Немедленно прекрати! — воскликнула Ирина, со звоном поставив чашку на блюдце, после чего обратилась к гостям: — Вы не слушайте моего мужа, он никакая не обуза для нас. Андрюшенька, правда, очень сильно уставал, у него ведь и то, и другое, и третье… Но он не жаловался никогда на свою жизнь и понимал, что чтобы чего-то достичь, нужно много работать. Мы с Иваном Сергеевичем всю жизнь работали, считай, без выходных, чтобы сыновей на ноги поднять.

— У Андрея был брат? — Юля посмотрела на женщину с удивлением. Это, естественно, не укрылось от Ирины.

— Был и есть, — сказала она. — Старший брат. Мы с мужем сразу после рождения Илюшеньки захотели еще одного ребенка, но долго не получалось. Когда мы решили, что больше нам Бог не даст, я узнала, что беременна.

— А Илья Иванович чем занимается? — спросил Паша. Юля все это время смотрела на парня задумчиво, потому что после того, как сорвалась на крик, чувствовала себя виноватой и попросту глупой.

Иван Сергеевич раскатисто расхохотался:

— Илья Иванович у нас государственник, понимаете? — саркастично проговорил он, не скрывая ехидной улыбки. — Сидит, языком чешет и думает, что это поможет ему взлететь дальше канцелярской крысы! Вот мы с женой или Андрюшка — мы все техническое образование имеем, профессию в руках, а этот… Гуманитарий, блин!

Юля закусила губу, анализируя услышанное. Павел тут же обратился к более спокойной Ирине:

— Ваш старший сын — чиновник?

— Да, он работает в антимонопольной службе. — подтвердила женщина. — Между прочим, Илюшенька сам в университет поступил, на бюджетное отделение. Два года готовился!

— И теперь вообще с нами не общается! — закончил за жену Иван Сергеевич, сердито морщась, будто бы перед ним лежало что-то противное и вонючее. — Для него забота — это часть зарплаты нам на карточку кинуть, как собакам кость, и все. Андрей не таким был…

— И Андрей, и Илья — наши сыновья, они оба помогали нам, как могли, а Илюша до сих пор продолжает это делать, зачем ты так?

— Илья должен понимать, что нам нужны не столько деньги, сколько его внимание! — назидательно сказал Иван Сергеевич. — А он… Всю жизнь стремился к этим бумажкам, совсем человеческий облик потерял. И ни жены, ни детей!

— Простите, но можно мы вернемся к делу Андрея?

Юля, сидевшая все это время молча, решила все-таки прекратить семейную ссору. Она отложила на стол конфету, которую собиралась развернуть именно в этот самый момент, и метнула взгляд сначала на Ивана Сергеевича, потом на его жену. Они оба замолчали, но продолжали обмениваться обиженными взглядами.

— Извините нас, — тихо сказала Ирина. — Это больная тема для нас, наша больная тема…

— Я понимаю. Для меня эта история с вашим сыном тоже непростая.

— Так почему же пресса вновь заинтересовалась нашим сыном? — нахмурился Пловцов.

Юлиана неуверенно глянула на Пчелкина, а потом шумно вздохнула и все-таки решилась:

— Вам знаком этот парень? — она разблокировала телефон и показала фотографию Миши в галерее.