6 (2/2)

Когда Юнги замер напротив Чимина, осторожно выводя рисунок листочка на поверхности пенки, мысли сами собой испарились. В голове образовался белый шум.

— Это так красиво, — с дрожащими ресницами, тихим голосом произнес Чимин, смотря на результат творения Юнги, но совсем не кофе имея в виду.

— Ты тоже, — робость в голосе не была привычным явлением для Юнги, учитывая то, что ему приходилось делать, переступая порог этого заведения. Но разве рядом с этим лучом надежды все привычное могло оставаться таковым?

Это похоже на самую не смешную шутку судьбы: всю жизнь живешь в поисках надежды и встречаешь ее в человеке, который полностью олицетворяет ее отсутствие.

Чимин ожидаемо поднял взгляд на Юнги и посмотрел на него с выражением, которое тот меньше всего ожидал увидеть. Удивление, смущение, радость, злость, — все это было тем, что было наиболее ожидаемо получить в ответ на такие слова. Но сожаление в глазах смотрящего напротив, дало ощутимую затрещину Юнги.

— Я бы рассмеялся сильнее, если бы помнил, как это делается, — Чимин невесело улыбнулся и опустил голову, упираясь взглядом в поверхность остывающего кофе.

— Эй, — мягкое прикосновение Юнги к подбородку заставило Чимина поднять голову, — да что с тобой такое?

Даже в спокойной обстановке кофейни Юнги мог ощутить страдания маленького человека, которые взваливал на него большой мир. Не имея ни малейшего понятия о том, что могло того сломать, он всматривался в глаза напротив, совершая безрезультатные попытки отыскать в них ответ на вопрос, который мучил его с самой первой встречи. Он мог бы бесконечно смотреть в бездонные глаза, обрамляемые подрагивающими ресницами, если бы тепло от чужого лица внезапно не пропало с ладони Юнги.

Неловко отвернувшись в бок, Чимин все-таки опустил взгляд и шмыгнул носом. Юнги принял привычное положение и выпрямился, напрягая скулы. Он позволил себе лишнего. Черт.

Пытаясь как бы разбавить неловкость момента, Чимин сделал крупный глоток кофе, который совсем не был уже горячим и приятно разливался по организму, достигая своим теплом и ароматом самой души.

— Очень вкусно, Юнги, — блаженная улыбка коснулась губ Чимина, словно этот кофе был лучшим, что случилось с ним за последние пару лет. И Чимин соврет, если скажет, что это неправда. Неправдой это было наполовину. — Спасибо.

А правда была в том, что приготовь ему такой же кофе дворецкий дома, он бы и глазом не моргнул. Дело было совсем не во вкусе, а в том, кто и как приготовил для него этот напиток.

— Спасибо тебе, что пришел ко мне снова, — Юнги больше не приближался так сильно, но даже с такого расстояния ему была заметна легкая дрожь, которая пробежала по телу Чимина после его слов.

Чимину раньше казалось, что у него безумно тяжелая жизнь, что на его долю выпадают страшные мучения и испытания, через которые он, несмотря ни на что, проходит. Казалось до этого момента. Казалось до момента, когда он почувствовал тоску по тому, чего никогда не было; по тому, чего он никогда не ощущал; но тоска была настолько ощутимая, что была сравнима с тем, будто бы его и без того разбитое сердце вырвали из груди, положили на самое видное место в комнате и сказали жить дальше теперь так.

Он и представить не мог, что это окажется так сложно смотреть на человека, чувствовать трепет в груди, но не иметь никакой возможности коснуться этого человека. Не в прямом смысле.

Он не думал, что будет так больно слышать слова, которые он годами ожидал получить в свой адрес. Слышать, но не иметь никакой возможности принять эти слова и насладиться ими сполна. Все, что он может сейчас — это пропустить слова мимо ушей и сделать вид, будто не расслышал.

Но проблема в том, что со слухом у него все в порядке.

— Чимин, — сопротивляться желанию дотронуться было слишком великим испытанием, поэтому Юнги уверенно взял того за руку и сжал ее в своей, — у меня есть кое-что для тебя.

Юнги не смел отпускать руку Чимина даже когда ему пришлось ”отправиться” на поиски этого ”кое-что” за прилавком. Когда цель была достигнута, а предмет найден, он с воодушевлением представил взору Чимина свой подарок.

— Я не так хорош в делах, которые касаются творчества, но я бы тоже хотел, чтобы что-то могло напоминать тебе обо мне и радовать твой глаз также, как и меня радует твой рисунок, — он осторожно положил в руку Чимина, убирая свою из его ладони, маленький горшочек с кактусом. — Я не знаю, почему выбрал именного его. Наверное потому что он такой же колючий, каким показался мне ты при нашей первой встречи. Но знаешь, — он придвинулся ближе, но не настолько, чтобы потом можно было винить себя за черезмерную неосторожность, — если ты будешь за ним ухаживать, а я знаю, что будешь, он зацветет прекрасными цветами, такими, каким будешь ты сам, — мимолетный взгляд на влажные после кофе губы был ошибкой, поэтому, чтобы не усугубить ситуацию, Юнги быстро поднял глаза. — Ты всегда был прекрасным, но станешь еще более..

— Я тоже должен был принести тебе сегодня подарок, — полушепотом неожиданно перебил Чимин Юнги, тяжело сглатывая, но продолжая так же уверенно поддерживать зрительный контакт, — но ты представляешь, я его потерял, — он нервно улыбнулся, будто совершил самую глупую ошибку.

Беда в том, что все свои самые глупые ошибки в жизни уже совершены и пожинает он последствия этих ошибок слишком долго. Либо же ему только предстоит узнать, что значат настоящие последствия.

— Только себя не потеряй, пожалуйста, — просьба, которая больше походила на наказ, что не потерпит препирательств.

— Хорошо, — этот шепот был таким громким, что Юнги кажется тоже начал слышать белый шум.