3 (1/2)
— Чимин, это Хосок, — шатен, которого вчера Чимин застал за барной стойкой, протягивал ему руку для рукопожатия, — Хосок, а это Чимин, — представил их Юнги и молился, чтобы черезмерная активность и разговорчивость Хосока не напугала тихого Чимина.
То, что у Чимина была не самая спокойная и беззаботная жизнь было понятно сразу. С самой первой встречи Юнги заметил, что Чимин нуждается в помощи, но почему-то уперто от неё отказывается. Его забитость и пугливость любого внимания к себе тогда сильно удивила Юнги, но сейчас ещё больше его удивило то, что неуверенно, но Чимин всё-таки пожал руку Хосоку и одарил его тёплой улыбкой.
Это был первый раз, когда Юнги увидел, как плавные изгибы пухлых губ расплываются в прекрасной улыбке. В этот момент внутри него будто перевернулся грузовик с бабочками. По-другому это не назовёшь. Если бы на это очарование можно было бы смотреть всю жизнь, Юнги потратил бы все свои жизни на то, чтобы видеть Чимина таким.
— Очень приятно с тобой познакомиться, Чимин, — Хосок мягко пожал руку и принялся развязывать свой фартук. — Я рад тебя снова здесь видеть.
Юнги, который до этого и так неотрывно смотрел на Чимина, заломил брови в удивлении.
— Ты бывал здесь раньше? — удивление, проскользнувшее в голосе Юнги, заставило Чимина виновато опустить взгляд в пол, — я никогда не встречал тебя здесь ранее.
Казалось бы, обычно люди не должны испытывать вину за такие вещи. Но в Чимине необычно было все: он не умел принимать помощь даже тогда, когда особенно сильно нуждался в этом; не умел принимать комплименты, что было так же логично (но пока он об этом не знал, никто никаких комплиментов ему уже давно не делал, чтобы узнать этот факт); чувствовал свою вину буквально за все, что даже его не касалось. А еще он был потрясающим человеком с удивительной красоты душой. Только он тоже об этом не знал. Зато об этом догадывался кое-кто другой.
Юнги пристально смотрел на Чимина и не мог оторвать свой взгляд от его дрожащих ресниц, поджатых губ, рук, сжимающихся в кулачки до побеления костяшек рук. Руки́. На которой блестело золотое кольцо. На безымянном пальце.
— Да, он заходил вчера сюда. Хотел тебе что-то передать, но когда узнал, что у тебя выходной, то ушел, — между прочим сказал Хосок, который был слишком занят укладыванием своих вещей в портфель, чтобы заметить, как под действием его слов Чимин съежился, пытаясь скрыться от любопытного взгляда Юнги.
Кольцо.
Что же произошло в жизни этого ангела, что он даже боится понять взгляд?
Кольцо…
Неужели тот, кто надел это кольцо на эту аккуратную, маленькую руку не смог защитить Чимина от нападок судьбы, что заставили его вести и чувствовать себя подобным образом?
Опустив свой взгляд на барную стойку, Юнги поджал губы.
Юнги бы смог. Он в этом не сомневается.
— Ладно, — надевая рюкзак на плечо, вырвал каждого из своих мыслей Хосок, — был рад снова с тобой повидаться, Чимин, — он похлопал того по плечу и дружелюбно улыбнулся, — а ты, — ткнул он в сторону Юнги, — если опять поменяешь местами бутылки с сиропами, — повисла недолгая тишина, пока Хосок пытался придумать наказание для него, но не придумав ничего подходящего, стал пятиться к выходу из кофейни, грозя пальцем другу, — в общем ты меня понял.
Хосок был педантичным практически во всех делах. Особенно в тех, что касались кофейни и уж тем более расположения сиропов. Они всегда должны были стоять в определенном порядке, понятном только самому Хосоку. Какие правила он использовал при выстраивании этого порядка не знал никто. Наверное только сам Господь Бог. И то не точно. А Юнги, которому абсолютно было все равно на эти правила и на любые порядки (и это касается не только кофейни), частенько нарушал идиллию выстроенную Хосоком, из-за чего те частенько спорили, когда сдавали друг другу смену.
Звон колокольчиков, все так же висящих над входной дверью заставил Юнги прийти в себя. Он мог бы и дальше пялиться на Чимина, но осознав то, что тот все еще стоит и пытается вжать свою голову в плечи, опустив виноватый взгляд в пол, быстро обратился к нему:
— Присаживайся, — в его голосе проскользнула еле заметная дрожь, отчего он поспешил прочистить горло и продолжить, — так ты здесь по делу? — попытался он прозвучать менее заинтересованно, будто так, между делом спросил о прогнозе погоды на сегодня.
Чимин оживился. Присел на высокий барны стул, сжимая в кармане худи лист бумаги, который являлся причиной его появления в этом месте. Так думал он и все еще пытался убедить себя в этом.
Вроде получается.
Он сидел тихо, не издавая абсолютно никаких звуков. Даже не шевелился. Наблюдал за плавными движениями Юнги, который готовился к работе, за тем, как он поджимал губы и хмурил брови. Наверное думает о чем-то.
Чимин тоже думал. О том, почему эти незамысловатые действия оказывают на на него такое влияние. Словно он находится под гипнозом. Заставляют смотреть на Юнги и его работу неотрывно. Интересно то, что когда Чимин пришел в это место днем ранее и застал Хосока за работой, тот на него так не подействовал. Очень странно. Наверное Хосок не был так сосредоточен на работе и так увлечен ею, как Юнги. Чимин все еще пытается убедить себя в этом.
Вроде получается.
— Здравствуйте, один ванильный раф, пожалуйста, — из ниоткуда появилась худенькая девушка в зелёном берете, отчего Чимин вздрогнул.
Девушка обратилась к Юнги мило улыбаясь, отчего Чимина слегка передернуло от приторно сладкой улыбки, которой она одарила Юнги. Чимин был абсолютно не злым, а очень добрым и отзывчивым человеком. Жизненная ситуация, в которой он оказался с началом семейной жизни c Чонгуком, не превратила его в агрессивного или того хуже абсолютно бесчувственного человека. Наоборот, в нем было огромное количество любви и ласки, которая пыталась найти выход, но чаще всего это получалось плохо: ежедневные ссоры перекрывали выход заботе Чимина и ему попросту некому было ее дарить. Он хранил в себе эти чувства и искреннюю доброжелательность к людям, однако…
Эта девушка, которая все еще находилась и ждала свой проклятый ванильный раф отчего-то слегка напрягала Чимина. То ли из-за ее странного зеленого берета, то ли из-за того, как она строила глазки Юнги, который, к счастью, снова был слишком сосредоточен на работе, чтобы видеть ее старания и волосы, которые она кокетливо наматывала себе на палец. Скорее всего из-за зеленого берета. Да. Чимин все еще пытался себя убедить в этом.
Получается плохо.
— Пожалуйста, — закончил Юнги и протянул девушке ее заказ, — ваш ванильный раф.
Та с удовольствием потянулась за своим кофе и чисто СЛУЧАЙНО скользнула рукой по руке Юнги все так же играючи улыбаясь, не отводя от него взгляда. Да, Чимин внимательно наблюдал за этим, и что? Что вы ему сделаете?
— Ваш кофе самый лучший в этих местах, — будто невзначай начала девушка, надеясь на приятное продолжение разговора с симпатичным бариста, не обращая ни малейшего внимания на сидящего рядом Чимина. — Вашей девушке, наверное, очень повезло с вами, она может пить такой кофе хоть каждый день, — она кокетливо заправила прядь волос за ухо, пожирая Юнги взглядом.
” — Ну да, так же как и ты, которая может просто каждый день приходить сюда и покупать этот чертов ванильный раф» — подумал про себя Чимин, но тут же одернул себя. Нельзя так думать, это не его дело. И пусть она не приходит сюда каждый день. А лучше вообще никогда.
— Да, ей очень повезло со мной, — вежливо улыбнулся Юнги и кивнул головой, отчего былая улыбка сошла с лица девушки, которая явно рассчитывала на то, что Юнги скажет, что у него никого нет.
Однако вместе с помрачневшим лицом несостоявшейся возлюбленной Юнги, лицо Чимина приобрело похожее выражение. Ну да, глупо было полагать на то, что у такого парня, как Юнги не будет девушки. Впрочем, это опять не его дело. Его не должно это так задевать, но… Отчего-то внутри все неприятно сжалось, как это происходит во время ссор с Чонгуком, когда тот говорит о никчемности Чимина. На что он вообще надеялся? Господи, да он же сам замужем…
Обманывать самого себя больше не получается.
Смирившись со своим поражением, девушка в зеленом берете быстро попрощалась с Юнги и покинула кофейню. Чимин даже не поднял на нее взгляда. Тупо смотрел на стойку и даже не моргал. В душе была пустота, а в голове бесконечный, оглушающий поток мыслей из-за которого Чимин не сразу понял, что к нему обращаются. Лишь когда Юнги щелкнул пальцем перед носом Чимина, тот опомнился и поднял взгляд.