Глава 56. "Брачные клятвы и их последствия" (2/2)
«Прольётся кровь, когда сольётся плоть с клинком;
Она засохнет в свете яркого заката,
Но смоет пятна завтрашним дождём,
Оставив в памяти навеки боль утраты.
Возможно, этот акт был должен разрешить извечный спор,
Что мир худой есть лучше доброй ссоры,
Чтоб тот, кто любит яблоки раздора,
Не забывал — хрупки мы как фарфор…»<span class="footnote" id="fn_33100977_0"></span></p>
Я прикрыла глаза, понимая, что слова действительно полностью описывают нас. Нашу историю. Мы действительно хрупки, словно фарфор, и рискуем разбиться. Пока же обзавелись сколами и потёртостями, которые до сих пор позволяют держаться хрупким сосудам в прежней форме.
По щеке, стирая выступившую слезу, скользнули тёплые пальцы. Я шмыгнула носом, потеревшись о ладонь Геральда лицом.
— Ты думал, что когда-то случится нечто подобное?
— Думал. — Он чуть усмехнулся, обняв меня ещё крепче. — Думал, что когда-то это должно будет произойти, но не думал, что с бывшей студенткой. — Он хохотнул от того, как я дёрнула его за мочку уха. — Тогда не задавай глупые вопросы. Я уже давно не загадываю, не строю планов. Делаю только то, что чувствую правильным. Когда понял, что люблю, не искал иного выхода. Не хотел другого исхода. Другую женщину.
Вздохнув, я потёрлась переносицей о его подбородок.
— Когда Гидеон так хорошо успел освоить демонический язык?
Геральд вздохнул, но всё же с усмешкой ответил:
— Когда я его забирал из подготовительной группы, пару раз выпадало на встречи с Шерри. Она же логопед. Сказала, что у мальчика плохо со звонкими согласными. Демонический базируется на согласных. Я и начал с ним потихоньку говорить. Освоил подозрительно быстро. Называл слова на языке смертных, я переводил, ставил произношение. Волей-неволей он начал ориентироваться, правда, почти всегда уточнял — верно ли. — Улыбка стала мягче, когда Геральд взглянул на ребёнка. — А дальше мы решили обсудить предстоящее торжество, он забрасывал мне в голову образы, я давал определения, как чувствовал и снова учил. Он и запомнил.
— Rulla alkari — право передающего? — Я чуть улыбнулась, уточнив перевод, получая утвердительный кивок. — Разве он в праве?
— Только он и в праве. — Взгляд Геральда стал серьёзным. — Ад строится на том, что мужчина стоит над женщиной. Возраст тут не имеет значения. В каких-то трактатах мужчина подавляет, в каких-то укрывает женщину за своей спиной, становясь ей защитой. Я предпочитаю второй вариант. Гидеон сделал свой выбор — передал тебя под мою защиту по законам Ада и, — он снова улыбнулся, покосившись на столик, где сидели Пиф и Гидеон, — утвердил меня в правах своего отца. Так что впредь не забывай, что теперь у нас во всех смыслах смертного мира полноценная ячейка социального общества.
Я мягко улыбнулась, тронув коротким поцелуем его губы.
— Даже в мыслях не было спорить с этим. Что ж, теперь у нас впереди чуть иная история, да?..
— Скорее, я бы сказал, что она стала действительно общей. И среди смертных, и среди бессмертных. — Геральд подмигнул мне. — Но давай обсудим это чуть позже?.. Я хочу насладиться первым бракосочетанием за свои семь сотен лет. Позволишь?
Хохотнув, я отстранилась, когда мелодия оборвалась, и опустилась в глубоком реверансе, придерживая юбку свадебного платья.
— Как пожелает последний наследник Ада…
— Уокер, — Геральд закатил глаза, — если ты ещё раз так меня назовешь…
Спорить было бесполезно, я это понимала. И всё же разлучаться с сыном хотя бы на двенадцать часов, даже зная, что он несколькими этажами ниже спит в своей постели под присмотром Пиф и Шейна в нашей квартире, было тяжело. Оракул, впрочем, моих возмущений не слушала, захлопнув дверь в квартиру перед носом и отправив в апартаменты. Ноги уже откровенно гудели, и я честно попыталась надуться, однако Геральд, устало слушающий наш спор, прислонившись к стене коридора, закатил глаза, и я со вздохом позволила себя увести.
Апартаментами оказалась просторная квартира-студия, расположенная почти под самой крышей кондо. Вид, простирающегося заснеженного города уже не пугал. Здесь не было ограничений в виде щитов и белые пушистые снежинки вились в воздухе, стремясь к земле. В комнате не было темно, но и свет был мягким и рассеянным. Тёплым. Я огляделась, отмечая прибранную широченную постель, корзинку с фруктами на барной стойке и пару бокалов, шоколад и канапе с закусками. В винном холодильнике под стойкой охлаждалось несколько бутылок: вино, шампанское, глифт, судя по бликам.
В изножье кровати стояла банкетка, на которую я устало опустилась, потирая лицо руками и стягивая с головы диадему.
— Устала? — хмыкнул Геральд, закрывая за нами дверь и осматриваясь.
— Совру, если скажу, что нет. — Я улыбнулась, прикрыв глаза. — Но, думаю, этот день стоил всей усталости, верно?
— Более чем. Предлагаю по глотку на сон грядущий и отдыхать. — Он вытащил шампанское, срывая фольгу и проволоку с горлышка почти без усилий, с усмешкой оглянувшись на меня через плечо. — «Первая брачная ночь», конечно, была бы весьма к месту, но я как-то не хочу, чтобы ты уснула в процессе.
Я рассмеялась, потянувшись на своём месте и глядя на кружащиеся за панорамным окном снежинки.
— Думаю, немного сил у меня осталось. А если и нет — для тебя я их найду…
— Звучит обнадеживающе. Держи. — Геральд подошёл ко мне, передавая один из бокалов. — Сейчас сил немного прибавится…
Он отставил второй бокал на низкий столик поблизости, опустился коленями на пол у моих ног, поддевая стопы и снимая туфли. Едва не застонав от того, как его ладонь прошлась по уставшим ногам, разминая пальцы и мышцы, я прищурилась, делая глоток шампанского. Демон хохотнул от моего блаженного выражения лица, продолжая незапланированный массаж. Бирюза гипнотизирующе плескалась ехидством и чётким знанием того, как он на меня влияет.
Внутри неожиданно всё напряглось, и я едва не выронила бокал. В груди начало гореть. Охнув, дёрнулась вперёд. Геральд успел поймать бокал и придержать меня за плечи. Ехидство упорхнуло, и ему на смену пришло волнение. Вскрикнув, я повалилась боком на банкетку, чувствуя, что разум силой выдёргивают туда, где мне сегодня точно оказаться не хотелось бы ни при каких обстоятельствах.
Боль в груди отступала. Босые ноги мёрзли, соприкасаясь с каменным полом зала совещаний. Я зябко обняла себя за плечи, начиная злиться: «Обязательно было именно сейчас?!».
За спиной раздались шаги.
Не оборачивалась, продолжая смотреть на пустующий трон и на сумрачный антураж зала. В голове пронеслось, что даже без обряда в смертном мире он уже чувствовал: я перестала быть его игрушкой. Окончательно перестала ею быть, приняв любовь, заменившую уже знакомое насилие. Шаги замерли почти впритык ко мне. Облачко пара от горячего дыхания пролетело над плечом. Загнав дрожь — уж не знаю, отчего большую: от страха или от холода, — я терпеливо ждала.
Шумный вздох.
— Жизнь ничему тебя не учит, моя светлая половина…
— Уже не твоя. — Я чуть качнула головой, всё ещё не оборачиваясь.
— Ты же понимаешь, что это иллюзия. Все твои попытки любить и желание найти кого-то — смертный приговор для любого из моих соперников. Ты уже жена. Моя. И это не изменится. — Он усмехнулся: чувствовалось, как колыхнулась тьма, когда кончики его пальцев прочертили всё же вопреки законам моё плечо. Дыхание стало тяжелее, словно за спиной дышало не одно живое существо, а целая толпа. Голос тоже подёрнулся, словно гася чужие слова, срывающиеся с губ Мальбонте: — Освободиться от меня ты можешь только, убив… Или умерев.
Я сглотнула.
— Не сомневаюсь, что ты освободишься от меня при первой же возможности.
— И снова не угадала, Королева. — Он обошёл меня, вставая напротив, рассматривая с нескрываемым скепсисом и отвращением наряд, каким-то образом оставшийся тем, что было на мне в реальности. — Неужели это лучше того, что было у тебя прежде? Какая-то безвкусная тряпка…
Из меня вырвался нервный смешок.
— Как минимум это мой выбор. Один из выборов. Я наконец-то выбрала сама: мужчину, платье, тех людей, кого хотела видеть рядом в этот день, не омрачать его казнями, насилием. Но ты этого не понимаешь, верно? — Упрямо заглянув в его глаза, отливающие чернотой, я приподнялась на цыпочки, пытаясь хоть немного компенсировать разницу в росте. — Тебе нужен тотальный контроль, нужно запугивать и уничтожать, прикрываясь благом. Нужно знать, где в следующий раз окажется нужная пешка. Вот только я больше не пешка, Маль. Смирись…
По его лицу невозможно было читать эмоции. Прежде, до травм и влияния тьмы, это было мне доступно. Сейчас же словно маска — механическая, неподвижная, отстранённая. Не видно зрачков, не видно склер. Только непроглядный мрак, вытягивающий душу, вытягивающий остатки моего самообладания и храбрости. И чем дольше я смотрела в эти пропасти, тем сложнее было себя убедить, что он не может причинить мне вред. «Впрочем, сейчас, вполне может попытаться…» — прошелестело в голове.
Усмешка на изогнувшихся в судороге губах. Он склонился, нависая. В лице, словно издеваясь, появился разум… И совершенно не факт, что разум этот был чист.
— Ты ведь сейчас с ним, верно? Право первой ночи, которую он забирает… третьим в твоей постели, верно, Виктория? — взметнувшаяся рука ухватила меня за горло. Нос остро резанул аромат горящей кожи, но его пальцы не дрогнули даже. — Я перетерплю эту боль, но сделаю так, что эта ночь снова будет принадлежать мне.
Кислород иссякал, и я ухватилась обеими руками за запястье Мальбонте, увеличивая площадь соприкосновения. Раскрывшиеся алые крылья за его плечами, порыв воздуха — лопатки и затылок с грохотом и хрустом врезались в стену зала советов. Между бёдер вклинилось колено, послышался треск разрывающейся юбки платья. Триггер сработал: жар, треск разрывающейся плотной ткани, боль… Предвкушение боли. Понимание, что, даже терпя собственные муки, он сейчас отомстит за всё, что я успела сделать после побега.
«Чёрта с два!» — пронеслось в голове. Далеко не моим внутренним голосом и далеко не с моими интонациями.
Дёрнувшаяся рука, прежде сжимающая запястье Маля в попытке отстранить, дёрнулась, ответно сжав его горло. Пальцы вспыхнули голубым заревом уничтожающего пламени. Хрипло вскрикнув, Мальбонте отступил, теперь уже вцепляясь в мою руку, силясь разжать захват. Не знаю, что было написано на моём лице, но голубой огонь начал распространяться по всему моему телу, облекая в кокон, обжигающий сильнее Чистого Света, делая его недоступным к прикосновению. Напряжённые мышцы горели, но я продолжала сжимать его горло, отступая от стены.
Удар в плечи заставил Мальбонте пролететь через половину зала и рухнуть на спину, теряя перья. Взгляд стал осмысленным. Тьма отступила. Он держался за обгоревшую шею, шипя и ругаясь, с недоверием глядя на меня, продолжая лежать на каменном полу.
Губы мои шевельнулись, и по залу знакомым рокотом пролетело:
— Прочь от неё. Игры закончились…
Маль с усмешкой поднялся на ноги, но не отступал больше ни на шаг.
— Игра только начинается.
Мир снова канул в сумрак. Я замерла, чувствуя, как напряжены мышцы во всём теле. Перед битвой или перед тем, что может снова последовать боль. Дышать было всё же слишком сложно после удара. Стоило труда сделать глубокий вдох, чтобы лёгкие наполнились живительным кислородом в достаточной мере.
По щеке скользнули пальцы, и я распахнула глаза, подлетая на чём-то мягком, путаясь в подоле платья и отползая в сторону. Хлёсткая волна страха дробила нервы, заставляя двигаться, прятаться, скрываться. «Если всё продолжится, я умру…» — пролетело внутри свистящим от паники шёпотом. Спина упёрлась во что-то мягкое, ограничивая возможность сбежать ещё дальше. Перед глазами мелькали цветные пятна, мешая сосредоточиться. Пришлось заставить себя сосчитать до десяти с зажмуренными глазами: слишком быстрая смена событий. Слишком много всего за какой-то незначительный час с момента…
«С момента моей свадьбы?..» — удивился внутренний голос.
Нерешительно открыв глаза, я обнаружила себя сидящей в изголовье постели, обняв колени руками, чувствуя, что сердце долбится в грудной клетке со скоростью автоматной очереди. Голова кружилась, но боль… Та боль, что оставалась после видения, исчезла. Полумрак почти незнакомой комнаты, два бокала шампанского, стоящие на столике, чуть расплескавшийся напиток. Туфли, валяющиеся на полу.
Геральд стоял на коленях с противоположного конца постели, нервно ожидая моих дальнейших действий. Он тяжело дышал, рассматривая меня. На дне бирюзово-голубых глаз плескалась злость и упрямство с ноткой сожаления.
— Всё в порядке. Мы одни. Он не доберётся. — Геральд призывно вытянул ладони. — Иди сюда. Обещаю, всё будет хорошо.
— Я… Мы… — Помотав головой, я нерешительно разжала руки на своих коленках. — Прости.
— Чш-ш-ш… — Демон медленно придвинулся ближе, взяв мои ладони в свои. — Он почувствовал, что в связь вмешалась третья сила. Потому и решил выдернуть тебя. Не смог во время банкета: слишком много бессмертных на твоей стороне, готовых защитить, но дождался, пока мы будем наедине. Вот только немного не рассчитал, что я тоже не совсем человек.
Мотнув головой, я нерешительно двинулась навстречу, почти свалившись в его руки. Юбка платья окончательно перекрутилась, и я едва сдержала за зубами ругательство. Свернувшись в комок, я уткнулась лицом в шею демона, гася остатки приступа паники.
— Как тебе удалось туда пробраться?
Он показал мне кольцо, мягко усмехнувшись.
— Думаю, бессмертные имеют о своих «соседях» слишком устаревшие сведения. Как и вера в чистоту брачного обряда может многое изменить даже в этом мире. Татуировка Искусителя скрывает только твой разум, и только тогда, когда он находится в твоей голове. — Геральд вздохнул, удобнее перемещая меня, чтобы выпутать ноги и продолжая обнимать. — Пошёл туда, куда «звали». Не думал, правда, что так бывает, но…
— Но со мной стоит быть готовым к самым неожиданным поворотам. — Я нервно хихикнула, подняв на него взгляд. — Спасибо, что рискнул.
Демон поддел мой подбородок пальцами, внимательно заглядывая в глаза.
— Не те слова, маленькая Королева. Как и говорил: я пойду за тобой и в небо, и в пекло, пока дышу. — Он осторожно переместился, опуская меня на постель. — Если ты успокоилась, думаю, нам стоит отдохнуть. День был долгим, а вечер ещё и не обошёлся без приключения. Правда, думаю, твой бывший муженёк ещё нескоро разберётся в том, как миновать защиту. Если, конечно, вообще разберётся…
Я неуверенно поднялась с постели, осматриваясь и чувствуя прилив стыда. Понимала, что вины моей нет, но так испортить «первую брачную ночь» даже после нескольких сотен «внебрачных», кажется, могла только я. Сглотнув, я подошла к столику, забирая бокалы и бросив салфетку на лужицу от напитка, чтобы впиталось и не оставить следов на лакированном дереве. Не знала, что делать дальше, но передала один из бокалов Геральду, салютуя своим.
Молча.
Он с усмешкой тронул край моего бокала своим, салютуя в ответ, делая один глоток и допивая шампанское до дна. Я последовала его примеру. Бокалы вернулись на прежнее место.
«Не хочу быть игрушкой…» — отчаянно пронеслось в голове.
Развернувшись, я отстегнула пояс платья и потянула вниз молнию. Секс был не первым в списке моих текущих желаний, но именно сейчас, после того, что произошло в видении, он мог всё вернуть в прежнее русло. Вспомнилось, как после похожего видения на побережье я не позволила себе отступить, как болезненное прикосновение мрака стёрлось за тем, что сейчас я получала в достатке от того, кто теперь стал… мужем?..
Геральд озадаченно приподнял бровь.
— Мне порой кажется, что ты делаешь всё назло собственному состоянию. — Он проследил за тем, как платье осело к моим щиколоткам, лишившись «поддержки» бретелей. — Как бы потом боком не вышло.
— Выйдет, наверное. Но, как мне недавно сказали: «Я предпочту сгореть, если придётся, зная, что была счастлива хотя бы эти годы».
— Золотые слова… — демон усмехнулся, повалившись на постель после толчка моих ладоней в свои плечи, — только сегодня без твоих экспериментов на «стойкость».
Я улыбнулась, устраиваясь на его бёдрах и целуя губы.
— Как пожелает наследник Ада.
— Уокер… — вздохнул Геральд, с наигранным раздражением закатив глаза.