Глава 55. "Последняя деталь мозаики" (2/2)

— Если это Господь, то он шлёт тебе испытание. — Мэган чувствовала, как по её коже бегут мурашки, но старалась показать уверенность.

Старалась объяснить, что это только сон… «А вот сон ли?». Но девочка должна жить. Бэкка и Гленн заслужили ребёнка. У молодой соседки выкидыши были по паре в год. И каждый раз она видела в окно, как эта маленькая женщина проходила от такси к дому, захлёбываясь слезами, потому что никак не могла обрести счастье материнства. Бэкка всегда была тихой, скромной, готовой помогать всем, кто нуждался, и стойко переносила нападки. Бэкка была той, кого она была бы счастлива назвать дочерью. Вот только, кроме непутёвого сына, Мэгги Доринтон так никого и не породила. «Калечное нутро», — думала она, вспоминая своих отца и мать-пропойц.

— Бэкки… — она вздохнула, садясь ближе, поглаживая руки молодой соседки, — дай ей имя. Назови свою дочь. Имя — часть спасения. От него многое зависит. Понимаешь? Она будет жить столько, сколько отведено. Она будет жить. Я верю.

Ребекка Уокер слабо улыбнулась.

— Моя жизнь неважна, да?..

— Дурочка! — возмутилась соседка. — Важна! Для дочери важна! Для меня важна, для Гленна! Что за чушь?! Малышка…

Мама качнула головой, но всё же прошептала:

— Пусть все они считаются с Победой. Пусть для каждого, кто встанет рядом, Победа будет лавром, а не десницей, посягнувшей на власть. Пусть она будет тылом того, кто искренне её любит, но… — взгляд, поднятый на тётушку Мэг был больным и тяжёлым, — но пусть всякий, кто сломает её или хотя бы попытается это сделать, сгорит. Пусть муки его жгут тем огнём, что я видела, пусть опаляют нервы и мешают мыслить. Пусть тот, кто обидит её, захлебнётся в той боли, что причинил и проклянёт себя за то, что сделал с ней…

По рукам соседки метались мурашки. Нет, не бежали. Именно метались. Она не понимала, не осознавала. Только разум вопил, что девочке надо дать имя. Без имени её не защитить. Это правильно. Это единственное, что позволит… выжить?..

Ребекка словно услышала безмолвный призыв.

— Её зовут Виктория-Ли. Вики.

— Не Вики. Виктория. — Соседка махнула руками. — Если выживет — получит право быть Викторией. А она уже… победила.

Мама подняла на неё уставшие глаза.

— А если моя дочь не выживет?

— Ешь. — Мэг подтолкнула к ней тарелку с едва тёплым супом. — Если не будешь кормить — точно не выживет.

Выжав усталую улыбку, мама расправилась с содержимым тарелки и даже не попыталась возмутиться, когда перед ней поставили вторую порцию. По светлым волосам прошлась ладонь тётушки Мэг, убеждая, что есть надо. Мама послушалась. Наваристый суп начал клонить в сон, и мама уснула в гостиной соседей на диване, укрытая пледом. Отец забрал её под вечер, когда врачи сообщили, что Виктория-Ли Уокер будет жить.

Через два месяца девочку забрали домой.

Забирала тётушка Мэг. Отец был на смене и до последнего надеялся, что сможет поехать сам. Не вышло. Соседке пришлось сесть за руль. Бэкка вышла из родильного отделения со свёртком и цветами. Улыбчивая, светлая, с гордостью и тревогой глядя в ворох пелёнок, где впервые показалось немного бледное лицо подросшей девочки с пушком русых волос, спадающих на лоб. Мэган помолилась внутренне. Второй раз в жизни искренне помолилась. В первый раз она молилась за сына, но в её случае Господь не внял. Зато спас малютку в пелёнках.

Мэг помогла им усесться, завела двигатель, добралась до первого светофора, с трудом тронулась. Второй светофор — руки дрогнули. Они с мужем только недавно вернулись из отпуска, куда ездили к родне. После той поездки начало происходить что-то плохое. Здоровье подводило день за днём. Она только помнила, как в дверь кто-то постучал, она отогнала собаку, заперев её в чулане, чтобы та не выскочила, и пошла открывать дверь. На пороге кто-то стоял, но лица она не разглядела. Нашла её сестра, лежащей на пороге дома, сжимающей руками голову. Посетителя Мэг так и не вспомнила. Только свет солнца, бивший в его спину, мешающий всмотреться в черты. А дальше — мрак.

— Сядь за руль. Не могу. Руки не слушаются, — приказала она.

— У м-меня прав нет, — пролепетала мама.

— И всё равно это безопаснее, чем если поведу я. Ехать полтора квартала. Бекка, соберись. Если я дальше поведу, мы попадём в аварию.

Мама неуверенно кивнула, передала соседке свёрток со своим первенцем и перебралась за руль. Гленн учил её водить, но беременность случилась именно тогда, когда был реальный шанс получить водительское удостоверение. Всё закрутилось и перенеслось на более поздний срок. Мама ехала медленно, вдумчиво, притормаживая перед дорожными знаками. Но не дрогнула — до самой подъездной дорожки дома Доринтонов.

Она гордо улыбнулась, повернувшись к соседке. Та бессмысленным взглядом смотрела вперёд, прижимая к себе свёрток с притихшим ребёнком.

— Мэг?.. Мэгги?! — Мама выскочила из машины, оббегая её. Ребёнка переложили на заднее сидение. — Мэган!

Она всё слышала, но пошевелиться не могла. Кто-то из соседей появился на шум, вызвали скорую. Был диагностирован разрыв аневризмы в мозгу. И тётушка Мэг начала гаснуть. Она всё ещё ходила, что-то пыталась делать по хозяйству, порой даже приглядывала за соседской дочерью по мере сил, хоть и понимала, что в их ситуации приглядывала скорее малышка за ней, несмотря на более чем юные годы. В памяти часто проплывало, как надрывно лаяла собака в чулане и как дверной проём заливало слепящим солнечным светом.

А дальше — темнота…

Я сглотнула, отстранившись и выпустив руку Пиф.

— Чёрт побери… — выдохнула оракул. — Это…

— Потом. — Качнув головой, я подалась вперёд, взяв морщинистую руку соседки, в уголках глаз которой скопились слезинки. Она приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла. — Спасибо, Мэган. Спасибо за то, что верили в меня. За то, что дали маме надежду на то, что я буду жить. Я… справилась. И вы справились, позволив мне узнать всё.

Подняв её руку к своему лицу, я заботливо тронула поцелуем бледные от напряжения фаланги и улыбнулась, снова вынув из кармана салфетку.

— В… кт… ри… я?.. — всхлипнула Мэган Доринтон.

— Да, миссис Доринтон. — Я кивнула. — Мне нужно немного подкопить силу. Может, восстановлю разум. Вернётесь домой. Всё будет.

Соседка вздрогнула и прикрыла глаза.

— По… кой.

— Она хочет умереть. Устала, — прошептала Пиф, взглянув на меня. — Она мучилась в таком состоянии больше тридцати лет.

По спине пробежался холодок, и я отвела взгляд.

— Я не смогу. Не смогу ей помочь.

Оракул вздохнула, но снова взяла миссис Доринтон за руку, что-то шепча. Соседка прикрыла глаза, улыбнувшись почему-то. Дышала глубоко, словно засыпала. Я же чувствовала, как по пространству мягко протекала энергия Пиф. Энергия, которую различали только бессмертные. «Только бессмертные?» — подумала я, искоса взглянув на снова застывшего с журналами в руках мужчину. Он дёрнул плечом и уставился на меня в упор. Пальцы побелели, разжались. Стопка глянцевых журналов рассыпалась по полу, и он застонал, опустившись на колени и снова пытаясь их собрать.

«Бессмертный. То ли сверженный, то ли потомок… Не понять. Нужно дотронуться. А надо ли?..» — почему-то подумала я.

На плечо, заставив вздрогнуть, легла ладонь Пиф.

— Идём.

Я только кивнула, позволяя себя увести. Врач вежливо улыбнулся, проводив нас к выходу и пожелав удачи. Коридоры и медицинский корпус остались позади, когда мы наконец вышли на улицу, где прохладный ветер гонял опавшую листву. Небо нахмурилось, хотя ещё в начале нашего визита светило солнце, пусть и холодное. Кажется, природа отражала моё настроение.

Встревоженно оглянувшись, я отметила, как Пиф чуть ли не бегом направилась к машине, склонилась у заднего колеса. Послышался звук рвотного позыва. Поторопившись, я вынула из своей сумки бутылку воды и пачку бумажных салфеток. Через пару минут она разогнулась, благодарно вытирая испарину и делая мелкие глотки из бутылки. Её руки подрагивали и глаза покраснели. Наконец, когда всё начало успокаиваться, она вылила остатки воды на асфальт, смывая остатки желчи, убегающие в кювет.

— Что происходит?

— Я подарила ей искомый покой, — вздохнув, проговорила оракул. — Сегодня она уснёт, как каждый вечер прежде, но уже не проснётся утром. А последствия… Такое благословение против природы ангелов. Потому Бессмертные проводят Очищающий Ливень. Драконы не чувствуют той боли, что ангелы. Их слёзы смывают жизнь смертных, смывают боль, отчаяние и страхи. Отпускают. Мы же… — Она дёрнула плечом. — Мы проживаем ту смерть, что должен пережить благословляемый.

— Мне жаль. — Я виновато посмотрела на неё, делая шаг вперёд и обнимая за плечи. — Я должна была сделать это. Не ты.

Пиф всё ещё мелко подрагивала, словно от озноба, но обняла в ответ, уткнувшись лбом в моё плечо. Начал накрапывать дождь, и она мягко отстранилась, кивнув на автомобиль. Мы забрались в салон и как раз вовремя. С неба по ощущениям хлынул водопад. Я выглянула в окно, но ничего не могла различить. Казалось, мир смывал с себя всё, что его отравляло. «Глупо на это надеяться…» — вздохнул внутренний голос.

Пиф завела двигатель и включила дворники, совершенно не справляющиеся с ливнем. Решено было переждать, пока непогода хоть немного пойдёт на спад.

— Ты бы не смогла. Пока не умеешь, — неожиданно ответила Пиф. — Точнее, ты должна была этому научиться, когда проходила испытания повышения в цитадели. Но, памятуя то, как ты достигла должности серафима, это едва ли входило в «учебную программу». — Она криво усмехнулась. — Что ж, теперь пора разбавить день чем-то… приятным, я надеюсь.

Автомобиль тронулся, выезжая с парковки. Я молча смотрела в окно, испытывая какой-то совершенно нерациональный в данный момент стыд. В большей мере из-за того, что мои знания так и остались на уровне «школы». Да и те, признаться, были посредственными. В то же время, внутри всё немного улеглось: последний элемент пазла встал на своё место. Малум добрался до матери, сделав её покорной. Заставил принять смерть смиренно, считая, что она выкупила мою жизнь. Чтобы не пыталась вырваться из тисков навязанной воли.

Теперь становилось понятным и то, почему она стала копаться в том, что узнала о Мальбонте. Почему пыталась всеми силами предотвратить его возрождение. Начала понимать, что не Шепфа был инициатором чёртовой сделки. Винила Маля, но не знала о втором «подводном камне». Снова идеально отыгранная партия. Хотелось поаплодировать, хоть и с горечью. Ей уже предначертали путь. «Дочь серафима, рождённого на Земле», — вспомнилось мне из признания Фенцио. Пешка прошла по нужным клеткам, но ушла в отбой, оставив за собой другую пешку, которая также, ведомая чужой идеей, трансформировалась в «Королеву белых».

«Вот только в партии шахмат Белая Королева должна победить Чёрного Короля, — я потёрла лицо ладонями. — И не следует забывать, что шахматы у нас… серые». Лицо по ощущениям исказила больная усмешка. Я прикрыла глаза, откинувшись затылком на подголовник.

Автомобиль остановился через четверть часа. Я удивлённо распахнула глаза, глядя на вывеску свадебного салона. По предплечьям понеслись толпы мурашек. Во рту пересохло.

— М-мы не планировали ничего. Только кольца… — пролепетала я.

Пиф удивлённо вскинула бровь, демонстрируя мне помолвочное кольцо.

— Вообще-то, я планировала себе платье купить. — Она широко улыбнулась. — Но, судя по всему, развлечение планируется несколько более масштабное.

— Не хочу, — я пискнула, спрятав лицо в ладонях. — Чем пышнее торжество в моей жизни, тем более жуткие потом «похороны». Это просто традиция и не более. Я не хочу церемонию. Но тебе помогу, конечно.

По салону авто пролетел терпеливый вздох. Оракул встряхнула меня за плечо.

— Прекрати нагнетать. Я перефразирую тебе то, что мне после нашего «совещания» сказал Шейн. Просто послушай и запомни, идёт? — Я неуверенно кивнула. — Мир меняется. Мы меняемся. Шестнадцать лет, уже даже меньше, и всё либо рухнет, либо вернётся на круги своя. И эти годы мы хотим провести так, как когда-то мечтали. Просто зная, что завтра может быть и «небо», и «пламя». И я предпочту сгореть, если придётся, зная, что была счастлива хотя бы эти годы.

Я сглотнула, продолжая смотреть перед собой. «Быть счастливыми шестнадцать лет тем, у кого за плечами смена эпох. Напоследок или же для того, чтобы быть счастливыми и позже… Назло рухнувшим устоям, вопреки чужим ожиданиям. Быть счастливыми, пока это возможно. Неужели это плохо?..» — пронеслось в голове. Взгляд скользнул выше, на витрину с парой манекенов. Платья из лучших коллекций, ценники которых наверняка уронят мой бюджет не на одну тысячу долларов. И следом самое просто понимание: я никогда не выбирала своего платья.

Мотнув головой, упомнила, как Дино принёс платье своей покойной матери, которое ушивали для моей фигуры, но остальное не изменили. Оно было красивым, лёгким, ангельским. Но… не моим. Платье, в котором я стала женой Мальбонте, даже мерить не пришлось. Портной знал все мерки и шил идеально. И снова не то, что я хотела. Сейчас, кажется, я начала паниковать больше из-за того, что предстояло делать выбор самостоятельно. Взять то, что захочется надеть.

«И пусть не будет церемонии. Не будет гостей и застолья. Нам ведь это и не нужно, правда?..» — Я чуть улыбнулась и кивнула настороженно ожидающей Пиф.

— Хорошо. Идём.

— Аллилуйя! — Оракул неожиданно хихикнула, покосившись на меня. — Чувствуешь весь комизм ситуации? Два серафима у смертных ищут платья, чтобы выйти замуж.

— Ещё и за демонов, — я хохотнула, выбираясь из автомобиля и ёжась от сырого ветра. — Смахивает на начало глупого анекдота.

Она рассмеялась, заводя меня в салон.