Глава 53. "Пути Господни... исповедимы?" (1/2)

В кабинете Пиф над баром было… людно.

Мягко говоря…

Все удобные для сидения поверхности были заняты. Кабинет заполнился уже почти час с лишним назад, но до сих пор ждали ещё четверых. Регламент заданий цитадели нарушать было опасно, а нужные бессмертные могли появиться только в компании себе подобных.

Пока всё выглядело как светский раут в не слишком подходящих для него условиях. Выпивка, закуски, развешенные по стенам десятки амулетов, снующие под ногами дети, которым не терпелось стать участниками чего-то куда большего, чем то, к чему они уже привыкли. Я удивилась, но не слишком. Из зала принесли очередной поднос со снеками, чтобы всем было чем перекусить. На самый взыскательный вкус, пожалуй, для смертных. То, что в обычное время в пищевой корзине не найти, но не здесь. Не сейчас.

Самым неожиданным, пожалуй, из всей уже собравшейся компании был… Кристофер. Ангел, прекрасно понимая, что его не пощадят, удрал из сада за церковью, чтобы сбить бессмертных со своего следа, после чего перебрался в Чикаго. Видеть его без сутаны, без колоратки, без привычного умиротворённого облика, свойственного ангелам, было как минимум невероятно непривычно. И всё же ангел расположился в кресле, играя с заинтересованным Гидеоном во что-то, что ребёнок ещё не понимал.

Хоуп на руках Шерри дулась из-за того, что незадачливый кавалер предпочёл игры с ней какому-то старику, однако всё же с любопытством следила, как в руках ангела появлялся и испарялся амулет. Наконец, Гидеон отвоевал незначительную побрякушку и с видом добытчика ушёл к подружке, демонстрируя узорчатую яркую штучку с цветами, залитыми какой-то субстанцией, которая была прочнее стали.

Наконец, когда в кабинет внесли ящик виски, за спиной бармена появились те, кого мы ждали: Мими, Саферий, Генри и… Миндер.

При виде последнего больше всех скривился Шейн. Я только успела отметить, как он увлёк проходящую мимо Пиф к себе на подлокотник кресла, недобро глядя на ангела, безразлично оглядевшего толпу собравшихся. Впрочем, Пифеорике он уделил куда более долгий взгляд. Если не знать обоих, если не пережить, то дерьмо, что меня коснулось, — не заметишь. В остальном — горечь, отвращение… Смирение. Лениво мазнул, отошёл к стене, пропуская девушек в помещение.

Мими первой рванулась ко мне, поднимая на руки Гидеона, радостно обнявшего её в ответ, чувствуя, что чертовка точно не переменилась в отношении него в чувствах. Детские пальцы сомкнулись на вороте тёмной блузки, он заголосил, обнимая её, хихикая от порывистых тисканий. Контрольным в голову прозвучал различимый лепет: «Мими!». Демоница, кажется, окончательно растаяла, целуя ребёнка, поглаживая его тёмные волосы и бормоча о том, какой он потрясающий, красивый и восхитительный.

Первым не выдержал, кажется, Шейн. Однако Геральд опередил.

— Здесь собрались те, с кого всё начнётся.

— Точнее, с кем всё продолжится, — хмыкнул Миндер.

Демон покосился на него с откровенной враждебностью, однако не стал спорить. Лишь чуть насмешливо повёл ладонью, приглашая продолжить речь. Но ангел неожиданно стушевался, примирительно подняв руки и уступая место прочим ораторам. Хотелось верить, что и язвительность поубавится как следствие.

Геральд хмыкнул.

— Что ж, раз сторонние реплики иссякли, предлагаю выслушать всех по порядку, раскрыть карты и, наконец, собрать все сведения воедино. Кому-то, — он посмотрел на некоторых малознакомых мне жителей кондо, — это поможет понять причины этого собрания. Кому-то — увидеть полную картину событий, которая выстроилась для всех нас, кто уже понимает, к чему всё клонится. Кристиан, вам слово.

Демон, словно подражая Шейну, опустился на диван, протянув мне руку и приглашая усесться. Я со вздохом забрала сына у Мими и села рядом с ним, угодив в настороженные крепкие объятия. Ангел, поначалу немного тушевавшийся такого обилия бывших и действующих бессмертных, всё же со вздохом рассказал всё с самого начала, не минуя историю Исхара. В это время я настороженно следила за Пиф. Впрочем, она пребывала в неизменных затемнённых очках, не желая показывать один из самых существенных козырей.

Собрание, откровенно говоря, смахивало на планёрку в небольшой коммерческой организации. И тем не менее все слушали. Слушали, открывая для себя истинные лица прошлого, настоящего и недоверчиво всматривались в своё «будущее», непоседливо ёрзающее на моих коленках. Сын, окружённый вниманием со всех сторон, попытался спрятаться между мной и Геральдом, но понял, что не получится — сидеть в кабинете было проблематичным. Стоять, впрочем, тоже.

Следующей пришлось вступить мне, чтобы разложить по полочкам свою позицию и дополнить рассказ Кристиана. Следом Геральду, Миндеру, Мими. Каждый рассказывал то, что знал, описывал связавшее нас прошлое. Слово снова перешло ко мне, чтобы рассказать о воспоминаниях казнённого пару дней назад Даниэля. После упоминания демона «в рясе» передёрнуло, кажется, всех до единого. Саферий что-то прошипел из занятого им угла, и мне даже удалось разобрать обрывок реплики: «Ад должен быть закрыт для ублюдков». Наконец, повисла благословенная пауза, в которой кто-то нервно думал, кто-то обновлял спиртное в стаканах.

Когда все расселись по своим местам, Марк потёр глаза пальцами.

— Это как раз то, о чём я говорил: покой нарушен. Те, кто получил среди смертных право на новую жизнь, снова оказались в западне. — Он нервно покосился на меня. — Мне жаль мальчика, жаль, что вам пришлось пройти через это дерьмо, однако… Я бы предпочёл, чтобы все сделали выбор: вступать в эту изначально неравносильную схватку или нет. И я категорически отказываюсь в этом участвовать.

— Тебя никто и не тащит, — хмыкнул Шейн. — Давай будем честными: твоя бы воля — сидел бы в мастерской, клепая амулеты на заказ и приторговывал бы ювелиркой среди смертных. — Марк попытался возразить, но демон поднял руку, прерывая его. — Твоё стремление к покою тем не менее мне понятно. Как мы теперь знаем, Чикаго — город, где Исхар оставил самую сильную защиту для бессмертных от их «земляков». Полагаю, он же и сделал так, чтобы беглых бессмертных и их потомков влекло сюда арканом в поисках безопасности. Второй кондоминиум «Поколение» будет отстроен через полгода. Права на него я передам тебе в полном объёме. Туда смогут перебраться те из бессмертных, кто разделяет твою жажду «покоя», — последнее слово певец выделил с долей сарказма. — Ковчег же останется на своём месте и выполнит функцию сбора армии, какой бы она по итогу не была. Большая или маленькая — не имеет значения. У нас ещё шестнадцать лет впереди, чтобы всё успеть.

Ангел сморщился.

— Если после первого же удара Мальбонте от него останется что-то, кроме воронки.

— Не останется. — Пиф улыбнулась, перебирая пальцами волосы своего любовника. — «Ковчег» защищён так, как не могли защитить Цитадель все эти годы.

Шерри робко подняла руку. В жестах и взгляде читалась неуверенность. Я ободряюще улыбнулась и кивнула ей.

— Я… я никогда не видела детей-полукровок. М-можно увидеть крылья Гидеона?

— Ну, технически он не совсем полукровка. Три доли крови: демон, ангел и человек. Это помогает ему куда успешнее скрываться среди смертных. И, что важно, он не теряет части своих сил, оказываясь в любом из уголков мироздания. Хоть в Аду, хоть среди Небожителей, хоть здесь, — поправил Геральд, спокойно кивнув мне. — Все свои. Бояться нечего.

Поставив сына на ноги перед собой, я отстегнула амулет, материализуя его крылья. Несведущие и те, кто видел его ещё младенцем, охнули. Остальные чуть насмешливо следили за их реакцией. Гидеон поёжился от избыточного внимания, но в первую очередь взглянул на Хоуп. Девочка заворожено подёргала игрушечные бусы на своей шее и всхлипнула, поняв, что в её случае крылья не появятся. Шерри прижала её к себе, что-то шепча. Сын виновато отвёл взгляд, но поплёлся к ней, встав рядом и взяв за руку. Дети о чём-то лепетали пару минут, после чего Хоуп всё же робко улыбнулась.

Геральд хмыкнул, закинув руку за мою спину и наблюдая за ними.

— Джентльмен растёт.

— А ты? — Шерри взглянула на меня. — Ты ведь… Серафим, верно? У тебя золотые крылья, да?

Я поджала губы, понимая, что сейчас не лучший момент для попытки скрыть правду.

— Мои крылья уничтожил Мальбонте. Сломал, когда я пыталась унести сына. Если бы не Геральд, мы бы погибли оба. — Я качнула головой. — Так что я всё ещё Серафим в своём действующем статусе, поскольку через казнь меня не проводили, но крылья… Их больше нет. И, вероятно, больше уже не будет никогда.

Знакомый извиняющийся взгляд шатенки вынудил меня улыбнуться. Вспомнилось наше знакомство больше года тому назад. Неловкость зашкаливала из-за любопытства и вопросов, заданных не в то время и не в том месте. По спине успокаивающе скользнула ладонь Геральда, и я откинулась на спинку дивана. Левее кашлянула Мими, отметив не вяжущийся с нашими прежними разборками уровень «нежностей».

Кристиан усмехнулся.

— Что ж, полагаю, нужно действительно всем дать возможность выбора. Кто-то готов сражаться за своё возвращение и за нового Повелителя. Кто-то предпочитает влачить дальнейшее спокойное существование в мире, который может быть стёрт в труху, если Наследник погибнет по воле своего отца.

— Не совсем по воле «отца». Тут есть одна весьма существенная деталь, которой стоит уделить внимание. — Я качнула головой, поднимаясь со своего места и отходя к столу, чтобы видеть всех и понимать, как мои выводы воспримут. — Когда я проходила через врата с Мальбонте в обитель Шепфа, меня утянуло в Небытие. Место, которое по сути должно быть «ничем», но ставшее последним пристанищем для умерших бессмертных. Их там были тысячи, если не сотни тысяч. Это то самое Небытие, что было искусственно создано тюрьмой для Тёмного брата Шепфа. И после падения Шепфамалума оно… замкнулось? Или перестало существовать вовсе. Разобраться в этих деталях у меня не было возможности. Я знаю только одно: все те, кто переправлялся волей Шепфа в темницу его Тёмного Брата сейчас теснят сознание Мальбонте. Теснят в основном тогда, когда мы с Мальбонте находимся достаточно близко. — Я дёрнула плечами, вспоминая последний свой сон. — Мне кажется, все, кто пал по его воле уже после закрепления власти, те, кто был казнён под горячую руку и чьи души не могут уйти в Небытие, обретают единую сущность, которая хочет лишить своего губителя того, что он едва смог достичь.

— Королева снова проявляет излишнее милосердие к выродку, который сломал её жизнь? — усмехнулся Миндер.

Пиф холодно повернула к нему голову.

— Королева понимает причинно-следственные связи. Думаю, в нашей ситуации это как минимум позволяет трезво оценивать свои силы и силы предполагаемого удара. — Пальцы оракула сжались крепче на подлокотнике кресла, и я отметила, как напрягся Шейн, по-хозяйски положив ладонь на её колено. — Это нас подводит только к тому, что убивать полукровку опасно. Нынешний Повелитель безумен не по своей воле. Мы не можем знать наверняка, чей разум будет избран душами убитых для очередной атаки. Пока есть одна первостепенная задача: уберечь от него Наследника и Викторию. Возможно, за годы мы найдём решение этой задачи. Время, как уже было сказано, у нас есть в достаточном количестве.

Невольно вздрогнув от закономерной мысли, что следующим носителем этого сонма убитых может стать Гидеон, я покрылась холодным потом. Второй мыслью пришло понимание, что я тоже подписывала приказы о казнях. Отсюда можно было предположить, что следующим носителем могу стать и я. Или как минимум по той причине, что мне не всегда удавалось осаживать своего «мужа» и останавливать казни, за неполный десяток лет с его возвращения происходивших с пугающей частотой.

«А если вспомнить смерть Дино и Лейны, я не удивлюсь, что большая часть из них убита была несправедливо». Меня снова передёрнуло. Пришлось спешно брать себя в руки.

— И всё же вернёмся к тому, что у нас есть на руках из знаний… Малум… Его злость можно понять: тысячи лет заточения, но и вины с него никто не снимал. Глупая ошибка, допущенная в войне с Шепфа, ценой которой стало появление смертных и последовавшее безвременье, где единственным развлечением было издевательство над душами павших бессмертных, издевательство и над… самим Мальбонте. Нет. Я не оправдываю его поступки пережитыми кошмарами, однако мне не даёт покоя всего одна мысль. — Я выдержала паузу, чтобы акцентировать внимание слушателей. — Мальбонте за три тысячи лет в плену Шепфамалума придумал план своего освобождения, выстроил безотказную схему, как ему казалось, самостоятельно. Он ошибался. Всё это время Братья продолжали незаметно свою войну, и он стал лишь очередным этапом в ней. Козырем Шепфамалума. Шепфа же планомерно уничтожал все упоминания о появлении первого полукровки. Уничтожал и самих детей, и Пророков, которые пытались рассказать о том, чем нам грозит появление Маля. Тёмный в это время тоже всячески старался добиться свободы.

— И ему это не удалось… — хмыкнула Пиф, — по объективным причинам, которыми стало твоё появление. Точнее… То, что покойный Фенцио позволил тебе выжить во время ритуала возрождения Мальбонте.

После её реплики я покосилась на Кристиана, пытаясь уловить хоть йоту беспокойства, но он лишь вежливо внимал беседе, ничем не выдавая своих тревог. «Или же умело, как во времена своего обитания в Оушен-Сити, скрывает истину от всех», — подумалось мне.

В кабинете повисла тишина, и я спохватилась.

— Верно. Тот поступок смешал все карты в трёх комбинациях. Мог бы и в четырёх, но… Исхар был полностью уверен в своём пророчестве или организовал всё, что только мог с учётом прошлого, чтобы оно достигло нужных рук. — Я закусила губу, но продолжила. — Суть в том, что Шепфа надеялся уничтожить потомков Анабель и Гидеона-старшего, которые появлялись. Ему было плевать на их таланты, что ни один из них не подходил, что обряд можно было провести, лишь имея того, кто был бы «сосудом» для переливания общих сил светлой и тёмной. Исхар предрёк моё рождение. Вот только есть загвоздка: «сосудом» по пророчеству являюсь я, но фактически по тому же более… — скривившись, — подтёртому, я полагаю, пророчеству, «сосудом» является Гидеон.

Кристиан качнул головой.

— Именно Наследник является «сосудом». Сосудом, собравшим в себе три материи, стоящих в основе нашего мира: сосуд крови Ада, Рая и человечества. Вы же, Виктория, получили лишь одноимённый талант. Силу, которая сыграла на руку всем, кроме держателей истинной власти. И Мальбонте в том числе.

— Спасибо за пояснение. — Я слабо улыбнулась ему и снова взглянула на собравшихся. — Суть в том, что я должна была погибнуть во время обряда возрождения Маля, но… в дело вступила «любовь», какой бы она не была. Сверженный Престол, собравший все компоненты, убивавший для этого, знал, что его собственный сын питал ко мне заметную симпатию вопреки его воле. Ненависти сына он не хотел и сохранил мою жизнь, не слишком умело запечатав часть сил Мальбонте в том самом «сосуде». Я выжила и… Ошибочно или нет, но приняла сторону полукровки в его войне, чем снова смешала всем карты: Шепфамалум помогал ему выбраться, сохранив мою жизнь задолго до того, как её отнял Фенцио, чтобы пророчество вступило в силу. Его желанием было, чтобы Маль убил Светлого Брата. Смерть Шепфа открывала выход из Небытия, я полагаю, что позволило бы ему уничтожить смертных, чьё появление стало причиной его заточения, своих детей за то, что забыли о нём, и детей Шепфа за компанию. — Разведя руками, я усмехнулась с ноткой горечи. — Вот только Шепфа десяток лет заточен в обсидиан и пришёл на смену статуе Равновесия в школьном парке. Судьба Шепфамалума мне неизвестна доподлинно, но полагаю, что аннигиляция поглотила его. Оба Брата были свержены. Часть пророчества сбылась.

В кабинете над баром повисла тишина. Снова натужная работа мыслей и попытка понять, к чему всё приведёт. Из тех, кого я толком не знала, многие сомневались. Читать мысли, как прежде, с одного взгляда у меня не выходило, но это и не требовалось: всё было понятно по глазам. Никто не был готов дать однозначного ответа сразу. Соседи по кондо уходили с этого импровизированного совещания в растрёпанных чувствах, понимая, что каждый их последующий шаг либо окончательно сотрёт последние связи с миром бессмертных, либо позволит вернуться к истоку.

Пиф поднялась с подлокотника кресла Шейна, подходя ко мне ближе, и взяла за руку. Поддержка стала ощутимой после её победной улыбки. Я снова невзначай уловила, что она во многих своих чертах невероятно похожа на мою мать. «Может, мама, копировала её бессознательно? Помнила единственную бессмертную, не считая Фенцио, кто отнёсся к ней не как к отребью?..» — невольно проскочило в голове.

— У всех вас есть право выбора. И, как уже не раз сегодня звучало, достаточно времени, чтобы определиться с тем, что вам ближе: право вернуться туда, откуда вас изгнали, или остаться здесь, где уже устоявшаяся, пусть и опасная жизнь. Вот только есть одна важная деталь… — она усмехнулась, снимая очки и демонстрируя всем свои глаза. — Сила Наследника уже сейчас позволила мне вернуть часть утраченного дара. Пока он ограничен смертным миром, но почему-то у меня нет сомнений, что по возвращении к бессмертным всё вернётся на круги своя. Более того, — широкая усмешка стала почти гордой, когда рука Пиф потянулась к амулету, — Королева также не лишена дара благословения…

Щёлкнула застёжка, и платиновые крылья скрыли за собой четверть кабинета, соперничая размахом, пожалуй, даже с крыльями Шейна. По кабинету пролетела волна шепотков. У большинства присутствующих на лицах отразился если не энтузиазм, то как минимум понимание: есть не только наказания, но и право на то, чтобы вернуть утраченное.

Меня же разрывало сомнениями: «А смогу ли я вернуть крылья всем, кто их лишился? Смогу ли дать им то, что они наверняка ждут от меня? Теперь будут ждать…». Сын, кажется, сомнений моих не разделял, радостно рванув к оракулу и рассматривая очередные удивительные по своей красоте крылья. Не прикасался, но довольно залепетал, когда Пиф опустилась на корточки, позволяя ему дотронуться до переливающихся перьев. Снова знакомый жест поцелуя, коснувшегося детской руки, который теперь не удивлял никого.

Шейн поднялся со своего места.

— Большинству из вас есть о чём подумать и есть с кем обсудить увиденное и услышанное. Тайна «Ковчега» всё ещё остаётся тайной. Помните, что каждый, кто проживает под его крышей остаётся не только вашим добрым соседом. Вы все давали клятву, оказываясь в этом доме, и её силу никто не отменял. Тот, кто раскроет тайну местонахождения Наследника и Королевы, лишится своей памяти, а после и сил. — Хмуро окинув взглядом снова помрачневших бессмертных, он усмехнулся, подходя к бару и обновляя себе виски с глифтом в бокале. — Тем, кто знает цену молчания, ничего не грозит. Всем приятного дня.

Через пару минут в кабинете осталось всего несколько человек.

Мими, кажется, пропустившая всю дискуссию и почти не сводившая взгляда с Геральда, хрипло поинтересовалась:

— Я вот сейчас совсем не поняла… — Она указала на демона пальцем, потом на меня, потом снова на него. — Вы двое…

— Мы двое. Мы вместе. Мы пара, если тебе от этого легче станет, — хмыкнул Геральд, подманив к себе оставшегося без Хоуп Гидеона и усаживая его на диван. — И не надо смотреть на меня как на морского дракона в балетной пачке.

Демоница ощутимо стушевалась, придержав отпавшую от такого откровения челюсть, после чего упала в кресло, потирая пальцами глаза.

— Чего угодно ожидала, но точно не этого. Хотя, по физиономии Ости стоило уже догадаться. Но… УОКЕР?! — неожиданно возопила она. — Я в шоке…

Хихикнув, я устроилась на диване рядом с Геральдом. Взгляд зацепился за всё ещё стоящего в углу кабинета Саферия. Своего присутствия он ничем не выдавал, не считая единственной реплики в начале.

— Может, расскажешь, как оказался в боевой десятке архангелов, которые на меня охотились?

Демон хмыкнул:

— Аббадон отправил. Мальбонте потребовал разбавить десятки демонами, чтобы могли лучше отслеживать. Я уже второй год в сопротивлении. — Демон чуть кивнул хмуро сидящему на табурете Миндеру. — Мне повезло оказаться в той десятке, которую отправили по твоему следу. В сущности, я просто не мешался под ногами, позволив тебе самой отбиться, но прекрасно осознавал, что, вероятно, придётся помочь. Не пригодилось, как ты помнишь. Зато удалось доказать полукровке, что демонов в отрядах нужно больше для «эффективности». Но ему ведь незачем знать, что подавляющее большинство из нас скорее перебьёт белых и поможет тебе сбежать…

Миндер закатил глаза.

— Обмен любезностями закончен? — Он неприязненно покосился на Шейна, после чего обратился к Генри и Мими. — Думаю, нам тоже стоит возвращаться. В противном случае застрянем. Здесь лимит отпущенного среди смертных времени куда меньше.

Раздались удручённые вздохи. Всё же пришлось спокойно попрощаться и с ними. Генри, так и не получивший возможности поговорить со мной с глазу на глаз, передал мне очередной свиток, вынутый из-за пазухи, предпочитая доверить всё важное и свои новости бумаге, которую я точно прочту от первой до последней буквы. Мими негодовала из-за внезапно всплывших обстоятельств о моих «чёртовых отношениях». Только «сопротивление», кажется, ничем не выдавало своих мыслей. Впрочем, очередной взгляд, брошенный Миндером на Пифеорику, заставил меня вспомнить всё собрание от начала до этого момента.

Бармен проводил «гостей», и я покосилась на оракула, устало опустившуюся в кресло.

— Мне стоит в это лезть?

— Не стоит, но я расскажу. — Она криво усмехнулась. — Миндер — тот самый страж, который позволил мне выжить и унёс к смертным. Тот самый запретный роман. Запретный из-за уровней иерархии, а не происхождения. Он знал, что я сошлась с Шейном, и, судя по всему, не оценил мой выбор. Впрочем, это не имеет влияния на происходящее. По крайней мере, мне бы хотелось в это верить.

Шейн закатил глаза.

— Обиженный отвергнутый сопляк, считавший, что…

— Не будем об этом, — жёстко оборвала его Пиф, делая глоток из своего стакана. — Вопросы о том, кто с кем спит, — это последнее, что должно нас тревожить.

Геральд вздохнул, откинувшись затылком на спинку дивана.

— Считай, итог подбили. Сейчас меня куда больше интересует один момент из пророчества. «Золотое крыло Милосердной Матери убережёт душу Наследника от жестокости. Чёрное Копьё справедливости не даст ему стать безвольным и ведомым», — процитировал он. — С «Золотым крылом» понятно: это Виктория. А что за «Чёрное Копьё», я так до сих пор и не понял.

Серафим и Шейн переглянулись, неожиданно начав хохотать. Напряжение в кабинете, кажется, привело их в какое-то близкое к истерике состояние. Геральд нахмурился, указав мне на них ладонью, словно с намёком, что у наших союзников немного «поехала крыша».

Первым успокоился демон, смахнув выступившие на глазах слёзы.

— Это ты, я полагаю.