Глава 47. "Память Бастарда и Королевы" (1/2)
Я отложила папку, вытянув ноги и прикладывая руку козырьком к глазам. Сын увлечённо бегал по линии прибоя с игрушечным ведёрком в руках, собирая ракушки, отмытые волнами. Мокрый, ещё более загорелый, встрёпанный, поминутно подтягивающий шорты для купания, норовящие сползти. Геральд с усмешкой наблюдал за всем процессом, даже не двигаясь, если Гидеон падал или пытался капризничать. Меня тоже одёргивал, чтобы не изображала из себя наседку, срываясь на каждое недовольство и ошибку всю первую неделю отдыха.
От откровенно опасного старались беречь, в остальном позволяли набивать шишки. Порой хотелось сорваться и помочь, но строгий взгляд демона заставлял уткнуться в бумагу и прихваченные из дома акварельные краски. В папке уже накопилось едва ли не три десятка рисунков. Правда, пришлось докупать забытые в Чикаго кисти, но в городке, где мы остановились, обнаружился магазин художественных принадлежностей.
Геральд потянулся, поднимаясь на ноги, отряхиваясь от песка. Какое-то подобие загара к нему начало всё же приставать. Правда, неожиданно сделав кожу едва розоватой. Рядом со мной и Гидеоном он смотрелся как человек, не проведший под солнцем больше пары часов, ещё и искупавшийся перед этим в чане с кремом от загара. Бегло брошенный восхищённый взгляд на рисунок — и он потянулся, глядя уже на меня.
— Ты приехала сюда сидеть в футболке и рисовать на берегу?
Я неуютно поёжилась.
— Купальник с закрытой спиной забыла.
— И? — Он наиграно приложил к глазам ладонь, оглядывая почти пустынный пляж. — Не вижу достаточно дальнозорких среди находящихся в полумиле от нас для того, чтобы они смогли приметить шрамы на твоей спине. Да и едва ли они кого-то потревожат. Хоть футболку сними. Если что — накинешь на плечи. Чуть позже, если у нас появятся «соседи».
— Ладно. — Я со вздохом стянула футболку, улыбаясь сыну, подошедшему с ведёрком наполовину заполненному ракушками. — Красивые. Может, самые-самые красивые из них привезём Хоуп в подарок?
Сын азартно плюхнулся на плед, высыпая свою добычу и начиная сортировать, чтобы определить «самые-самые». Придирчиво, внимательно, любуясь перламутровым блеском и мягкой текстурой внутренней части мелких ракушек. На ближайшие полчаса-час он был явно занят побольше, чем желанием снова плескаться на мелководье. Накинув ему на плечи полотенце, я тоже поднялась с пледа, потягиваясь и с опаской оглядываясь по сторонам. Сейчас умнее было лежать на спине и жариться на солнце спереди, чем сверкать травмами.
Геральд уловил мимику, спокойно поинтересовавшись:
— Шрамы болят иногда?
— Нет. Только за одежду и бельё цепляются. Раздражают. Ну и наощупь… Тоже не самое приятное.
— Тогда просто забудь о них. Хотя бы на остаток поездки. — Он оглянулся на воду. — И вообще, ты нас сюда везла плавать. А сама?..
Я поджала губы, собираясь ответить что-то невразумительное. За первую неделю в воду я заходила от силы пару раз и оба для того, чтобы дать Гидеону привыкнуть. Не знаю, почему так происходило. Словно какая-то блокировка срабатывала. В озере я без страха купалась. Может, всё дело было только в купальнике. Может, ещё в чём-то. Память отчаянно что-то отодвигала в сторону. Что-то связанное с водой именно здесь. На побережье. Что-то, что я поняла только на второй день, по колено войдя в удивительно прозрачную для океана воду и вернувшись назад.
Впрочем, додумать мне не дали. Резко наклонившись, Геральд подхватил меня под живот плечом и, не слушая визги и вопли, потащил в воду. «Успокоительный» шлепок по заднице тоже не слишком вдохновил. Скорость погружения была неожиданно высокой. Я только успела оттолкнуться от его спины, чтобы не уйти под воду с головой до того, как успею сделать вдох. После жары на берегу схлопнувшаяся над головой бездна показалась почти ледяной. Проглоченный на последних секундах кислород застрял в лёгких, и я перестала различать, где дно, а где поверхность, накрепко зажмурившись.
Время застыло…
— Вики!.. — голос пробивается, словно через толщу воды, в которой я плескалась несколько мгновений назад.
Эта же вода, до горечи солёная, вытекает из носа и рта почти фонтаном. Становится очень страшно и нога до сих пор почему-то болит невыносимо. Переворачивают на бок, потом грудь и живот и вовсе перемещаются на чьё-то колено. Несколько хлопков по спине в районе лопаток и очередной водопад. До дурноты. Вскрикиваю, сквозь эту захлёбывающуюся попытку отдышаться, когда одеревеневшая нога выворачивается, по ощущениям, под каким-то неестественным углом.
— … Всё хорошо.
— Дай её мне. — дрожащий голос странно знакомый.
Появляется огромное махровое полотенце с какими-то мультяшными медведями, в которое меня заворачивают, укутывая до самого носа, не слушая протеста. Нога всё ещё болит. Но сквозь пелену слёз удаётся разглядеть бледную маму, которая подрагивающими пальцами отводит с моего лица мокрые налипшие волосы.
— Что болит? Что случилось?!
— Ноги… — я всхлипнула, пытаясь понять, почему мир такой огромный, без преувеличения.
Полотенце чуть сдвинули, по ноге от колена до стопы прошлись тёплые пальцы. Какие-то смутно различимые слова и очередная волна боли, которая начала отступать. Постепенно доходит, что обычная судорога. До взрослой меня доходит, но в полотенце завёрнута четырёхлетняя девочка, заливающаяся слезами. Ребекка Уокер всё ещё бледная, как полотно, продолжает успокаивающе поглаживать меня по щекам, целует лоб, шепча… молитвы.
В поле зрения показался улыбающийся отец:
— Всё хорошо. Просто следует слушать маму, когда говорят, что из воды пора выйти, чтобы согреться. — он смахивает испарину со лба, осторожно наклоняясь и целуя маму в макушку, обращаясь уже к ней: — Всё хорошо, Бекки. Она будет в порядке. А ты — герой, которым я не устаю восхищаться.
Она несмело улыбнулась, прикрыв глаза. Ничего не ответила, но в напряжённом лице читалось явное облегчение. Я же, словно успокоившись, смотрела на разгладившиеся черты лица, стараясь запомнить этот момент. Когда мы трое ещё были вместе. Почему я не помнила эту поездку? Последним отчётливым воспоминанием был отдых в коттедже на Мичигане. К океану мы до моего поступления в колледж не ездили. Тем более втроём…
Или ездили?..
Глаза открылись в воде, и я увидела блеск солнца сквозь толщу, спешно выныривая и вставая на ноги. Мокрая, с грохочущим сердцем в груди, обхваченная руками отфыркивающегося Геральда. Для него прошло не больше пары секунд. Для меня, кажется, два десятка минут, не меньше. Широкая улыбка от реализованной задумки угасла, когда я огорошено вытаращилась на него, неожиданно подавшись вперёд и вцепившись в его плечи, пытаясь понять — болят ли ноги, как в видении, оставшемся только на дне моего подсознания.
Ответное объятие жизнеутверждающе подхватило, под поясницу, разворачивая ближе к берегу.
— Эй… Эй, Уокер?.. — Геральд встревоженно смотрел в моё лицо, пытаясь поймать панически мечущийся взгляд. Не выходило. Осторожное встряхивание. — Так, закрой глаза, считай до десяти. На чётных — вдох, на нечётных — выдох.
Я повиновалась, зажмурившись до цветных пятен под веками. Дышать было страшно. Вспоминался бесконечный водопад солёной воды, выливающийся из лёгких и желудка. Воспоминание короткими вспышками снова промелькнуло перед глазами. Становилось легче. И тем легче от того, что объятия не разжимались, помогая устоять, выдержать. Пройти это вместе, как и последние полтора года. Не хватало его крыльев. Не хватало этой безопасной темноты, в которой можно пережить что угодно.
Наконец внешний шум начал вытеснять внутренний. Я неуверенно сглотнула, прикрыв глаза.
— Всё нормально. Уже нормально. — хрипло проговорила я, — Воспоминание. Чёртово воспоминание. Оно стёрлось почему-то, а сейчас… Всплыло.
— Идём-ка на берег. — Геральд спокойно взял меня на руки, вынося из воды, словно улавливая, что двигаться сейчас будет сложно. — Успокоишься и расскажешь. Идёт?
Я нервно кивнула. Тёплый плед, расстеленный на желтоватом песке, так и не заметивший ничего ребёнок. Этому я искренне порадовалась, опасаясь его тревожить, однако, чувствовала, как на волне страхов к поверхности подобралась собственная энергия. На плечи набросили полотенце. Демон сел позади, поглаживая меня через ткань, обнимая, словно пытаясь отогреть. Однако, дрожала я не от холода. Руки неуверенно прошлись по икрам ног, мягким, а не как тогда, в детстве. Тогда ещё несколько дней казалось, что они одеревенели.
Воспоминание стёрлось, но я отчётливо помнила, что осенью того же года меня отдали в бассейн, чтобы тренировать ноги. По рекомендации врача. Что-то было связано с кровообращением и развитием мышц.
Отпив воды из протянутой бутылки, я откинулась лопатками на грудь Геральда, чуть повернув голову.
— Я тонула здесь. В четыре года.
— Дьявол… — демон озадачено и виновато смотрел на меня, — Виктория, прости!
Чуть мотнув головой, я чуть тише добавила:
— Я не помню этого. Хотя все значимые и важные события помнила примерно с трёх лет. Но не это. Почему?
— Может, появилось что-то важнее этого, перекрыло? — предположил Геральд. — Память ребёнка подвижна. Тем более смертного ребёнка, чья бы по итогу кровь в его венах не текла — людей или бессмертных в десятках или сотнях поколений.
— Возможно. Я не могла себя заставить войти в воду на глубину, хотя в Мичигане, как ты помнишь, прошлым летом, плавала абсолютно спокойно почти до конца волнореза в парке Линкольна. Здесь же — что-то останавливало. Только когда Гидеон плескался слишком глубоко заходила, чтобы вывести его на берег… — я покосилась на сына, отбрасывающего «бракованные» ракушки с пледа, — Его могли стереть? Воспоминание…
Демон задумался на десяток секунд, но ответил:
— В теории — вполне. Только не стереть, а заблокировать, полагаю. Иначе ты бы просто сидела с непонятной фобией на берегу, даже не решаясь подумать о купании. Но для этого нужна связь с бессмертным или хотя бы с тем, кто осознаёт свою силу, помнит прошлое своего происхождения. — Его пальцы успокаивающе скользнули по моей щеке, — Мне жаль, что я это спровоцировал.
— Очередная загадка, Геральд. — Неуверенно улыбнувшись, я уткнулась лбом в его шею, — Не такая уж важная, возможно…
Он молча продолжал поглаживать мои плечи некоторое время. Тишина, в которой удавалось немного переварить произошедшее, проанализировать — хочу ли я влезать в очередную загадку, которая, возможно, раскроет то, что я знать бы и вовсе не хотела. «Или, как в случае с моим рождением, даст подсказку, какой бы она не была. Очередная зацепка не будет лишней. Другой немаловажный вопрос — справлюсь ли я с этим в конечном итоге. И что ещё важнее: хочу ли я впутывать в это дерьмо Геральда и Гидеона…» — подумала я, взглянув на сына.
Малыш ещё раз внимательно рассмотрел ракушки и протянул мне пригоршню, чтобы убрала в сумку. Действительно очень красивые. Я ссыпала десяток «сокровищ» в кармашек своего клатча, невольно прикинув, что можно будет пересилить свои страхи и отвращение, обратиться к Марку за инструментами для ювелирных украшений и собрать какие-нибудь украшения для подружки сына из того, что он собрал. Браслет или бусы. Просто на память…
Гидеон, между тем, снова подхватил ведёрко и побрёл на дальнейшие поиски, послушно кивнув на просьбу не влезать в воду глубже, чем по колено. Скоро пора будет пообедать в каком-нибудь кафе и ехать домой до вечера, пока полуденный зной не пойдёт на убыль. Автомобиль оставался на парковке у пляжа. Мы же забирались всё дальше и дальше по насыпной дороге, отделённой от материка проливом, чтобы изучить за день какие-то новые места.
Из мыслей вывел голос Геральда.
— В нашем случае нет «неважного». Всё имеет значение и лучше бы быть подготовленными к последствиям. Пусть даже и разгребая попутно что-то не относящееся к делу, как с Даниэлем. — Он сморщился, снова обняв меня и наблюдая за ребёнком. — Не хочу признавать это, но, если бы не вся та история, мы бы не знали, что Шепфамалум разыгрывал свою партию, делая ставку не только на Мальбонте.
— Не совсем так. Скорее, он подстраховался, чтобы Фенцио смог провести обряд возрождения Мальбонте. Без меня это было невозможно, как ты понимаешь. Других детей у родителей не было. Может, и появились бы позже, но скрытый талант у нужного носителя пришлось бы ждать поколениями. — Я потёрла пальцами ноющие виски. — Ещё и это воспоминание… Не вовремя. Хотя, конечно, теперь я понимаю и то, почему меня сюда тянуло ещё с конца весны, и то, почему по приезде было страшно входить в воду, но что это даст?.. Детская фобия, пусть и заблокированная кем-то из бессмертных? Едва ли что-то серьёзное удастся откопать.
Демон только поцеловал меня в висок, разжимая объятия.
— Узнаем. Давай-ка собираться. Уже припекает слишком сильно. К тому же я голоден. Уверен, что вы с Гидеоном тоже. — Он чуть усмехнулся. — Сегодня хочу в рыбный ресторанчик. Или приготовить рыбу дома на ужин.
Я невольно улыбнулась от его попытки немного разрядить обстановку.
— Морепродукты, к слову, хорошие афродизиаки. Повышают… — Я красноречиво покосилась на его пах, укрытый плавками. — Ну, ты понял…
— Уокер! — Он замер с футболкой, в которую успел просунуть руки. — Я даже не знаю, ты меня этим пыталась похвалить сейчас или унизить. Если первое, я, конечно, рад. Но, если это второй случай, боюсь, только что моя самооценка рухнула с высоты земной орбиты и разлетелась вдребезги.