Глава 45. "Секреты часовни Святой Анны" (2/2)

— Да нихрена ты не понимаешь, — буркнул демон, снова боднув меня лбом в плечо, и чуть тише добавил: — Я тебя люблю. Слишком сильно люблю, как теперь понял. И из-за прошлого это вызывает дикий стыд.

Не решаясь шевельнуться, я слышала, как в груди начинает сбиваться со спокойного ритма собственное сердце. Слова, которые я не рассчитывала уже услышать, прозвучали в обстоятельствах, которые я бы даже менять не стала. Очередная точка невозврата, которая дала ещё один стимул на то, чтобы жить. Выживать в любой ситуации, при любом раскладе. Каким бы паршивым этот самый расклад в итоге не стал бы. Просто потому, что теперь мы связаны куда большим, чем защитой ребёнка. Теперь всё стало куда сложнее и проще одновременно.

С трудом осадив долбящий в ушах пульс, я поддела его лицо пальцами, несмело улыбнувшись.

— Спасибо.

— Да ну тебя… — было темно, но я могла поклясться, что на его лице был сейчас румянец стыда или смущения. А то и всего разом. — Уокер, если ты еще раз такое выкинешь, я… м-м-м…

Порывисто сократив расстояние между нашими губами, я вцепилась в него клещом, чувствуя, что голова кружится уже не из-за боли, швов или недавнего стресса. Сейчас это была чистая эйфория, от которой по пальцам побежали мелкие искорки подконтрольной силы. Только лёгкий отголосок, но среагировавший не из-за страхов, а потому, что я услышала то, о чём мечтала и от того, от кого готова слышать буду это каждый последующий день. Сердце снова счастливо частило, оглушая и даже немного пугая этим внутренним грохотом о рёбра.

Руки Геральда напряглись, притягивая меня ближе, он откинулся на спинку дивана, скользнув одной ладонью вдоль моей спины, надавливая на затылок и не позволяя отстраниться. Смешались запахи и вкусы. Уют, вино, нотки мужской парфюмерии и моего геля для душа. Почти захлёбываясь в этом восторге, казалось бы, уже совершенно не нового прикосновения, я чувствовала, как отозвались и энергии. Легко и мягко, словно потягиваясь навстречу друг другу. Опять несочетаемые, но дурманящие в своих переливах. Сплелись языки, лаская и поглаживая губы, не позволяя вдохнуть полной грудью, ведь стоит этому оборваться — и мгновение рассеется. Напористо и обжигающе горячо, словно в попытке наверстать что-то едва не утраченное.

Я слегка отстранилась, уперевшись ладонью в его плечо, едва не расхохотавшись.

— А теперь продолжим… Что будет, если я снова что-то подобное выкину?

— Вики, — Геральд прочистил горло. — Я старый больной демон. Мне уже чёрт знает сколько лет, но почему-то именно с тобой включается извечный режим «седина в голову, бес в ребро». Не то чтобы я сильно против был, но… Отлично. Я тут в любви признаюсь своей бывшей студентке, а она хохочет.

Утерев выступившие слёзы на глазах, я снова взяла со столика вино.

— Мне приятно. И мне нравится, что это не произошло заученно и клишировано. Нет заезженных фраз и обещаний умереть в один день.

— Нельзя нам умирать, королева. Ещё шестнадцать лет как минимум нельзя, — вздохнул демон, приняв из моих рук свой бокал. — Что ж, за женщин, которые умеют любить и тем самым учат любить их самих даже таких старых чертей вроде меня.

— За любовь, — я чуть улыбнулась, осторожно прикоснувшись боком своего бокала с его, — За любовь «старых чертей», которые этого заслуживают, как никто.

В сумерках послышалась усмешка.

— Льстивая девица, — он вздохнул и неожиданно признался. — А теперь учти и бойся, что я уже начал ревновать ко всем, кто вокруг тебя дышит. И даже к Бонту!

Отняв от лица ватный диск, я посмотрела на тонкую полоску с парой точек от извлечённых нитей. Боль оставалась, но больше как напоминание, что голова — последнее место для удара, куда можно позволить себя бить. Пожалуй, если бы не вмешательство полиции во всю историю, я бы уже сняла швы в кондо и выдохнула, но в данном случае считала, что обязана довести дело до конца и по закону. Не увиливая, не используя возможности бессмертных. Почти…

Гидеон с недоверием наблюдал всю процедуру на руках Геральда, извиваясь и желая сделать так, чтобы следов вообще не осталось уже сейчас. Демон, внутренне ругаясь, старался улыбаться и удерживать непоседу. Пиф в углу отделения травматологии чистила ногти бейджем, периодически сманивая ребёнка в объятия и стараясь отвлечь. Кажется, для неё это было сродни лотерее: кого наследник мира бессмертных принимает охотнее — названного отца или оракула, которая всеми силами старалась реализовать материнские амбиции, скопленные за века жизни. Пока выигрывал Геральд.

Вздохнув, я выбросила смоченный в антисептике диск в мусорку, уперев руки в бока.

— Что ж… Жить буду. — Взгляд прошёлся по всем обитателям палаты. — Как насчёт того, чтобы зайти в часовню?

— Зачем? — оракул приподняла брови. — Если ты опять что-то хочешь применить — идея не лучшая. Контур защиты над госпиталем установлен, но я бы не стала рисковать.

— Нет. Ничего применять не нужно. А вот проверить одну занимательную деталь не мешало бы. — Я опустилась на корточки и протянула руки, приманивая сына. Тот охотно вывернулся из рук демона и почти галопом рванул ко мне. — Это ничего не даст, но я хочу убедиться.

Геральд встал со стула для посетителей.

— Очередные догадки?

— Вполне закономерные, — я кивнула. — К тому же мне не даёт покоя момент в исповедальне.

Пиф и Геральд переглянулись, но спорить никто не стал. Мы направились к выходу, решив пройтись по лестнице, а не вызывать лифт. Почему-то мне казалось, что все коридоры стали светлее после поимки насильника. Напряжение оставалось среди персонала, но, пожалуй, в большей мере потому, что шла очередная волна проверок. Многих из управления госпиталем допрашивали, выясняя детали происшествий. Снятого на время следствия настоятеля Бенджамина заменила строгая монахиня. Человек, как мы пришли к выводу, без примеси крови бессмертных. Абсолютно чистая, но достаточно быстро взявшая управление госпиталем в свои руки.

Парк тоже стал выглядеть куда приветливее, да и часовня после стрижки деревьев и кустарников теперь не терялась в зелени. Церковную музыку мы услышали отголоском ещё до того, как покинули корпус госпиталя. Гидеон по привычке сорвался было вперёд, но, памятуя мой испуг, замер около подъездной дорожки, вытянув руку, чтобы его перевели по всем правилам.

Чем ближе была часовня Святой Анны, тем более неуютно мне становилось почему-то. Миртовой энергии не оставалось даже отголоском. Только запахи цветов в кадках, которые стояли на входе. Впрочем, там же обнаружился дежурный полицейский и заградительная лента. Он был одним из тех, кто помогал перевозить Даниэля Монтеро в участок, так что меня узнал довольно быстро. Геральд спросил о возможности заглянуть внутрь, и после коротких препирательств мы всё же получили разрешение. Под его ответственность.

Внутри ничего не изменилось. Так же сумрачно, так же душновато, всё та же фреска над алтарём. Я несмело прошла вперёд, извлекая из сумки смартфон и находя оригинал изображения, пытаясь сравнить их. В общем-то, проблему с доскональным изучением решил Гидеон, незаметно миновавший алтарную часть и подошедший к фреске. Детская ладонь легла на затенённый угол между изображённых художником маленьких парой ангелов. Я сглотнула, подходя ближе всё же и присматриваясь. У основной части херувимов, окружавших Богородицу, лица были подсвечены, словно отражая благословение Господа. Кроме одного.

Опустившись на корточки, я присмотрелась внимательнее.

— «У погибели твоей один глаз голубой, другой красный…» — вспомнилось мне предсказание статуи Немезиды, когда я только попала к бессмертным.

— Что там?.. — Геральд заглянул через плечо.

— Помнишь трактат отца Винчесто? — он насторожено кивнул. — Он писал не о Мальбонте. Он писал о Шепфа и Шепфамалуме. А это… — я указала ладонью на младенца в тени изображения, — видимо, та самая часть фрески, что сводила с ума Даниэля.

Демон поджал губы, вынув из кармана платок. Подошёл ближе, встав рядом на колени. Я только сейчас обратила внимание, что текстура краски в этом углу отличалась немного от остального изображения. Смахивало на то, как в цитадели замазывали фрески с прежними рангами Равновесия. Геральд провёл пальцами по отличающемуся участку, показывая мне почерневшие подушечки. Следом в дело пошёл платок. Через пару минут на свет показался аналог клейма, которое было на спине Мальбонте.

— Тёмный брат не мог постоянно появляться только «голосом свыше» в сознании насильника. Видимо, во время реставрации фрески, был дан приказ заложить метку в незаметном углу изображения, — я дёрнула плечами, обняв хмурого Гидеона. — Это объясняет, почему его сюда тянуло. Не только из-за Мадонны. Ещё и место тёмной энергии, которая была ему знакома, лежала в истоке происхождения.

Сзади вздохнула Пиф:

— Есть ещё одна занимательная деталь… — она взглянула на часы, после чего подошла к небольшому витражному окошку, на узоре которого выложены стеклом цветы. Чуть сдвинув створку, она почти закрыла его. Солнечные блики прошли по фреске, подсветив глаза ангела на изображении, сделав их почти угольно красными. — В прошлый раз ты сорвалась в часовню примерно в это время. Десять часов утра. Видимо, он опять пытался «услышать» покровителя, но действовала только метка. Да и то — не в полную силу. Потому и воздействие было сильнее во время «исповеди».

Гидеон неожиданно протянул руку, тронув раскрытой ладонью звезду с символами. Короткая вспышка лавра, почти неощутимая, но узор на стене словно прошёл через десятки лет разрушения. Стирался, выгорал, бледнел и спустя секунды вовсе исчез. Я встревоженно прислушалась к тому, что рассеялось в часовне. Нос остро резанул запах пепла и гари, запомнившийся из мира Небытия. Вспышка силы была незначительной, и сын, отряхнув ладони, повернулся ко мне. Голубые глаза лучились, словно отражали солнечный свет.

Он улыбнулся:

— Всё.

Коротко и ясно.

— Умница. — Я коротко тронула губами его висок. — Осталась последняя загадка. Бенджамин говорил, что таинство исповеди и все обряды должны были начаться во второй половине дня. Из часовни никто не выходил, как я понимаю. С учётом, что Даниэль хромал и использовал трость для передвижения, возникает сомнение, что он смог бы уйти незаметно. С учётом, что Пиф, я полагаю, издали наблюдала за входом. Верно?

— Абсолютно верно, — оракул кивнула, взглянув на так же опечатанную дверь ризницы справа от алтаря. — Но, судя по всему, здесь уже всё проверили.

Геральд кивнул.

— Ризница пуста. Я лично прощупал каждый стык плит в полу и стены. Окно там расположено слишком высоко. Калека бы не пробрался точно.

— Значит, искать надо не там. — Я поднялась, отряхивая колени и передавая сына демону. — Где-то в основной части часовни.

— Что это нам даст? — уточнил демон.

— Ничего. Абсолютно ничего. Но я буду точно знать, что больше нет ничего, что может кому-то причинить вред. Будь то тайные ходы или очередные выродки, пользующиеся телами тех, кто не может оказать сопротивление.

Взгляд обежал помещение. Я прошлась между лавками, внимательно приглядываясь к полам и стенам, прощупала ещё пару фресок. На счастье — абсолютно обычных. Всё было истёрто временем. В стыках плит пола скопилась пыль и мелкий сор. Пол едва ли подвергался какой-то деформации, кроме естественного перемещения лавок, когда на них кто-то сидел. Поджав губы, я осматривала дюйм за дюймом, наблюдая, как мои спутники ходят по помещению, тоже прикидывая, куда мог пропасть Даниэль.

Наконец, Геральд вздохнул, усадив Гидеона на лавку, после чего прошёл по часовне, закрывая все окна под нашими недоумёнными взглядами, вышел на минуту, вернулся уже с дежурным, у которого взял зажигалку. Дверь закрылась за полицейским, который встал на пороге, переминаясь с ноги на ногу. Чувствовалось, что ему до крайности неуютно, но всё же, когда Гидеон ему улыбнулся, выжал ответную чуть натянутую улыбку.

— Детектив, что…

— Помолчи. — Геральд повернулся к нам, встав спиной к алтарю. — В ризнице окно закрыто?

— Да, сэр.

— А сквозняк есть. Ногами чувствую. Система вентиляции где расположена? — он задумчиво покосился на полицейского.

Тот пожал плечами.

— В плане постройки не предусмотрено. Только окна. Но сейчас сквозняка быть не должно.

Демон с кривой усмешкой чиркнул колёсиком зажигалки и опустился на корточки. Пламя колыхнулось прочь от исповедален. Шаг за шагом приближаясь к кабинкам, он осмотрел обе, после чего стукнул кулаком по скамейке в кабинке священника. Сидение поддалось, открывая небольшое «окно», ведущее в темноту. Куда-то под пол часовни.

Зажигалка вернулась к полицейскому, удивлённо наблюдавшего за всеми манипуляциями.

— Ещё раз увижу, что куришь во время дежурства — будет выговор. А теперь вызывай наряд. Пускай проверяют то, что упустили.

Я честно поаплодировала.

— Браво.

Геральд хмыкнул, проследив, как подчинённый покинул часовню и тихо ответил:

— В школе было предостаточно похожих мест когда-то. Многие потом замуровали. Там были и места для засады и дополнительные схроны с оружием, на случай внезапной атаки. — Он включил фонарик на своём смартфоне, направив свет вниз. — Неплохо устроился. Тут лестница из скоб. Дальше тоннель, судя по всему. Возможно, использовал, чтобы пересидеть. Откройте одно из окон на противоположной стороне от исповедален.

Пройдя к стене, я послушно распахнула витражное окно. Из провала даже на расстоянии повеяло холодом и сыростью.

— Скорее всего, ведёт куда-то за территорию госпиталя, чтобы уйти, если его раскроют. Осталось выяснить, что за тоннель и как калечный насильник без приключений пробирался туда. — Я вернулась к исповедальне, чувствуя, что теперь здесь действительно не страшно. — Впрочем, туда пролезешь даже ты. А скорость, полагаю, в этом случае, не играет большой роли. Главное — спуститься.

За нашими спинами нервно хохотнула Пиф:

— Кажется, тебе можно тоже устраиваться в полицию, Виктория.

— Чёрта с два, — буркнул Геральд. — Тогда моя работа превратится в попытки проследить, чтобы она не влипла в очередную передрягу…

Из часовни мы вышли ближе к обеду. Гидеон, порядком уставший от приключений этого дня, задремал на руках. За спуском в исповедальне действительно оказался тоннель, ведущий в канализационную сеть под городом. Дальнейшее уже было работой копов, так что я просто спокойно выставила галочку в своей голове, что госпиталь теперь полностью безопасен. По крайней мере, от спятивших бессмертных и их «предков».

Уже прощаясь с Пиф на повороте к парковке, я взглянула на один из выходов госпиталя, отметив одну из медсестёр, толкающую перед собой инвалидную коляску, в которой сидела Виолетт Хоккингс. Рядом шла её мать, пересказывая, очевидно, какие-то из пропущенных событий. Их поставили в известность, когда Монтеро был пойман. На наше удивление, скандала не последовало, когда Геральд и Риз смогли донести до родителей девушки всю историю происходящего в лечебнице ужаса. С учётом, что самой Виолетт ничего не угрожало, нас только сдержано поблагодарили.

Сейчас я наблюдала за своей чуть более бледной после искусственной комы «копией», которая порывалась уже начать ходить самостоятельно хотя бы с костылями. Как я знала, в себя она пришла почти сразу после отмены препаратов. Все ушибы зажили, остальное решат лангеты и каркас для поддержки позвоночника. Коляску почти вытолкнули на дорожку, ведущую в парк, когда девушка, словно почувствовав мой взгляд, обернулась. Промелькнуло узнавание, и она неуверенно махнула мне рукой, улыбаясь. Кивнув в ответ, я всё же попрощалась с оракулом, и наша троица направилась к автомобилю.

Уже заведя двигатель и выезжая с парковки, я поинтересовалась:

— Бойфренда Виолетт поймали?

— Сам пришёл, — хмыкнул Геральд, — Ну, то есть почти сам…

— Рассказывай, — я с усмешкой выбралась на трассу.

Демон пожал плечами.

— Нашёл, показал, что с грешниками в Аду делают. Точнее, ту распространённую картинку, которая смертным с пелёнок вдалбливается. Люди не только легко считываются, но и весьма неплохо воспринимают скрытый посыл угроз из другого мира. — Хрустнув пальцами, Геральд покосился на меня, игриво подвигав бровями. — Особенно когда «угроза» работает в полиции и предпочитает закрывать «дело» до конца!

Я расхохоталась, утапливая педаль в пол.

— Потрясающе. Два раскаявшихся грешника в копилке детектива Дарквуда. — В душе наступил полный штиль, и я подмигнула сыну в зеркало заднего вида. — Правда, теперь я побаиваюсь обращаться к врачам…