Глава 41. "Мадонна для маньяка" (1/2)

Как назло, в день сдачи анализов у Гидеона в подготовительной группе затеяли дезинфекцию помещений. Канун выходных, что в принципе было неудивительно. Многие родители могли себе позволить оставить ребёнка дома и поработать дистанционно. Я уточнила у Крус, не будет ли для неё обременительно, если визит будет в компании сына. Доктор только рассмеялась, проговорив, что ничего не имеет против. В итоге, прихватив Гидеона, я поехала к ней домой, внеся в навигатор адрес.

Дом врача оказался ухоженным таунхаусом, где каждый подъезд был рассчитан на четыре квартиры. В условиях весны светло-кирпичные стены и побелённые рамы и двери выглядели чем-то сказочным. Мне вспомнились фотографии европейских жилых домов Дании и Англии на окраинах мегаполисов. Чистая улочка, по всей протяжённости которой росли деревья, кустарники и клумбы в миниатюрных садах под окнами. Зачастую даже в больших горшках на манер искусственной изгороди. До госпиталя действительно было не больше десяти минут неспешной ходьбы, а в самом начале улицы находился медицинский университет штата Иллинойс, диплом которого висел в кабинете Деборы Крус в числе прочих сертификатов.

Словом, район, который сплошь населяли медики, судя по всему. Припарковавшись на свободном месте и выставив бумажку с контактным номером телефона на случай, если авто нужно будет переставить, я покинула салон автомобиля, отстегнула Гидеона от детского кресла, взяла его на руки и направилась к нужному подъезду. Домофон звонко выщелкнул замок, и я прошла внутрь. Доктор уже выглядывала из двери на первом этаже, искренне радуясь тому, что я приехала не одна.

— Мисс Блейк, доброе утро, — она добродушно улыбнулась, взглянув на моего сына. — Потрясающе красивый молодой человек. Должно быть, мистер Гидеон Блейк?

— Именно так, — я улыбнулась в ответ, входя в квартиру и ставя сына на ноги, попросив: — Поздоровайся, пожалуйста.

Малыш серьёзно насупился и протянул раскрытую ладонь для пожатия. Уроки Геральда не прошли бесследно. Он перестал откровенно избегать и прятаться от незнакомцев, просто чуть напрягался до тех пор, пока не проверял незаметно через прикосновение тех, кто визуально не вызывал опасений. К женщинам, что не удивительно, относился куда спокойнее. В его памяти не было «злых» женщин. А вот мужчин с крыльями, явными или же скрытыми, хватало.

Доктор Крус удивлённо застыла от такого «взрослого и серьёзного» жеста, но всё же улыбнулась с пониманием и охотно ответила на пожатие. Я ждала очередного светопреставления, но Гидеон, как когда-то с Генри и Мими, понял, что угрозы нет достаточно быстро, и улыбнулся в ответ, взглянув на меня. Знакомство состоялось по привычным ему правилам, которые едва ли когда-то изменятся.

— Ох, что это я… Снимайте куртки. Чай уже готов. Юноше, полагаю, придётся по душе мой фирменный рулет с черникой, — она торопливо отступила к шкафу, принимая нашу верхнюю одежду. — Только чуть остынет…

— Не стоило, правда, — я невольно смутилась, снова подняв ребёнка на руки. — Тем более, тема не для чаепития, увы.

Дебора закатила глаза:

— Мисс, ваш визит в госпиталь должен состояться лишь через пару часов, их хватит и на обсуждение, и на чай, — она махнула рукой, приглашая нас в светлую опрятную гостиную. — Присаживайтесь.

Я опустилась на диван, усадив сына рядом. На кофейном столике уже исходил паром заварочный чайник и упомянутый рулет, к которому Гидеон с любопытством принюхивался. Взгляд обежал небольшую проходную комнату. Пастельные тона, несколько дверей, обилие шкафов с книгами, фотографии на стенах. В сравнении с нашей квартирой в кондо здесь было очень мало места, на мой взгляд, но и нас было трое, а доктор, по-видимому, жила одна. И тем не менее здесь чувствовалось, что хозяйка свою обитель любит и заботится о каждом уголке.

Взгляд наткнулся на бегонию в горшке на подставке, и я невольно улыбнулась, несмотря на воспоминания, связанные с похожим цветком, обитавшим в моём кабинете цитадели. Уже не раз ловила себя на мысли, что все напоминания о прошлом стали блёкнуть, вытесняться из сознания тем, что происходило сейчас. Кажется, я даже научилась черпать в них силу для самой себя. Хотя бы с целью добиться того, чтобы прошлое не повторилось в тех отчаянных красках, которые преследовали меня после побега более полугода.

Крус разлила чай по чашкам, передала блюдце с кусочком рулета Гидеону, сползшему на пол, чтобы не испачкать ничего, и приблизившемуся к столику. Потекла вежливая беседа, чтобы немного отвлечься перед обсуждением того, ради чего я пришла. Словно оттягивание неизбежного…

Проследив за моим любопытным взглядом, направленным в сторону фото, висящего на стене, где доктор стояла в обнимку с девушкой, Дебора пояснила:

— Это моя дочь Лея. Тоже медик, правда, травматолог, — короткая улыбка с ноткой гордости. — Традиция, судя по всему. Впрочем, вся моя жизнь смахивает на стремление выдержать традиции и ничего не менять…

— О чём вы? — я чуть удивлённо приподняла брови.

— Мой дед ушёл из семьи; мой отец, бывший бессмертным — ангелом — погиб после того, как меня зачали; мой… партнёр, отец Леи тоже погиб в аварии. И все женщины до единой — медики. Дочь лишь немного сменила профиль, предпочтя помогать не только женщинам, а всем вообще. Спустя год после трудоустройства в больницу на побережье Мичигана познакомилась там с одним из пациентов и родила… — усмешка, — верно. Снова девочку. Эль уже интересуется медициной и садику предпочитает быть рядом с матерью на работе, наблюдая за лечением и не мешаясь. Забавная история…

Я чуть улыбнулась:

— Думаю, вы не одиноки в своих суждениях. Я их очень хорошо понимаю. Но, пожалуй, самое важное, быть на своём месте, — вздохнув, я погладила сына по голове. — Думаю, только сбежав, я наконец нашла своё. А надолго ли… Время покажет.

Она внимательно взглянула на Гидеона.

— Мальчик вобрал лучшее от обоих родителей, я полагаю…

— Генетическая лотерея, которая не чужда даже бессмертным, — с ноткой горечи усмехнулась я. — И не только визуальная.

— Сложно поверить в то, что стало причиной его появления, если учесть ваши слова о тех событиях и вашу далеко не наигранную любовь. Не знаю, смогла бы я… — Крус отпила чай и поджала губы, — Простите, Виктория, я не в праве лезть в вашу душу и жизнь, но из-за событий в госпитале весьма тяжело верить в подобную искреннюю привязанность.

Вздохнув, я чуть улыбнулась:

— До него были попытки. Выкидыш. Потом вторая попытка… — решив не добавлять масла в огонь, я чуть исказила правду, — мертворождённая девочка. Я не знала причин — почему не выходило. Оказалось, что это некое подобие «резус-конфликта», только в мире бессмертных. Только с куда более страшными последствиями. Сын для меня не напоминание о событиях, в которых он появился, а право на исправление ошибок и цель не дать ему уподобиться кровному отцу.

— Вы правы. Это очень неэтично с моей стороны, — Крус вздохнула, отставив чашку на стол и неожиданно взяв меня за запястье, спокойно и серьёзно глядя в глаза. — Но, зная лишь часть деталей, хочу сказать, что вы даёте мне веру в бессмертных. Как очень и очень немногие из них, с кем довелось «работать». К слову…

Доктор поднялась и прошла в сторону стены, неожиданно сняв одну из рамок с вертикальным фото. Маленькая фотокарточка под стеклом, на которой женщина, невероятно похожая на саму Дебору, передавала свёрток с младенцем в руки… моей матери. Вопросов о свёртке не возникало. Других детей, как я знала, у родителей не было. К тому же удалось понять, что это не фото, а вырезка из журнала. Снизу значилось: «Морган Крус передаёт в руки молодой матери чудом выжившую новорождённую дочь». Сердце пропустило не меньше пяти ударов, когда я смогла оторваться от вырезки и посмотреть на Дебору.

— Н-но…

— Мама смертная. Не чувствует энергии. Мне было одиннадцать лет или около того, когда я оставалась с ней в больнице на дежурствах, привозила ей пищу и термосы с кофе. После рождения девочки моя мать почти что жила около бокса интенсивной терапии для новорожденных. Ландыши я запомнила очень отчётливо, будучи полукровкой. Они оседали на её рабочем халате, когда она возвращалась в ординаторскую. Новорождённая девочка боролась за жизнь, появившись на двадцатой неделе. Девочка выжила, — Крус улыбнулась, — став моей пациенткой. Снова традиция… Вы верите в предназначение, Виктория?

Я сглотнула:

— Пожалуй, теперь ещё больше. Ч-что было со… мной?.. — последнее слово далось с трудом.

— Несколько остановок сердца, отказы органов, выводящей системы…

— Я не могла… выжить с таким анамнезом…

— Чудо, как я и сказала, — доктор хмыкнула. — Всё решилось в одно утро. Девочку отключили от аппаратов, уже не веря, что она выживет. Страховка не покрывала расходы на реабилитацию и содержание, и служащие больницы обязаны были это сделать. Но она начала дышать сама. Моя мать написала всем, кому могла, чтобы терапию не отменили. Поступил анонимный платёж, покрывающий страховку ещё на два месяца, — улыбка стала ностальгической и жёсткой одновременно. — Девочка не должна была выжить. Никоим образом. Показатели соответствовали уровню недоношенности и массе проблем. Либо выжила бы с трудом, но осталась бы «овощем». И всё же, чудо произошло. За одну ночь…

«Почему мне об этом никто никогда не рассказывал? Отец должен был знать! Не хотел тревожить?.. Но если смерть была неминуема… Как?!» — металось в голове. Я нервно поджала губы, возвращая вырезку. Крус молча вернула её на стену. Не укладывалось в голове — как это было возможно? Столько совпадений, столько моментов из моего прошлого в Чикаго, от рождения до этого дня. Город был связан с моей семьёй задолго до появления на свет… И всё же родители отца жили в другом городе…

Мотнув головой, я решила отложить эти мысли на более удачный момент. Потрясения буду разгребать позже, когда удастся уложить собственный план в последовательную цепочку.

— Об этом позже… — я согласилась с собственными мыслями, снова посмотрев на доктора. — Стоит вернуться к более актуальной проблеме.

— Я вас слушаю, — Дебора отставила на столик свою чашку, внимательно глядя на меня.

— Мой… партнёр работает в полиции, и мне удалось ознакомиться с большей частью архивных документов, которые были заведены после того, как дело получило квалификацию «изнасилования». У этого мерзавца определённый типаж жертв, — я сглотнула, — под который я попадаю едва ли не полностью. Все девушки определённой возрастной категории, ни у одной не было детей. Он не возвращается, понимая, что по горячим следам могут поймать по меньшей мере до тех пор, пока не появится тот самый типаж. Предпочтительный.

Доктор приподняла брови.

— Пожалуй, единственное, чему я не уделяла достаточного внимания — похожести изнасилованных пациенток. Но вы правы, как и во всём остальном. По существу, преступления совершались максимум через месяц после поступления девушек в отделение поддерживающей терапии, — она потёрла пальцами лоб. — Вот только чем это может помочь?

Я вспомнила разговор с Геральдом, состоявшийся в понедельник. После незначительной пробуксовки с приятным желанием обезопасить меня от всего подряд, демон всё же признал, что из идеи может что-то выгореть. Сейчас лишь осталось подобрать подходящую палату, а спустя время, когда шумиха поуляжется, согласовать с управлением полиции действия и просто поймать выродка. Впрочем, «просто» — последнее определение, которое я бы применила. Уже хотя бы потому, что придётся снова пройти хотя бы отголоском через ад воспоминаний. Нет, не тех, которые делали меня слабее. Скорее, уж наоборот. Но позволить к себе прикасаться кому-то, кроме Геральда, я не могла.

С усилием расправив плечи, я поинтересовалась:

— Есть ли две палаты, соединённые дверью без необходимости выходить в коридор?

Крус задумалась, но неуверенно кивнула:

— Такая палата есть. В конце коридоров две соединённые дверьми. Там, как правило, дежурят реанимационные группы на случай, если новый пациент поступает в критическом состоянии, либо нестабилен. Туда помещают новоприбывших для наблюдения. После транспортировки следует быть бдительнее… — уловив мою мысль, она удивлённо приподняла бровь. — Думаете, преступник скрывается во второй комнате на момент перед преступлением?

— Маловероятно. Однако, это вполне может нам помочь с поимкой. Энергию определить удалось, но у госпиталя слишком много выходов, которые я не смогу физически проверить, — я вздохнула, прикидывая все перебранные варианты, которые уже четвёртый день с момента первого визита в госпиталь крутились в голове. — Можно, конечно, попросить ещё несколько бессмертных из кондо поспособствовать. Образ энергии я подсказать могу, но это будет бросаться в глаза. Слишком большая концентрация бессмертных в одной незащищённой точке мира смертных может привести стражей. Нам это не на руку.

Доктор хмуро вздохнула, разливая остатки чая по чашкам:

— Выходит, не получится поймать?

— Отчего же… — я нервно улыбнулась, предвкушая отповедь и посыл со своей авантюрой туда, откуда без карты не выбраться. — Ловля на живца, можно сказать.

— Это противоречит смыслу медицины. Я не могу подвергать очередную пациентку риску…

— И не понадобится. Остальные девушки в безопасности. Как я и говорила, преступник предпочитает жертв с определённым типом внешности. Как правило пять с половиной футов или немного выше, около ста тридцати фунтов веса, волосы русые или каштановые, светлая кожа… В общем-то, смесь черт тех, кто уже стал жертвами поможет определиться, не ошибаясь.

Моя собеседница с кривой усмешкой кивнула, понимая, что описать себя мне удаётся всё хуже и хуже, потому просто приняла к сведению.

— И?

— И дальше, как только такая девушка появится в госпитале, вы уведомите меня. Благодаря смежным палатам, удастся спрятать девушку в отдельной, я займу её место. Преступник едва ли будет проверять детали. Ознакомится, возможно, с карточкой, чтобы удостовериться в том, что жертва соответствует его предпочтениям. Возможно, придёт не раз. И всё же из-за того, что биоматериалы он может отказаться давать до суда, а есть предостаточно лиц, неподчиняющихся юрисдикции Иллинойса, он просто сбежит. Рисковать глупо, потому, лучше сразу на месте преступления… — я наблюдала, как Крус всё больше хмурится, собираясь дать отказ. — В обычное время пациентку никто не будет тревожить. В соседней палате, возможно, придётся укрывать ещё и Гидеона. Я не уверена, что он сможет на долгое время меня отпустить. Миссис Крус, мы ничего не теряем. Но если я смогу помочь, я это сделаю. Мне только нужна ваша помощь как человека, заинтересованного в том, чтобы кошмары в госпитале закончились. Всё с поддержкой полиции. Никакого самоуправства.

По комнате пролетел тяжёлый вздох. Доктор снова сделала глоток чая, взвешивая в уме всю информацию и оценивая опасность моего предложения. Оставалось только ждать. Я понимала и её опасения, и возможный отказ. Подставлять себя и меня под возможное разбирательство было очень опасно. Особенно с учётом того, что дело весьма резонансное и в прессе фигурирует так или иначе. И всё же больше десяти лет справиться с этим кошмаром никто не мог. Сейчас возможность появилась.

Я молчала, усадив сына на свои колени, вытирая перемазанное вареньем лицо салфеткой, вынутой из подставки. Гидеон всю нашу беседу старался не отвлекать, ещё и занятый угощением. Сейчас ему, как и любому ребёнку в компании взрослых и без игрушек, становилось скучно. Капризы едва ли скоро начнутся, но уже чувствовалось, что ему было бы куда приятнее находиться на солнечной улице или во дворе кондо во время прогулки, чем здесь. Коротко занырнув рукой в мой карман юбки пальцами, он вытащил смартфон, развлекаясь включением и отключением дисплея. «Хоть какое-то отвлечение…» — хмыкнула я внутренне.

Наконец, Крус кивнула своим мыслям:

— Думаю, это возможно организовать. Вот только… — она неожиданно колюче усмехнулась, — Только ставить в известность мы до последнего не будем никого. И пусть я лишусь своего рабочего места, но ублюдка необходимо поймать. В противном случае церковники снова начнут вставлять палки в колёса. Они не так часто появляются в госпитале, но всё же мне бы не хотелось, чтобы эта попытка стала провальной из-за вмешательства «служителей Христовых», будь они неладны.

Невольно усмехнувшись, я покачала головой: религия смертных базировалась на том, что им было привито свыше тысячи лет назад, чтобы обезопасить истинное положение дел. Сколько же на самом деле тех «Богов» сменилось — не перечесть.

Вежливо улыбнувшись, я согласно качнула головой:

— Верная мысль. Что ж… — взгляд сместился на часы, — думаю, нам пора. Спасибо за чай и угощение. Я буду ждать звонка. В любое время дня и ночи. Не стесняйтесь. Быстрее выловим — быстрее избавим госпиталь от этой напасти.

— Очень на это надеюсь. Я постараюсь поговорить с новым руководителем отделения поддерживающей терапии. Думаю, она пойдёт навстречу, поскольку после отстранения предыдущего врача тоже рискует долго не усидеть на своём месте. Каждое происшествие вынуждает госпиталь терять компетентные кадры, — доктор помогла мне одеть сына, с усмешкой потрепав короткие тёмные волосы и снова вздохнув. — Всё же он невероятно красив. Хотелось бы мне видеть его, когда вырастет. Могу поспорить, что завоюет не одно женское сердце.

Гидеон удивлённо поднял брови, не понимая о чём речь, но неожиданно подался вперёд, обняв женщину за ногу. Секундный ступор, белозубая улыбка, и я подтолкнула его к выходу.

— Судя по всему, комплимент ему польстил. До свидания, миссис Крус. И спасибо, что нашли время, чтобы обсудить задумку.

— Всего доброго, мисс Блейк. Будем надеяться, что план удастся осуществить без осечек.

Я подняла сына на руки, кивнула и покинула гостеприимную квартиру, следом — подъезд и направилась к авто. Гидеон, словно кот, жмурился на солнце, улыбаясь. На воздухе сам отдал смартфон и забрался в детское кресло, едва я открыла заднюю пассажирскую дверь. Уже не раз думала о том, чтобы прикреплять на это время сидение к переднему, но не стала: всё же это опаснее. Закрепив все ремни и устроившись за рулём, я неспешно перестроилась в очередь низкого уличного трафика, оценивая время. До сдачи анализов оставалось около двадцати минут.

Добрались быстро. Я снова припарковалась под стенами больницы, взяла сумку с направлением и медицинской картой и повела любопытно вертящего головой сына внутрь. Лифт преодолели без приключений, а вот у кабинета я застопорилась. Оставлять сына без присмотра в коридоре одного было несколько неуютно. Я знала, что он дождётся, но всё же мало ли что всплывёт в головах людей, которые обнаружат полуторалетнего малыша одного на скамейке для ожидающих.

В общем-то проблема решилась довольно быстро. Выглянувшая в коридор лаборант осмотрела пустующий коридор, заметила меня с сыном на руках и с улыбкой пригласила обоих. Гидеон завороженно следил за тем, как мне в вену ввели катетер, как несколько пробирок наполнили кровью. Малыш побледнел, вцепившись в мою свободную руку, кажется опасаясь, что пробирок будет больше, пока не выкачают всё. Впрочем, через несколько минут выдохнул, когда на сгиб локтя был наклеен пластырь с антисептиком, и я расправила рукав своей кофты.

По завершении процедуры сын повис на моей шее, обхватив руками, словно я уже билась в предсмертных судорогах. Лаборант посмеивалась, выдала ему леденец «за храбрость», подписала пробирки, и мы наконец освободились. Я, посмеиваясь, гладила сына по спине, чувствуя взволнованный грохот сердца в его теле и тяжёлое дыхание.

— Всё нормально. Люди должны сдавать анализы иногда, чтобы знать, здоровы они или нет, — я чуть улыбнулась, когда мы покинули больницу, направляясь к парковке и поставила его на ноги. — Чуть позже я расскажу тебе об этом подробнее.

Гидеон неохотно отстранился, всё ещё с опаской поглядывая на скрытую под рукавом куртки и кофты руку. Понимала, что моей крови он повидал с избытком и сейчас пусть и такая незначительная процедура могла напугать. Я чуть улыбнулась, потрепав его по голове и переключая внимание на то, чтобы убрать в сумку на бедре медицинскую карту, приговаривая, что сейчас можно будет заехать в супермаркет и отправляться домой. Вечером ожидалась прогулка во дворе кондо и целых два выходных дня впереди, один из которых можно было провести на пустыре, размяв крылья.

Сын неожиданно повернул голову куда-то в сторону, словно прислушиваясь к чему-то, после чего сорвался и побежал к источнику непонятно чего.

— Гидеон! — я выронила карту из рук, спешно подхватывая её и стараясь нагнать ребёнка. — Погоди! Стой!!!..

Малыш бежал достаточно быстро, проносясь мимо встречного потока людей, но не врезаясь благодаря росту. Для меня это было куда сложнее. Первым опасением было, что сейчас он выскочит на подъездную дорожку для машин скорой помощи и угодит под колёса. Спина покрылась испариной, но он резко притормозил перед дорогой, застыв и глядя на открывшийся госпитальный парк. Указательный палец взметнулся, указывая куда-то вдаль.

— Там, — просто произнёс он.

Я осторожно подхватила его на руки, подрагивающими пальцами поглаживая по голове.

— Не делай так больше, прошу!..

— Там, — он снова указал пальцем. — Идём.

Проследив жестом, я окинула взглядом зелёные газоны, подстриженные деревья и кустарники, обилие скамеек и фонтанов. Отдалённо напоминало парк вокруг цитадели. Быть может, привлекло внимание это? Но когда он успел именно этот парк увидеть?.. И всё же палец сына указывал в весьма определённом направлении. На небольшую часовню в центре парка, едва заметную за деревьями. «Опять же — не видел прежде… Что его сюда потянуло?..» — пыталась сообразить я, но всё же направилась в указанном направлении.

Уже преодолев подъездную дорогу для транспорта госпиталя и выходя на мощёную плиткой тропинку, я различила церковную музыку, раздающуюся из часовни. Может, побежал на звук, конечно, но маловероятно. Поняв, что идём туда, куда «нужно», сын руку опустил, продолжая внимательно смотреть на острый купол часовни, белые стены и яркие витражи, отражающие солнце. Двери часовни были распахнуты и звуки становились всё отчётливее с каждым последующим шагом.

Сын трепыхнулся, требуя, чтобы поставила на ноги, и уверенным шагом направился в сторону часовни сам. Я наблюдала очередную его метаморфозу, не зная, чего стоило бы ждать, но всё равно плелась следом, невольно восхищаясь причудливой готической архитектурой, которую в штатах мало где можно было встретить. В детстве я попадала в эту больницу и сама, но о том, что позади, кроме парка, находится ещё и она, не имела ни малейшего понятия. «Быть может, построили позже?..» — подумалось мне. Но нет, камень уже нёс на себе следы времени.

Взгляд зацепился за табличку:

«Часовня Святой Анны, покровительницы Бретани, брака, бедняков, работников, домохозяек, краснодеревщиков, мельников, ткачей, булочников, рожениц. Год возведения 1901, входит в систему одноимённого госпитального католического комплекса. Штат Иллинойс, США», — прочитала я, чуть удержав сына за плечо. Взгляд зацепился за последний пункт «покровительства». Извилины скрипнули, выталкивая к поверхности знания, которые, как неудивительно, я помнила из курса религиозной росписи института. Мать Девы Марии, родившей Иисуса, согласно Библии. Предок Сына Бога по крови, а не по духовному происхождению.

Над входом в часовню располагалась ростовая скульптура в нише, прикрывающая ладонью подрагивающую «свечу». Образ был полным и филигранно выполненным скульптором. Однако почему-то по моим предплечьям поползли мурашки. Заглянув в распахнутые двери часовни, я всё же повела сына вперёд. Внутри из навесных колонок тихо лилась органная музыка в сопровождении церковного хора. Ряды лавок, исповедальня, алтарь, укрытая церковной символикой трибуна для священника, которого, разумеется, не было. Судя по всему, служащие появлялись здесь только на время церковных праздников, не чаще.

Впрочем…

По рецепторам неуловимо скользнул запах мирты, и я нервно огляделась по сторонам, подтянув сына ближе к себе. Гидеон, кажется, даже внимания не обратил, лишь с любопытством прислушивался к музыке, осматривал фреску на потолке, витражи и внутреннее убранство. Что-то влекло его, но я не улавливала, полностью переключившись на поиск источника запаха. Словно сбитый радар, аромат то ускользал, то возвращался. Играя, как энергия плода в утробе Джиллиан.