Глава 40. "Неуловимая энергия" (1/2)

— Уокер, ты уже из дома вышла? — поинтересовался Геральд, когда я взяла трубку и приняла вызов.

— Ну… Как тебе сказать… — я покосилась на запертую дверь квартиры и свою занесённую над кнопкой вызова лифта ладонь. — Далеко уйти не успела. А что?

— Если несложно, забери из моей комнаты три папки с делами. Они лежат на комоде. Утром торопился, забыл убрать в сумку. На обратном пути после врача завези в участок. Я встречу. Могу и сам, но…

— Всё в порядке. Я привезу, — я чуть улыбнулась, возвращаясь к квартире. — Мне несложно.

— Спасибо! До встречи, Виктория, — на другом конце соединения послышалась благодарная улыбка.

Связь оборвалась, и я торопливо отпёрла дверь, проскользнув в прихожую и в комнату демона следом. Как и было сказано, несколько папок лежали на комоде. Я осторожно убрала их под мышку и повторила маршрут к лифтам, нажимая на кнопку вызова. До визита к гинекологу оставалось около получаса. Как раз только доехать — и дальше бегом до кабинета. По существу, просто перестраховка. Просто небольшой сбой в организме, задержка, которую просто стоило учесть, даже невзирая на отрицательные тесты на беременность. Шансов было крайне мало, но я предпочла перестраховаться.

За прошедшие три месяца не произошло никаких кардинальных перемен. Каждый развивался в своём ритме, в своём темпе. Сын полностью перешёл на режим «садика», Геральд сдал все нормативы и тестирования для повышения и недавно получил должность детектива в своём полицейском участке, благодаря способностям, выщёлкивая залежавшиеся нераскрытые дела из архива. Ну и, собственно, я — я продолжала развиваться, раскрывать потихоньку потенциал и улавливать движение собственных сил. Под наставнической рукой Пиф приходилось проходить почти всё то, что я пропустила, попав к бессмертным и покинув школьную скамью раньше положенного.

За стенами кондо наступила весна. Природа оживала, как и оживали мои собственные чувства, которые на сей раз не было нужды гасить. Месяц назад, спустя год после побега, мы даже устроили небольшую вечеринку, которую посетил даже Шейн, решивший взять перерыв от гастрольных графиков и выступлений. Впрочем, отказаться полностью не вышло, поскольку владельцы клубов и концертных площадок Чикаго решили взять его в оборот и организовывали шоу за не слишком высокие цены, которые отличались от основного прейскуранта певца. За это время, как бы не отнекивалась, а расцвела и Пифия, которую он старался не обделять вниманием. Всё чаще падший серафим позволяла себе снимать очки и не стесняться публики.

Я всё чаще натыкалась в интернете, подбирая референсы для иллюстраций к книгам, на пляжные фото и мотивы отдыха. Приближался летний сезон отпусков, и мысль о том, чтобы выбраться к океану, не покидала меня. Хотелось опять расширить горизонты для сына, показать величие стихии, не очерченное рамками озера Мичиган, которое запало ему в память с прошлого лета. Для этого я даже завела себе электронный счёт, куда откладывала львиную долю возросшего после Рождества заработка, чтобы, когда придёт время, суметь добраться до какого-нибудь тихого прибрежного городка и насладиться всеми благами отдыха.

Устроившись за рулём, я сложила папки с делами и досье на пассажирское сидение и пристегнулась. На «торпеде» покачивался цветок-антистресс, который ради шутки подарил Геральд. Цветок был ярким, игрушечным и в обрамлении лепестков удерживал маленькую фотографию Гидеона, которую я всё же, подумав, закрепила под пластиковым «стеклом». Фото было сделано в тот же день. Яркое, насыщенное. Мы сидели на террасе, потягивая какао, кутаясь в пледы, наслаждались по-весеннему прохладным солнцем и расстилающейся внизу молодой зеленью. Тот покой, которого я никогда бы не получила наверху, то счастье, которое не регламентировано какими-то нелепыми законами и запретами.

Невольно проскочила усмешка, когда я завела двигатель и вывела автомобиль с подземной парковки.

— А ведь у бессмертных даже отпусков не бывает. Только выходные и праздники, да и те не чувствуются с учётом ритма жизни и подкарауливающих на каждом шагу бед, — усмешка вышла горькой, но я лишь мотнула головой, дождавшись, пока ворота, ведущие на улицу, отъедут. — Впрочем, пока меня это не должно волновать. В отличие от маловероятной беременности…

В голове с новой силой закопошились мысли, не пропускала ли я ненароком приём противозачаточных, не было ли у нас каких-то излишне спонтанных «развлечений». Не припоминала, но сбой всё же был, и причины его мне сегодня предстояло выяснить. Врач, знакомый с физиологией и проблемами бессмертных. Полукровка, если быть точной. Доктор Крус — миловидная мулатка лет пятидесяти, родившаяся от союза ангела и человека, проживающая в городе, а не на территории кондо, без каких-то проблем записала меня на приём по первому звонку. Хотелось верить, что мне понадобится только смена препаратов контрацепции и ничего сверх этого, но всё же волнение было.

Низкий трафик из-за того, что основной поток трудоспособного населения уже был на рабочих местах тоже экономил время и до госпиталя святой Анны я едва ли не долетела. Высокое здание, прежде принадлежавшее католической лечебнице со сводчатыми готическими окнами из серого, пропитанного вековой копотью песчаника, живая изгородь, какие-то не слишком броские баннеры, курящие у центрального входа пациенты, их родственники и чуть более редкие на перерыве врачи.

Медицинские карты обитателей кондо не хранились в архивах на случай, если «пациентам» нужно было скрыться. Документы закономерно менялись, и данные должны были исчезнуть. Я проверила наличие своей в сумке, перекинутой через плечо, едва заняла место на парковке и выскользнула из салона, направляясь к боковому входу для персонала. Это не возбранялось: доступ должен быть с любой стороны на случай «пробок», чтобы пациентов в приёмный покой можно было доставить без приключений. Сверившись с регистратурой и цифровым табло в фойе, я поднялась на четвёртый этаж в отделение акушерства и гинекологии, сверяясь с часами. До приёма было около пары минут, так что я успела отдышаться и устроилась на скамейке возле двери кабинета Деборы Крус.

Беглый взгляд, брошенный на наручные часы спустя время, подсказал, что доктор опаздывает. Бить тревогу не имело смысла, и я ждала, вынув из сумки смартфон и просматривая сообщения с работы в мессенджерах. С Рождества с моими обложками и рисунками выпустили две книги, не считая первого типографского экземпляра, подаренного Фредом Уильямсом. Авторы были довольны, работодатель тоже, я чувствовала себя наконец-то полностью на своём месте, занимаясь любимым делом не только с целью заработать, но и получая от него удовольствие.

Оторвавшись от дисплея, я посмотрела на приближающуюся хмурую женщину в белом халате. Крус была недовольна, и это можно было различить не только по выражению лица. Отперев кабинет, она пригласила меня войти.

— Мисс Блэйк, доброе утро, — натянутая улыбка мулатки вышла нервной.

— Судя по вашему настроению, оно не слишком доброе, — я поджала губы, снимая куртку и сумку, вешая их на крючок возле двери в светлом кабинете гинеколога. — Что-то произошло?

— Мягко говоря. И что важно — не в первый раз уже. Но давайте сначала всё же разберёмся с вашими заботами, а потом, если останется время перед следующим пациетом, можно будет вернуться к этой… проблеме. Проходите, — она указала раскрытой рукой на кресло. — Жалобы?

Я освободилась от обуви, джинсов и белья, забираясь на смотровое кресло:

— Задержка и последний цикл был довольно болезненным.

Пальпация, зеркало, УЗИ органов малого таза. Я честно затаила дыхание молясь о том, чтобы всё же обошлось. В кои-то веке молитвы, видимо, кто-то услышал. Доктор взяла мазки, которые сопутствуют любому осмотру, ещё раз проверила всё на мониторе УЗИ, сделала замеры, внесла в карточку последние сведения, и мне позволили одеться. Спустя пару минут я сидела на стуле рядом с её рабочим столом, нервно теребя в пальцах ремешок сумки и рассматривая свои ногти в ожидании вердикта.

Дебора Крус вздохнула:

— Беременности не наблюдаю. Для уверенности лучше сделать анализ крови, но, полагаю, это больше для вашего спокойствия. Сбой и боли могут быть сезонными изменениями, лёгким переохлаждением, которое вы не заметили. Изменение количества половых контактов так же влияет. Не мне вам рассказывать, — мне протянули направления на анализы. — Впрочем, даже если что-то будет, клиническое отделение госпиталя оказывает все услуги инкогнито. Это вы тоже знаете.

Я кивнула, вложила всё в свою карточку и испытующе подняла взгляд:

— Что произошло?

Поджатые губы, нервный взмах руки. Доктор откинулась затылком на подголовник своего кресла, сверившись с часами. Судя по всему, время было.

— В госпитале существует отделение наблюдения за пациентами, находящимися в вегетативном состоянии и в состоянии комы. Человеческие жизни хрупки, но порой им нужно время, нужны силы на восстановление. Шансов, как правило, на полную поправку, почти нет, но бывают и чудеса… — Крус чуть улыбнулась, имея в виду, что в некоторых действительно особых случаях помогали вытащить обитатели кондо, если это не влияло на жизнь остальных или если пациенты несли в себе кровь бессмертных. — Примерно десяток с лишним лет назад произошёл первый случай… Беременность у одной из вегетативных пациенток. В тот раз, невзирая на мои записи, постановили, что плод был зачат до того, как девушка получила травму головы. Ещё пару раз удалось так же отвести скандал. До тех пор, пока одна из пребывающих в коме девушек уже не первый год, тоже не забеременела. Их диагнозы и состояние организмов позволяют зачать в некоторых ситуациях. С согласия семьи было проведено прерывание и чистка, забор биоматериалов у извлечённого плода, чтобы определить насильника, ведь по сути половой акт с лицом, не давшим согласия приравнен к изнасилованию законодательством. Проверили весь персонал больницы, родственников — чисто. Словно непорочное зачатие, верь я в него, невзирая на знание оборотной стороны высших, которые размножаются ничуть не иначе, чем смертные, — по кабинету пролетел вздох раздражения. — Где-то в госпитале уже порядка тринадцати лет происходит эта дрянь, а поймать невозможно из-за чёртовых предрассудков церковников, которые управляют половиной заведения.

Я приподняла бровь:

— Поставить камеры в палаты, и проблема решится.

— Запрещено настоятелем мемориального госпиталя святой Анны, — Крус поморщилась. — Вмешательство в частную жизнь и осквернение покоя «спящих», как нам каждый раз приходит в ответ на запрос. Святоши всеми силами пытаются усложнить работу. Повезло, что церковь штата дала разрешение на прерывание беременностей после первого доказанного случая насилия. Во всём остальном — запрет.

Потерев переносицу пальцами, я прикрыла глаза, невольно проваливаясь в воспоминания о зачатии Гидеона. Такое же безвольное тело до тех пор, пока зелье действовало. Невозможность прервать, отказать, остановить. Это было хуже комы, хотя бы потому, что в случае многих похожих пациентов в памяти не остаётся ничего. В моей же оставалось всё до малейшей детали. От рассвета до заката, от процесса до… Хотелось выдернуть это из своей головы, но я не могла. Это было и это стоило оставить в дальнем ящике своей памяти, чтобы не проваливаться снова в то, что меня едва не уничтожило.

Следом пришло воспоминание о казни Лейны, Йора и Сандеса. Я уже чувствовала изменения в своём теле, не физические, а, скорее, ментальные. Наличие второй энергии, которую сын унаследовал от Мальбонте целиком и полностью, лишь в более мягкой вариации. Пока ещё детской. Я не понимала и не осознавала этого тогда, воспринимая отклик как полную покорность его влиянию на себя. Тогда это было ошибкой. Маль свою энергию погасил, маленький полукровка, однако, чувствуя стресс, даже будучи в моём чреве, пытался как-то повлиять, что-то исправить, если бы мог…

«Может ли получиться сейчас?..» — я поджала губы, внимательно взглянув на доктора Крус.

— Я могу… увидеть девушку?..

— Бессмертные уже пытались отыскать ублюдка. Безуспешно… — она скривилась. — Не думаю, что…

— По логике, определить это могут только те, кто умеет разделять две энергии в одном теле. Энергию плода и матери. Мне… довелось это почувствовать. В любом случае, мы ничего не потеряем от моего пятиминутного визита в палату, если это возможно.

По кабинету пролетел усталый вздох:

— Ничего не теряем… Верно. Но что нам это даст? После вам придётся обойти весь госпиталь, чтобы определить энергии обитателей и выявить всё же…

Я чуть улыбнулась:

— У меня есть время, чтобы хотя бы попытаться помочь. И, напомню, мы ничего не теряем, — доктор вопросительно от моей настойчивости склонила голову к плечу, и я неохотно пояснила: — Мой сын был зачат так же в результате насилия. Если хотите — это дело чести. Остановить и уничтожить. Если прерывание ещё не сделали, я смогу его найти. Нужно лишь время.

Снова нервно поджатые губы, но она поднялась из кресла, кивнув мне. Я прихватила куртку, и мы вышли из кабинета. Длинный коридор, лифт. Ещё на два этажа выше. Снова коридор. У палаты был полицейский. Я зацепила взглядом номер участка на значке. «Можно будет переговорить с Геральдом на эту тему… Возможно, у него найдутся какие-то дополнительные данные», — кивнув мыслям, я вошла в палату, когда была представлена сестрой потерпевшей.

Собственно, даже не привлекая фантазию, можно было действительно приметить схожую внешность. Светлокожая, русые волосы, тонкие черты лица, бледные из-за неподвижности потрескавшиеся губы, тени под глазами. Писк аппаратов жизнеобеспечения и запах стерильности, больше ударяющий в нос, чем на этажах для потока пациентов. Девушка лежала на госпитальной койке с приподнятой верхней частью для обеспечения циркуляции крови. Я посмотрела на карту в креплении изножья койки. Джиллиан Клейтон, двадцать шесть лет, состояние без изменений — два года и одиннадцать месяцев. Кома в результате аварии. Ранее наблюдалась в католическом госпитале в Индианаполисе. В связи с переформированием отделения восстановительной терапии переведена в Чикаго после решения семьи перебраться в город окончательно.

Убрав папку обратно в «кармашек» на изножье койки, я подошла ближе к девушке, занося ладонь над телом. Пока ничего не чувствовалось. Хотелось уловить потоки её собственной энергии. Пустота. Я чуть нервно поджала губы, положила пальцы на её лоб, пытаясь пробиться в разум. Результат тот же — пустота и тишина. Мозг, кажется, не функционировал, и тело жило только на аппаратах и внутривенном питании. Чуть подумав, я осторожно проскользнула своей энергией в её тело через тактильный контакт, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, позволявшее установить связь.

Лёгкий недоверчивый толчок ответной энергии, которую изначально не удалось отследить. Вторая попытка — более отчётливый оттенок розмарина. Едва не выдохнув от облегчения, я подняла глаза на напряжённо застывшую Крус.

— Поначалу показалось, что мозг уже мёртв. Почему так?

— Была обширная гематома в затылочной части и застой крови. Из-за давления было нарушение функций мозга. Но когда состояние стабилизировалось, стала происходить какая-то непонятная система активности… — доктор подошла ближе, посмотрев на девушку, погладив осторожно тонкое бледное запястье пациентки. — Если в качестве примера, то смахивает на перебитый провод, который сохранил оболочку и периодически контакт под воздействием стимуляции или стороннего воздействия восстанавливается. Появляется переход от комы к вегетативности. Движение глаз под веком, сокращение зрачка при направленном свечении, моторные функции рук и ног, нервные движения пальцев. Но это бывает редко, к сожалению.

Я молча кивнула, положив вторую ладонь на живот девушки, пытаясь различить вторую энергию и молясь только о том, чтобы плод унаследовал энергию не от матери. Снова тишина, к которой требовалось долго «прислушиваться», чтобы распознать пульсацию. Срок был слишком мал, чтобы получить больше сведений. Я закусила щёку изнутри, пытаясь отделить всё более насыщающуюся розмариновую энергию пациентки. Ладонь на животе девушки начала нагреваться. Уловив заминку, Крус торопливо задёрнула жалюзи на смотровом окне палаты. Вовремя — из-под пальцев полилось слабое свечение, и сила во мне слегка колыхнулась, пытаясь наконец добраться до энергии плода.

«Вот оно…» — губы дрогнули, поджавшись. Миртовые нотки щекотнули рецепторы, словно накатившая волна и скрылись снова в теле девушки, словно плод, будучи разумным, попытался спрятаться от незнакомки. Энергия вела себя слишком разумно. У смертных едва ли такое бывает… В голове неожиданно пролетело воспоминание о разговоре с Мальбонте. Та самая реплика о том, что сейчас я заменяю для мироздания Шепфа. До тех пор, пока Гидеон не вступит в полную силу.

Неожиданно девушка вздохнула, чуть потянувшись к моей ладони, чтобы прикосновение пальцев ко лбу стало полным. Прежде безмятежное лицо «спящей» дрогнуло. Всего пара мгновений, за которые я забыла, как дышать. Сияние под рукой стало меркнуть, и по языку прокатился железистый привкус собственной крови. Перестаралась, пытаясь сконцентрироваться, прокусила щёку изнутри.

Крус тихо поинтересовалась:

— Мне не почудилось?

— Не думаю… — я чуть качнулась, чувствуя, что поднявшаяся сила схлынула обратно, и опустилась на стул, рассматривая снова недвижимую пациентку. — Энергию мне удалось определить. Вот только ведёт она себя весьма странно. Более того, с самой Джиллиан что-то не так.

Я снова перевела взгляд на папку с анамнезом, вытягивая её из креплений и пролистывая историю. Девушку привезли в Чикаго два месяца назад, спустя неполный месяц — зачатие. Плоду три недели на данный момент. В Индианаполисе вспышки выхода из комы были реже. Вспомнились слова Пиф о том, что город обладает какой-то своей притягивающей бессмертных силой, которая помимо этого ещё и защищает большинство от наблюдающих, которые оставались на «родине».

«В любом случае, найти подонка теперь возможно… Только вот устроить собрание всего персонала едва ли выйдет. Ознакомиться с энергиями требовалось, но сделать это, не привлекая внимания, будет сложно», — я кивнула своим мыслям, понимая, что мне нужен трезвый взгляд на ситуацию от другого бессмертного, имеющего куда больший опыт, и он сейчас ждал меня в участке. Там же, как мне хотелось верить, получится найти детали по всем фактам насилия, произошедшими в госпитале святой Анны.

Чуть нервно поднявшись на ноги, я попрощалась с доктором Крус и пошла к парковке, пообещав, что постараюсь найти решение проблемы. Голова продолжала кружиться до тех пор, пока я не оказалась на улице. Свежий апрельский воздух выветривал из носа аромат стерильности, оставляя только вполне чёткое ощущение двух энергий. Не развернувшийся ещё до конца поток листвы миртового дерева и чуть сладковатый розмарин. Внутренне обругав себя за то, что не проверила Джиллиан на связи с бессмертными, я дала себе слово, что обязательно попрошу ещё один «визит», когда приеду сдавать кровь на анализы.

Устроившись за рулём, я выехала с парковки, направляясь к полицейскому участку. Геральд не торопил, но хотелось побыстрее со всем этим разобраться, чтобы на свежую голову обдумать последние открытия. Всё ещё в подкорке крутились воспоминания о схожести ситуации девушек из отделения поддерживающей терапии и своей истории. Немного мутило, но свежий ветерок из приоткрытого окна развеивал лишнее. Только сосредоточенность на результате. На долгом светофоре я взглянула на дисплей смартфона, всё ещё привычно опасаясь, что получу сообщение от кого-то из воспитателей подготовительной группы. Было тихо, слава всему святому.

До участка добралась ещё через десяток минут, в очередной раз припарковавшись на месте для гражданских, а не для сотрудников отделения, я прихватила папки с делами и побрела ко входу. В участок я приезжала не первый раз, уже даже успела примелькаться, и всё же почему-то находиться здесь было не слишком уютно. Быть может, опять же по той причине, что когда-то я искала своего убийцу в похожем участке. Порой даже проезжала мимо него, невольно всматриваясь в окна офиса управления полиции по округу, где произошла авария, в которой я погибла. В участке Геральда царила едва ли не расслабленная компанейская атмосфера, что всё-таки меняло впечатление, но только после того, как удавалось пересечь порог приёмной.

Собственно, сейчас я ощутила лёгкий ступор. После повышения Геральда я тут не была, а куда идти я не знала. Впрочем, улыбчивая девушка на ресепшене по имени Риз, приветливо махнула мне рукой:

— Мисс Блейк, добрый день! Полагаю, вы к детективу Дарквуду?

— Добрый, — я кивнула. — Именно…

— Второй этаж, двадцать седьмой кабинет, — Риз чуть нахмурилась, взглянув на монитор наблюдения, — только, кажется, у него посетитель или он вышел в архив. Дверь закрыта.

— Я подожду. Спасибо, — улыбнувшись в ответ, я побрела к лестнице.

Взгляд невольно зацепился за стоящий у ресепшена автомат с кофе. Да и вообще, ароматы здесь, после больницы, резко контрастировали. Табак, оружейное масло, железистый запах жетонов и значков, которые некоторые носят не поверх одежды, а в кармане, нагревая телами, крепкий кофе и флёр трудового пота дежурных расчётов, обретающихся в отдельном помещении. Здесь, как и в больнице, мозг адаптировался под обстановку, заставляя воспринимать окружающее пространство иначе.

Полазив по карманам, я вытащила мелочь, тоскливо вздохнув от того, что на стаканчик кофе не хватало десяти центов, я уже побрела было к лестнице, когда позади окликнули:

— Виктория!

— Привет, — я обернулась к Геральду, приближающемуся со стороны длинного коридора. — Надеюсь, не слишком поздно?..

— Нормально, — демон подошёл ближе, без заминки тронув губами мой висок. Брезгливый взгляд сместился на аппарат. — Да ну… Отрава какая-то. Идём. В комнате отдыха есть кофемашина. Там сделаем.

Хмыкнув, я пошла наверх, подталкиваемая в спину. Не дойдя до своего кабинета, Геральд заглянул в небольшую комнатушку с диваном, столом и несколькими табуретками. Тут же был холодильник, кулер и на небольшой угловой кухне микроволновка и кофемашина. Зная мои предпочтения, демон сноровисто выставил в программе необходимые настройки, бросил кубик сахара, долил в капуччинатор молока и нажал механизм запуска, подставив стаканчик под «сопло». Я стояла, прислонившись к дверному косяку плечом и наблюдая за «колдовством» в его исполнении, с улыбкой. Казалось бы, выученные за всё время движения, всё, что выполняется за рабочий день не по одному разу. И всё же приятным было то, что учитывает мою не слишком большую любовь к крепкому кофе, малому количеству сахара… Забота в его исполнении до сих пор не перестала меня удивлять.

Стаканчик наполнился, и демон вставил в него пластиковую чайную ложку, протягивая мне:

— Поверь, действительно приятнее, чем та бурда из автомата.