Глава 35. "Граница терпения" (1/2)

Я сидела ранним утром, ещё до восхода солнца, перед открытым файлом в ноутбуке и над книгой по психологии. Покупала её без особой надежды, просматривая бегло и не слишком вникая в подробности поначалу. Прорабатывать приобретённые страхи оказалось ещё сложнее, чем бороться с ними «голыми руками», что называется. Не буду говорить, сколько раз за прошедший месяц опускались руки. Стабильная, крепчающая день за днём связь, которая укреплялась благодаря сыну. Гармония взаимоотношений, в которых никто никого не пытался притеснять и вымучивать ответ… Смахивало на сказку, в которую я верила со скрипом.

В конечном итоге поняла простую истину: ко мне открыты, но замыкаюсь именно я сама, избыточно анализируя собственные поступки. Что я сделала и не сделала, чтобы стало ещё лучше. Зашкаливающее чувство ответственности за каждый шаг, за каждую секунду, которая была затрачена на принятие решения. Первое время Геральд пытался объяснять, что всё в порядке и стоит немного дать себе поблажку, но всё же у меня не выходило расслабиться должным образом и позволить себе жить, не одёргиваясь и не анализируя происходящее.

Озаглавив список: «Я не боюсь», я поставила первую цифру в файле и закусила губу. «Я боюсь не боли, а то, что не смогу её выдержать», — первая запись. «Я боюсь не своей силы, а того, что не смогу её контролировать», — вторая. «Я боюсь не одиночества, а того, что не смогу сделать всё, чтобы защитить тех, кто мне дорог», — третья. «Я боюсь не…» — руки зависли над клавиатурой, но спустя несколько секунд список начал разрастаться, заполнив весь первый лист. Когда дошло до пятого, я невольно откинулась на спинку стула с ощущением, что стало только хуже. Замыкающим пунктом оказался страх собственной смерти. Бесполезной смерти, которая случится не в бою, не защищая сына или Геральда. Или тех, кто стал близок здесь, в кондо, в Чикаго.

Список казался бесконечным… Потерев лицо руками, я поднялась с места, чтобы сделать себе чай. В голове метался ворох мыслей, объясняющих, что всё не так паршиво, как я сама это вижу. Не сразу, но я справляюсь. И буду справляться ещё лучше. Обязана. В приоткрытой двери спальни виднелись раскинувшиеся по постели крылья дремлющего ребёнка, невольно вызывая улыбку: пока он жив, моя жизнь имеет смысл. Всё имеет смысл до тех пор, пока я могу его оберегать.

В прихожей щёлкнул замок. Я невольно дрогнула и покосилась на часы в гостиной. Почти шесть утра. Геральд вернулся с дежурства. Ещё один параноидальный страх, не имеющий под собой никаких оснований. Едва ли, обнаружив нас, Маль будет деликатно стучать в дверь или искать запасные ключи. Издав нервный смешок, я вытащила с полки над раковиной вторую кружку, засыпая в неё ещё одну щепотку заварки. Стоило озаботиться завтраком для своих мужчин. Дальше можно будет поработать над очередным списком внутренних иллюстраций, которые сбросили из издательства по электронной почте.

Демон устало потёр лицо рукой, прислонившись плечом к арке.

— Опять бессонница?

— Нет. Всё в порядке… Просто ложусь ведь рано с сыном. И просыпаюсь, соответственно, рано, — я потянулась к холодильнику, выуживая сыр, овощи и ветчину на сэндвичи. — Как прошло дежурство?

— Спокойно, как и обычно. Это тебе не цитадель, где клетки пополняются почти круглосуточно, — ощутив, как я напряглась, Геральд торопливо подошёл ближе, потянув меня к себе за руку. — Прости. Порой я забываюсь и несу чушь, которая в очередной раз заставляет тебя проваливаться в кошмары.

Я спокойно уткнулась лбом в его шею, стараясь расслабиться. Пожалуй, после преодоления очередной ступени демон в считанные дни перевернул большую часть своего восприятия. Причина была проста… Прежде мы почти не оказывались на ночь в одной комнате. Сейчас это закономерно участилось и он стал свидетелем моих кошмаров. Без вторжения в сознание. Просто память «услужливо» подкидывала кадры прошлого, заставляющие просыпаться в холодном поту, срываться и бежать проверять мирно спящего Гидеона.

По спине бережно скользили тёплые ладони, уговаривая обнимать в ответ, переключаться с «тогда» на «здесь и сейчас». И я действительно старалась, чтобы этих бессмысленных вспышек было как можно меньше. Я училась жить не прошлым, а будущим. Вот только оглядываться назад всё равно приходилось всем нам.

Я чуть улыбнулась:

— Всё в порядке.

— Уверена? — Геральд поддел моё лицо пальцами, испытующе заглядывая в глаза.

— Теперь ещё больше, — улыбка стала шире. — Садись, сейчас сделаю перекус, и отдыхай…

Вздох, и довольная ответная улыбка, но он всё же неохотно отстранился, садясь за стол. Пока я занималась завтраком, за спиной стояла тишина. Я не придала этому значения, но напрасно.

— Что это?.. — нервно донеслось из-за спины.

Вздрогнув, я обернулась. Геральд изучал файл на экране ноутбука. Торопливо протерев руки полотенцем, я попыталась захлопнуть девайс и книгу по психологии, но не преуспела. Хватило одного взгляда цвета бирюзы, вспыхнувшего едва сдерживаемой яростью. Его злило моё прошлое куда больше, чем собственное. Не то, что там кто-то был прежде. Нет. Злило, что сделать с этим ничего не выходило. Забыть, закрыть, спрятать в дальний уголок памяти самостоятельно я не могла, равно как и никого к этому старалась не подпускать. За короткий промежуток времени жизнь перевернулась с ног на голову, а я безуспешно пыталась адаптироваться прежде в одиночестве. У меня просто не было достаточной поддержки, чтобы преодолеть боль. Сейчас появилась, но я всё равно пряталась в скорлупе.

Сглотнув, я отступила от стола, внутренне матерясь на все лады из-за того, что не убрала «следы преступления» прежде, чем он всё увидел.

— Попытка терапии для себя самой. Понять, что…

— Это я понял, — жёстко оборвал Геральд. — Что мешает поговорить со мной об этом? С Пифией, если мне ты не доверяешь до той меры, чтобы обсуждать до такой степени «личное»?.. — прозвучало саркастично и несколько оскорблённо. — Ты ведь понимаешь, что мало выписать. Мало увидеть страх…

Втянув голову в плечи, я дёрнулась, снимая с конфорки вскипевший чайник. Требовалось снова заняться чем-то, что ослабит удавку стыда. Что-то механическое, простое, полезное… Нужное. Залитая заварка. Сэндвичи на тарелке и кружка перекочевали на стол. Следом — сахарница, и я поторопилась уйти из кухни. «В очередной раз бежишь?..» — насмешка в голове голосом Фенцио. Я уже давно не слышала голосов из своей подкорки, которые заставляли думать.

После внутренней реплики я застыла на пороге. В очередной раз комом в горле встали страх и слёзы.

— Я не хочу в это втравливать…

— Уокер… — вздохнул Геральд, — иногда я на тебя смотрю и вижу не серафима, который на своих плечах несколько лет тянул правосудие мира бессмертных, осаживая Мальбонте в желании казнить всех подряд, а обычную девчонку…

Я поджала губы, резко обернувшись.

— Что, если это так и есть?.. — выпалила с такой резкостью, что невольно сама смутилась, спрятав лицо в ладонях. — Прости…

— Наоборот. Выплесни, — спокойно ответил он. — Ты в этом варишься, не думая о последствиях. Выскажи. Если надо — кричи, плачь, но хоть раз позволь всему этому сорваться не под воздействием триггеров.

— Сын проснётся… — прошептала я.

Геральд вздохнул, извлекая из кармана брюк свой смартфон. Раздались щелчки кнопок и сигнал отправки сообщения. Я продолжала обнимать себя руками, затравленно глядя на каждое его движение. Парой глотков залив в себя безумно горячий чай, он поднялся из-за стола, за запястье утягивая меня в свою комнату. По телу ползли отнюдь не предвкушающие мурашки. Скорее, очередная волна паники от одной только мысли, что я снова что-то сделала не так. Разозлила, огорчила, обидела. «И опять о себе не думаю вовсе…».

Дверь захлопнулась с тихим щелчком, и меня поставили перед зеркалом. Геральд сел на край постели, потерев руками лицо.

— Кого ты видишь?.. — я попыталась обернуться. — Нет. Смотри в отражение.

Спорить было опасно, и я послушно смотрела в зеркало.

— Себя.

— Неверно. Вторая попытка.

— Бессмертную…

— Теплее, но нет. Третья. Подсказка: ты до сих пор пытаешься навесить на себя один ярлык, не стремясь брать ответственность за все остальные, которые должна уметь менять в зависимости от ситуации, — нервный жест раскрытой ладонью. — Кого ты видишь, Виктория?..

«Почему мне хочется сбежать?.. — поёжившись, я всмотрелась в зеркало, пытаясь понять, что от меня хотят. — Что видит он из того, что я в себе не нахожу?..». Пунцовое от стыда лицо, едва сдерживаемые обидные слёзы. Отсутствие характера, силы воли, отсутствие того, что я стремилась перенять от матери в сжатые сроки… «Я слишком слабая…» — отчётливо мелькнуло в подкорке.

— Н-не знаю…

— Думай, — в голосе Геральда звенела сталь. — Пока я не услышу внятный ответ, из комнаты не выйдешь.

— Гидеон… — попыталась запротестовать я.

— Вот именно — Гидеон. Тебе есть ради кого просыпаться и засыпать, есть ради чего жить. Эту обязанность с тебя снимут лишь посмертно. А ты к этому готова?

Я отрицательно мотнула головой, прошептав:

— Нет…

— Кто ты?

Перед глазами знакомой вереницей пролетали воспоминания о том, с чего всё началось. Молчаливые диалоги с собой, когда даже говорить было не с кем, когда я лишилась всех. Попытки удержать сознание от разрушения. Запоздалое понимание, что мне не дали бы умереть. Я выполнила лишь одну часть предназначения, которое было предопределено Мальбонте. Стала ключевым элементом его возвращения. Но этого было мало. Слишком мало… Я должна была дать жизнь. «А теперь должна её оберегать от всего, что может обрушиться каждую минуту…».

Сглотнув, я неуверенно подняла взгляд, скользя им по своему телу, лицу в отражении. Невольно поднявшиеся руки прошлись пальцами по щекам, стирая обиженную горячую влагу слёз. Я почти никогда не решала ничего. Никогда не имела выбора. Каждый мой шаг был предугадан, каждый вдох подконтролен. Каждая смерть, в которой я себя винила… Вся эта кровь не на моих руках. Я ошибалась, когда винила себя во всём, и это помогло осознать ошибки.

— Я — мать. Я — бессмертная. Я… я — верховный серафим совета, не лишённый силы, но лишившийся крыльев. Я — смертная, которая вернулась в родной мир, чтобы… — вздох, сорвавшийся хрипом с губ, — чтобы дать своему ребёнку право на жизнь. Я… сильная?..

Геральд кивал после каждого утверждения, чуть изогнув губы в полуулыбке. Прозвучали короткие, немного наигранные овации:

— Умничка. А теперь снимай футболку и шорты… — уловив мою озадаченность, закатил глаза. — Не думаю, что у тебя за прошедшие сутки выросла дополнительная рука или нога. Всё остальное я уже видел. Снимай.

Поджав губы, я неуверенно стянула с себя всё, что просили, оставшись в белье. Взгляд захотелось отвести, но Геральд отрицательно качнул головой, и я упрямо уставилась в зеркало. В памяти невольно пролетели последние сборы в нашем с Дино доме. В тот день, когда моего первого мужа казнили. Болезненно тощее тело с выпирающими костями, смахивающее на мумию. Сейчас всё было иначе. И всё же несоответствие царапало глаз, заставляя в очередной раз смахнуть со щёк слёзы.

Хотелось прикрыть грудь и живот — последствия трёх беременностей, двух родов и одного года кормления. Тело было обычным… Обычным телом рожавшей женщины, которой пришлось пережить достаточно, чтобы хотеть умереть, но утратить это право. Геральд подошёл сзади, сжав руками мои плечи. Пальцы прочертили мои руки от плеч к запястьям и обратно. Пальцы двинулись выше, собирая волосы, отводя их на спину, открывая шею и ключицы. Снова вынуждая отмечать мелкие детали, которым прежде я не предавала значения. Точнее, закрывала глаза на эти недостатки, считая, что они надёжно спрятаны. Заживший след зубов на шее. Синяк прошёл, и волосы, как правило, его скрывали. Пара царапин под грудью, тоже бывших достаточно быстро затянувшейся раной. Короткий почти неощутимый шрам на коже в районе тазовой кости.

Стиснув зубы до скрипа, я опустила голову, всё же не желая смотреть. Меня тревожили только шрамы от крыльев просто потому, что их могли заметить. На теле же, скрытых одеждой, их в разных местах было не меньше десятка. Попытка вывернуться из сжимавших плечи рук, чтобы одеться и уйти, была пресечена достаточно быстро. Поднятое пальцами лицо, но глаза насильно не заставить открыть…

Затылок обжог вздох.

— Разве ты это с собой сделала?..

— Нет… — прохрипела я.

— Верно. Это сделали с тобой против воли… Меньше, чем за десяток лет, точнее, всего за два? Три? А теперь задумайся: другая бы уже сломалась.

— Я и сломалась… И не раз, Геральд…

— Может быть, — чуть увлекающее за подбородок движение, открывшее больше обнажённой кожи шеи и место с затянувшимся укусом, коснувшееся его губами, выдёргивающее мурашки, рванувшиеся от места прикосновения. — И всё же нет. Ты прежняя… Всё такая же сильная, всё такая же отчаянно отыскивающая пути спасения, всё ещё старающаяся стать совершеннее. Вот только повторяешь одну единственную ошибку…

Я сглотнула, помутневшим взглядом следя за движением губ, скользящих по коже, гладящих дыханием:

— Какую?..

Геральд улыбнулся в отражении, обняв меня поперёк живота:

— Ты пытаешься равняться на сомнительные примеры… И при этом — сама пример, хоть и не понимаешь этого пока, — я попыталась возразить, но он лишь качнул головой, тронув губами мою шею напоследок. — Просто подумай об этом. Если не получится вычленить рациональное зерно — я всегда подскажу.

— Хорошо, — я выжала усталую улыбку. — А ещё… Знаешь, мне всё-таки жаль, что я… потеряла крылья.

За спиной раздался смешок, заставивший меня нахмуриться. Однако Геральд встал ровно позади меня, расстегнув цепочку амулета на своей шее. Раскрывшиеся базальтовые крылья развернулись, скрыв за собой большую часть комнаты. Аналогия стала понятной, когда они почти обернулись вокруг моего тела. Обняли не слабее, чем руки. Я невольно рассмеялась, всхлипывая в очередной раз. У меня были крылья… Куда более сильные и надёжные. Крылья, которые помогали не один раз едва ли не с первой встречи. Не серые, не золотые… Именно эти — антрацитово-черные.

По комнате бурлящей волной прокатилась энергия самшитов, и я развернулась в руках Геральда, притягивая в благодарный поцелуй. Губами чувствовалась знакомая улыбка. Всё равно он оставался наставником, хоть и всеми силами старался сменить амплуа. Внутреннее умиротворение возвращалось. Не столько из-за прикосновений, сколько из-за в очередной раз озвученной необходимой мне правды. Файл в ноутбуке был такой правдой лишь на половину. Мне в очередной раз нужно было подтверждение собственных мыслей. Убедиться в том, что сейчас я не одна, как бы не боялась тянуть за собой тех, кто должен… обязан жить.

— Собирайся. Пифия приедет через полчаса. Успеешь разбудить и покормить Гидеона, — тронув горячими губами мой лоб, проговорил Геральд.

— Зачем?.. — я удивлённо хлопнула глазами.

— Посидит с Гидеоном пару часов. Нам нужно кое-куда съездить. Вдвоём.

— Но… — я попыталась сделать умоляющие глаза, не желая оставлять сына.

Демон снова сурово нахмурил брови:

— Пара часов. Недалеко. Сразу вернёмся, если что-то пойдёт не так, — уловив моё состояние, чуть тише добавил: — Ему уже год. Пора учиться тому, что ты не всегда будешь рядом. Даже не в соседней комнате.

С трудом, со скрипом, но удалось себя заставить принять на веру его слова. Оставить Гидеона с кем-то, кроме меня и Геральда, смахивало на пытку. И всё же я покорно опустила голову, уходя в свою комнату, забирая свежее нижнее бельё и очередные шорты с футболкой, пока демон быстро принимал душ. Его завтрак был готов. Нужно было покормить сына, и я залила молоком кукурузную крупу, подготовила фрукты. У меня аппетита не было вовсе. Стресс или что-то ещё… не знаю. Мысли вернулись на бытовую орбиту: нужно всё убрать в стирку, иначе носить будет нечего. В шкафу оставалась только пара сарафанов.

Гидеон просыпался с трудом. Для него это время было ранним. Почти за час до привычного подъёма. Попытка завалиться обратно на подушки была мной прервана, и ребёнок капризно повис на шее, требуя уложить обратно и не тревожить. Однако с появлением в спальне Геральда довольно быстро подобрался: при мне хныкать можно было, при демоне стеснялся. Пока Гидеона унесли умываться, я торопливо перелила в тарелку вскипевшую кашу и помешивала, чтобы быстрее остыло.

Геральд вернулся с уже куда более бодрым ребёнком, болтающимся вверх тормашками, удерживаемым за одну ногу. По кухне раздавался довольный визг, от которого невольно закладывало уши. Я невольно улыбнулась, забирая сына, непоседливо отказавшегося от сидения на стуле для кормления. Пришлось оставить на своих коленках, предвкушая, что буду в каше с ног до головы вместе с сыном. И всё же уже сноровисто ухватился за ложку, крутя её в руках, вспоминая, какой стороной лучше держать.

Геральд опустился рядом, надкусывая сэндвич, и я поинтересовалась:

— Почему именно Пиф? У неё ведь смена только два или три часа назад закончилась…

— Потому что Гидеон ей доверяет больше, чем прочим, кто сюда приходит. А в баре, к слову, вчера была дезинсекция. Так что ещё пару суток там точно не будет посетителей, а значит и смен, — Геральд чуть скривился и поднялся, наливая себе сок. — И вторая причина: ей сто процентов хватит сил, чтобы его защитить в случае опасности, хоть она и маловероятна в данный момент, — из прихожей раздался стук, и он поднялся, отряхивая руки. — Я открою.

Демон покинул кухню, оставив меня с ребёнком, который резко утратил заряд бодрости и смирения, начав размазывать кашу по лицу и моим рукам. Пара безуспешных попыток успокоить увенчалась тем, что на шортах и футболке обозначились растопыренные миниатюрные детские пятерни с ароматом завтрака и вкраплениями банана. «Утро продолжает радовать, чёрт возьми…» — немного ворчливо отозвался внутренний голос. Я не любила отчитывать Гидеона, но сейчас терпение было на исходе. Впрочем, хватило одного недовольного вздоха и попытки пересадить на стул, как бунт закончился.

Я пыталась прислушиваться к разговору в гостиной, но не преуспела. Слишком активная попытка привлечь внимание со стороны сына, грохот ложки о край тарелки в попытке поймать дольку яблока. Где-то внутри исподволь поднималась очередная волна раздражения. «Это не раздражение, Уокер. Просто ты предчувствуешь, что на несколько часов придётся оставить ребёнка с почти посторонним человеком. Это снова чёртова паника, которую пора учиться осаживать, ведь Геральд прав: рано или поздно он вырастет и тебе придётся отойти в сторону…» — усмехнулся внутренний голос.

Пиф показалась в кухне, улыбнувшись мне и радостно запищавшему ребёнку.

— Ранние пташки… Доброе утро.

— Привет. Я его сейчас умою, и пару-тройку часов хлопот он не доставит. Если что, сок в непроливайке, и…

Оракул стянула очки с переносицы и закатила глаза, забирая у меня ребёнка.

— Я умою. А тебе лучше переодеться… — усмехнулась она, устроив ребёнка на своём бедре. — Диверсант малолетний.

— Твою мать… — вздохнула я, рассматривая пятна на одежде, когда Пиф с ребёнком скрылись в ванной.

Геральд насмешливо приложил ладонь к уху.

— Что-что??? Я не ослышался?! Мисс Уокер, что за сленг?.. Какой пример вы сыну подаёте?..

Фыркнув, я побрела в спальню. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Ненадолго, правда. Со скрипом вытянув сарафан и толстовку на молнии, я всё же переоделась. Осень только вступала в свои права, и дни были ещё достаточно тёплыми, но сейчас, утром — довольно-таки прохладно. Прежняя терморегуляция бессмертной пока не поддавалась контролю и согреваться приходилось как обычному человеку.

Геральд уже стоял в прихожей, удерживая в руках бутылку сока и… меч, судя по всему. Тканевый чехол прятал оружие почти полностью, чтобы не вызывать вопросов у копов. Я нервно сглотнула, но сунула ноги в кроссовки, в последний раз оглянулась на довольного новой компанией сына, словно забывшего о моём существовании, и вышла из квартиры. Только автоматически прихваченная с тумбочки маленькая сумка, в недра которой улетели смартфон и запасные ключи.

Я опасливо покосилась на оружие в руках демона.

— Зачем это?

— Пригодится… — хмыкнул Геральд. — Сейчас в сторону пустыря, где были тренировки с полётами. Дальше я объясню маршрут.

— Хорошо.

Парковка была забита автомобилями впервые на моей памяти до такой степени. Руки рефлекторно дёрнулись открыть заднюю пассажирскую дверь. Убеждать себя тем, что Гидеон остался дома, выходило всё более скверно. Нервно устроившись за рулём, я дождалась, пока Геральд заберётся в салон. Автомобиль неторопливо выехал с паркинга и направился на север по широкому проулку. Эту дорогу я знала достаточно. На так называемое «лётное поле» мы ездили раз в неделю, чтобы в сумерках ребёнок мог вдоволь налетаться и потренировать крылья.