Глава 34. "Всходы на выжженном поле" (2/2)

По моей спине тёк холодный пот из-за его рассказа. Откровенный страх, что нечто похожее могло бы случиться с Гидеоном, не выходил из головы. И всё же, сняв одну руку с руля, ободряюще протянула её к Геральду, осторожно и заботливо погладив его ладонь.

— Мне жаль…

— Я выжил, — усмехнулся он в ответ, хоть и с ноткой горечи, сжав в ответ мои пальцы. — Я ведь говорил, что это не самая любопытная история…

— Мне любопытно. Продолжай, если это нетяжело, — сбоку послышался вздох, моё запястье осторожно тронули губами и позволили снова ухватиться за рулевое колесо.

Неловкая пауза, чтобы позволить собраться с мыслями.

— Мать услышала грохот и проснулась, спугнув Белиала. Нож не нанёс смертельного ранения, хоть и желание убить было достаточным. Не знаю как, но столичный лекарь смог сохранить мою жизнь. Времени было мало. Мама приобрела в одной из лавок амулеты на имеющиеся средства, забрала меня, едва я достаточно окреп, и через один из порталов сбежала к смертным. Если брать в расчёт хронологию событий, которую я изучил, когда я вернулся к бессмертным по настоянию серафима Кроули, то через месяц после покушения на мою жизнь брат сверг отца, казнил и занял его место. А дальше… — Геральд неожиданно рассмеялся, — дальше я смотрю на Гидеона и вижу себя, если бы ты смогла сбежать с ним одна. Стремительное развитие, постоянное движение вперёд, бросание насиженных мест. С той лишь разницей, что крылья были и у меня, и у матери. До двух лет она могла прятать мои под плащом или покрывалами. Дальше они начали расти слишком быстро и амулет мы носили по очереди. Она — когда собиралась в город, и я — когда выбирался из дома, чтобы пройтись. Время было другое, и трёхлетний ребёнок, шныряющий вокруг дома в радиусе мили, никого не удивлял. Как я и говорил — другое время, другие нравы, другие люди и совершенно иное восприятие мироустройства. Выживает не умный, а сильный и достаточно расторопный, чтобы увернуться от кулака, пущенной стрелы или стального клинка. И только если выжил, уже можно подключать мозг с целью, где достать питание, тёплую одежду, где найти кров и достаточно тёплый ручей, чтобы смыть пыль и грязь с собственной шкуры.

Я нервно повела плечами, пытаясь переварить откровение. Взгляд в зеркало заднего вида, которое отразило Гидеона, внимательно следящего за шариком, перекатывающимся под пластиковым колпаком «лабиринта» в поисках прохода в центр. Не знала, понимает ли он смысл этой игрушки, но, судя по сосредоточенности, пытался разобраться. У него всегда есть чем себя развлечь, его оберегают и каждый последующий шаг за него продумывают досконально. Есть пища, постель и забота во всех проявлениях. Он видит не только пример любви и опеки матери, но и подобие отцовской заботы и защиты.

«Подобие?» — насмешливо поинтересовался внутренний голос. Геральд проявлял куда больше чувств и внимания к потребностям моего сына, к его любопытству и чувствам. И я понимала опасения Мальбонте после признания, что он боится навредить ребёнку в трезвом рассудке, что уж говорить о помутнениях, вызванных тьмой. Но вспоминалось нежелание касаться, брать на руки, как-то заботиться ещё в самом начале. Единственный раз, что я помнила его с сыном на руках, — день, когда обессиленного голодом Гидеона он принёс в мои покои для кормления. После — ни единого раза.

Искренне улыбнувшись, я покосилась на демона:

— Я рада, что рядом именно ты, — признание далось легко.

— В каком смысле?

— Рада, что он видит достойный пример сильного мужчины, готового не сдаться и бросить более слабого, а, наоборот, помочь, — улыбка стала чуть шире. — Ты один из немногих бессмертных, кого я искренне уважала даже в моменты слабости. И можно сказать, что единственный, кому я доверю жизнь своего ребёнка, как себе самой.

Геральд польщённо хмыкнул, повернувшись ко мне:

— Льстивая девица. Так поступил бы любой нормальный и разумный человек.

— В этом и дело… — снова в подкорке вспыхнул один из последних разговоров с Малем. — Мы ошибочно считаем бессмертных «людьми». Это правда лишь отчасти. Знаешь, я помню день, когда Миндер принёс меня в школу после первого помутнения рассудка Мальбонте. Перед этим я около часа провалялась перед воротами цитадели в снегу и грязи в одной исподней рубашке с переломанными крыльями и отбивной вместо тела. Ни один из бессмертных не помог, не считая предводителя сопротивления. То ли из страха передо мной, то ли из-за опасений кары за эту помощь. А может, и из ненависти, ведь с меня начались их кошмары.

Скривившись, Геральд потёр лицо ладонью.

— Скорее, первое или второе. Из того, что я слышал в столице по прибытию, открытой ненависти к тебе не испытывал никто вовсе. Но это — да. Скотское поведение стада, которое боится волка, способного сожрать подневольного за неверный шаг. Выкупить день своей жизни, пожертвовав чужой.

Я согласно кивнула, сворачивая на парковку перед торговым центром с автострады. Решив не тащить Геральда и Гидеона с собой, торопливо прихватила телефон и кошелёк, убегая внутрь в поисках магазина белья и купальников. Нужно было сделать покупку быстро, чтобы не заставлять ждать. Наконец, нужная витрина какой-то не слишком модной марки замаячила на горизонте. Не желая тратить время на поиски, я просто объяснила консультанту, что мне нужно, получила несколько вешалок и ушла в примерочную.

Отсеяв лишнее, остановила выбор на верхней части, состоящей из топа со спущенными плечами, почти полностью закрывающем спину от нижней части рёбер до верхнего края лопаток, и плавках «танга». Крутясь в примерочной, я невольно сощурилась, рассматривая растяжки на животе, и едва не закатила глаза от снова шевельнувшихся в голове попыток указать самой себе на «несовершенство». Времени прошло много, но исправить даже это возможно, как я знала.

Торопливо оборвав ярлыки со штрихкодами, я натянула на себя футболку и шорты поверх купальника, свернула бельё, убрав в карман, и отправилась на кассу, чтобы оплатить покупку и не переодеваться по сотне раз. Не слишком довольная моим решением продавщица всё же выбила чек, приняв оплату. Главная проблема наконец была решена, и я смогла со спокойной совестью двинуться обратно к парковке.

Настроение всё ещё зашкаливало где-то на планке безграничного счастья и полного покоя. И в то же время неустанно напоминало о себе привычное напряжение: «белая полоса» никогда не бывает бесконечной, и дьявол его знает, чем и когда всё закончится. И тем не менее, собственные кошмары всё же вытравливались тем, что мы снова втроём. Последние почти четыре месяца выдались едва ли не идеальными, невзирая на все потрясения и вспышки моих страхов. Возможно, чтобы избавиться от большей части собственных ограничений мне требовалось время и минимум потрясений. А возможно, просто понимать своё место, которое я выбрала, а не которое мне навязали.

В автомобиле стояло живое обсуждение чего-то не совсем понятного. Судя по всему, Геральд решил добавить в лексикон моего сына демонический диалект. Не знаю, с какой целью, но гулкие интонации и рокочущие нотки выглядели в исполнении ребёнка достаточно забавными.

Остаток пути до пляжа прерывался периодическими вспышками смеха. Гидеон старательно пытался передать если не речь, то настроение, с которым она была произнесена. В итоге смахивал на рассерженного кота, который то шипел, то пытался рычать. В конечном итоге, поняв, что не выходит «впечатлить» своего наставника, обиженно надулся, отбросив головоломку на сидение и сложив руки на груди. «Он всего лишь ребёнок пока… Всё впереди. Но знания лишними не будут никогда», — отчётливо подумала я, паркуя автомобиль на стоянке около входа в парк Линкольна.

Геральд выбрался из салона первым, разминая шею и спину.

— Полагаю, лучше начать с того, что ты планировала. Аттракционы?

— Почему бы и нет?.. — хмыкнув, я отстегнула ребёнка и подняла его на руки. — Начнём с чего-то спокойного. Колесо обозрения, например.

— Что это? — демон приподнял бровь, и я указала за его спину на махину карусели, возвышающуюся над парком. Глаза Геральда расширились. — Уокер, если ты решила от сына и от меня избавиться, то сдать нас Мальбонте будет гуманнее. Я туда не полезу!

Хихикнув, я уточнила:

— Оно само вращается. Медленно. Кабинки закрытые. Можно посмотреть на город с высоты птичьего полёта и… — верно расценив выражение лица своего спутника, я разразилась откровенным смехом. — Ладно, поняла… Ты без колеса это можешь провернуть. Тогда сразу на пляж.

— Вот-вот. И я, по крайней мере, точно смогу не рухнуть в стеклянно-металлическом «гробу» с этой высоты, — поёжившись, уточнил Геральд, вынимая из багажника сумку с вещами. — И вообще. С той задницей, в которой мы сейчас варимся, ценить спокойный досуг всё же предпочтительнее.

— Но ведь этот аттракцион самый спо… — я вздохнула, поставив автомобиль на сигнализацию. — Ладно. Пошли на пляж.

Плед брали напрасно. Пляж оказался оборудован бесплатными лежаками. В отличие от того, который был у парка Джилсон, здесь были даже волейбольные сетки, отдельные дорожки с покрытием для бегунов и велосипедистов. Перетащив пару лежаков под развёрнутый зонт, мы распределили очередь для первого купания. Поскольку я не была уверена в том, что Гидеон спокойно отнесётся к открытой воде, ещё и далёкой по температуре от привычной тёплой ванны, решила пойти с ребёнком первой.

В очередной раз почему-то смутившись от того, как демон стянул с себя футболку, я раздела до шорт сына и начала сама снимать верхнее. Солнце приятно выжаривало кожу, на которой, вопреки обыкновению, даже не отразился загар. Прежде я легко принимала солнечные ванны. Сейчас, видимо, стараясь дольше прятаться и меньше привлекать внимание, осталась бледной. «Да и плевать…» — хмыкнул внутренний голос.

Спину прижёг любопытный взгляд, и я обернулась, улыбаясь вытянувшемуся в полусидячем положении Геральду. На моей памяти он впервые смутился, но взгляд не отвёл, продолжая оценивающе рассматривать мою фигуру, словно утром ничего не произошло.

Улыбка стала чуть шире.

— Что?..

— Если ты ещё раз скажешь, что у тебя какие-то недостатки на теле, вспомни этот момент… — хрипло ответил он, торопливо вытащив из общей сумки полотенце и набросив его на свой живот и ниже.

— Приятно слышать… — я хохотнула, взяв за руку Гидеона, и повела к воде.

Сын настороженно подошёл к линии сырого от лёгких волн песка, пошевелил его ногой. Опустился на корточки, чтобы удостовериться, что он действительно не рассыпается. На лице отразилась усиленная работа мысли наподобие: «Если влажный песок плотнее, то и копаться в нём интереснее, чем в сухом и поминутно осыпающемся». Я чуть улыбнулась, отпустила его руку и вошла в воду по щиколотки. На удивление, тёплая. Как минимум около берега. Гидеон обернулся к Геральду, сидящему в шезлонге, потом снова ко мне. Там привычнее, здесь интереснее. Врождённый азарт или, как у «названного отца», стабильность и покой.

Вздохнув, сын сделал несколько неуверенных шагов в мою сторону. Дождался подбежавшей волны, удивлённо отпрянув от прохлады, но всё же пересилил себя, двинувшись вперёд. До меня добрался уже с лицом отважного исследователя. Чуть приподняв его, я зашла туда, где мне было в сидячем положении примерно по шею. Гидеон доставал до дна только кончиками пальцев ног, но я придерживала.

— Воду не глотать, — настоятельно попросила я. — Она не слишком чистая. Как дома из-под крана во время умывания.

Гидеон задумчиво обхватил меня одной рукой за шею, шлёпнув свободной ладонью по воде. К прохладе привык, стоя на моих коленях. Чуть шатнулся вперёд, когда я потихоньку начала забираться на глубину. Не запаниковал, но прильнул ближе, глядя на отдалившийся берег.

— Мама?..

— Да, милый? — я улыбнулась, придерживая его выше, чтобы плечи были над водой для спокойствия.

Гидеон указал пальцем куда-то в сторону. Я удивлённо повернула голову, пытаясь сообразить, чем он заинтересовался. На поверхности воды брюхом кверху плавала рыбёшка. Я попыталась отвлечь внимание, брызгая водой, но прозвучало требовательное:

— Дай.

Протянув руку, я выловила рыбу, которая ещё не успела даже помутнеть глазами. На моё удивление, даже хлопала жабрами, но из последних сил. Ребёнок любопытно провёл пальцем по чешуйкам. Накрыл рыбу на моей ладони своей и прикрыл глаза. Я насторожено развернулась так, чтобы отдыхающим, плавающим поблизости, ничего не было видно. Ладонь прошила энергия молодого лавра и лёгкая прохлада. Несколько секунд ничего не происходило, и, когда я уже морально приготовилась объяснять малышу, что такое смерть, рыбёшка между нашими ладонями забилась, юркнула между моими пальцами и скрылась в воде.

Гидеон улыбнулся во все наличествующие молочные зубы:

— Больно было.

— Мне? Нет, — я удивлённо посмотрела на своего сына.

— Ей, — ребёнок ткнул пальцем в воду. — Ударили.

Улыбнувшись от того, что «р» он выговаривал пока скверно, я со вздохом побрела к берегу, осмысливая очередное чудо, которое он провернул без какого-то труда. Пусть не такое, как было с исцелением Пиф, но открывалось всё больше любопытных деталей. Ребёнок умиротворённо уткнулся носом в мою щёку, щурясь на солнечные блики, отражающиеся от воды. Как и в случае исцеления оракула, Гидеон ничем не выражал своё отношение к произошедшему. Словно это было так же просто для него, как вдохнуть.

На берегу Геральд передал мне сухое полотенце и любопытно покосился на притихшего ребёнка, устроившегося у меня на животе и положившего голову на грудь. Снова положение маленького лягушонка, который жмурился от скользящих по своей спине пальцев. Демон оценивающе окинул нас взглядом и побрёл купаться. Я закусила губу, глядя на то, как солнце светит в его спину, прочерчивая мышцы и делая достаточно бледную кожу почти полностью белой. Мы трое разительно выделялись среди прочих отдыхающих, уже бронзовых от долгого нахождения на солнце.

Из молчаливого созерцания вывела трель смартфона. Я свесила руку с шезлонга, нащупывая девайс в кармане сумки. Сообщение от Пифии было забавным, и снова заставило меня вспыхнуть: «Можно поздравить? Земная контрацепция на нас действует так же, как на смертных». Спешно набив ответ, что это разговор не по телефону, я сделала зарубку в своей памяти о том, что следует на обратном пути завернуть в аптеку. «Вообще, было бы неплохо проконсультироваться всё же более основательно… С врачом?..» — истерически хохотнул внутренний голос. Скорее, в этом случае мне будет достаточно уточнить нюансы у Шерри, а уже от этого начинать двигаться.

Гидеон согрелся и заворочался, требуя пересадить его на песок. Пришлось постелить полотенце, сменить его шорты на сухие и отправить играть с формами, внимательно наблюдая исподволь. Однако, кажется, он утратил всякий интерес к окружающим. На этом пляже песок был тоже светлым, но более крупным. Смахивал на почти перетёртую гальку. Формы ушли на второй план, и Гидеон просто сидел, рассматривая гладкие песчинки на своих ладонях.

Демон вернулся, потягиваясь, и устроился на соседнем шезлонге в тени.

— Что там произошло во время купания?

— Он «вылечил» рыбку, — едва слышно проговорила я, улыбнувшись.

— Подрастающая смена для Маргариты? — хмыкнул Геральд. Любопытный взгляд соскользнул на меня. — Раз уж у нас сегодня день очередных откровений во всех смыслах… Я буду рад услышать о тебе тоже что-нибудь.

Удивлённо приподняв бровь, я проговорила:

— Ты был моим преподавателем и проводником в мир бессмертных…

— И что? У Непризнанных нет в школе «личных дел» со всеми сведениями о прошлом. К тому же большую часть из того, что я узнал, рассказывал Фенцио из диалогов с Ребеккой, когда они ещё были в так называемых отношениях…

Он умолк, виновато посмотрев на меня и не решаясь продолжить. Тема едва ли была для меня хоть сколько-то уютной. Я знала лишь часть того, что почерпнула из переписок матери и своего убийцы, знала часть слухов, скептически оценивала слова Фидеро о том, что они всё же любили друг друга хотя бы в самом начале. Всё было слишком запутано. Встретив мать у бессмертных, я искренне сомневалась в том, что она способна испытывать хоть что-то к кому-то. И не верила бы дальше, если бы не два момента. Её попытка говорить в Долине Смерти с призраком Винчесто и то, что она закрыла меня от броска меча Эрагона.

«Может, всё действительно не так просто…» — я потёрла переносицу пальцами, болезненно взглянув на Геральда.

— Ты был дружен с Фенцио?

— Не то чтобы… скорее, попытался поддержать, когда он загремел в школу, — дёрнув уголком губ ответил Геральд. — У него там не было никого, кроме сына. Общий язык нашли, но спустя несколько месяцев он замкнулся окончательно и почти перестал с кем-то разговаривать.

— Как думаешь, у них с моей матерью было что-то серьёзное?.. — я сглотнула, переведя взгляд на озеро. — Мы ведь знаем только закономерный итог, но никак не то, что было между ними на самом деле.

Демон вздохнул:

— Всё может быть. И тем не менее их пути разошлись. Болезненно как минимум для одной стороны. Ребекку я знал не слишком хорошо. В тот момент, когда она попала в школу, я больше времени проводил в столице и на факультете Ада, составляя учебник.

Я поджала губы, дав себе обещание по возможности попытаться выяснить всё, что только смогу, для того, чтобы понять причины их расставания. И всё же мне задали вполне закономерный вопрос о моём собственном прошлом. После рассказа о матери Геральда я уже едва ли имела право отказать в повествовании о собственном прошлом. «Но ведь оно обычное, пустое, глупое и скучное…» — закусив губу, подумала я. В голову не шло ничего важного.

Не знала, с чего начать. Чем ему может быть любопытна смертная девчонка из обычной семьи? И всё же решила выжать из себя короткую предысторию. Память — странная штука, пытающаяся вычеркнуть лишнее из подкорки и оставить только идеальную картинку. Но не в моём случае… Будучи под зельем покорности, я тысячи раз вспоминала своё прошлое вплоть до дня. Отрезки, где мама ещё была рядом, и время, когда семья стала состоять только из меня и отца.

Всё же мотнув головой, я проговорила:

— Я родилась в обычной семье, если не учитывать происхождение мамы. Родственников по её линии никто не знал. Они с отцом познакомились на студенческой вечеринке, как я знаю. Мама была сиротой, только покинувшей приют, поступившей в колледж на курс финансов и бухгалтерии, отец уже был на втором или третьем курсе университета по специальности инженерного дела. Несколько месяцев, и они съехались, арендовали квартиру. Оба работали как проклятые, учились, чтобы достигнуть чего-то. Родители папы были против их брака категорически, — я искривила губы, вспомнив свой первый брак с Дино. «Дежавю…» — пролетело в подкорке как никогда отчётливо. — И всё же едва мама получила специальность, они тихо расписались, а ещё через год появилась я. Отец работал ночами на стройках, днём сидел со мной, мама работала днём в той же компании бухгалтером, чтобы следить за мной ночами. А дальше… Дальше ты знаешь. Когда мне исполнилось пять лет, мама погибла.

Геральд поджал губы.

— Соболезную…

— Я потеряла её дважды. И даже не знаю, какой из двух раз был более страшным: в детстве или в сознательном возрасте, — пробормотала я, потерев ладонями лицо. Гидеон уловил напряжение, как обычно, поднявшись с полотенца и протягивая руки, чтобы его забрали на шезлонг. Я с усмешкой взяла сына на руки, поглаживая непослушные тёмные волосы. — В детстве это было… как будто не со мной. Я словно наблюдала за всем со стороны. Понимала, что её больше нет, что отцу тяжело, старалась не мешаться, не добавлять ему мучений своим непослушанием. Обычный ребёнок, лишившийся матери, как сотни тысяч похожих по всему свету. Отец не раз пытался спустя время наладить свою личную жизнь, но, в конце концов, махнул рукой. Его время всегда было разделено между мной и работой в равной пропорции. Я не знала отказа почти ни в чём, что касалось моего развития. Кружки, секции, школа. В конечном итоге выбор пал на рисование, которое стало смыслом жизни в какой-то мере. В четырнадцать лет меня как-то заклинило, и я пыталась по памяти рисовать маму, — криво усмехнувшись, я прикрыла глаза. — Все портреты сожгла: они не были похожи на неё. От моей матери не осталось ничего, кроме пары снимков. Один был в спальне отца, второй я стащила из альбома после её похорон. Обычная маленькая фотография на водительские права, сделанная в год моего рождения. Я с ней не расставалась до последнего дня жизни. Носила в кошельке…

Воздух в лёгких закончился. Я не понимала, зачем рассказывала это, но поток было уже не остановить. Только сейчас начало доходить, что прежде я не обсуждала это ни с кем. Даже с отцом. Каждая мысль сидела глубоко в подкорке, но никогда не бывала озвучена, оставаясь со мной с пробуждения до сна. Во сне, кажется, удавалось прожить вторую, идеальную жизнь, в которой не было утрат. Сны закончились только со смертью… Я осознала, что другая жизнь существует. Вот только от идеальной она была невероятно далека.

Гидеон обнял меня за шею, подтянувшись выше и положив голову на мою грудь. Улавливал, что мне нужно успокоиться и неловкость мешается с горечью воспоминаний. Стало легче, и я всё же нашла в себе силы продолжить этот рассказ, который уже был ему знаком, как непосредственному участнику событий. Слава всему святому — не всех из них.

— А дальше… Смерть, обрыв у школы, наше с тобой знакомство, и всё начало осыпаться. Я осталась с Дино, поскольку мы были похожи, как мне казалось. И стали ещё больше похожи со временем, уже после войны. Утратили всё, включая самих себя. Превратились в бледные тени тех, кто когда-то встретились на моём первом задании у смертных… Именно когда его не стало, я поняла самую простую истину, которую когда-то пыталась мне своим примером показать мама, когда мы снова встретились: все, к кому мы имеем притяжение, чувства, хотя бы симпатию… Все, кто нам дорог и близок, к кому мы можем признаться в своих чувствах хотя бы себе самим, умирают. Проклятие Уокер, возможно, — я выжала натянутую улыбку, поцеловав сына. — Вот только, как и она, я решила становиться сильнее…

Геральд сел в своём шезлонге, пристально взглянув на меня.

— Не совсем, как она, Виктория… Ты становишься сильной, переламывая себя. Ребекка, как я помню, чтобы утвердиться в своей силе, не гнушалась ломать окружающих, — демон поджал губы, забрав из моих рук ребёнка. — Прости, что затронул эти воспоминания…

— Ты тоже открылся мне… — напомнила я.

— Моя память поистёрлась и почти не причиняет боли. Я привык воспринимать её как очередной учебник, позволяющий уяснить важный жизненный урок… — Гидеон пискнул, когда Геральд знакомым жестом усадил его на своё плечо. — Пора охладиться, летун.

Я благодарно улыбнулась, глядя как демон понёс довольно пищащего сына к воде. Судя по всему, в мире бессмертных мужчины учили не только летать, но и плавать…