Глава 21. "Тайны" (1/2)

— … Что значит «не просто смертная»? Кого вы притащили?! — вопил женский голос над самой моей головой.

— Футболку приподними. Всё поймёшь, — нервно прозвучал голос Геральда.

Шевеление, от которого я вскрикнула, будучи перевёрнутой на живот. Стянули пропитавшуюся кровью куртку — снова обрывистый крик. Внутри, кажется, вместо крови плескался кипяток. Каждая клетка вскипала, сгорая и вспыхивая с новой силой. Бормотание, тёплый компресс, отделяемый через очередную боль от спины свитер и всё та же приснопамятная футболка.

— Мать честная… Серафим?!

Геральд хмыкнул:

— Не только. Так вы поможете?

— Можно подумать у меня выбор есть… — проворчала женщина.

Одежду, судя по лёгкости избавления, срезали. Меня переместили на носилки и куда-то понесли. Остро запахло лекарствами. В мозгу колыхнулось, что пахнет не так, как в лазарете… обычные больничные ароматы. Земные… введённый в вену катетер, перетянутое запястье тонометром. Жужжание аппарата над спиной. Короткая возня с септиками и пахучим составом, от которого и без того горящие пламенем лопатки обожгло снова. Я заскулила, чувствуя, как из глаз рванулись слёзы.

По лбу прошлись прохладные пальцы, после — салфетка, стирающая испарину и солёные дорожки.

— Тише, девочка… Сейчас всё исправим. Пара дней, и будешь на ногах…

Я попыталась разлепить губы и поблагодарить, но от внутреннего жара всё пересохло и вместо голоса вышел лишь сиплый стон. Глаза не открывались, а после сознание снова провалилось в бездну, словно кто-то нажал на кнопку старого телевизора. В этой темноте не болело ничего. Просто мирно покачивающееся в сумраке тело. Безвольное, неспособное сопротивляться, даже если будет угроза.

Где-то на самом краю этой бездны раздавался детский надрывный плач, который буквально вынуждал воевать с беспамятством. Слышалась ругань Геральда с незнакомкой, колдовавшей над моей спиной. Препирательства с просьбами убрать ребёнка. Объяснения, что Гидеону страшно. Я вздрагивала всякий раз, когда плач превращался в хриплый визг, скрываясь за дверью. Шёпотом удалось попросить всё же не прогонять. Сын, привыкший со мной почти не разлучаться, пугался до чёртиков каждый раз, когда прерывался зрительный контакт… Я не знала, сколько времени прошло, додумались ли дать ему смесь, которую я покупала в супермаркете…

Сквозь очередную волну жара чувствовались детские пальцы, сжавшиеся на моём указательном, требовательно дёрнувшие пару раз, но застывшие… На мгновение… Лишь мгновение, спустя которое в голову хлынул поток кадров. От первого взгляда после рождения. Вся ласка, все нежности, всё время, что сын был рядом. Прикосновения рук… моих рук. Шёпот, обещающий, даже когда страшно, что всё будет хорошо. Он верил…

Сознание возвращалось волнообразно. То сгущающийся мрак, то яркий искусственный свет. Слабость, но никакого жара. Я чуть дёрнула головой, стараясь уткнуться лицом в подушку, но не преуспела, поскольку голова покоилась на скрученном в валик одеяле, максимально повторяющем анатомическую форму, чтобы не давать мышцам напрягаться. Во рту стояла колом сухость и, кажется, язык прикипел к нёбу намертво. Невыносимо хотелось пить, о чём я попыталась оповестить, но только прошептала что-то неразборчивое.

Удалось с трудом разлепить глаза, расфокусировано осматривая доступное пространство. Собственно, оно было ограничено стеной кафеля. Постепенно возвращался слух. Стали различимы шумы вокруг. Множество… Словно в помещении кто-то копошился, не переставая. Пришлось приложить усилие, и с трудом повернуть голову на одеревеневшей шее, заодно смаргивая выступившие от натуги слёзы и стирая их об одеяло. Взгляду открылись ряды клеток с животными. Кошки, собаки, более мелкая активная живность в виде хорьков и ежей, судя по тому, что я успела понять.

Вырвался хриплый истерический смешок, от которого откуда-то со стороны ног послышалось шебуршание, и в поле зрения показалось лицо взрослой чуть полноватой женщины в белом халате. Наметившиеся морщинки на высоком лбу, на который спадали крашенные в блонд волосы, сдержанный макияж, искрящиеся изумрудным оттенком зелёные глаза и подрагивающие в улыбке губы.

— Проснулась? Как чувствуешь себя?

Я честно попыталась ответить, но не вышло. Женщина усмехнулась, снова испарившись. Слышались шаги, шум наливаемой из кулера воды в пластиковый стаканчик. Она вернулась, опустив в стакан обрезок капельницы на манер соломинки, один из концов которой ткнулся в мои губы. Кажется, от чистой обычной воды отступили остатки лихорадки и общая слабость.

Облизав после питья губы, я чуть улыбнулась:

— Спасибо… Где ребёнок?..

Женщина хохотнула:

— Уснул, надеюсь. Трое суток всю клинику на уши ставил. С ним демон, если, конечно, тоже не уснул… Сейчас позову…

— Не нужно. Пускай отдыхают. Т… — я сглотнула, — Три дня в отключке?

— Почти четыре, — она отмахнулась. — Минутку… Сейчас закончу операцию, и поговорим, чтобы ты восстановила события.

— Хорошо… — я попыталась кивнуть.

Показалось, что по комнате распространился аромат жареных каштанов. Я невольно зажмурилась, вспомнив любимое лакомство из детства. Невольное удивление от того, что их здесь быть чисто физически не может. «Распознаю энергию?..» — пронеслось в голове. Попытка прочувствовать ландыши оказалась провальной, и я уткнулась лбом в одеяло под головой, пытаясь разобраться с тем, что творилось внутри. Отсутствие боли позволяло мыслить куда более трезво, чем в первые сутки после побега. Не верилось, что прошло столько времени.

Безумно хотелось видеть сына. Невероятно хотелось снова пить, есть и принять душ. Тело затекло, но шевелиться я опасалась чрезмерно, не зная, чем в итоге это закончится, не наврежу ли я чрезмерной активностью тому, что смогли исправить. Если смогли, конечно… Впрочем, по ощущениям — всё было в сравнительной норме.

Кажется, я задремала, потому что проснулась от щелчка в замке закрывшейся клетки, в которую был помещён щенок какой-то непонятной породы. Доктор стянула перчатки, бросив их в ведро, и помыла руки, после чего передвинула ширму, скрыв клетки от моего внимания. Снова тёплая, чуть усталая улыбка.

— Ну, вот теперь давай знакомиться, златокрылая. Меня зовут Маргарита.

— Ви… — я сглотнула, — Виктория, но можно просто… Вики.

Маргарита усмехнулась:

— Серафим Вики… Забавно. Впрочем, я так и не поняла, что случилось, если честно. Демон объяснять отказался. Не доверяет до конца, хотя жизнь твою доверил, хоть и от безвыходности, — она поджала губы, подходя ближе, подхватывая со столика у моей головы пульверизатор. — Ну-ка поглядим, как у нас идёт процесс…

Я нервно сглотнула, чувствуя спиртовой запах. Чуть щипало, но терпимо. От спины отделилась, кажется, толстая марлевая накладка. Я скосила глаза, глядя на почти чистую от крови поверхность, и удивлённо приподняла брови.

— Вам удалось?.. Получилось остановить кровотечение?..

Доктор поджала губы:

— Если бы только кровотечение… — перехваченный щипцами марлевый тампон, снимающий вторую часть накладок. Крови чуть больше, но всё равно, памятуя, как она натекла до колен, уже не так страшно. — Признаться, я впервые сталкиваюсь с такой ситуацией, когда у бессмертной почти не прощупывается энергия. Словно смертная…

— Я и есть смертная, — хрипло проговорила я. Озадаченный взгляд сверху — и Маргарита застыла с щипцами на изготовку, пришлось торопливо проговорить. — Не обижайтесь… Просто чем меньше вы знаете, тем безопаснее для вас.

Она хохотнула:

— Детка, самое плохое из того, что могло произойти, уже произошло. Я лишилась крыльев. А это, — она обвела свободной рукой пространство, — способ скоротать остаток жизни достойно и не лишиться рассудка.

Удивлённо приподняв брови, я поинтересовалась:

— Но разве ссыльным бессмертным не стирают память?

— Ах это… Думаю, твой спутник всё расскажет, — она сноровисто ощупала мою спину. Чувствовались тёплые мягкие пальцы. — Отлично. Можем сейчас снять швы, если хочешь и готова потерпеть.

— Д-да… Давайте сейчас, — я сглотнула, уперевшись лбом в одеяло, и глухо поинтересовалась. — Что там было?

Поджав губы, Маргарита натянула латексные перчатки и вооружилась изогнутыми ножницами и пинцетом.

— Регенерация старалась заживить травму, но стоило удалить остатки перьев, прежде чем позволить бессмертному телу выпустить силы на восстановление. А дальше — пот, переохлаждение, обычная инфекция. Как у смертных. Постоянно тревожимые раны плохо поддаются самоисцелению. Плюс ко всему — нагрузки. В смертном мире скорость регенерации уменьшается в несколько раз, зависимо от ступени твоего возвышения. Потому меня несколько… обескуражило, что серафим, пусть и лишившийся крылышек, не смог справиться, — она закусила губу, сделав пару уколов из разового шприца, и пояснила. — Обезболивающее. Извлекать нитки на живую будет больновато.

Я прислушалась к ощущениям, чувствуя, как спустя пару минут кожу начало немного оттягивать, поддевать чем-то. Чуть противный шелест внутри, подступили лёгкая тошнота и головокружение. Странное, давно позабытое ощущение, словно кто-то зашивает на тебе одежду, но при этом ты точно знаешь, что зашивали твою собственную кожу. Снова шелест, и я невольно дёрнула рукой, ухватившись за край кушетки пальцами. Не от боли — просто внутренняя паника. Будто в предвкушении.

«Уокер, ты столько раз ломалась за последние годы морально и физически, что эта штопка не должна тебя пугать вовсе…» — уговоры в подсознании.

— Всё нормально? — участливо поинтересовалась доктор.

— Д-да… — пролепетала я.

— Тогда всё! — она улыбнулась. — Немного будет кровоточить, и не стоит сильно нагружать спину, но я действительно сделала всё, что было в моих силах… Можно вставать.

Чуть улыбнувшись, я осторожно поднялась на руках, подтягивая к груди колени, чтобы снизить нагрузку. Голова немного кружилась, но скорее оттого, что тело принимало вертикальное положение. По телу прокатилась лёгкая волна судорог от расходящейся из затёкших конечностей крови. «Как же прекрасно, что ничего не горит изнутри…» — внутренний вздох окончательно расставил всё по местам. Я обнаружила, что на мне надет топ и просторные шорты, чтобы ничего не передавливало.

Сев на краю кушетки, я огляделась пристальнее.

— Это ветеринарная клиника?

— Именно, детка… — Маргарита выбросила использованные бинты и снова сполоснула руки, — Полагаю, ты хочешь повидаться со своими спутниками, но, думаю, лучше начать с лёгкого перекуса, чтобы восстановиться побыстрее.

Я нервно кивнула, поднимаясь на ноги и чуть пошатываясь. Кафельный пол холодил ступни. Доктор указала глазами под кушетку, где стояли мои ботинки. В обуви стало комфортнее. Она открыла дверь, ведущую из операционной клиники в фойе, увешанное плакатами с животными и птицами. В голове мельтешило, что я невероятно отвыкла от таких информационных стендов, от создания антуража необходимых помещений для того, чтобы произвести впечатление на клиентов.

За опущенной гофрированной сеткой уличной антивандальной защиты были сумерки и горели яркие фонари. Вспомнилось, что в беспамятстве я провалялась почти четверо суток. «Выходит, за это время нас не обнаружили? Едва ли Маль смирился с тем, что я выкрала сына… Скорее, пока ищут, но не слишком успешно…» — думала я, следуя за Маргаритой. Она толкнула дверь служебного помещения за стойкой ресепшена и провела меня по узкому коридору. Ещё одна дверь — и показалась маленькая опрятная рабочая столовая. Придвинутый к стене стол, три стула, микроволновая печь, холодильник и очередной кулер.

Мне указали на один из стульев.

— Присаживайся…

— Спасибо, — устроившись, я снова посмотрела на свою спасительницу. — Там, среди бессмертных, вы тоже были… ветеринаром?

Она хохотнула:

— Если Сатану можно было бы назвать «скотиной», то да… — проговорила Маргарита, доставая небольшой пищевой контейнер и снимая с него крышку.

Я невольно рассмеялась в ответ, едва не сказав, что убила предпоследнего из них. Вовремя осёкшись, проговорила:

— Так много вопросов… Но, полагаю, вы устали. Ещё и со мной возиться пришлось…

— Повозиться пришлось, да. Но, поверь, девочка, с твоими травмами было не так сложно справиться, как казалось. Достаточно было лишь вывести инфекцию и наложить швы, позволив организму самому справиться с бедой, — она поджала губы, поставив контейнер в микроволновку, и повернулась ко мне. — Я лишь искренне надеюсь, что сейчас ты найдёшь своё место в этом новом для тебя мире…

«Он не новый…» — ответ подсознания.

— Я справлюсь, — прозвучало уверенно.

— Не сомневаюсь, — Маргарита улыбнулась. — Когда разогреется, поешь и пройди в конец коридора. Комната дежурного, мальчик и демон там. Но лучше всё же наведаться в душ. Полотенца висят на полке. Следующая дверь… Не потеряешься. А мне ещё нужно поработать. Увидимся утром.

— Спасибо… — я ещё раз улыбнулась ей вслед.

— Не за что.

Щелчок двери, которую закрыл автодоводчик, и я прикрыла глаза, невольно улыбаясь. Голода я не испытывала, но поесть всё же нужно было. И для того, чтобы появились силы, и для молока. Я чуть нервно ощупала непривычно мягкую грудь. Волна лёгкой паники оттого, что молоко может пропасть вовсе… Впрочем, если меня не вытряхивали из бессознательного ради кормления, быть может, смесь всё же подошла. Невольно вспоминалась голодовка сына, когда Маль подбирал кормилиц в надежде оградить Гидеона от меня, и слова Полидора и Торендо о том, что он уже ослаб до предела.

От воспоминаний о серафиме я невольно опустила голову на грудь. Внутри ворочался стыд из-за того, что он погиб, помогая мне спастись. Перед глазами проскочило воспоминание падающего изломанного тела с обагрёнными кровью крыльями. «Я устал бояться. Порой уровень угроз переходит рубеж, который развязывает руки…» — пролетело в голове неизменно мягким голосом, словно серафим готовился запеть церковный гимн. Как и хотел, он погиб на благо общей цели — в очередной раз перекроить мир ради дочери.

Звякнула микроволновка, окончив разогрев и заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Нервно хихикнув, я вытащила контейнер, из которого вкусно запахло курицей и тушёными овощами. Стало стыдно, что оставила без пищи Маргариту. Мысль о том, чтобы убрать всё обратно в холодильник пресёк недовольный замешательством желудок, издав такую трель, что я едва не оглохла. Усмехнувшись, я торопливо выхватила из подставки одноразовую вилку.

Ещё спустя полчаса, потраченных на пищу и душ, я поплелась в конец коридора. Очередная табличка с просьбой не входить посторонним, и я толкнула дверь в длинную комнату-пенал с двумя диванами в которой стояла невероятная темень. И всё же, когда глаза чуть обвыклись, я различила сына, лежащего в одеяле на животе, занявшего один из диванов, на втором вытянулся Геральд, укрыв глаза сгибом локтя и согнув ногу в колене: диван был для него коротковат.

Вздохнув, я тихонько подошла к тому, на котором спал ребёнок и, чуть сдвинув спящего полукровку, устроилась на боку рядом, поглаживая густые смоляные волосы. Разум пришёл в окончательный покой. Остатки тревоги от разлуки выветрились. Сейчас он был рядом, доверчиво развернувшись и уткнувшись лбом в мою грудь. Чуть дрогнули крылья, и детская рука знакомым жестом уцепилась за край топа, сжимая пальцы, чтобы мать больше не сбежала.

Снова глубокий спокойный сон. Словно прежде не спала вовсе. Ни горячки, ни боли… Ничего, что сопровождало с момента побега из цитадели. И я была счастлива этим, как никогда…

Деловитое копошение под боком вывело из сна. Ребёнок вопить не собирался, но всеми силами старался дать понять, что уже соскучился, а я снова изображаю из себя покойницу. Разлепив глаза, я чуть подтянула одеяло и освободила грудь. Сын принял удобное положение и блаженно засопел. Молоко вернулось, и это успокоило, пожалуй.

За спиной раздался смешок Геральда:

— Дождался, мелкий скандалист?

— Он нетерпелив, — я чуть улыбнулась, перебирая пальцами перья на маленьких крыльях.

— Я заметил… — Геральд зевнул. — Как ты себя чувствуешь?

Я прислушалась к самочувствию, пытаясь определить, осталась ли какая-то слабость или боль. Судя по всему, всё максимально восстановилось.

— Вроде бы в норме… — усмешка в ответ. — Вопрос из вежливости?

— Из прагматизма, — ответил демон. — Пятые сутки на одном месте… Не то чтобы я был не слишком доволен этим, но мы рискуем подставить Маргариту. Если ты в состоянии передвигаться не падая, то нам нужно найти жильё и озаботиться тем, чтобы поблизости было достаточно смертных. Так проще…

— Скрыть собственные энергии… — закончила я за него. — Помню. Сейчас он закончит завтрак, и можно будет поблагодарить мою спасительницу и оплатить её помощь.

Демон фыркнул:

— Всё оплачено авансом. Не беспокойся.

— В каком смысле? — я чуть повернула голову, глядя на потирающего сонное лицо Геральда. — У меня вообще тысяча вопросов. Надеюсь, мне не придётся тебя пытать, чтобы получить ответы на них.

Он снова тихо усмехнулся:

— Когда будем в покое и безопасности… — он протянул руку, сняв со спинки дивана свою куртку. — Я смог добыть кое-какие документы. Паспорта, водительские права для тебя…

— А?.. — начала было я.

— А я не умею водить, — буркнул демон.

— Но Фенцио… Авария… — я хлопнула глазами.

В ответ — только усмешка:

— Когда мы получаем тело для задания на земле, каким бы оно не оказалось, мы пользуемся памятью этого человека и его навыками. По крайней мере, это касается урождённых бессмертных, — он вздохнул, садясь на диване и перебирая стопку документов. Ламинированный прямоугольник прав и тёмно-синяя книжка паспорта легли на небольшой столик рядом с его диваном. — Гидеон внесён в документы твоим сыном.

Я нервно сглотнула:

— Ты связался с теми, кто изготавливает подделки? А если поймают, или заинтересуются полицейские? Мы ведь не выкрутимся.

Геральд потёр глаза пальцами.

— Уокер, давай так: мы сейчас заканчиваем с делами, а потом я отвечу на все вопросы из серии «Что? Где? Когда?». Идёт?

— Хорошо.

— В ногах дивана пакет. Маргарита помогла купить тебе одежду. Прежняя пришла… — он поджал губы, — В негодность.

Он поднялся, покидая комнату. Через стенку зашумела вода. Гидеон как раз закончил трапезу, и я торопливо полезла в пакет, извлекая очередные джинсы и свитер с курткой. Скользнув в одежду, посмотрела на разомлевшего от сытости ребёнка, довольно улыбающегося, глядевшего на меня. Встрече, похоже, рады были оба. Собрав волосы, я заплела небрежную косу и дёрнулась к рюкзаку, чтобы переодеть сына. Привычно, словно тысячи раз прежде. Ему, кажется, уходить не хотелось, поскольку извертелся, но всё же наконец смиренно позволил упаковать себя в комбинезон.

Вернувшийся Геральд молча натянул свитер и куртку, снова покидая комнату, чтобы найти Маргариту, забрав рюкзак с собой. Я со вздохом сунула в карман куртки документы и собрала постельные принадлежности, сложив их стопкой на угол нашего дивана. Взятый в руки ребёнок. От тяжести чуть напряглась спина, но я вытерпела, надеясь, что не придётся делать резких движений. «Лишь бы не разошлись швы…» — немного нервно подумала я. Длинный коридор, и наконец фойе клиники.

Демон о чём-то беседовал с Маргаритой, довольно улыбнувшейся от вида спокойного Гидеона.

— Да он тихоня, оказывается, — хмыкнула женщина, ребёнок, словно в подтверждение слов уткнулся в капюшон моей куртки носом смущённо, чем вызвал смех. Доктор перевела взгляд на Геральда. — Если понадобится помощь, я к вашим услугам. Но частить всё же не стоит. Постарайтесь больше не попадать в неприятности.

Я виновато опустила глаза:

— Простите, и спасибо вам большое.

Маргарита махнула рукой в прощальном жесте, и мы покинули ветеринарную клинику.

Кажется, я оглохла и ослепла от первого мгновения в мегаполисе спустя долгий промежуток времени. Автомобильные клаксоны, звонки велосипедов, шум города, запахи, давно позабытые и теперь раздражающие до ужаса. Снующие люди… Люди. Смертные. Без крыльев, те, чьи энергии так слабы, что почти не различаются в своём многообразии. Да и неизвестно, смогу ли я почувствовать их когда-либо впредь. Я с удивлением отмечала, как прохожие неожиданно улыбаются, увидев ребёнка в моих руках.

«Они не знают, кто он такой… И не узнают никогда, что часть своей жизни, сколь бы длительной она не была, маленький полукровка провёл среди них…» — я сглотнула, чувствуя волнение ребёнка, тоже немного озадаченного обилием множества звуков, запахов, лиц. Его мир раздвинул границы максимально широко, лишившись законов Небес. Гидеон издал недовольный писк и снова уткнулся лицом в ворот моей куртки, словно желая спрятаться.

Геральд закинул лямку рюкзака на плечо.

— Предлагаю начать с завтрака, а потом поиск жилья и прочего…

— Хорошо, — я кивнула, понимая, что перекус действительно не повредит. — Только вот автомобиль…

Он коротко хмыкнул: