Глава 15. "Пробуждение Света и Тьмы" (2/2)

Повисла пауза, нарушаемая лишь шумом воды в фонтане, ветром и шелестом листвы в саду. Мальбонте пристально смотрел на меня, то ли подбирая слова, то ли выспрашивая терпения у кого-то. Натянутая усмешка испарилась, он видел силу, которая меня убивала, подтачивая бессмертие. Знал, что рано или поздно, мне придётся столкнуться с эквивалентом Нестабильности, которую раньше испытывали полукровки при рождении. На дне исчерна-карих глаз плескалась жалость, и признание поражения. Лишь на секунду, но он умеет быстро брать себя в руки.

Вздох:

— Всё начинает меняться слишком быстро. Подавители уже не смогут справляться. Тебе нужно постараться выпускать силу как можно чаще. Какая бы из её частей по итогу не активировалась… Кроме того, я… — он осёкся, очередной прямой взгляд с ноткой горечи, он развернулся на пятках, направляясь обратно к белому замку, — Не важно. Не бери в голову.

Я сорвалась с бортика фонтана, ухватив его за локоть:

— Расскажи! — прозвучало истерично и требовательно. Я чувствовала, что сказано не всё. — Мне нужно… Я имею право знать!..

Усмешка, взгляд поверх моей головы:

— Я не нашёл выхода, как сохранить твою жизнь. И я даже не знаю, год у тебя или десяток лет… — он сморщился, поджав губы, наконец глядя в мои глаза, — Наш сын не должен быть монстром, в этом ты права. Для этого ему нужна мать.

Сглотнув, я попыталась осмыслить сказанное. «Значит, искал выход?.. Пытался меня спасти, предпочтя убить собственноручно за непокорность, но всё же позволить жить, пока нужна хотя бы ребёнку…» — улей мыслей в черепной коробке цеплялся за всё сразу, заставляя меня дрожать от страха. Месяцы… Может, недели… Сила дремавшая, почти не проявлявшаяся, должна была, как мне казалось, прийти в баланс именно сейчас. Я ошибалась?..

По щеке скользнули горячие пальцы, стирая влажную дорожку, обогнули голову, привлекая за затылок ближе. Неторопливый поцелуй, пока я пыталась не захлебнуться в наваливающихся страхах. Попытка хотя бы так получить столь желанную им покорность. Не настойчиво, на сей раз. Попытка утешить? Слишком похоже на правду, но совершенно не похоже на него. Набирающее обороты прикосновение мужских губ, привычно обжигающих. Я почти сдалась. Почти уговорила себя ответить, но он отстранился, со вздохом, выпустив меня из кольца собственных рук.

Привычная кривая усмешка вернула всё на круги своя:

— Забери сына из кабинета и ступай отдыхать.

Мальбонте развернулся, направляясь к цитадели, оставив меня наедине с надвигающимися кошмарами.

«А чего я ждала?..» — пронеслось в голове.

Сон был беспокойным. Едва убаюкав сына, кажется, я только успела погасить свечи и лечь в постель, когда вереница кадров перед глазами пришла в движение. Все воспоминания с детальной точностью. Когда уже знаешь все части мозаики, и сценарий проигрывается, отсчитываясь в событиях, как в каждом шаге стрелки по циферблату «часов» жизни. Двух жизней. Кадры подменяются лишь слегка, ставя на место марионеток виновных, либо исполнителей…

Стол коренера, на котором под простынёй лежит женское тело. Отец тогда так страдал, что даже не задумался о том, чтобы оградить меня от процедуры опознания. Я помнила, что тогда из-под простыни выглядывали бледные тонкие пальцы с перламутровым лаком на ухоженных ногтях. Слишком бледные, уже не живые. Я понимала, что так выглядит смерть, и понимала, что случилось непоправимое. Мне было чуть больше пяти лет… Такая глупость, так мало для тех, кто имеет бессмертие от рождения. Для них — всего один вздох, а для меня отрезок жизни в котором была мама. Они продолжили «дышать», а я осталась только с отцом…

Дальше — суд. И я почему-то вижу на месте осуждённого… кого-то из бессмертных. Крылья… Вот только цвет не определить. Это не так уж важно, зная, что мы из династии Мальбонте, и нужны были для запуска ритуала его возрождения. Просто очередной исполнитель, заключивший сделку, чтобы возвыситься, когда придёт время. И мысль о том, что он мог быть обманут, как и прочие, почти приторная, но опять же не существенная… Ведь всё так просто: залог и подсудимый уходит из зала, где проходило слушанье, чтобы получить свободу.

Годы, пролетающие перед глазами. Не слишком важные. Даты, праздники, значимые дни. Разговоры с отцом, старающимся в одиночку дать всё лучшее, не позволить мне прозябать. Боль от потери утихла довольно быстро… Я умела абстрагироваться тогда. Моя жизнь продолжалась… Выпуск из школы, поступление в университет. Дома тепло и уютно, мы с подругой работаем над иллюстрациями к дипломному проекту, когда раздаётся стук в дверь. И на пороге не покойный Доринтон. Я вижу Фенцио. Нервный, бледный, бегающие глаза, сосредоточенная мимика… Голос подруги заставляет его уйти. Полукровка не велел проливать лишнюю кровь, когда давал это задание.

Выпуск из университета… Одна из лучших на факультете, приглашение на работу в одну из мультипликационных студий. Я была счастлива, жалела лишь о том, что отец из-за сложного графика не смог попасть на вручение дипломов. Сумел только выкроить несколько минут для звонка в фейстайме, чтобы посмотреть на процедуру, пока всё та же подруга держала мой телефон. После — поздравления, и он отключился, пообещав приготовить к вечеру ужин, чтобы мы могли отметить этот день дома.

Белая тойота улетает в кювет, и в отражении бокового зеркала за рулём минивена, протаранившего мой автомобиль, я снова вижу Фенцио. Почему-то вижу и то, как он ещё некоторое время стоит на дороге, глядя на покорёженную машину. Сжатые в кулаки крупные ладони, ещё более отчаянная бледность. Закрывает глаза, вызывает водоворот и возвращается. Миссия выполнена, как не старайся, кому не молись, а предначертанный два десятка лет назад путь придётся пройти, чтобы не потерять сына. Это — его двигатель. Последнее, что заставляет пойманный в клетку сделки разум противиться приказу.

Взгляд со стороны, но при этом, собственными глазами…

Обрыв… Первое испытание, когда я спрыгнула со скалы и получила серые крылья и, как тогда казалось, вечное клеймо — «Непризнанная». Стыд, когда вижу мягкую ободряющую улыбку покойной Мисселины. Геральда, распекающего погибшего в том же бою Энди. На демона уже в ту, самую первую встречу, смотрю с восторгом и смутно понятным пока ощущением надёжности. Почему-то я уверена, что в обиду он не даст. Один из немногих, к кому меня тянуло…

Порог школы и первая развилка, когда мой убийца спрашивает, какую из сторон я хотела бы выбрать… Не хотелось судить, не зная ничего. Скудные сведения, которые дал Энди, ничего не прояснили, и я лишь приняла положение дел, признавшись Фенцио, что ещё не решила… Да и кто бы решил, если задуматься, едва попав в перерождение. Учёба, дружба… Любовь?.. Первая встреча с Дино на задании. Любопытство ангела, повторяющего ошибку собственного отца. Он ещё молод, не видел крови, боль от утраты матери давно утихла, гнев отца уже привычен… Чист, наивен, испытывает впервые не навязанную любовь, которую я улавливаю отголоском, боясь привязаться, кажется…

Развилок множество… Задания, смерти Лоры и Сэми, суд над Винчесто и матерью, споры о существовании полукровки. Видения, стычки между ангелами и демонами, первые праздники, очищающий ливень, снова Геральд, снисходительно рассматривающий серокрылую «мышку», Усмехающийся над попытками узнать больше о Мальбонте, о матери… Шкатулка с посланием на постели от матери, которая… Просит доверять только Фенцио и Кроули… Если бы она только знала… И следом понимание: «Не это ли имел в виду Фидеро, когда говорил о её любви? Не любя, едва ли она стала бы доверять тому, кого свергла…». И картинка во время поиска рога в Долине Смерти… «Ты всегда побеждаешь…» — шепчут уже восемь лет как мёртвые губы грешного ангела.

Ошибки-ошибки-ошибки…

Десятки, сотни…

Им нет конца…

Церемония свадьбы в саду, беременность и выкидыш. Вторая беременность, и умершая девочка с белыми крыльями. Казнь… «Не вини себя, Вики…» — Дино повторил слова адмирона. По наитию, или же просто зная, что его смерть я так и не простила себе. Да и едва ли когда-то смогу простить… Ссоры с Мальбонте, вторая камерная церемония бракосочетания после выматывающего насилия, попыток сломить сопротивление. Понимание, что лучше поддаться в нескольких раундах, чтобы в итоге выиграть финальную битву… Просто всё снова решили за нас. Марионетки, которые пытаются двигаться без веления кукловода, который без сожаления обрежет спутавшиеся нитки и преспокойно уберёт «игрушку» в ящик, который следом угодит в погребальный костёр, лижущий девственно чистое небо над цитаделью…

Я дёрнулась, проснувшись от тишины в спальне. Полная темнота, только силуэт на фоне балкона. Совсем рядом. Поднявшаяся за мгновение паника разлетается осколками, когда в силуэте узнаю Мальбонте. Просто стоит над колыбелью со спящим сыном. Но темно… быть может, применил заклинание, чтобы зрение не доставляло хлопот?.. Так ли важно?.. На мои движения реакции не следует совершенно никакой.

Безмолвное созерцание…

— Маль? В чём дело?.. — тишина в ответ, и я шепчу заклинание, чтобы зажечь свечи на своей тумбе. Удаётся не с первого раза. — Маль?..

Робкий свет разгорающихся фитилей. И взгляд снова огибает комнату, натыкаясь на фигуру полукровки. Вдоль позвоночника, кажется, пробегает льдинка… Страх сковывает движения от осознания… Паутина сосудов, обрамляющих черные до непроглядности глаза, в которых невидно склер. Я видела это. Видела, как он смотрел так же на Шепфа в их битве. Сложенные крылья подрагивают, и по пальцам пляшут искры тёмной энергии. Лавры душат, расплёскиваясь по помещению, вытравливая, выжигая кислород из лёгких. Он не видит меня, только спящего ребёнка. И я не знаю, что в его голове. От этого ещё страшнее…

Стараясь не делать резких движений, я выбралась из-под одеяла, поднявшись на ноги. Несколько осторожных шагов, но он не реагирует. Воздух густой, будто желе… Бурлящая энергия первозданной Тьмы, привитой Шепфамалумом, энергия победителя… «В этом мире для меня не существует серьёзных противников. Это касается и анализа событий, и силы… Впрочем, последнее после рождения Гидеона уже весьма спорно…» — вспоминаются его недавние слова. Страх усиливается многократно. Что, если эта беспросветная бездна решила, что конкурент, пусть и доставшийся огромным трудом, не достоин жить?..

Ещё шаг… Пальцы ложатся на обнажённое мужское предплечье. Жар прокатывается от места прикосновения до босых пяток, попирающих каменный пол. Попытка не одёрнуться, но реакция уже пошла: и я лишь успеваю одёрнуть ладонь, чтобы не навредить больше, чем уже успела… На месте прикосновения пунцовеет ожог.

Запускается механизм…

Короткий утробный рык, взмах бордового крыла отбрасывает меня в сторону, вынуждая перелететь через постель, и дезориентированным мешком осесть около двери комнаты у стены. Хочется вопить от боли, но стискиваю зубы, боясь напугать ребёнка… совершенно позабыв, что от такого грохота он всё равно проснулся. С трудом поднимаясь на локтях, чувствуя боль в спине и крыльях, я вижу то, что внушает страх и панику: полукровка склоняется над колыбелью с надрывающимся младенцем. Черты искажаются от муки к гневу, к ярости и обратно… Вздёрнутая верхняя губа в хищном оскале…

— Н… Не смей!.. Уничтожу… — голос хрипит и клокочет, когда через очередную волну боли поднимаюсь на дрожащие ноги, — Хочешь крови — убей меня. Не его…

Снова нечленораздельный рык в ответ и ничего кроме…

Словно та не имеет веса, Мальбонте поднял в руки довольно тяжёлую колыбель, направляясь к балкону. Вспышка силы, и дверь распахнулась, звякнув стёклами в створках. В комнату влетел свежий ветерок, ничуть не разогнавший удушливую энергию. Его шаги такие же медленные, тяжёлые… Я уже где-то это видела… Память услужливо подбрасывает в голову тошнотворный стук копыт, но всего лишь пары, а не четырёх… Такое же тяжёлое дыхание и нечеловеческая сила… Перед глазами встреча с Малумом в Небытие.

Сцепив зубы, я всё же бросилась наперерез…

Второй удар, снова свист полёта в ушах, падение немного смягчает кресло, но от удара головой о туалетный столик перед глазами звёзды. Стимул встать — отчаянный младенческий плач. На слёзы нет времени, и пусть мне безумно больно. Дрожащие ноги, пятно крови на кресле — разбитая голова, сломанное крыло… Позвонки с хрустом встают на место, но всё равно медленнее, чем надо. Ноги едва слушаются, заплетаются… Мутный взгляд улавливает часы на стене: время смены стражи… помощи не будет. Ещё одна причина — сын издаёт жалобный визг…

Сила просыпается будто по щелчку тумблера. Несколько шагов вперёд, раскрытые светящиеся ладони ложатся на клеймо. По комнате, подгоняемый ветром, проносится запах горящей кожи. Но тишина — крылья он не сведёт. Слишком больно, очевидно. И всё же, продолжает двигаться. Руки начинают гореть в ответ — противоборствующая Тьма сильнее многократно. Отчаянный крик собственной боли, от которого закладывает уши, но не отступаю — нельзя. Звуки, запахи, боль, всё скручивается в тугую удавку вокруг горла, заставляя биться с происходящим до последнего.

Несколько шагов и… он поставил колыбель на балконе.

Стремительный разворот, утерянный контакт… На горле сомкнулись пальцы, перекрывая кислород. В голове всё хуже укладывается происходящее. Снова дежавю — не хватает только школьного крыльца, Сатаны, Люцифера и Мими… Ещё немного и жизнь оборвётся. «Мне не привыкать…» — отчего-то спокойно думается мне, когда ноги отрываются от пола. Пальцы судорожно вцепляются в ладонь Мальбонте, силясь хоть немного ослабить хватку — тщетно. Оскал, две чёрные пропасти в которых плещется первозданный мрак и собственный слишком скорый конец. Бесславный, как по мне, но сын, кажется, спасён.

— Ма-а-а… — хрип, вместо попытки выдавить имя, попробовать позвать.

Под ногтями ошмётки кожи, в лёгких сосущая пустота…

Очередной бросок…

Удар затылком о изголовье, свет меркнет, хруст позвоночника отключает боль по всему телу… Третий раз за прошедший десяток минут. Собственные всхлипы, плач сына затихает после хлопка балконных дверей, закрывшихся с повторным лязгом. Сознание пронзительно чистое, вот только кроме расплывающегося взгляда в кружащийся потолок… Флешбек — воспоминание о мальчишке, который оказался в царстве Небытия. Скрежет сломанных костей, запах собственной крови, боль и безнадёга…

Кажется, что хуже быть не может…

«Наивная милосердная Виктория…» — усмехается внутренний голос, когда слышится треск собственной разорванной ночной сорочки. Последнее, что удаётся сделать — закрыть глаза, чувствуя, как сверху, добавляя боли сломанным костям, наваливается нестерпимый жар тела полукровки. Пламя под кожей. Чёрное, пожирающее саму суть, готовое… Кажется, испепелить несогласных. И пока я — первое звено.

Разлетающиеся в стороны колени, ещё более вдавливающий в покрывала жар. «На балконе прохладно… Гидеон замёрзнет…» — отчаянно и совершенно невпопад пролетает в мыслях одновременно с очередным хрустом встающих на место костей. Я слышу, как он плачет. Страх… Сквозь балконную дверь доносится плещущая сила более мягких пряных лавров, от паники перекрывающих отцовские. «Я ему нужна… Он ещё слишком мал. Сдаваться нельзя…» — уговоры для самой себя.

Глаза раскрываются в тот момент, когда Мальбонте с кривой усмешкой, даже не его, а ещё более чужой, дикой и отрешённой нависает на вытянутых руках. «Мышка снова угодила в капкан…» — читается в его лице.

Сглатываю, упираясь едва послушной ладонью в его грудь:

— П…прости…

Вспышка силы вынуждает ландыш совершить последнее «чудо», спасая… нет, не себя. Сына… «Прохладно…» — панически думается мне, — «На балконе… Там прохладно…». Сила приходит в движение, срываясь с ладони, ударяясь в тело Мальбонте, отшвыривая его в сторону. От вспышки света в глазах на несколько секунд ничего, кроме белой пелены. Откуда-то со стороны раздаётся придушенный стон, и в комнате повисает звенящая тишина…

Вздрагиваю, слыша, как собственные рёбра встают на место. Ещё несколько минут, надеюсь, они есть, и я смогу снова встать. «Ломаться нельзя…» — вздох подсознания, — «Ещё один раз я не переживу точно…». Понимание, что даже для бессмертного тела существует предел, и я уже его достигла. Но подстёгивает… Подстёгивает стон с пола и хриплый плач, долетающий через запертые балконные двери. Дрожащие руки, попытка свести колени, только со второго раза удаётся свесить ноги с постели, нащупывая пристёгнутый к торцу постели короткий клинок, который призван был помочь отбиться от мятежников, а сейчас рискует испить крови своего дарителя.

По стене, но удаётся двигаться, судорожно оглядываясь через плечо на тяжело дышащее тело. Удар пришёлся головой об угол тумбы. К собственному запаху крови примешивается второй. Чуть более терпкий, чуть более резкий… И я сглатываю, припоминая казнь, состоявшуюся для меня персонально. Казнь, когда я потеряла Лейну и вынуждена была спасать Генри, переправляя его в школу. Тогда запах крови ещё несколько дней стоял у меня в носу. На сей раз, думаю, он будет моим постоянным спутником…

Стена заканчивается… «Дальше сама… Ты сможешь…» — подбадривает внутренний голос. Но интонации не мои. Флешбек — мама. Она никогда бы мне не сказала этого при жизни, но сейчас этот голос из прошлого заставляет двинуться вперёд, пусть и пошатываясь, будто пьяница… Уже вижу колыбель сквозь стекло. Искажённое криком лицо черноволосого ребёнка, от страха самостоятельно перевернувшегося на живот и пытающегося судорожно поднять голову, чтобы найти угрозу, словно что-то может ей противопоставить.

Щелчок провернувшейся дверной ручки…

Не знаю, на кого я сейчас похожа. По ощущениям, изорванная спальная одежда, разбитая голова, сломанные крылья и все кости, стремительно пытающиеся встать на законные места. Запоздало приходит понимание, что я его напугаю, но Гидеон умолкает. Лёгкие лавры касаются моей энергии. Робко, неуверенно… Короткая вспышка, протянутая ладонь…

— Всё… Всё будет хорошо… — облизываю разбитые губы, чувствуя, как к запаху крови добавляется ещё и привкус, — Я рядом. Всё обязательно будет хорошо, слышишь?..

Он молчит, пока я откладываю на балконный парапет клинок, заворачивая его в пелёнки и одеяла, чтобы… «Улететь?.. Ну-ну…» — усмехается другой голос в голове. Уже не мама, уже Фенцио. Флешбек в их историю короткий, но научивший, что биться стоит до последнего… Он — бился, хоть и предпочёл пожертвовать в итоге собой, чтобы мама жила дольше. Всё же без особой надежды пытаюсь раскрыть золотые крылья… без результата… Точнее, кроме боли нет ничего.

Вздох где-то в голове, уже свой. Выбора на сей раз действительно нет. Только дождаться регенерации и улететь, если получится. Хотя бы подальше от покоев правителя, всё ещё лежащего в комнате с разбитой головой. Понимаю, что его регенерация работает не хуже моей, а значит… Придерживая ребёнка одной рукой, в свободную беру клинок, отступив в угол балкона, и опускаюсь на пол, чтобы дать ногам передохнуть. Прислоняться к колонне не стоит — крылья должны срастись…

Дурнота от проносящейся по телу боли, усталость, покой от того, что ребёнок в сравнительном порядке… Всё сумбуром мечется в подкорке, когда прикрываю глаза, чуть покачиваясь, будто в трансе. Время стирается, и якорем становится только детская ладонь, перебирающая пальцами растрёпанные, слипшиеся от крови волосы. Сознание всё ещё почти бодрствует, позволяя телу обрести право на излечение…

Час, два, четыре…

Серые сумерки рассвета прорезал яркий слепящий луч искусственного солнца над цитаделью. Я не открывала глаз, чувствуя, что сейчас страх отступил окончательно…

Но это так мимолётно…

Свет испаряется, и я нервно распахиваю глаза, с пола глядя на полукровку, держащегося за почти затянувшуюся рану, уходящую со лба в волосы. Взгляд обычный, карие глаза, полные непонимания, но прошлую ночь мне из памяти не стереть уже никогда…

Торопливо заскребя пятками по полу, я до крика вжалась спиной в колонну, выставив перед собой клинок:

— Не подходи!..

— Виктория?.. — Мальбонте выставил вперёд руку, пытаясь отвести оружие.

Взмах, веер брызг крови, плеснувших на белый мрамор из прорезанного запястья:

— Не смей приближаться ко мне и сыну… — хрипло прорычала я, — Быть может, сил у меня не так много, и жизнь невероятно короткая, но тебя я утяну следом, клянусь…

Он отступил, продолжая удивлённо рассматривать погром в комнате, меня, прижимающую к себе ребёнка… Полукровка не помнил ночь, но видел её последствия…

«Поначалу, мальчик был более разумен, но после, словно кто-то подменил…» — вспомнились мне слова Торендо. Кажется, безумие было упомянуто не для «красного словца».

— Или мы всё же что-то не учли… — прошептала я, видя, как Мальбонте уходит в комнату.