Глава 13. "Ветер с ароматом самшитов" (2/2)
Неуютная тема висела в воздухе гильотиной, и я решила перевести разговор в деловое русло:
— Будет глупо озвучивать вопрос об учителях для новой школы?
Мими хохотнула:
— Почему же. Я разгадала твой план на подлёте, правда не питала надежды, что ты решишь прилететь с ребёнком. Учителя будут. Уже отдано распоряжение, я присматриваюсь к выпускникам. И, к слову, я не знаю, как тебя благодарить за Генри, — она махнула рукой, но неожиданно посерьёзнела, подалась вперёд, постучав слегка кулачком по моему лбу. — Уокер, если я ещё раз узнаю, что ты решила отравиться, выброситься в окно, утопиться… Лучше прилетай в школу и я убью тебя собственноручно. Мы чуть с ума не сошли, пока серафим Торендо не сообщил, что отраву подменили на снотворное. У тебя что не день, то приключение, я понимаю, но всё же голова на плечах для чего нужна?!
Я покаянно опустила глаза, чувствуя, как щёки заливает стыдливый румянец. Последнее, чего я ждала от Мими, это отповедь за тот поступок, хоть и признавала справедливость её слов. Перед глазами снова встал тот момент у фонтана, губы обожгло горечью снотворного, и меня передёрнуло. Сделав глоток чая, я старательно пыталась не начать хныкать, как отчитанная младшеклассница за разбитый в школе цветочный горшок. По предплечьям ползли мурашки.
Чертовка, однако, снова переключилась, и разговор перешёл обратно в деловое русло. Десяток действующих учителей был согласен перебраться в новую школу. Я пожалела, что не прихватила с собой чертежи, но Мими лишь отмахнулась. Остальные будут из числа выпускников этого года. Часть ангелов, часть демонов, Непризнанные после распределения, у кого наиболее положительные характеристики и более стойкое терпение, чтобы выдержать детей. Гидеон успел задремать под гул голосов.
К исходу второго часа, демоница неожиданно нахмурилась, взглянув на распахнутое окно, на котором парусом вздулась занавеска:
— Ветер одолел… Чемпионат по крылоборству пришлось отложить в этом году… С осени не утихает, — она поднялась из кресла, собираясь закрыть створки.
Неожиданно проскочившее воспоминание заставило втянуть голову в плечи, но я всё же прошептала:
— Gorro terro duo…
— Ad meliorem, Виктория Уокер… — отозвался Ветер, и в кресле появился укутанный в балахон бескрылый мужчина, — Или Госпожа Мальбонте?
Мими вскрикнула от неожиданности, рванувшись ко мне, стараясь защитить:
— Кто вы и как сюда проникли?!
Мужчина поднялся из кресла, отвесив демонице учтивый поклон головой, положив руку на грудь:
— Великий Заклинатель Фидеро, госпожа директор, — он опустился обратно в кресло, словно Мими уже успокоилась и готова была продолжить беседу. — Я пришёл не со злом. Ваша подруга может это подтвердить.
Я вежливо кивнула, придерживая сына:
— Рада встрече… И лучше всё-таки Уокер. Так привычнее, и, как бы то ни было — отражает правду, а не то, что я в себе всё ещё учусь отыскивать.
Заклинатель скептически вскинул бровь, но всё же выдавил улыбку, словно сам был хозяином кабинета, и приглашающе указал на единственное пустующее кресло. Мими нервно сглотнула, всё же опустившись в него с прямой спиной, готовая в случае чего обороняться всем, что попадёт под руку. Фидеро, кажется, усмехнулся, отметив, как она потянулась рукой под сидение кресла. Раздался щелчок фиксатора прикреплённого к креслу ножа, судя по всему. Однако, он быстро утратил к ней интерес, переведя взгляд уже на меня и ребёнка. Мимолётная улыбка, и снова предельная серьёзность.
По кабинету пролетел вздох и запахло дождём. Энергия Заклинателя прошила, кажется, стены кабинета и снова улеглась:
— Ветры несут запах крови из столицы и не только. Однако… — он поджал губы, — Они же шепчут, что времена снова меняются. Вы совершили ошибку, Виктория. Несколько ошибок, если быть точным. Необдуманные действия, импульсивность и стремление жить земными частностями привели миры к краху, но… Полагаю, нет смысла переливать из пустого в порожнее. Вы и сами это знаете, — сложив локти на поручни кресла и соединив кончики пальцев, он с усмешкой покосился на Гидеона. — Новый оплот Равновесия уже родился и должен выжить.
Нервно поёжившись, я свела брови к переносице:
— Я прилагаю к этому все силы. Но… — сглотнув, я покосилась на Мими, предчувствуя, что сейчас, или чуть позже, получу по мозгам, — Моя жизнь имеет срок. И он истекает…
Взгляд Заклинателя впился в моё лицо. Нечитаемая мимика, отчаянно хотелось отвести глаза, но я стоически выдержала избыточное внимание. Хотелось бы спорить, но он был прав. Я со вздохом погладила голову сына пальцами, чувствуя растущее напряжение. Сбоку непонимающе косилась на меня Мими. Обстановка накалялась до неприличия. Вернулось позабытое желание, как подростку сбежать как можно дальше из кабинета, в котором вот-вот, с минуты на минуту, начнётся светопреставление.
Чертовка пробормотала что-то в равной степени могущее значить «позже поговорим» и «я тебя всё-таки прибью», после чего насупилась, опустив голову и всё ещё настороженно ожидая дальнейшего развития событий. Фидеро, наблюдавший за реакцией, снова коротко усмехнулся, утратив к гневу Мими всякий интерес, и снова взглянул на пригревшегося младенца, затем на меня.
Вздох:
— Человеческие привычки и поступки привели вас к этому дню, и вы запоздало учитесь быть той бессмертной, которой следовало появиться куда раньше, Виктория. Вот только сейчас не стоит полностью отбрасывать прошлое, каким бы оно не было… Ведь у вас есть связующее звено, которое вполне может помочь выжить, — Фидеро указал на обручальное кольцо на моём пальце. — Незаметный маячок, не так ли?.. Едва ли его бы распознал кто-то кроме создателя, который уже мёртв.
— Некуда бежать, — я почти устало посмотрела на Заклинателя. — Мир бессмертных не так уж велик, чтобы укрыть меня и сына, сила которого будет развиваться…
Поднятая ладонь заставила меня умолкнуть. Фидеро неожиданно улыбнулся:
— Вы забываете самое явное, сравнивая наследника с его отцом — Мальбонте был брошен родителями по воле Шепфа. По сути, Анабель посвятила свою жизнь тому, чтобы сдержать своё дитя и позволить ему жить, как всем. Она могла и умела противостоять такой силе, как Шепфамалум до определённого момента, если помните, — Великий Заклинатель развёл руками. — Гидеон-старший, отец вашего супруга, как я помню, никогда не отличался терпением и избирательностью в методах. Его решение повлекло за собой все кошмары, что удалось пережить Мальбонте. Уравновешивающий свет пропал, оставив только голос из Небытия…
Я сглотнула, недоверчиво поджав губы:
— Откуда вы знаете всё это?.. Я ведь ни с кем не делилась этими видениями…
Горькая усмешка:
— Родственные связи, дитя. Вам внушили, что здесь они не имеют значения. Однако, давай взглянем в глаза правде: не люби вас Ребекка Уокер, мы бы не разговаривали сейчас, не люби сверженный Престол своего сына, обряд повлёк бы за собой вашу смерть, и всё покатилось бы в пропасть куда как раньше, поскольку полукровка лишился бы вашем лице — части собственного Равновесия, которая теперь существует, если быть честным, только из милости и ради наследника, — Фидеро умолк, проведя пальцами по подбородку, ухватившись за кончик, потирая его, словно думая, стоит ли открывать свои карты. Решение ознаменовал усталый вздох. — Анабель была моей старшей сестрой. По приказу Шепфа я наложил проклятие на лабиринт школьного парка после того, как она и Гидеон-старший были сосланы к смертным. А далее, полагаю, Лой поведал о случившемся, и я променял крылья на право быть свободным, — повисла короткая пауза, прервавшаяся вздохом. — Впрочем, даже эта свобода сейчас весьма сомнительна.
Я молча смотрела куда угодно, только бы не пересекаться взглядами с Мими или Заклинателем.Все понимали, что результатом моей гибели станет безумное воспитание ребёнка, который повторит судьбу Маля. Одиночество, ненависть, или наоборот, вседозволенность и безнаказанность, которые будут поощряться.
— Что вы предлагаете, если отмеренный мне срок не столь длительный, каким мне бы хотелось его видеть? — хрипло поинтересовалась я.
Фидеро неожиданно улыбнулся. Снисходительно, мягко, втолковывая неразумному ребёнку очевидное одним выражением своего лица:
— Ароматы ромашки, чистотела и мяты научили вас заглядывать не в одну дверь, входя без оглядки. Виктория, вы снова пытаетесь мыслить критериями единственного выбора, — я попыталась возразить, но он лишь приподнял руку, заставив меня умолкнуть, едва открыв рот. — История сверженного Престола должна послужить вам уроком, как и история Ребекки. Две стороны одной медали, в которой любовь и ненависть мешались так яростно, что он пожертвовал прежде перспективами, а после и жизнью. Она же пожертвовала любовью… — снова смех от скепсиса на моём лице, — Вы забываете, что ветер подхватывает запахи и голоса унося их невероятно далеко. Им обоим была свойственна жертвенность. Вопрос лишь в том, чем готовы пожертвовать вы — последняя женщина из рода Мальбонте, связанная с ним кровью, телом, но не разумом…
Он развёл руками и растворился в воздухе так же внезапно, как и появился. Сбоку яростно потянула носом воздух Мими. Чертовка поднялась из кресла, обошла стол и захлопнула окно с таким грохотом, что Гидеон невольно вздрогнул в моих руках, непонимающе озираясь по сторонам. Я наблюдала за подругой, гневно бормочущей что-то себе под нос. Спустя пару минут возни в одном из шкафов на свет появилась припылённая бутыль с маревом. Я озадаченно наблюдала, как чай из её чашки выплеснулся в кадку с растением, и ему на смену пришёл глифт.
Мими сделала глоток, глядя на дно чашки, бликующее голубым:
— Может, наконец, расскажешь, какого хрена творится? Без утаек, Вики!
Я выжала нервную улыбку:
— Не думаю, что тебе стоит…
— Уокер… — красноречиво протянула демоница, — Выкладывай. Кажется, я слишком лениво искала возможность тебе помочь. Для повышения активности и достижения результата мне стоит знать всё полностью.
Взвесив все «за» и «против», я всё же откровенно рассказала обо всём, что происходило с момента обряда, когда Мальбонте обрёл мощь, которой лишился после разделения по воле Шепфа. И о рубце, и о том, что сила начала вытворять уже сейчас, спустя время. Чертовка молча потягивала марево, даже не уточняя какие-то детали. На лице явственно читалось всё, что она обо мне думала из-за разведённой таинственности. Удивлённо расширившиеся глаза после рассказа о том, как я на нервах и волне ненависти смогла пробить купол над оплотом Равновесия.
Параллельно с тем, как слова срывались с губ, я чувствовала, как отступает внутреннее напряжение. Тайны, которыми обросла моя жизнь, отлежались и сейчас давали ту свободу, которой мне отчаянно не хватало. Пожалуй, что сейчас я с радостью бы пожертвовала крыльями, чтобы стать такой же, как Фидеро… «Или нет…» — после единственного взгляда на сына пролетело в голове, — «Я не имею права его оставлять».
Всё же покоя не давали слова Заклинателя. Опять попытки продолбить один ход, когда их вокруг сотни, но… Я иду очевидно. И причём здесь мать и Фенцио? Жертвы? Любовь? Смахивало на бред. Мысли копошились в голове, и я не заметила, как умолкла, уставившись в одну точку на столе. «И причём здесь моё прошлое?..» — вздох где-то внутри.
Перед носом промелькнула ладонь Мими:
— Проснись и пой, — хмуро проговорила чертовка. — Как минимум теперь я могу выбрать, в каком направлении двигаться…
— О чём ты?.. — я приподняла бровь.
Нервный смешок:
— Пока сама плохо понимаю. Если потребуется — подниму всю школу и подкрепление из Ада, чтобы захватить цитадель. Но это слишком… — она пощёлкала пальцами, подбирая слово, — Топорно и грубо. Нужно более ювелирно…
Хмыкнув, я покосилась на часы, удобнее перехватывая ребёнка, и поднимаясь из кресла:
— Если выход и есть, то уж точно смахивает на ребус, вроде того, который мне Кроули оставил, — я чуть подалась вперёд, целуя её щёку. — Не злись, ради всего святого. Я просто не хотела, чтобы тебе навредили. А теперь… Теперь пора.
Короткий кивок:
— Генри тебя проводит. И я была невероятно рада повидаться, — чертовка с усмешкой провела пальцами по щеке беззубо улыбающегося младенца. — И тебя, наследник, я тоже рада была видеть… — она посерьёзнела, — Береги себя и его. Одно твоё письмо, и заварушка утопит цитадель в крови, которую она не помнит с тех пор, как утихли войны за Равновесие.
Я покинула кабинет, удерживая ребёнка. Коридор оказался пуст. Генри, очевидно, куда-то отлучился, не дождавшись окончания моей встречи с подругой. «Тем лучше! Ещё немного свободы…» — хмыкнула я, спускаясь по лестнице. Разговор с Фидеро решено было обдумать уже по возвращении в столицу. Сейчас я чёрта с два могла что-то понять из всех загадок, которыми этот мир пестрел, словно павлиний хвост. Наверняка знала только одно: пока время есть — эту я решить обязана.
У подножия башни чуть удивлённые стражи неожиданно вздрогнули от вопля Гидеона, наконец оказавшегося на воздухе. Я невольно улыбнулась от того, что этот свободолюбивый ребёнок в четырёх стенах не усидит, когда придёт время подняться в небо и расправить крылья без родительских рук. Воображение нарисовало идиллическую картинку, которую, возможно, я не увижу никогда. Сглотнув подступивший комок в горле, я не торопясь побрела в сторону школьного двора, свернув в парк. Хотелось прогуляться. Тем более, не известно теперь, когда ещё получится выбраться так же с сыном.
Ребёнок, едва крылья освободились от пелёнки, опять радостно заголосил, разминаясь, кажется. Я невольно подумала, что его перья выдают не только смешение сторон, но и происхождение: кровь ненависти и золото смирения. В воспоминаниях промелькнул образ маленького Мальбонте — чёрно-белые, которые обрели оттенок крови после того, как силы вернулись. Взгляд скользнул по Гидеону, счастливо мусолящему мою подвеску.
— Хотелось бы мне знать, какого цвета с возрастом будут твои крылья, мой маленький полукровка… — устало улыбаясь проговорила я, выходя из-за угла живой изгороди, и почти носом к носу сталкиваясь с Геральдом, — Д-добрый день.
Запах глифта ударил в нос так, что Мими со свежим флёром марева казалась благоухающей розами. Демон выдал едкую усмешку, отвешивая неуклюжий поклон:
— Госпожа, наследник… — он взмахнул свитком, скомканным в руке, — Не рад встрече. А я, вот, увольняться иду.
Сглотнув, я поджала губы, чуть дёрнув подбородком обратно в сторону сада:
— Понимаю, что я последняя, кого бы ты хотел видеть и слышать. Но удели мне несколько минут.
Геральд вздохнул, снова дёрнув рукой, приглашая идти вперёд, и к моему удивлению всё же поплёлся следом, покручивая измятый пергамент в пальцах:
— Едва ли твои душеспасительные беседы чем-то помогут. Да и чёрта с два я прислушаюсь, если быть уж совсем честным, — нервный смешок, и он чуть заплетающимся языком проговорил. — Если вообще на утро вспомню о твоём визите.
Мне оставалось только опустить голову, бредя вперёд. Хотелось расплакаться. Тот, кого я знала сильным и несгибаемым борцом за школу, жизни студентов и будущее Равновесия, каким он его знал, утопал в своей боли, которую заливал алкоголем в попытках забыться. Снова острый укол вины где-то в груди и понимание, что я ничего не могу сказать, чтобы унять его отчаяние.
«Да и что ты можешь вообще сказать тому, кто потерял жизнь вместе с белыми крыльями Мисселины…» — лёгкое ехидство собственного подсознания подстегнуло.
— Если тебе плевать на меня, подумай об учениках… — спокойно проговорила я, — О тех, для кого ты даже сейчас пример.
Геральд хохотнул:
— Пример того, как на утро после пары-тройки бутылок марева выглядеть более или менее помятым, если только. Да и какие ученики? Все они, как бессмертные, так и Непризнанные — взрослые и соображающие люди. А знания… — снова смех, отдающий горечью, — Школа переполнена педсоставом. Все, кто ищет убежища оседают здесь. На территории автономии. Скоро придётся учащихся по трое расселять, или преподавателей парами, как всё тех же студентов. Ещё и ты… — он махнул рукой в сторону школы, — Генри притащила, а сколько их ещё будет? Таких же жертв твоих решений, а, Уокер? Или правильнее «Королева Мальбонте»?
У меня скрипнули зубы от того, как это прозвучало. Развернувшись на пятках, я снова почти носом к носу столкнулась с ним, мутно озирающимся по сторонам, стараясь даже не смотреть на меня. Помят, небрит… Заплатка на мантии. Хотелось закрыть глаза и помотать головой в надежде, что образ вернётся к своему прошлому.
И тем не менее, внутри вскипала злость:
— Я расплачиваюсь за свои решения. Ты даже не представляешь, какой ценой обернулись мои поступки. Вот только давай будем честными: я не выбирала этот путь! Я не выбирала такую жизнь! И я бы с радостью прожила свои смертные шесть или семь десятков лет… — Геральд наконец смог сфокусироваться на моём лице. Бирюзовые глаза демона впились в мои до волны мурашек, –Но я оказалась здесь. И меня не спрашивали — хочу я этого или нет. Думаешь, я не пыталась свести счёты с жизнью после того, что натворила? Мне даже этого не дали совершить! Каждый мой шаг предугадан! Но сейчас… Сейчас у меня есть причина жить…
«Причина» чуть повернула голову, немигающе глядя на застывшего демона, нависшего надо мной, как скала над бушующей горной речкой после дождя. Ребёнок неожиданно улыбнулся, вытянув руку, привычно желая познакомиться с непонятным мужчиной, на которого я агрессивно оскалилась. Метаморфоза, пролетающая за секунду. Снова дрогнувшие уголки губ Геральда, кажется, ушли ещё глубже, очертив морщинки вокруг рта. Нерешительно поднявшаяся мужская рука замерла в полу дюйме от детских пальцев.
Застыли, кажется, все…
Кроме Гидеона…
Бледные маленькие детские пальцы обернулись вокруг указательного пальца демона. По парку потекла энергия лавров. Не такая как у Мальбонте. Мягкая, пряная, обволакивающая… Короткая вспышка, и к ней присоединились ароматы ландыша и… Позабытый мною самшит. Аромат «железного дерева» вынудил зажмурить глаза и осадить рванувшийся ввысь пульс. Ещё вспышка энергии лавра и воздух, кажется, наполнился южным зноем и выгоревшей землёй. Лёгкие припекало, становилось отчаянно трудно дышать… И только ребёнок в моих руках продолжал неотрывно смотреть в глаза Геральда, ставшего ещё бледнее, чем обычно.
Энергии осели, и я едва не рухнула коленями на парковую дорожку. Неожиданно ухватившие под локти тёплые крепкие ладони не позволили, заставив стоять ровно, судорожно прижимая к себе ребёнка. Прохлада паркового воздуха живительным глотком кислорода скользнула в грудную клетку… Травы, цветы, воспоминания о лаврах, самшите, ландыше… но никакого больше глифта.
Сглотнув, я неуверенно посмотрела, как ветерок радостно гнал по дорожке помятый свиток с заявлением об увольнении. Геральд, кажется, про него забыл, продолжая смотреть то на меня, то на Гидеона совершенно осмысленно и упрямо.
— Улетай… — хрипло проговорил он, — Тебе пора. И едва ли этот фокус твоего сына как-то помог…