22. Глава Третья. Загадка про Волков и Овец. Часть Двадцать Вторая (1/2)
«It was the fourth of July
You and I were, you and I were fire, fire, fireworks
I said I'd never miss you
But I guess you never know
May the bridges I have burned
Light my way back home on the fourth of July».
</p>
(Fall Out Boy — The 4th Of July)
</p>
Пока преисполнившаяся небывалой решимостью Саёри продолжала гордо вещать со своей импровизированной сцены, Юри сверлила Рантаро довольно-таки подозрительным и даже прожигающим взглядом. В какой-то момент Амами всё же не выдержал:
— Что?
— Понятия не имею, как это у тебя всегда получается, но, кажется, ты ей очень помог.
Рантаро ничего не ответил. Всё ярче заметная ухмылка расползалась на его довольном лице.
— Но я, чтобы ты знал, всё ещё не очень-то тебе доверяю, — Тихоня надулась. Юри сама только сейчас заметила, как этой вот единственной фразой напомнила самой себе Нацуки.
— Не понимаю, о чём ты.
Юри не стала ничего отвечать и лишь отвернулась, обиженная. Ведь, судя по его немного лисьему взгляду, всё он давно понял.
Стоящая рядом и слышавшая весь обмен любезностями Моника скупо пожала плечами, уже давно не спеша в спорах принимать чью-либо сторону.
Немного погодя со стороны Рантаро донёсся едва слышный, уверенный голос. Он говорил это, скорее, себе, чем кому-либо ещё:
— Всё будет хорошо. Саёри справится.
Последняя, между тем, не растерявшая своей решимости ни на каплю, уже гораздо тише и гораздо увереннее заговорила:
— Сейчас нам в первую очередь нужно узнать, кто стоит за смертью Оли.
— Это тебе нужно, — не спешил соглашаться с ней рассудительный Рёма. — Первостепенный вопрос на кону у нас всё ещё: «кто убийца Джехи?». Лишь верно ответив на него, мы все получим спасение. За Ольгу нам никто ничего не гарантирует. Грустно, но такова суть.
— А я считаю, что мы всё же могли бы ненадолго переключить наше внимание, — решила заступиться за подругу бывшая глава Клуба. — Итак слишком много болезненных откровений получилось. К тому же, подвижки у нас всё же были. Кто знает, быть может, дело Ольги связано с загадкой убийства Джехи напрямую? Или поможет взглянуть на какие-то ключевые моменты с другого ракурса. Мы этого не поймём, пока не попробуем рассмотреть его, — закончила Моника с каким-то почти небывалым для неё намёком на теплоту в голосе. — Совсем не касаться второго убийства тоже очень рискованно. Саёри, продолжай, пожалуйста.
— К-кхем… хорошо, — Саёри же окинула странным, холодным взглядом собравшихся, показала зажатый в ладони планшет. Если былая уверенность в том, что она делает, как ведёт за собой остальных, и покидала её, то лишь на мгновение. — Спасибо тебе, Моника. Пожалуй, первое, что нам надо сделать — это ещё раз ознакомиться с Файлом.
«Файл Смерти №3. Жертва: Ольга Дмитриевна.
Жертва умерла в своей комнате.
Имеется травма головы, несовместимая с жизнью.
Также травмирована левая коленная чашечка. Других повреждений нет».
Дав всем небольшую паузу на ознакомление, девушка снова продолжила:
— У нас нет времени.
— Но, если Тенко правильно помнит, то Суд будет идти столько, сколько нам понадобится, пока мы не найдём преступника или не проголосуем за кого-то, а значит-
— Пасть свою закрой, дегенератка, — решила осадить Миу. — Нет времени смерти в Файле. Об этом она говорит. По-моему, сейчас даже идиот мог понять! — Ирума строго посмотрела на Сыроежкина. — Тебе-то всё ясно?
Электроник показал ей оттопыренный вверх большой палец и, почёсывая щёку другой рукой, выдал очень убедительную улыбку:
— Ну, разумеется! — А затем обернулся к ужасно смущённой Тенко. — Не надо винить себя. Это и впрямь было очень сложно…
— …
Дождавшись, пока данная (несущая в себе, несомненно, огромную пользу для дела) дискуссия кончится, Саёри с видом строгой, но по-прежнему очень доброй учительницы оглядела собравшихся:
— Я видела Олю в последний раз где-то в десятом часу вечера, ещё вчера. Она всегда начинает готовиться ко сну в это время, чтобы в десять уже сладко спать. Потому что здоровый сон важен! Мы пожелали друг другу доброй ночи и разошлись. Я не заметила ничего необычного. Кто знал, что уже утром её с нами больше не будет… — девушка погрустнела.
— Ар-ргх!.. Эх, вот если бы я мог встать немного пораньше, схватить подлого убийцу прямо за руку и не допустить всего этого! — Сыроежкин героически потряс кулаком в воздухе.
— Боюсь, это бы не сработало, — впервые за уже очень долгое время Ирума заговорила серьёзно, без показного налёта дерзости… и даже немного печально. — Серёжа. Когда мы её осматривали, она уже остыла. Да и по другим признакам можно сказать, что убийство произошло минимум с пару часов назад на момент нахождения. Тебе не в чем себя винить.
— «Пара часов», да? — Зен задумался. — Это означает, на часах была глубокая ночь. Мы с другими заключёнными сидели запертыми по своим камерам! Фу-ух. Это не может оказаться кто-то из нас!
— Выходит, это сделал кто-то из оставшихся на этаже? — Чабашира напряглась, тревожно оглядываясь. — Какой-то подлый мерзавец вероломно проник в комнату спящей Оли и, забыв про всякое подобие чести и гордости, проделал нечто ужасное с безоружной женщиной?!
— С чего вы взяли, что какое-либо проникновение вообще имело место быть? — Сложив руки на груди, Хоши отстранённо разглядывал свои пальцы. — Я досконально изучал и сам Файл, и все материалы, пока было свободное время. И там не говорится, вообще нигде не упоминается, что было задействовано какое-либо оружие. Возможно, Ольга вообще неудачно упала? Как нам показывает прошлое дело, от этого никто не застрахован… ни сейчас, ни когда-либо ещё.
— Шла-шла, упала, и уже не очнулась? — задумался Севен. Электроник нахмурился.
— Нет, кое-что всё же не сходится.
Все с любопытством обернулись к заговорившей Саёри.
— Та страшная рана на её ноге. Посмотрите ещё раз в Файл. Если Оля и упала, то ей кто-то в этом очень «помог», вот, что я думаю!
— Ну и кто, позволь-ка тебя спросить?! — тут же парировала Ирума. — На всём сраном этаже, не считая погибшей, нас было лишь четверо. Это при том, что у меня, Сыроеги и Конченой имеется крепкое алиби! Вы помните? На нас зазвонил сигнал. А оповещение о нахождении тела случается лишь тогда, когда три не-убийцы видят убитого. Что ты на это скажешь, ссуровая задница?!
Саёри перегнулась через свою кафедру и полоснула по вмиг сжавшейся Миу взглядом, что холоднее Крайнего Севера:
— Ещё раз: я не убивала. И после всего уже сказанного… ты снова хочешь об этом поговорить?
— Х-хи-и-и!!!
— Н-но тогда к-кто?! — подала голос Тенко, стремительно теряющая свою веру в людей.
— Всё просто! Вы забываете про одного человека, — Люсиэль многозначительно поправил очки, загадочно улыбнулся. — Человека, которого с вами не было, но в чьих полномочиях было держать остальных взаперти и спокойненько пользоваться удобствами лифта. Не так ли, Мистер Охранник? Что-о вы на это скажете?
От подобного обращения до этого спокойно и безучастно следящий за развитием обсуждений Амами аж обомлел:
— Ч-что? Я?.. Не говори ерунды. Пф-ф.
— На самом деле, всё складывается довольно логично, чувак, — подключился и Зен. — Кто ещё, как не ты, запер нас в своих клетках на эту ночь… плюс, камеры отчетливо показывали, что ночью ты куда-то ходил.
— Я просто бродил по этажу! У меня тело устало сидеть там без движения. На видео ведь всё равно нет ничего интересного, книгу я дочитал, а другую начинать настроения не было…
— Ну да, ну да, пизди больше. Как же, — мрачно хмыкнула Миу. Ведь всё теперь действительно складывалось как нельзя лучше!
— То есть, вы все сейчас хотите сказать, что я просто взял, захотел, пришёл и убил её?! — Амами начинал закипать.
— А разве обычно убийства не так работают? — Сыроежкин задумчиво почесал голову.
— …блять, — Рантаро вдруг понял, что с аргументом в свою защиту он самую малость ошибся. Действительно, с его удобной кандидатурой оказалось крайне сложно поспорить.
— Так вот… — Электроник пошатнулся, точно от хорошего удара в грудину. Его затуманенный горем взгляд вмиг оказался направлен на (бывшего?) сотоварища. — …как всё было? Рантаро, а я думал, ты не такой человек. Я думал, мы друзья.
Амами открыл рот, собираясь было что-то ответить. Он выглядел не на шутку растерянным. Его опередила Саёри:
— Хе-хе… — немного отстранённо посмеялась она себе под нос, будто бы оценивая всеобщую несообразительность. — …лифт.
После её единственного слова в зале опять повисла мёртвая тишина.
— И что… это должно сейчас значить? — первым странное оцепенение смог снять с себя Зен.
Тогда девушка всё-таки объяснила ему:
— Ещё в начале расследования Морти сказал, что остановил лифт сразу же, когда появился труп. Мы все, оставшиеся на этаже, видели: кабина стояла у нас. Тогда не совсем понятно, как Рантаро, если бы совершил убийство, смог бы вернуться назад, вниз, если единственный способ уже недоступен.
— Именно! — Амами на радостях щёлкнул пальцами. — Молодец.
— Не всё так просто. Для отхода он мог бы воспользоваться, например, вентиляцией, — похоже, Хоши оказался единственным, кто не спешил принимать эту теорию себе на веру. Опять. С весьма неплохо скрываемой ухмылкой Рёма продолжил, лениво изучая список улик. — Тем более, подобные примеры во время расследования уже встречались. Ведь сам Рантаро, а также Юри и Моника, — упомянутые девушки на этих словах неловко переглянулись, — вернулись наверх именно этим путём. Возможно, способ не самый приятный, но он все ещё есть.
— Гх-х, — Досадуя на собственный промах, Саёри сжала кулаки где-то под кафедрой. К краснеющему лицу прилила кровь.
Она старается, честно старается, не щадя своих сил, защищать доброе имя Оли!
Ребята дали ей этот шанс. Их большинство, но они на её стороне. Пока что. А вот Рёма… ей не хотелось бы говорить или даже думать о нём как-то плохо, но именно этот человек сейчас крайне нагло и бесцеремонно ставит почти всё, что ею сказано, под сомнение! Бывают же такие упёртые! Почему ты не можешь просто помолчать и послушать?!
Сказать по правде, это казалось ей пустой растратой драгоценной энергии на пути к долгожданной цели, а потому начинало изрядно раздражать Саёри.
Однако ответ пришёл даже быстрее, чем теннисист успеет насладиться победой. Пока что его оппонентка не спешила сдаваться, по-прежнему ощущая твёрдую почву аргументов под своими ногами:
— Но если Рантаро через вентиляцию смог бы уйти туда, где тюрьма, то, значит, что кто-то смог бы прийти и оттуда, ведь правильно?
— Едва ли, — словив её, как самой Саёри показалось, довольно-таки неплохую подачу, умелый теннисист даже и не поморщился. — Правило комендантского часа, ты не забыла? Все заключённые заперты в камерах, начиная с 22:00 и до самого утра.
Вся остальная «тюремная братия» тотчас подтвердила его показания. Кто-то — уверенным «да», а кто-то — кроткими и не очень заметными кивками.
— …
Вот это заключение действительно выбило почву у девушки из-под ног.
Неужели же… всё её рассуждение, все попытки найти преступника… всё было зря?
В итоге наиболее подходящий виновник более-менее определился и без её помощи, силой товарищей, а все умозаключения самой Саёри — снова коту под хвост?
— То есть как это, — чуть слышно пробормотала она, едва не оседая на пол. — …«н-никто не мог»?..
Её ноги подкосились, а на спине уже проступил холодный пот.
Ну да, жизнь бывает жестокой. И неужели, вопреки всем своим отважным стараниям, самостоятельно отстоять честь погибшей подруги Саёри всё-таки не смогла? Она ожидала немного другого, когда начинала это (и, главным образом, от себя). Должно быть, чего-то не столь неуклюжего.
— Ну, или же мы примем теорию, что никакого убийцы в помине не было, — решил уже не таиться и полностью перехватить инициативу Хоши. — Несчастные случаи тоже не редкость. Шла, поскользнулась, упала. Кажется, организаторы обычно списывают подобное на самоубийство, я спрашивал у Рантаро. И ради соблюдения протокола вообще могут казнить труп.
«And I'm starting to forget
Just what summer ever meant to you
What did it ever mean to you?»</p>
…И вновь громогласный удар кулаком по кафедре, от которого даже сам Хоши невольно схватился за свой чудаковатый головной убор:
— ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ УПОМИНАТЬ ТАКУЮ ВЕЩЬ КАК САМОУБИЙСТВО?! ОНА НЕНАВИДЕЛА САМО ЭТО СЛОВО!
— О, правда?
«Oh, I'm sorry, I didn't mean any of it
I just got too lonely, lonely, whoa
In between being young and being right
You were my Versailles at night <span class="footnote" id="fn_32456814_0"></span>»</p>
Как же он сейчас спокоен!..
Проклятье.
Саёри не могла больше думать здраво.
Но и признавать своё поражение она не хотела, естественно. Сама бедная девушка мысленно уже не раз почти что возносила мольбы тому «чудодейственному» напитку, которым угостил её щедрый Амами. Уже даже дураку бы стало понятно, что здесь без алкоголя не обошлось. Особенно, учитывая эти постоянные тревожные взгляды со стороны Юри. Их странные перешёптывания… Да и сам Рантаро едва ли взаправду хотел бы такого исхода, навряд ли он мечтает кого-нибудь подпоить.
Просто так получилось.
Но, может быть, сама она, Саёри, оказалась сейчас как раз и не против забыться, ну или хотя бы немного притупить свою боль? Возможно ли, что она сознательно допила эту баночку, не оставив и капли? До попадания на чёртову игру она, кажется, в жизни к алкоголю не прикасалась и всегда обходила спиртное десятой стороной, потому что родители с самых пелёнок ей говорили, что хорошие девочки этого себе не позволяют, нет-нет-нет, никогда! Будь же послушной, солнышко. Делай то, что хорошо.
Ну, что же… а времена меняются. Сегодня это было сознательное решение. Потому что, не будь здесь сейчас этого, она бы, как на прошлом суде, уже давным-давно растекалась лужей слёз и соплей. Сознательное решение, о взрослости которого ещё стоит подумать.
Но это потом.
Ведь было же на этом суде и кое-что новенькое. Она сама пока плохо понимала, алкоголь ли в её разгорячённой крови тому виной, или дело в чём-то другом, но на сей раз к слезливым чувствам утраты и горькой правды неожиданно вдруг примешался и праведный гнев! Который неизменно требовал выхода…
Саёри даже для себя ещё пока не решила, какого же именно. Но он должен будет пролиться сильным дождиком, нет, очень страшной грозой (или даже неостановимым торнадо?) на голову заслужившего! Коего пока надо найти. А этот Хоши… он лишь под ногами мешается! Не понимает ничего, что ли? Не понимает, что это её личное дело?!
Саёри заскрипела зубами.
Он предлагает следовать правилам, навязанным им. По которым играть, в принципе, можно. Там даже будет некая альтернатива в решениях. Только вот сами эти решения заранее предопределённые, и они… слишком удобны?
Так разве в детективах бывает?
Едва ли.
Нет.
Саёри горько усмехнулась себе под нос, когда вдруг осознала иронию: всего одним делом ранее, да, во время расследования убийства Юсона, когда от правильного ответа зависели все их жизни… она бы и сама последнюю рубашку отдала, будь возможность убедить всех и, главное, самих организаторов, что это было обычное самоубийство. И двигаться дальше.
Никого не теряя.
Сегодня, напротив, от выяснения обстоятельств гибели Ольги Дмитриевны, по большому счёту, ничего даже и не зависело. Убийцы у неё и Джехи могли быть вообще разные. И обнаружение Ольгиного ничего не решает. Можно сойтись на самоубийстве и идти дальше. Можно признать виноватым Рантаро. Для галочки. Можно вообще самой вызваться, лишь бы замять это дело, но… кажется, Саёри впервые по-настоящему сумела ощутить горько-сладкий вкус своей гордости. И понять, пока ещё не умом, но сердцем, что такое для неё «дело чести».
Потому что версия с самоубийством (читай — несчастным случаем), хотя и не имеет прямых доказательств обратного, по-прежнему неправдоподобна и противоречива. Ещё она очень удобна.
Удобнее только признать убийцей Рантаро. В это, действительно, ещё легче поверить, но что-то в самом сердце Саёри словно отвергает, не спешит до конца принимать даже эту теорию. Возможно, сам тот факт, что её «поднесли на блюдечке».
Нет, в своём нынешнем состоянии и желании докопаться до истины Саёри обвинила бы без труда и Рантаро, и Монику, и даже Юри. Найдись под тем веские основания. Да, сожаления бы пришли. Обязательно. Скорее всего, они достанут её, едва девушка достаточно протрезвеет.
Потому и надо действовать сейчас, пока есть это время! Обвинить кого-то, но… пока словно что-то не сходится. Будто бы огромный кусок истории где-то пропущен. Это очень сложное чувство. Будто…
— Я точно что-то упустила, — всё бормотала и бормотала бедняжка, закусывая губу едва не до крови. — На что-то закрыла глаза. Но где… где… иначе получается невозможное убийство, потому что никто из нас в нём не виновен, а невозможных убийств не бывает… ну же, ну…
— Быть может, всё же стоит вернуться к первоначальной теме? — поторопил, меж тем, притихший зал Рёма. — Что там по убийству Джехи?
— Я всё поняла. Это время. Вот место, где мы ошиблись! — снова голос Саёри. И звучал он решительно, как никогда.
— Что ты имеешь в виду? — Сыроежкин задумчиво почесал голову. — Ты хочешь сказать, Ольгу Дмитриевну убили ещё раньше, а потом просто заменили на копию: говорящую куклу, очень умного робота или вроде того?
Сложивший руки на груди Севен, цокая языком, покачал головой:
— Хей, что это за гипотезы у тебя пошли, чувак? Расслабься. Мы же не в-
Саёри не позволила ему закончить. Однако, после её слов зал вновь ненадолго притих, переваривая услышанное. Потому что оно показалось здравомыслящему большинству не менее, а скорее даже, ещё более абсурдным, чем то, что сказал Электроник:
— Убийство могло также быть совершено между девятью и десятью часами вечера. Тогда наш убийца — это кто-то из заключённых.
Юри и Моника взволнованно переглянулись.
— Простите? — самую малость опешил Зен.
Севен вообще подавился слюной.
Невозмутимым остался лишь Рёма:
— Твоя теория — детский лепет. У меня очень много вопросов. Мягко говоря.
— Отвечаю на самый первый из них! — Не дала ему «пойти в наступление» отважная Саёри, набрав в грудь побольше воздуха. — Время, когда я в последний раз видела живой Ольгу Дмитриевну — начало десятого. До того, как вас запрут в камерах, ещё почти целый час. А способ, которым можно добраться с этажа на этаж, если лифтом никак не воспользоваться, ты мне сам назвал! Это вентиляция!
Впервые за всё время их знакомства на её памяти Хоши позволил себе выдать некое убедительное подобие, пускай и мрачной, но всё же улыбки:
— Вот как.
— Да, так!
— Вот только, — Рёма задумался. — Если мне не изменяет память, места особого заключения на то и являются таковыми. Повсюду за заключёнными глаз да глаз. И как ты представляешь себе этот побег? Прямо под камерами? Тогда бы мы это заметили. Рантаро бы это заметил.
— Погоди-погоди-ка, — неожиданно и впервые за долгое время заговорил сам Амами. Он о чём-то задумался. — В помещениях душевых, где и находится проход в вентиляцию, никаких камер нет и никогда не было.
— А я вам говорила, говорила установить! — Ирума грозно помахала кулаком в воздухе. — У меня уже даже устройства почти готовы! А вы мне всё про какие-то извращения заливали там. Вот и выкусите!
— Нет, как я уже и сказал тебе ранее, — Рантаро нахмурился. — продавать друг другу видеоматериалы с обнажёнными мы не будем.
— Всё только из-за того, что у тебя появилось подозрение, якобы некоторым на них ещё может не быть восемнадцати?! Ну и пошёл ты в сраку тогда!.. Здесь свои законы.
— …
— И всё равно, эм-м, — довольно неловко начала Моника, с явным недоверием после всего сказанного поглядывая на окружающих. — У многих камер также имеются ещё и слепые зоны. Места, которые не попадают на запись. В столовой такое есть, например… я уверена, что, если хорошенько искать, то и другие найдутся. Так что действовать скрытно, если во всём этом повнимательнее разобраться, вполне даже можно. Естественно, что я и Юри такой возможности бы не имели, поскольку были всё время прикованы одна к другой, и подобных секретов бы не утаили. Да что уж там говорить. Проникнуть в саму вентиляцию ввиду её весьма неудобного расположения мы тоже бы не смогли. В тот единственный раз, во время расследования, когда нам это удалось, для этого понадобился ещё один человек.
— Если когда-нибудь понадобится ещё кого-нибудь подсадить, всегда к вашим услугам, дамы, — Амами любезно кивнул.
Моника дружелюбно улыбнулась ему:
— Замолчи, пока я тебя не ударила.
— Выходит, главным образом по твоей, Саёри, теории, — Юри понимающе взглянула сначала на Зена, потом на Севена и, наконец-то, на Рёму. — Мы будем подозревать только мальчишек?
— Правильно. У нас даже есть точное время, когда каждый их них заходил в помещение душевых. Каждый вечер, — Саёри задумалась, ещё раз осматривая список улик. — И, если честно, м-мне кажется, что всё это время охранники не проверяли, ну-у… — она смущённо соединила указательные пальцы обеих рук. — Моется там человек или нет. Потому что это было бы странненько…
Девушка открыла подходящую улику и зачитала её. Это была фотография расписания походов в душ.
20:30 — 21:00 — Рёма
21:00 — 21:30 — Люсиэль
21:30 — 22:00 — Зен
____________________________
Юри и Моника: 21:00 — 22:00
</p>
— Время, которое нас интересует, — тут же сказала Моника. — Это час с двадцати одного до двадцати двух-ноль ноль. При том, если подумать чисто логически, я бы сделала куда больший упор на вторую его половину. Так как в течение первой Саёри всё-таки видела Ольгу, да и та могла ещё не быть в своей комнате, а тоже, например, пойти в душ.
— Ну что же, вот и получается то, что получается… — Сыроежкин заметно помрачнел, глядя на главного подозреваемого. — У меня много вопросов к тебе, Зен. Что она тебе сделала?
— Я не… кх-х!.. — сам актёр аж подавился от подобной реакции. — Ничего такого даже в мыслях не держал, народ! Это чистой воды подстава! Моё доброе имя-
— Пизди, — Миу сплюнула в сторону.
— Постой-ка, — Электроник напрягся вдруг, почесал голову. — А ведь я с ним согласен, если подумать чуток. Это ж при мне было. Простите. У нас же накануне, вчера, тот… туалетный инцидент приключился. Зен очень просился идти отмываться первым (хотя и вообще не испачкался, в отличие от… ладно, это детали). И Рёма предложил ему поменяться местами! Он ведь тогда же ещё говорил, что ничего страшного не произойдёт?!
Хоши даже не моргнул:
— Да, было дело.
Мгновение — и указующий перст Саёри поднялся на маленького, спокойного человечка:
— ТАК ЭТО БЫЛ ТЫ-Ы!!!
Как будто бы нечто в самом её нутре, готовое взорваться, сейчас клокотало от злобы в поисках выхода. И если бы взглядом можно было проделывать дыры, то Хоши уже походил бы на небольшой кусочек швейцарского сыра.
Ответом от того, впрочем, стало только скупое:
— Хм…
«I wish I'd known how much you <span class="footnote" id="fn_32456814_1"></span> loved me
I wish I cared enough to know…»</p>
Выдержав солидную паузу, Рёма добавил:
— Это всё, конечно, только теория. Любопытная, но безумная. А вот по поводу её складности и работоспособности… ну, у меня по-прежнему остаются вопросы. К примеру, — Теннисист безразлично осматривал тыльную сторону своей руки, — есть маленькая проблема: как именно с моим скромным ростом я мог бы, даже гипотетически, достать люк вентиляции, пускай и забравшись на автомат? Ведь там приходилось бы вставать на цыпочки и взрослому человеку обычного роста, если мне не изменяет память…
— Ничего не желаю знать! Блоха прыгает в высоту, восьмидесятикратную своему росту!
— Спасибо, Миу, мы обязательно учтём твоё мнение, — Рёма поморщился, будто бы от зубной боли. — Но даже, допустим, так. Вопрос остаётся в силе. Ибо, насколько мне подсказывает наша информация из списка улик, проход в тот люк был надёжно закручен, на все четыре болта. Отвёртка оказалась поблизости. И как же мне, по-твоему, скажи, ей орудовать? Подпрыгивая, словно кузнечик? — теперь уж добыча и хищник опять поменялись местами. Сейчас Хоши снова сверлил своим взглядом остолбеневшую от его доводов, застывшую на месте Саёри. — Но ведь так рано или поздно я не только лишусь инструмента, ибо он, скорее всего, от подобных прыжков просто сломается… вся моя работа, если вообще будет выполнена, сможет растянуться и на пару часов. А у нас в запасе всего минут тридцать, не более. И это, — Рёма фыркнул. — мне ещё надо вернуться и успеть помыть голову.
— …
Саёри, лишь изредка шевеля губами, застыла, не в силах отыскать ответных доводов. Её всю мелко-мелко потряхивало, лицо вновь покраснело, а по лбу стекал пот. Ответ на вопрос «кто же убийца?» никогда ещё не маячил так близко перед её лицом… и, тем не менее, он по-прежнему не давал ей себя ухватить, вывести на чистую воду!
— Использовал… — Попробовала несчастная из последних сил, лихорадочно сжимая и разжимая кулаки, — какую-то лестницу?..
— Прости, но никаких стремянок или тому подобного на нашем тюремном этаже я не припомню. Плюс, уж попытка притащить в душевую что-то подобное непременно привлечёт внимание камер. Коридор-то вот они как раз прекрасно прослеживают.