20. Глава Третья. Загадка про Волков и Овец. Часть Двадцатая (2/2)
— Но как источник этой странной вони может не находиться ни в одном из ранее изученных нами мест на этаже, — Юри, задумавшись, поднесла к губам палец, — …но при этом чувствоваться практически отовсюду?
— Будто кто-то стоит рядом с ним и специально гоняет воздух… — Моника фыркнула.
— Гоняет воздух? — Амами аж пальцами щёлкнул. — Эврика! Я знаю ответ.
— Это же вентиляция, да? — Юри слегка неуверенно перевела взгляд сначала с Рантаро на Монику…
…а после все трое разом подняли свои взоры почти под потолок, где красовалась манящей чёрной дырой настолько же интересная им теперь, сколь и отталкивающая, великая и ужасная шахта систем вентиляции. Прямо над торговым автоматом, глядите-ка!
Всего две проблемы! Первая — вход туда перекрыт довольно прочной металлической решетчатой крышкой (что, возможно, и к лучшему). Но даже она меркнет по сравнению с…
— Нам надо туда забраться… в любом случае… — потерянно произнесла Юри. — Не знаю, сколько времени есть до завершения расследования, но мне почему-то кажется: другого шанса у нас в этой жизни больше не будет, — закончила она тоном, не терпящим возражений. — Если не сделаем сейчас… там может быть нечто важное. Жизненно важное.
Они попробовали связаться с Морти, дабы спросить совета. Тот отчего-то не спешил отвечать. Или здесь, действительно, из рук вон плохая связь… или он игнорирует их принципиально, из своей вредности. Все три попытки завершились в итоге отсутствием результата.
Тогда делать нечего.
— Ты у нас тут — главная по запахам, — игриво хмыкнула Моника. — Твоя идея. Вот ты и полезай!
— Ты помнишь? — Тихоня демонстративно приподняла кулак. Цепь, связывающая их, ответила негромким звоном. — Мы связаны.
— Проклятие! Правда. Забыла… — досадливо ответила ей бывшая Президент, ещё разок чертыхнувшись себе под нос.
— Дамы, дамы! Может, отложим эту спешку? В вашем, гм, положении, — Рантаро задумчиво потёр голову, — нам не хватало только лазать по вентиляциям. Я могу залезть туда и попробовать всё разведать, а вы пока отдохните!
Юри невероятно быстро схватила его за запястье. И сжала:
— Это давно уже меня мучает. И потому я сама хочу всё увидеть. Прости меня.
— Плюс, — терпеливо добавила Моника. — Если наша цель, действительно, скрыта где-то в тоннелях, один ты на пути к ней со своим никудышным обонянием быстрее только заблудишься. Доверься нашей ищейке.
Тихоня после этих слов чуть-чуть улыбнулась.
— Но вы же ведь в курсе, да?.. — Амами поглядел на обеих девушек, как на душевнобольных. Он чуть наклонил голову и, кивая на наручники, улыбнулся им. Немножечко садистской улыбкой под названием «вы-все-вот-вот-признаете-кто-же-был-прав». — Залезть на самый верх в таком состоянии? Это не будет прос-
Моника вытянутой вперёд рукой оборвала парня на полуфразе, а после серьёзно ответила:
— Я всё понимаю. Но и ты тоже нас пойми — осталось не так много времени для пререканий, поэтому важна каждая секунда. А теперь на колени. Спину прямо.
— Чего?..
По задумке Моники, чтобы в её состоянии попасть прямиком на торговый автомат, она должна была использовать Рантаро в качестве живой ступеньки. Затем, сразу после того, как тот подтолкнёт её, девушка одним ловким рывком цепляется за край крыши и подтягивает себя. В это же время Юри подсаживается на плечи Амами. Тот выпрямляется. Теперь они на одном уровне. Тихоня не без помощи заклятой подруги оказывается здесь же, на крыше, и тогда они обе, заполучив твёрдую опору под ногами, возможно, помогут Рантаро забраться туда же. Если он будет хорошо себя с ними вести.
На практике же нечто похожее на положительный результат (пускай и отдалённо) получилось лишь на третьей попытке.
— Юри, давай слезай, — всё не переставала повторять уже стоящая на крыше Моника, согнувшись и протягивая той руку. Она продолжила эту фразу с самым каменным своим лицом из возможных (обратно лететь тоже ой как не хотелось). — Он больше тебя не уронит. Доверься мне.
— Я н-не могу, м-мне так стра-ашно… — Тихоня покраснела и вся дрожала. Быть может, даже не столько от страха очередного падения, сколько от… — Пожалуйста, не дыши мне туда! Перестань. Хватит! Хватит!.. — с жаром повторяла она, почти шёпотом, сжимая кулаки до побелевших костяшек и лишь сильнее обвивая свои на удивление сильные ноги вокруг плеч жертвы.
Амами стоически всё это вытерпел.
Когда с самым сложным в их жизнях подъёмом было, наконец-то, кончено…
— Вопрос покажется очень глупым, н-но, с-случайно… сигаретки ни у кого не найдётся?
Двое во все глаза глядели на Юри, зябко обхватившую себя за плечи.
— Глядите-ка… вот это уже интересно, — теперь у Моники, наконец, появилось время внимательнее осмотреть тесную металлическую поверхность под их ногами. Она заметила свой трофей сразу: — Отвёртка, — И тут же подняла небольшой жёлтый инструмент с земли.
— Думаешь, кто-нибудь потерял её? — вновь задумалась Юри.
— Или использовал в своих целях, — ответила бывшая Президент, опять же, гораздо мрачнее.
Между девочками повисла неловкая тишина.
А вот Амами, как выяснилось, зря времени не терял. Парень показал всем открытый диалог в своём планшете и многообещающе улыбнулся:
— Я внёс новый предмет в список улик, и Электроник СРАЗУ ЖЕ прокомментировал, что несколько дней назад терял где-то точь-в-точь такой же свой инструмент. Ну, помните? Ещё когда он стояк осматривал.
— Порою ты омерзителен.
— Я это знаю, — Рантаро гадко хихикнул.
— Закончите свои любовные распри чуть позже, — Моника, вооружившись отвёрткой, уже потянулась к железной решётке. Для этого ей пришлось чуть-чуть вытянуться: цель оказалась как раз на уровне её роста или даже чуть выше. — Сейчас нам необходимо разобраться с более актуальной проблемой.
К её удивлению, работа прошла куда легче, чем думалось — сдерживающие болты явно были расшатаны и почти ничего не держали. Решетчатая крышка люка поддалась очень быстро. Открывшаяся по ту сторону темнота отчётливо дыхнула на своих будущих гостей пылью, сыростью… и запахом смерти.
Глядя на своих верных спутниц, Амами невольно поёжился — даже его вдруг пронял замогильный холодок предвкушения:
— Если у вас были при себе какие-нибудь остроумные замечания, парочка шуток или даже, быть может, хорошее настроение… я категорически советую оставить всё это на входе в сие прекрасное место, — он опять улыбнулся. — Внутри оно нам не понадобится.
***</p>
Ирума и Электроник брели в комнату покойницы уже без былых разговоров.
Касаемо самой Миу, она осмотрела всё, что считала нужным, и теперь могла гадать только, куда себя деть. Расследование вот-вот закончится. Работать придётся лишь с тем, что имеется. Хочется ей того или нет, осталось совсем немного.
Что же до Электроника — в коем то веке в голове у него крутилось так много будоражащих душу вопросов, что узнавать на них ответы как-то и не особо хотелось, если подумать…
Главной тайной, естественно, здесь была сопричастность Саёри. По делу с исчезновением Джехи и так ничего непонятно! Ясно только, что она уплыла. Но тогда почему же здесь лодка? Найти единственное возможное орудие предполагаемого побега одной из новых жертв в чьей-либо комнате — это всё равно, что встретить того человека с руками, ещё перепачканными в тёплой крови. Возле свежего-свежего тела.
Мог ли светлый, извечно переживающий за всех, добродушный человечек вроде Саёри наложить на кого-нибудь руки? Электроник не думал так, но даже ему давно стало понятно: в последние дни с девушкой определённо творилось что-то не то. Это стало заметнее, конечно, уже здесь и сейчас, но… изменения были. Она уже не здоровалась с ним так, как раньше, каждое утро в столовой. Перестала реагировать на его шутки. Вообще на всё перестала реагировать.
«Тогда могла ли?..»
— Из головы всё не идёт предыдущее дело, — очень тихо сказала Ирума, будто прочитав его мысли. — Сейчас вообще любая хуйня может произойти…
— …
…но, кстати, об этом.
На входе в комнату покойницы их уже ожидала Тенко. И вид у Чабаширы оказался крайне взволнованный, перепуганный даже. Словно Ольга Дмитриевна только что, аккурат перед ней, встала и пошла заниматься своими дневными делами. Ведь надо помогать ребятам с расследованием…<span class="footnote" id="fn_32175142_2"></span>
— Кое-что… кх-м… произошло, — очень уклончиво произнесла Тенко, нерешительно соединяя указательные пальцы обеих рук. Её обычно зычный голос делался всё тише и тише…
— Ну? — Ирума никогда не любила долгих прелюдий.
— …
— Чего случилось-то? — теперь подключился уже ничего не понимающий Сыроежкин.
— Только, Миу, ты, это… ругаться н-не будешь?
Двое переглянулись, синхронно пожимая плечами. Сейчас Чабашира сильнее всего на свете казалась похожей на очень нашкодившего ребёнка. Она чему-то смутилась, покраснела и опустила глаза.
Тогда Ирума протяжно выдохнула.
Она сделала пару шагов ближе и, чуть наклонившись, упёрла руки в колени. Её тронутое лёгкой улыбкой лицо оказалось аккурат напротив лица собеседницы. Изобретательница осторожно убрала упавший Тенко на глаза локон чуть в сторону и очень-очень приторно заговорила:
— Что тут произошло? Ты можешь рассказать тёте Миу всё.
— Ну-у, в о-общем, — решилась, наконец, Чабашира. — К-когда вы ушли, Тенко дальше сидела. Она не уснула и не задремала, нет. Просто прикрыла глаза надолго…
Молчание.
— А дальше? — добрая, понимающая, крокодилья улыбка на губах Миу разрасталась всё шире и шире. Теперь стали видны острые-острые зубы. — Зачем ты остановилась? Продолжай, солнце.
— О, я вспомнил дело одно, — очень быстро проговорил Электроник, — минут на… а сколько вам надо? Вы тут занимайтесь пока…
Он семимильными шагами направился в обратную сторону раньше, чем хоть кто-то из девушек успел ответить.
— В обще-ем, — опять же продолжила Чабашира. — когда я открыла глаза, из комнаты уже выходила Саёри. Я сразу спросила её: «что тебе тут надо?». Она мне ответила: «ничего». И ушла. Не будет же Тенко, в самом деле, бежать и преследовать человека, которому ничего не было нужно? Тем более, такую добрую и хорошую девочку.
Ирума явно подавилась очередным комментарием.
Её добродушная улыбка перестала расти, когда на свет вышло ёмкое:
— …допустим.
— Н-но это не вся история! — Тенко заговорила смелее. — Когда Саёри ушла, то я вспомнила: она обеими руками прижимала к груди что-то вроде какой-то книжки. Лицо было очень заплаканное. Тенко сначала подумала, что она просто носит книжку с собой, как хорошие девочки, и гуляет из комнаты в комнату! А потом вдруг заметила, что кровать Ольги Дмитриевны теперь чуть перерыта. Должно быть, Саёри забрала эту книжку из-под матраса или вроде того…
— …
— Ну и к-как, Миу? — очень тихо и неуверенно. — Ведь история-то была… п-полезной? Она помогла? Ты ж не будешь кричать, там, или…
— А НАХУЯ?!
***</p>
В тоннели вентиляции горе-исследователи забирались таким же способом, что и чуть ранее, только на этот раз у них всё вышло с первого раза. Падать, всё же, отсюда повыше — рисковать и вести себя неосторожно никому не хотелось.
На этот раз первой шла Юри, как самая чувствительная к различным запахам. За ней забиралась Моника. Когда Рантаро во время этого крайне трепетного процесса весьма неосторожно качнулся чуть в сторону, напрягшаяся экс-Президент сильнее сдавила шею бедолаги между своими ногами:
— Больше не делай так. Иначе сломаю.
— …
Когда с кропотливым процессом, наконец, оказалось покончено (без потерь!), троица смогла продолжить свой путь. Дышать здесь оказалось непросто и из-за вековой пыли, и из-за растущего по мере медленного приближения запаха разложения, который неспешно, но крайне уверенно уже успел перейти от стадии едва различимого к вполне ощутимому. Теперь-то для всей троицы. Вдыхать приходилось лишь через одежду.
Гулкое эхо раздавалось, похоже, от каждого перемещения. Это лишь в фильмах герои двигаются по вентиляции совсем уж беззвучно. И в них же остаются после этого чистыми. Моника непрестанно материлась сквозь зубы. Что-то о своих волосах. Юри, между тем, безмолвно освещала (при помощи фонарика, встроенного в планшет) своды металлической длиной кишки. Которая, кажется, даже не собиралась заканчиваться. Компания осторожно продвигалась вперёд, вперёд и только вперёд.
Ползти приходилось весьма аккуратно, на ощупь проверяя едва ли не каждый шаг, ещё и по той причине, что местами из тоннеля выглядывали своими острыми кончиками болты, шурупы или что-нибудь вроде того (очевидно, на местах стыков труб). Как минимум для себя Амами уже отметил, что в паре мест-таки успел порвать свою одежду. Как бы не пришлось потом выкинуть. Стирать всё равно придётся (как здорово, когда в шкафу всегда есть запасная, точно такая же!). И, тем ни менее, тоннель вполне спокойно смог вместить взрослого человека, если тот двигается ползком или даже на четвереньках.
— Поводов для сомнений нет: в конце этого пути нас ожидает очень страшный секрет… — негромко поделился Рантаро.
— Не нагнетай, — проворчала Моника. Её голос отдавался весьма гулким эхом. — Мне интересно, как эта штука ещё не рухнула под нашим-то общим весом…
— Видно же, что на века делали. По старым заветам добрых западных фильмов! Тех, с кучей стрельбы и насилия.
— Никогда не нравилось такое кино… — девушка поёжилась и чихнула. Вокруг всё ещё слишком уж много пыли, чтобы дышать полной грудью и разговаривать.
— Держу пари, ты просто не видела хоро-, — внезапно вся процессия остановилась. Амами едва не уткнулся носом в самое аппетитное место Моники. — Что случилось?
— Здесь будет развилка, — задумчиво ответила Юри. Она помолчала ещё немного, старательно втягивая носом несвежий воздух и размышляя. — Похоже, что наш запах идёт из левого крайнего ответвления. Туда.
Тоннель начал немного уходить на подъём.
— В душ… только закончить всё это — и сразу в душ… — чуть слышно бормотала про себя Моника. — Я чувствую себя как никогда осквернённой.
— Если бы не запах и вся наша ситуация, — судя по голосу, Юри чуть улыбнулась. — Мне здесь почти нравится. Люблю тёмные труднодоступные места. Помогают расслабиться, отвлечься от суеты…
— Ненормальная.
Рантаро задумался, глядя перед собой:
— Не сказал бы, что здесь прямо курорт, но я бывал и в более глубокой заднице.
А в следующее мгновение нога ползущей впереди Моники стремительно рассекла воздух над головой молодого человека. Это он удачно пригнулся! <span class="footnote" id="fn_32175142_3"></span>
— Эй! Ты что делаешь?
— Я чувствую, как ты пялишься.
— А куда мне ещё смотреть-то?.. — Едва скрывая улыбку, Рантаро фыркнул.
— Убью.
— Просто выше голову и продолжаем идти вперёд, девочки! Помните: мы делаем это ради Саёри! Она сейчас в беде и ждёт нашей помощи!
— …
Оставшуюся часть дороги путники преодолевали молча. Возросший почти до невообразимого гнилой запах отбивал всякое желание побеседовать или перекинуться парой фраз. Это означало, что они близко к цели. Чем бы та ни была.
В какой-то момент Юри снова застыла. С её стороны послышался сдавленный вдох, полный ужаса, и затем, едва различимое:
— …нашла.
— Ч-что? Что там такое?! — Застывшая вслед за ней Моника даже не попыталась скрывать панику в своём голосе. Идущий последним Амами тоже заметно напрягся. Закончилось время для шуточек.
Только ответа вот долго не было.
— Э-это… н-нет, — Юри пыталась, боролась с собой, но так и не смогла что-то произнести. — Я… просто проползу вперёд, к-как-то. Тут уже выход недалеко. Вы… лучше сами взгляните. У вас тоже есть эти фонарики. Я… нет. Не могу даже представить, что… боже мой.
И девушка, казалось бы, готовая ко всяким ужасам даже сильней остальных двух товарищей, дрожащая, как осиновый лист, больше ничего не сказала.
— Что там, что?! Ещё один труп? — Ответа не последовало. Тогда Моника тоже замолчала. Собрав остатки своей могучей воли в кулак, она подползла максимально близко к искомому, достала и включила фонарь, и… — Ч-что з-за… к-как?!..
Судя по мерзким звукам, её едва не стошнило.
— Я вижу, что начало очень хорошее, — буркнул Рантаро. Но делать нечего. Надо вдохнуть поглубже. Дальше его черёд…
Увиденное невольно заставило вздрогнуть даже парня, уже повидавшего не один десяток смертей не на одной убийственной игре. Нет, тут больше не было трупов. И даже остатков тел. Только найденное откровение стало не многим лучше! Потому что здесь, в непроглядной темноте, в глубине вентиляционной шахты, отравляющая вокруг себя воздух, давным-давно насквозь пропахшая тленом и смертью, задубевшая от невероятного количества крови, некогда попавшего на неё, а потом впитавшегося и засохшего…
…
…
…
…лежала, брошенная здесь навсегда и навеки забытая, уже почти полностью поменявшая свой цвет на бледно-бурый, но всё-таки очень хорошо узнаваемая школьная форма Саёри.
У всей, ещё совсем недавно отчаянно спешащей на помощь, троицы невольно зародился один и тот же безумный вопрос: является ли она всё ещё той самой, неловкой, добродушной и немного печальной девочкой, которая попала в беду?.. <span class="footnote" id="fn_32175142_4"></span>
***</p>
Должно быть, уже не стоило удивляться тому, что вентиляция вывела своих горе-странников в комнату самой Саёри.
Хозяйки не оказалось нигде вокруг, что даже неплохо, ибо новоприбывшим следовало банально перевести дыхание, ещё разок переварив факт странной находки. К такому не подготовишься иной раз даже с десятой попытки. А здесь ещё и сдутая лодка нашлась… всё складывалось мрачнее некуда.
Им сказочно повезло, что здесь проход в вентиляцию находился практически на уровне пола, поэтому вылезти удалось без проблем. Страшно оказалось представить, пусть даже и на секунду, что бы компания делала, вновь оказавшись где-то под потолком. Вылезать и прыгать поодиночке, учитывая положение девочек, казалось не самой привлекательной идеей в любом случае. Тем более, плетущийся за ними следом Амами при всём желании теперь уже не сможет подстраховать. Наверное, пришлось бы звать кого-нибудь из тех, кто бродит на этаже, на подмогу, и снова вместе что-то придумывать? Потому что ползти обратно ребята отказались бы даже под страхом смерти…
В любом случае, обошлось.
Хорошенько отряхнувшись и прочихавшись, порядком потрёпанная троица вышла из комнаты.
— Раз убийство уже произошло, то, по идее, правило о запрете находиться здесь для нас теперь не работает… — едва слышно пробормотала себе под нос Юри. — Наверное, мы можем вновь передвигаться по этому этажу, не таясь.
— Я даже немного скучала по этому вот… всему, — призналась Моника, печально вздохнув и осматриваясь по сторонам. Подруга понимающе кивнула ей. Рантаро задумчиво хмыкнул: хоть он был здесь ещё вчера вечером, даже для него эти ночка и утро успели выдаться весьма долгими.
Каким же стало их удивление, когда только-только вышедшие в коридор наткнулись на бредущего по направлении своей комнаты, засунув руки в карманы, словно ни в чём ни бывало, Люсиэля!
— Вид у вашей троицы, будто вы пережили тот ещё адок, скажу я вам честно, — мгновенно отметил острый на язык хакер, заметив новых гостей.
— И он пока не закончился, — печально добавила Юри.
— Гораздо важнее, — продолжил уже Рантаро, сверля приятеля крайне подозрительным взглядом. — Как ты здесь очутился?
Севен даже поправил очки от подобной наглости:
— Вообще-то, вы тоже явились сюда, сладенькие мои. Так что странный вопрос.
— Мы прошли через вентиляцию, если по нам не видно, — сердито буркнула Моника, оглядывая свой по-прежнему грязный, украшенный теперь паутиной, а местами и вовсе порванный, наряд. — Потому что по тебе — нет.
— Лол, — хакер фыркнул, подобно собеседнице оглядывая свою, напротив, совершенно чистую одежду. — Вообще-то, с пару минут назад с нами связался Морти. И он сказал, что лифт разблокирован! А также добавил о том, что, пока дожидаемся опоздавших, у нас есть минут десять, чтоб принять ванну, ещё разок навестить свои комнаты или что-нибудь вроде того. И что суд уже вот-вот начнётся. Поторопитесь, если желаете почистить пёрышки!
Люсиэль сказал это и быстренько удалился, не дожидаясь ответной реакции.
Троица разом переглянулась. Да, вышло крайне неловко… мягко говоря.
Стоил ли их результат поисков? Как сказать.
Почему пропустили оповещение? Ну, у них так звенели натянутые нервы, у всех троих, да и гулкая труба поспособствовала… они бы, возможно, как знать, сейчас даже взрыв ядерной бомбы под своими ногами могли не услышать. Было банально не до того.
— Кстати, пока мы не ушли далеко… — сейчас у Амами был вид, словно он что-то вспомнил. Рантаро задумчиво почёсывал голову. — Ой, что это там?
Он указал куда-то в сторону и девушки туда посмотрели. В это самое мгновение раздался тихий щелчок. Ещё одна секунда — наручники со звоном шлёпнулись на кафель пола.
Девушки, потирая освобождённые запястья, округлившимися глазами смотрели на своего товарища. В районе чьего кармана только что сверкнул и окончательно исчез один очень знакомый ключик. И Юри, и Моника сами бы точно сейчас не сказали, чего было больше в их взглядах — признательности за избавление друг от дружки… или желания убивать.
— Работа в команде и всё такое, — фыркнул Рантаро тоном человека, которому ничего более не оставалось. Он приподнял руки, показывая раскрытые ладони в знак мирных намерений. — Это было лишь в воспитательных целях, запомните мои слова.
— Ублюдок, — едва слышно прошипела Моника.
— Но… разве ключ всё это время не был… у Миу? — мгновенно задумалась Юри. — И как же ты его тогда?.. фу-у.
Тихоня поморщилась.
— Понятия не имею, о чём ты. Она разве вам не сказала? Ирума отдала его мне ещё в первый вечер вашего наказания, сказала, могу делать с ним, что захочу, — Амами пожал плечами. — Ещё добавила, что не имеет ни малейшего желания даже на километр приближаться к этим, — он сделал воздушные кавычки, — «семейным разборкам». Вы, мол, там сами решайте. Саёри не могла надолго оставлять вас в таком положении, её очень сильно мучила совесть. Но я-то понимал: в этом случае все усилия пойдут насмарку. Если отпустить вас сразу, то вы ничему не научитесь, не придёте ни к какому, пусть даже самому шаткому, соглашению и снова передерётесь. Тогда я сказал, что сам обо всём позабочусь, и взял с неё обещание не задавать лишних вопросов. Вот так всё и было. Не знаю, что там говорила или не говорила вам Миу: она любит над всеми подшучивать.
— Убью тебя…
— Я т-тоже. Но сначала её.
Два весьма недовольных, пронзающих насквозь взгляда оказались направлены аккурат на Рантаро.
— Вот видите, дамы? Работает же! — Он на всякий случай попятился.
Повисла неловкая, удушающая тишина.
— И всё-таки, — потерянно опустив глаза в пол, Юри всхлипнула. Затем быстро прошептала. — Мне очень страшно потерять сейчас ещё и её… простите.
Моника крепко сжала руку подруги. Смущённо отвернула свой взгляд, точно упорно стараясь отыскать на стене написанные там и подходящие к моменту слова:
— На самом деле, ты ни в чём не была виновата. Нацуки бы всё равно умерла. Рано или поздно. Она была… слишком слабой. И обстоятельства сложились явно не в её сторону.
По коридору разнёсся хлёсткий звук от удара. Неспешно собирающийся около двери лифта народ даже стал оборачиваться.
Уже в следующее мгновение ошарашенная экс-Президент схватилась за пылающую щёку и невольно отступила, не верящими глазами глядя на собеседницу.
— Ты можешь продолжать звать её как угодно, но только не… слабой, — в голосе Юри отчётливо звякнули металлические нотки.
— Дамы, дамы. Может, нам стоит пока что остудить го-
— Молчи! — резкое и одновременное, стало ему ответом. Рантаро всё же понял, что лучше бы ему сейчас впрямь последовать такому нехитрому совету и просто чуть-чуть подождать.
— Может… — Юри набрала в грудь побольше воздуха, точно старательно готовясь признать очевидный, давным-давно мучающий её факт. — Может быть, в чём-то ты и права. Немного, — заговорила она теперь гораздо спокойнее. Однако спокойствие очень быстро пропало: — Вот только говорила я сейчас о Саёри! Она давно уже хотела, но не могла нам чего-то сказать! Ты не видишь?! Да и я не лучше. Она была так добра ко мне. Не давала поддаваться отчаянию. Тогда, после смерти моего любимого человека, я действительно готова была сделать что-нибудь… страшное! Из всех только Саёри было не наплевать. Она видела это. Это даже при том, что… при том, как я с ней поступила совсем недавно, на том страшном суде. Она хотела быть услышанной, а мы её лишь игнорировали! Хотела открыться кому-то из тех, кого давно знает… нам было плевать. Мы были собой заняты! И теперь она… — ещё один всхлип, — сделала что-то страшное… потому что никто её не отговорил.
— Паршивые мы друзья, я не спорю, — Моника невесело хмыкнула.
И в это же мгновение температура во всём помещении словно разом опустилась вдруг на несколько градусов. От ближней лестницы прямо в их сторону, прижав к груди какую-то смутно знакомую книжку так, словно это было последнее самое дорогое, что у неё осталось, медленно шла Саёри. Она с полнейшим безразличием ловила на себе многочисленные косые взгляды, никак те даже не комментируя.
И брела в самую гущу толпы, словно уже совсем другой человек.
А ведь за это тоже было кому сказать отдельное, ласковое «спасибо». Ещё сидя там, в вентиляции, возле своей ужасной находки, Рантаро и компания провели пару мучительно долгих минут в тяжких раздумьях. Улику утаивать никак нельзя было, особенно — настолько кричащую, особенно — всем троим. Это может перевернуть ход всего Дела. Подвести к неверному результату. И тогда все погибнут!
Они — тоже.
В противном же случае…
Каждый из находящейся здесь троицы ощущал себя самым настоящим предателем. «Давай же, заложи свою подругу, если желаешь жить!». Но кому-то всё же следовало нанести и финальный удар. То есть, придать эту тайну гласности, вынести на всеобщее обозрение.
Вырвать сердце. Лишить малейшего пристрастия.
Суд должен быть честным и справедливым. Только тогда удастся правильно разобраться, чей сейчас черёд умирать.
Они молчали достаточно долгое время.
— Эх, давайте тогда я это сделаю, — произнесла, в конце концов, Моника, доставая планшет. Тон экс-Президента казался обманчиво-пренебрежительным. — В её глазах мне всё равно падать уж ниже некуда, готова поспорить. Одним предательством больше, одним меньше… велика разница.
Никто не осмелился возразить.
И вот, сейчас Саёри понуро брела как раз мимо них.
— Ну, эм-м… как твои дела?! — Амами протянул руку своей близкой подруге, наивно улыбаясь и прекрасно понимая, каким дураком сейчас выглядит. А ещё ненавидя себя за это.
Что за убогий театр около виселицы, если все всё про всех уже и так знают?!
Саёри сжала протянутую ладонь. Сжала крепко. Рантаро пришлось приложить заметные усилия, чтоб не поморщиться. Девушка долго сверлила его лишённым эмоций взглядом, а после очень тихо ответила:
— Спасибо. Нормально.
— Скоро будет суд… — зачем-то добавила Юри, смущённо уставившись в пол и так и не решаясь продолжить.
— Тебе страшно? — отстранённо поинтересовалась Моника. Не было ясно наверняка, к кому именно она обращается, потому что она ни на кого не смотрела.
— Нет, — всё же отозвалась Саёри, спокойно глядя на своих собеседников и пожимая плечами. — Мне уже всё равно.