12. Глава Вторая. Make Love, Not Killing Game! Часть Двенадцатая (1/2)
You think I'm stupid
'Cause I played a game for far too long
I'm stupid, nah, you're stupid
You think I'm a sucker, like a pawn you play
Breaking all the rules, I'm a sucker
Nah, you suck
So let's play your game, I'm crazy
I followed you home, I'm crazy
I watched you eat, I watched you sleep
You know I'm fucking crazy</p>
(Butcher Babies — Controller)</p>
— Потому что я люблю тебя, идиотка.
Несколько нескончаемо-долгих мгновений весь зал в немом молчании глядел на мрачно улыбающуюся тихоню. Нацуки же, которой и предназначалось сие признание, выглядела так, словно из неё выбили весь оставшийся воздух. В полнейшем недоумении девушка немного приоткрыла свой рот, а пальцы её рук слабо подрагивали. Бедняжка даже, кажется, позабыла, как говорить.
— Но разве… нет, я не верю! — кое-как пробормотал, наконец, Электроник. — Такое вообще бывает? Они же обе… ну, вы знаете…
— Девочки тоже иногда «ходят по двое в баню». Если ты понимаешь, о чём я, естественно, — мрачно хмыкнула Юри, съедая беднягу при помощи одного только взгляда. — Хотя, мне кажется, уж ты должен.
Судя по его ответной реакции, Сыроежкин либо весьма умело сделал вид, либо правда не понял. Но на всякий случай притих.
— Хотя, в моём конкретном случае всё ограничивалось только простыми фантазиями, — искренне вздохнула виновница. — У нас с ней никогда не было той самой близости, которой бы мне так хотелось. Жаль, очень жаль.
— Да я вообще впервые… от тебя слышу, — кое-как вернув контроль над собой, выдавила Нацу.
Ей хотелось ударить лучшую подругу.
Сильно, больно, несколько раз. Изодрать это наглое самоуверенное лицо в тысячу мелких ошмётков своими маленькими ноготками. Впервые в своей маленькой жизни Нацуки ощутила острейшее, отчётливое желание избить кого-то до полусмерти. Но вместе с тем ей почти настолько же сильно захотелось понять Юри, выслушать. Не может всё быть просто так! Надо попробовать найти хоть какое-то объяснение, немного остудить свою голову. Ей сложно оказалось объяснить свои чувства.
— Вам обеим внимательности не занимать. Что тебе, что нашему так называемому, — Воздушные кавычки. Едкая усмешка. — «Детективу». Господи, а как же ещё называть ситуацию, когда человек готов безвозмездно выслушивать твоё дерьмо ночами напролёт? Не ест и не спит, думая и гадая, всё ли с тобой хорошо? А если тебе плохо, часами сидит рядом, волнуясь до глубины души и просто надеясь хоть как-то смягчить твою боль. Будь то всего лишь потребность поправить край одеяла, или подать стакан воды, или ещё какая необходимость… а что же в ответ? Уходите, даже не попрощавшись. Я просто устала от всего этого. Мне больно и я очень зла.
— Нет… нет, — чуть слышно произнесла Саёри со своего места, давясь слезами. — Я… я не верю тебе. Это неправда.
— Ах, да? И что именно? — Тихоня моментально сократила расстояние между ними, плавно приблизилась и нежно приподняла ладонью подбородок своей собеседницы. Нагло глядя той прямо в глаза, с прежним непроницаемым выражением на лице, она заговорила. — Наверное, кое в чём Моника в своё время была права. Боже, какая же ты тупая. Водить тебя за нос оказалось довольно забавно… детектив, да? Я даже перестала скучать на какое-то время. Ах, мы все друзья, бла-бла-бла! Поэтому немножко жаль сейчас раздавить твои голубые мечты.
— …
Глупышка приоткрыла рот, пытаясь что-то ответить, но Юри осторожно положила свой указательный палец ей прямо на губы:
— Тс-с-с. Не надо очередной банальщины в духе «верю — не верю». Мы не в сериале, где все живут долго и счастливо. Люди иногда совершают дерьмо, так бывает. Что до меня, я просто собиралась уйти вместе с ней, — девушка печально кивнула на Нацу, — если мой план сработает. Что ж, было близко.
Где-то неподалёку Люсиэль многозначительно хмыкнул.
— С чего ты вообще решила, что я бы пошла с тобой? — чуть слышно выплюнула Нацуки, сжимая дрожащие кулаки. А далее… заметив в её голосе сталь, Юри вздрогнула, словно от хорошей пощёчины. — Я тебя ненавижу.
— Отчаяние зачастую толкает нас на самые ужасные вещи. Но нет — значит, нет, — тихоня грустно помотала головой, пожала плечами. — Насильно мил не будешь, так что дело хозяйское. Заканчивайте уже поскорее всё это, я не могу больше вас видеть.
Со странным выражением на лице Юри отстранённо наблюдала за дальнейшим процессом. В её глазах как будто застыли слёзы, но на губах прорезалась улыбка: грустная, лёгкая и немного самодовольная. Медленно, неуверенно и даже чуть нехотя, однако голосование начиналось.
Первый человек сделал свой выбор, указывая преступника. Вместе с нажатием на самый очевидный для всех результат время подсчёта голосов начало свой обратный ход.
Второй человек мигом присоединился.
Затем — тре…
— Стойте! — вдруг во весь голос закричала Саёри, настолько громко, что даже закашлялась. Она оглядела притихший зал. Застывший, словно на «паузе». — Это неправильно!
Внутри у неё всё дрожало.
***</p>
Этим же днём, несколькими часами ранее.
— Здорово, — тихо цедя сквозь тесно сжатые зубы, Юри снова и снова обдавала лицо ледяной водой, включив кран на полную. — Замечательно. Я в полном порядке.
Не помогает.
Она закрылась в дамской уборной и провела там уже минут десять, пытаясь хоть как-нибудь успокоиться. Рука невольно дрожала, так и просясь к полюбившемуся ножу, спрятанному где-то в одежде. Да, с недавнего времени тихоня вновь стала носить тот с собой, просто на всякий случай. Ей так намного спокойнее среди толпы людей. Тем более, пропажи на сей раз никто пока не заметил — столовых приборов было гораздо больше. Возможно, парочка не очень глубоких порезов здесь и там смогли бы помочь ей снять накопленный стресс также, как в старые времена.
Вот только перед глазами до сих пор стояло взволнованно-удивлённое лицо Нацуки. Которая, естественно, так и не поняла причины столь внезапного побега ближайшей подруги прямо посреди откровенной беседы. Но всё-таки круглой дурой Нацу тоже не была: свежие порезы на руках она заметит. Всегда замечала. И снова будет очень ругаться, а позже не сможет из-за этого спать. Этого Юри хотелось бы в последнюю очередь.
Хотя, скрывать нет смысла: подобная забота была ей также очень приятна и трогала до самых глубин тёмной души.
Но сейчас девушку просто потряхивало, в буквальном смысле. Сердце стучало, как сумасшедшее. Она довольно долго пыталась припомнить, когда же ещё могла ощущать подобный прилив эмоций. Ничего в голову не приходило. Даже во время былых сцен в Литературном Клубе… порою бывало близко, но будто не то.
Нет, как человек Юсон ей даже немного нравился — наверняка куда больше, чем добрая половина всех, находящихся здесь. Он заработал себе плюс в карму тем, что начал проявлять искреннюю заботу о её лучшей (и самой любимой) подруге.
Но в этом был и страшный, главнейший минус: Юри ни за что не захотела бы отдавать свою возлюбленную кому бы то ни было. Этого она и боялась. Именно это сейчас так страшно мучило, жгло её, рвало изнутри.
А потому, когда только-только пришедшая в себя после возвращения на корабль Нацуки недавно начала что-то о нём рассказывать, живо и увлечённо, глядя ей прямо в глаза… тихоне это было, словно удар по зубам. Хороший такой, резкий, после которого будет болеть ещё очень и очень долго. Очень сильно болеть. Не в силах больше сдерживать слёзы, она опять согнулась над раковиной.
Всё тело дрожало, как треморе.
«Ведь он для неё теперь — нечто гораздо большее, чем ты».
Можно ли это как-нибудь изменить? Убрать, так сказать, проблему? Здесь для себя Юри могла видеть лишь один, самый быстрый, очевидный и дико банальный способ. Простой и надёжный, как швейцарские часы.
Можно ли постараться вернуть их с Нацуки общение на прежний уровень, не прибегая к роковым решениям? Вопрос крайне хороший. И настолько же сложный. Ибо признание со стороны Юри всё только усугубит — Нацу и так вся запуталась в этих чёртовых отношениях, лишние волнения ей явно сейчас ни к чему.
Но тут рождалась ещё дилемма: вынесет ли тогда тихоня постоянно играть незаинтересованную сторону? Улыбаться и кивать, слушая очередные рассказы подруги. Смеяться вместе с ней. Вовремя скрывать свои слёзы. Судя по тому, что она пережила только что, это может стать тем ещё испытанием. А ещё она обещала во что бы то ни стало приглядывать за Нацуки, так что… видеться придётся довольно часто.
— Как там говорят? «За своё счастье нужно уметь бороться»? — тихий, сухой, нехороший смешок. Теперь ей даже стало немножечко легче — сейчас, когда Юри оказалась на пороге принятия одного крайне важного и сложного для неё решения. Тихоня крепко сжала дрожащие кулаки, взглянула на мрачное отражение в зеркале. На её скромный вкус, выбор вполне очевиден. — Тогда… я…
***</p>
И вновь — Зал Суда.
— Это неправильно! И я смогу доказать!
Каждый в помещении бросил свой недоверчивый взгляд на сжавшуюся Саёри. Большинство глядело сердито и с явным осуждением.
— Послушай, та стерва уже во всём нам созналась! Да и никто другой не смог бы этого провернуть, кроме неё, с таким-то очевидным мотивом и алиби у каждого из нас! — вдруг выпалил Зен. Он с жаром взмахнул рукой. — Чем быстрее мы с ней покончим, тем меньше нам будет больней. — Парень невольно поморщился, приподнял руки. — Народ, я не скотина, если что. Просто стараюсь мыслить, исходя из ситуации. Эта тварь моего друга грохнула! — он опять сорвался на крик.
Юри молча улыбнулась в ответ.
— Да и потом, — задумчиво, с явным сожалением добавила Джехи, глядя на красующийся в уголке девайса, что встроен в каждую кафедру, убывающий таймер. — Мы сами не заметили, как уже начали голосование. Времени осталось чуть меньше минуты. Что на подобную вольность скажут организаторы?
Где-то над их головами, подав признаки жизни едва ли не с начала всего суда, протяжно вздохнул Морти:
— Отданные голоса обратно не возвращаются.
Зен, Электроник и, внезапно, Люсиэль, заранее уверенные в своём правильном выборе, всё-таки неловко переглянулись. На всякий случай.
— Однако, — продолжил вдруг паренёк, — что до остальных, решайте за оставшееся время, стоит ли вам её выслушать. Если ответ большинства окажется положительным или же у обеих сторон будет поровну, я дам вам ещё немного поразмышлять. Если нет — на этом и разойдёмся. Поехали.
Времени на долгие прелюдии уже не осталось: таймер показывал тридцать с чем-то секунд. Выбор, стоит ли доверять свои жизни в хлипкие ручонки рыдающей Саёри, должен быть молниеносным.
— Извини, но я пас, — первой отозвалась Джехи, с состраданием глядя на девушку. — Я помню наш первый суд. От тебя и на этом не так, чтобы много помощи. Ещё раз прости. Я просто говорю, как оно есть.
— Мы, эм, по часовой стрелке, да? — потягиваясь, спросил хакер. — Тогда я уже отдал свой голос. Мы с Зеном против. Всё вполне очевидно.
Чтобы не тратить лишнее время, актёр угрюмо кивнул.
Очередь подошла к Нацуки.
Полностью игнорируя всех здесь присутствующих, трясущаяся от гнева, она обернулась к тихоне, стоящей рядом:
— Это чёртово расследование, да и после него, ты… тебе хватало наглости лгать мне прямо в глаза, — Нацу плюнула подруге в лицо. Развернувшись к слегка опешившей публике, ледяным тоном добавила. — Насколько это было легко, а? Мне просто интересно. Но я воздерживаюсь.
Юри отвернулась, вытираясь рукавом и ничего не говоря. Её позиция во всём этом и так уже более чем ясна. Следующей стала Моника.
— Выслушаю, — коротко и спокойно сказала вдруг бывшая президент, одарив стоящую рядом Саёри слабой полуулыбкой. Та робко улыбнулась в ответ.
Дальше взял слово Амами:
— Не так уж и часто, но… порой она говорит что-то дельное, так что и я поддержу, — уверенно хмыкнул он.
— Тебя, мой друг, околдовала женщина, — неспешно протянул Рёма. — Я не позволю подобному вновь случиться со мной. Как мне кажется, ответ уже ясен. Против.
— Мне нравится, когда смелые девочки берут в руки инициативу! Вперёд и в бой же, моя Саёри! — Весьма ободряюще воскликнула Тенко. — Не слушай всех этих плохих людей обоего пола!
— А чё, мне доставило, какую она ересь на прошлом суде несла, про сердце, ну там, хуё-моё. Было в этом что-то забавное! Хоть поржём с неё. Я тоже «за», — быстро вставила Миу.
— Я уже выбрал, что против, — стоящий рядом Электроник сделал на всякий случай парочку шагов прочь от Ирумы. Задумчиво почесал подбородок. — По-моему, тут всё уже очевидно.
— Всегда уважала различного рода самодеятельность, — тихо заметила оказавшаяся самой последней Ольга. — Если девочке хочется выступить — пускай выступит. Почему нет?
На этом их круг замкнулся. И в то же мгновение таймер явил нули. В Зале повисло гробовое молчание, пока Морти не заговорил вновь:
— Нога в ногу идёте. Итак, по моим результатам, в команду «не продолжать дебаты» вошли Джехи, Зен, Севен, Юри, Рёма и Электроник. Далее вести обсуждение согласны Саёри, Моника, Рантаро, Миу, Тенко и Ольга. Один человек воздержался. А это означает, вас поровну. Продолжению суда быть.
Тихоня чуть слышно выругалась. Довольно ёмко и очень грязно. А после сделала шаг навстречу «главной сопернице», и, пылая неподдельной яростью, сквозь зубы продолжила:
— Ну, вот кому ты это шоу здесь устраиваешь, грязная эгоистка? Спасаешь меня? Не надо меня больше спасать. Я хочу этого финала ничуть не меньше, чем все из вас. Я устала. И, как правильно заметил один наш знакомый, в момент всеобщего сбора на палубе меня не было. Из этого вполне логично можно заключить, что у меня и только одной меня могло быть достаточно времени на…
Саёри внимательно вгляделась в свою подругу. Даже заранее зная верный ответ, это будет непросто. Потому что они сейчас на пределе. Обе. Лишь крохотная случайность отделяет каждую от нервного срыва. А если слишком рано сорваться, они могут достаточно поспешно подойти к заключениям, которые…
«…так».
Стараясь призвать на помощь все остатки самоконтроля, Саёри прервала свой поток размышлений.
И резать по живому ей сегодня тоже придётся. Обязательно. От этого осознания ком застыл в горле. Но… делать это лучше спокойно, осторожно и не спеша. В противном случае люди не так поймут, или что куда хуже. Потому что тихоня тоже готова была сорваться. Она предельно напряжена.
— Сейчас ни капли лжи в твоих словах нет, — чуть слышно ответила детектив, перебивая подругу.
Юри покровительственно кивнула. Словно матёрый убийца, дающий поймать себя.
— Но это и не вся правда.
— Ты врёшь, — слишком быстро ответила Юри. Её нервы уже натянулись до максимального их предела, и всё же она старалась не срываться на крик. Пока что она держалась. — То есть… какие твои доказательства?!
Народ заворожённо следил за их, в общем и целом, подозрительно спокойной беседой.
— Не «доказательства». П-пока ещё, — довольно осторожно сказала Саёри. У неё создавалось ощущение, что она ходит по тонкому льду. Смертельно тонкому. — Но в файлике было указано, что смерть наступила мгновенно. В какое же… м-м-м… мгновение она произошла?
— Что?.. — тихоня застыла, невольно чуть выдохнув. Но по её на миг изменившемуся выражению лица стало заметно, что этот, казалось бы, безобидный вопрос зацепил её за что-то крайне, крайне болезненно.
Позади шевельнулась вдруг Нацуки. Она в этот миг будто тоже о чём-то задумалась, и весьма напряжённо.
— Бог ты мой, да разве же это имеет значение?! — Юри надрывно хмыкнула, махнула рукой. — Я увидела нашего будущего покойника возле бассейна, позвала вниз и убила его там, где никто не увидит. Чтобы не смел отбирать МОЁ самое дорогое. Потом для пущей уверенности добавила в дело немножечко яда, пока ситуация позволяла. Чтобы сбить след.
«История с ядом — правда».
Медленно, медленно и крайне осторожно Саёри ответила:
— Пока все были на палубе и боролись с русалочками, освободив место для всякого нехорошего, у тебя было от силы минут пятнадцать. Едва ли больше, а, мне кажется, даже меньше. Рёма не даст соврать, потому что с его слов я и взяла эти вот циферки. Ну, о-очень приблизительно, конечно. Наверное, я бы вообще сократила их до десяти. Десять минут. Как промежуток, что указан в предполагаемом времени смерти.
Теннисист, довольный подобными рассуждениями, с явным интересом и уважением кивнул горе-детективу, не смея перебивать. Шоу оказалось весьма увлекательным даже для скептиков.
— Допустим, — Юри, сложив руки на груди, неуверенно отвернулась. — Но я не понимаю даже, к чему ты всё это. Давай-ка уже заканчивать.
Саёри проигнорировала:
— Встретить бедного Юсона там, у бассейна… ну, или ещё где-то, а после под милым предлогом отвести его в укромное место и затеять с ним драку… он всё-таки мальчик, пусть и не самый сильный. К тому же, если верить тому, что говорит файлик, у него есть много ушибов и даже один перелом. Это жестоко. Противостояние могло быть… просто у-ужасающим, — бедняжка поморщилась.
— Но мы не видели никаких следов бойни в столовой, — не очень уверенно ответила Нацуки, на несколько мгновений даже забыв про всю свою ненависть. — К т-тому же, — она словно собственным словам не поверила. — Если всё и впрямь было так ужасно, как описывает файл, то почему никаких повреждений не было на тебе, Юри? Едва ли он стоял и, ну, ты понимаешь, просто ждал, пока его изобьют так жестоко.
Тихоня сокрушённо молчала, отказываясь комментировать сказанное.
— Если только это не какая-то эротическая практика с избиениями, зашедшая вдруг далеко! — попробовала разрядить обстановку Ирума.
— А если… — вдруг Юри кровожадно оскалилась. Облизнулась. — Это она и есть, а? Эй, идиотка, — собрав все остатки своей решимости, тихоня тут же обернулась на поражённую Нацуки, — я просто показала ему всё то, чего он бы с тобой никогда не увидел, сколько бы ни прожил на белом свете. Знаешь, ну, напоследок. Отвела в свою комнату и хорошо-о его там успокоила! Чтобы не просто убить, но ещё и увести от тебя. Как ощущения? Немного ревнуешь, да? Теперь-то ты сможешь понять.
— О, так ты тоже фанатка всей этой хуйни с наслаждениями в страданиях, подруга?! — опять оживилась Ирума. Её огонёк в глазах быстро потух, когда она поймала на себе чужие мрачные взгляды, и особенно — взгляд от Нацу. — Я, ну, просто давняя поклонница той серии фильмов, «Восставший из Ада», вы же понимаете, наро-од…
— Эта тварь ещё и издеваться над нами будет! Я сейчас сам убью её, — с потемневшим лицом Зен направился было в сторону Юри, — за моего дру… а?..
Он был остановлен за руку ловким Севеном:
— Погоди-ка! — тревожно ответил вдруг хакер. — Во-первых… что-то мне подсказывает, что стычка один на один с такой, как она, вообще не будет полезна для кожи твоего лица, о которой ты столь усердно заботишься! Но это не главное. Типа, серьёзно?! Подобрать расклеившегося Юсона (это если учесть, что он каким-то чудом избежал влияния русалок, хотя потенциально был весьма им подвластен), убедить его на какие-то сомнительные увеселения или что у них там типа было! Отвести к себе, грохнуть, а потом ещё пойти искать яд в мою комнату, где ты абсолютно ничего не знаешь! Это был первый и, я надеюсь, последний раз, когда дверь оставалась вот так открыта. А яд не то, чтобы стоял на самом виду, чувак. И в конце ещё и отнести всё в столовую, чтобы подготовить там сцену! За десять или даже пятнадцать минут? Серьёзно?! Она же врёт! Теперь, — он с благодарностью и даже заметной неловкостью взглянул на Саёри. — Я это вижу.
— Кажется, мы все побывали под её чарами, но даже этого не заметили, — резюмировал Хоши, всё столь же непроницаемо. — Какая опасная женщина. Правда, остался не менее важный вопрос: с чего бы тогда Юри вообще так поступать, если это правда?
— Я, кажется, серьёзно недооценила тебя, — Джехи глядела на Саёри с искренним удивлением. — Ещё раз, прошу, прими мои извинения.
— Может быть, я убила его по-другому и при других обстоятельствах, какая теперь-то разница? — зло огрызнулась тихоня на всю толпу. — Раны, указанные в файле, врать вам не станут. Раны, которые нанесла ему именно я.
Про раны была чистая правда.
Это отчётливо видно по недрогнувшему лицу. Потому что Юри снова казалась спокойной, как никогда.
Но всё-таки, даже сейчас, глядя на эту полубезумную улыбку словно бы совершенно незнакомого ей человека, потерявшего абсолютно всё, и стараясь при этом не захлебнуться собственными слезами, Саёри не сделала ни шагу назад под напором соперницы. Они приблизились друг к дружке вплотную.
— Я нанесла ему эти раны, — точно упиваясь сама собой, сначала шёпотом, а потом нараспев, повторяла Юри. — Я нанесла, я, я! По буквам вам повторить? Когда уже всё это кончится?!
— Она говорит… как бы это ни было горько, но, кажется, п-правду, — полушёпотом подтвердила Саёри. Вокруг девушек повисла зловещая тишина. Тогда детектив снова заговорила. Нехотя, будто через себя. — Но также и не совсем. Она… говорит про все раны, кроме одной.
Взгляд Юри вмиг изменился.
Сейчас в нём мелькнуло нечто по-настоящему пробирающее, зловещее. Неважно, что было или не было раньше. Теперь этот человек правда сможет убить. Теперь этот человек готов и жалеть не станет.
Саёри проигнорировала, собравшись и продолжая говорить. Слёзы душили, но она не замолкала:
— Именно поэтому ей… — девушка всхлипнула, — ей и нужен был яд. Чтобы создать опасения. Это как фокус! Иллюзия, вот. Мы не могли спокойно осматривать тело, не убедившись: вдруг оно было ещё токсично? Юри оказалась как раз тем человеком, кто предположил это. На самом деле всё…
Саёри говорила, давясь слезами и даже не замечая, что происходит в считанных сантиметрах возле неё.
— …всё, и яд, и ещё одна вещь, были нужны ей только для…
Сбивчивые рассуждения глупышки вмиг прервал чей-то знакомый вопль:
— ЁБ ТВОЮ МАТЬ, СМОТРИ ВНИМАТЕЛЬНО, ОНА ЖЕ СЕЙЧАС!..
Саёри рефлекторно вздрогнула и всем телом напряглась, ощущая под своим горлом прохладное, острое лезвие.
— Только скажи ещё хоть одно слово, сука, — прошипела Юри дрожащим голосом аккурат в ухо своей оппонентке. Держащая оружие рука, надо сказать, дрожала сейчас не меньше, как и всё её тело, — тогда мой список трупов пополнится свеженьким. Мне сложно сдерживать себя, и, если ты не проголосуешь за меня тотчас же и мы не закончим, я опять это сделаю.
Случайно или нет, лезвие чуть-чуть надорвало кожу на шее будущей жертвы. Двое по-прежнему стояли, не шевелясь.
— Думаешь, мне нравится то, что сейчас происходит? — в этом чужом, севшем голосе не было ничего от прежней Саёри. Той, которую все любили и знали. Той, над которой иногда немножко посмеивались и к которой уже так привыкли. — Тогда вперёд.
— Опять ты превращаешь Суд в чёртов цирк… давай уже, хватит паясничать, — едва ли не с мольбой вдруг ответила Юри, не думая отступать, но и не решаясь пока на Главный Шаг. Она по-прежнему держала нож возле горла подруги. Взгляд тихони сделался нервным, почти паническим. Вся публика также застыла в тревожном молчании, понятия не имея, как среагировать так, чтоб не усугубить ситуацию. — Я тоже уже устала, меня давно от всех вас тошнит. Ненавижу шумные сборища, и ещё меньше мне нравится, когда я не могу с них уйти. Не заставляй доводить до греха в очередной раз. Ведь, я повторюсь, сколь далеко идущими ни были бы твои планы «всех здесь спасти», они — только розовые мечты. Ты чёртова эгоистка до мозга костей, Саёри. Давай уже здесь и сейчас с тобой дружно признаем: с момента звонка тревоги все были на палубе. Они могут подтвердить это. Там не было только меня, тебя и Рантаро. У вас двоих есть хорошее совместное алиби, которое смогла подтвердить также Ольга. А у меня — ничего. Это я всё проделала. Больше — физически некому!
Саёри ничего не ответила.
— Ну же! Давай! Просто кивни, рукой шевельни или подай ещё какой знак, что ты приняла, наконец, мою версию! Потому что, а какие у нас есть альтернативы?! Хватит смущать народ. Может быть, вообще прикажешь нам подозревать тебя, Электроника или, боже упаси, Нацуки? — С чрезмерно широкой улыбкой она оглядела затаивший дыхание зал. Немного наклонив голову и растягивая слова, слащаво продолжила. — Потому что, по твоей недалёкой логике, эти люди первыми оказались около тела, а значит, они — преступники? Вот как ты всегда рассуждаешь, да?!
— При всём моём уважении, это было бы в корне неверно, — вдруг тихо отметил Хоши.
— Насколько я помню, в правилах говорилось про трёх человек, исключая преступника, которые должны найти мёртвое тело, чтобы прозвучало объявление о нахождении, — деловито поправила очки Кан. — Пока людей будет меньше, анонс попросту не сработает?
— Всё верно, — сухо подтвердил Морти. — Как здорово, что хоть кто-то здесь иногда читает правила… учитесь у Джехи, дамы и господа.
Последняя чуть заметно смутилась, потупив взгляд.
— Вот именно, Саёри! — тоном победителя вновь заговорила уже-не-такая-тихоня. — Оповещение срабатывает автоматически, сразу после появления троих свидетелей. Никто из них не может обернуться преступником. Они самыми первыми оказались в комнате с телом. Нацуки, Электроник и ты — невиновны. И никак не можете быть виновны. Это сделала я. Не сам же он себя так избил? Сдавайся.
— Вообще-то, — очень тихо, но крайне уверенно сказала вдруг оппонентка. — Способ избежать это правило есть. И ты хорошо его знаешь.
— Кх!.. — Юри выглядела так, словно ей только что зарядили под дых. С размаху, не сдерживаясь. — То есть, что за новую ересь ты там несё-ошь? — она постаралась вернуть хоть частичку от прежней уверенности, очень-очень нервно усмехнулась.
— Да, — снова заговорила Саёри, невольно затаив дыхание. Она старалась не замечать этого, но нож стал царапать её по шее гораздо сильнее, грозясь вот-вот оборвать объяснение навсегда. Она и сама не хотела его продолжать: с каждым последующим мгновением, с каждым новым словом что-то словно мучительно больно умирало внутри неё. В горле разрастался огромный комок, в животе всё скрутило от обжигающего холода. Потому что сейчас Саёри шла против своей близкой подруги. Потому что тем самым она (не как детектив, но как человек и как просто надёжный товарищ) предавала одну из них. Ужасно предавала. Как правило, подобное уже не прощается. Но на другой чаше весов — жизни! Много жизней. Все жизни остальных. Вот так и получается: много в обмен на всего одну. Выбор без выбора. — Способ избежать твоё… это вот… п-правило…
Девушка снова заплакала. Казалось, все её слёзы давно уж закончились, высохли, как два ручейка в пустыне. Но — увы и ах:
— О-он есть.
***</p>
»…человек, во время оповещения оказавшийся среди тройки свидетелей в комнате рядом с мёртвым телом, может оказаться преступником».
«Если до этого мертвеца видел кто-то ещё».
— Тогда… я…
…
…
…
счастлива.
Противные крупные капли, летящие с неба, продолжали обжигать своим холодом её обнажённые руки и шею. Порыв ветра пронзил девушку насквозь и наверняка в её нынешнем, полуживом состоянии запросто сбил бы ту с ног, не стой она уже на коленях.
Обычно в такую погоду Юри предпочитала сидеть дома в обнимку с какой-нибудь увлекательной книгой и не высовываться дальше, чем на крытый балкон, и то при крайней надобности, но, что ж… похоже, сегодня судьба распорядилась с нею немного иначе.
Лицо тихони давно сделалось холодным и мокрым. Слёзы или простая вода? Сказать трудно — должно быть, всего понемногу.
Она набирала в грудь воздух, пока не начинало обжигать лёгкие.
Успокоиться.
Сейчас нужно лишь успокоиться и взять происходящее под свой контроль. Тогда ситуацию ещё можно будет спасти.
«Я ведь обещала приглядеть за ней, правда?»
Нервный смешок.
Во все другие дни сталкеринг — это нечто из разряда не очень хорошего, а иногда и откровенно скверного явления. Сегодня может статься так, что он спасёт чью-то жизнь.
«И кто же будет делать это, если не я?»
Грустная, чуть обречённая улыбка.
Бережно зажать, а после приподнять его нос, затем — касание ледяных, влажных губ. Отсутствие ответа. Долгий, спокойный выдох. Новый вдох. Ещё раз, пока не станет лучше. Пока она не почувствует хоть какой-то прогресс.
Давай, ну!..
«А это означает, что я счастлива счастлива счастлива счастлива счастлива счастлива СЧАСТЛИВА СЧАСТЛИВА СЧАСТЛИВА СЧАСТЛИВА!!!»
Юри уже давно и довольно сильно трясло от переизбытка эмоций. Её всё устроило бы так, как есть. Правда.
«…»
«…»
«…»
«…только, пожалуйста, не умирай… прошу, не надо…»
Она и сама бы сейчас уж не вспомнила, как именно выудила молодого человека обратно на берег. С её-то не особенно развитой мускулатурой это оставалось полнейшей загадкой даже для самой Юри. Ибо в былые времена тихоня точно не хватала с неба хороших оценок по физподготовке, когда или если вообще посещала эти ненавистные ей уроки. Хотя и являлась одной из самых высоких и физически развитых девочек в классе (но спорт — всё равно не её).
Или так было до момента настоящей опасности.
Откуда взялись в ней все эти силы, чтобы поднять наверх целого (пускай и достаточно худенького) взрослого человека, при том не свалившись к нему самой, для неё до сих пор оставалось тайной, покрытой мраком. Наверняка тело будет болеть очень сильно. Завтра. Когда всё закончится. Сейчас же в нём не ощущается даже капли усталости. Спасибо, адреналин.
Хотя в глубине своей до смерти перепуганной, трепетной души тихоня уже понимала, что всё не закончится хорошо. И продолжала упорно гнать прочь эти мысли.
«Но ведь… обычно утопающие так себя не ведут. Они всегда барахтаются, поднимают какие-то волны вокруг себя, шум».
Нацуки, даже очень быстро убегающая, всё равно услышала бы. И обязательно бы постаралась прийти на помощь. К тому же, даже в самом глубоком месте бассейн этот всего лишь примерно по шею среднего человека. В обычном случае утонуть здесь мог бы разве что Рёма. И то, только если бы очень сильно этого захотел. Поэтому версия с утоплением явно не сходится.
«Но почему тогда ещё Юсон продолжал лежать на воде лицом вниз и не шевелился, уткнувшись головой в злосчастную перегородку?! Паника сковала его движения? Какой-нибудь нервный припадок? Паралич?!»
Юри понятия не имела. И потому, не задумываясь, почти на полном автомате стала делать молодому человеку искусственное дыхание, чтобы хоть как-то вернуть в него жизнь! Как только вытянула обратно на поверхность. Рот в рот. В фильмах всегда помогало. В книгах… тихоня как-то упускала этот момент.
Проклятие! Почему не работает?!
Она уже с пару минут отчаянно пыталась вновь вернуть Киму дыхание жизни. Тело рядом с ней, под ней по-прежнему не спешило проявлять каких-либо признаков улучшения.
Не получалось.
— Живи же! Живи, твою мать! — Теперь она трясла безответного Кима, что было сил. Не самый действенный способ, но часто в кино помогало и это. А в жизни ей пока не доводилось научиться подобному. Как и оживлять мертвецов, если на то пошло.
— Браво, браво, какой декаданс, — саркастичные хлопки из… недр её одежды?
Сама не до конца понимая, что делает, Юри зачарованно вытянула на свет свой планшет. Оттуда на неё уже нагло глядела довольная, ухмыляющаяся физиономия Морти:
— Немного неловко вышло, да? Не хотелось прерывать ваш французский поцелуй на таком интересном моменте, но, хей, сколько вы там этим уже занимаетесь? — Парень взглянул на руку с воображаемыми часами. — Минуты три? Пора прекращать, пока всё это не перешло, ну, типа, какую-то грань. И так самая долгая на моей памяти сцена после титров. Вот только время бежит.
— Именно поэтому я не могу сейчас сидеть сложа руки и слушать тебя, — промокшая от дождя насквозь, холодная, продрогшая и злая, огрызнулась Юри каким-то даже не своим голосом. — Чего тебе надо?!
— Ну-у… — собеседник вдруг ненадолго задумался, подперев кулачком подбородок. Хотя, скорее всего, только наигранно: очень уж комично со стороны это выглядело. — Между нами, я тоже отнюдь не спец по оказанию первой помощи. Но так, как ты это делаешь… точно убила бы бедолагу. По счастью, ему такой исход уже не грозит.
— Ч-что ты име..?
Раньше, чем поражённая тихоня успела закончить вопрос, наглый собеседник просто выключил связь, оставив ту наедине с простым осознанием. С шокирующей догадкой.
— Нет, это не может быть правдой! — хотела она гневно прокричать в тёмные небеса. Вышел лишь сдавленный, хриплый писк. — Я отказываюсь сдаваться.
Снова нависнув над бездыханным телом, Юри решила попробовать сделать своему «пациенту» непрямой массаж сердца. Вдруг это оживит её «спящего принца»?! Посидела немного, пощупала пульс. Отсутствует. Сердце тоже не бьётся, плюс, парень больше не дышит. Значит, вроде бы можно.
Раз, два, три. Надавила, как следует. В груди у бедняги что-то только что хрустнуло.
«…чёрт».
«Это нехорошо».
Юри так и осталась сидеть на молодом человеке, ничего не понимая и зачарованно смотря в одну точку перед собой. Если бы это повлияло на его пробуждение и всё можно было обернуть неудачной шуткой, как в каком-нибудь глупом аниме! Вот только Юсон не спешил открывать глаза. А также шевелиться, дышать или же проявлять какие-либо другие признаки того факта, что он всё ещё жив.
«Но… тогда почему? Что с ним произошло? Почему умер так быстро?! Просто упал в воду и… всё. Вдруг перестал шевелиться. Если это не утопление и несколько секунд назад всё было с ним в полном порядке… я просто не понимаю».
Но тут она всё же заметила.
Ярко-алый, свежий след, который ранее попросту (наверняка из-за особенностей расположения) пропустила мимо своего внимания. Вернее, столь ужасающим было даже не повреждение, а след крови возле него. Само-то «место трагедии» оказалось довольно маленьким. Неудивительно, что Юри поначалу его проглядела.
Теперь она ясно видела лишь один способ, как всё могло произойти. Самый очевидный и самый простой.
— Но… это ведь… так нелепо, — тихоня собралась было закрыть своими руками лицо и, раз здесь больше никто не увидит, отдаться на волю эмоций под холодным чёртовым ливнем. Сейчас, когда всё было кончено.
Однако, она быстро поборола в себе это желание. Потому что…
— Неправильно. Нет, это ещё не конец.
Тихоня сжала дрожащие кулаки и постаралась успокоить дыхание, усмирить своё разбушевавшееся сердце. Рано. Пока ещё рано предаваться отчаянию.
Если она собирается уберечь от неминуемого наказания самого дорогого для неё человека, разумеется.
Она кое-как поднялась на дрожащих ногах, и, пока не совсем понимая, что именно делает, постаралась схватить в охапку (теперь уже наверняка) мёртвое тело. Если Юри собирается спасти, освободить любимого человека от всего этого, то нужно действовать прямо сейчас. Другого такого шанса не будет.
Пускай абсурдный и довольно безумный, план, состоящий почти целиком из сплошной импровизации (всё оставшееся место в нём занимали попытки запутать следы НАСТОЯЩЕГО преступления), медленно и уверенно стал вырисовываться перед глазами. Теперь необходимо собраться и, по возможности, успокоиться. Девушку по-прежнему порядком трясло.
Крепко держа в своих озябших руках мокрого и холодного мертвеца, она медленно брела вниз по лестнице. С двоих рекой стекала вода. Странная сигнализация всё ещё шумела в ушах. Судя по отзвукам той суматохи (Юри не совсем понимала, что вообще происходит), все собираются сейчас на другом конце корабля. Для тихони подобный расклад только на руку. Да, вероятность встретить кого-то внизу, во время подготовки плана, всё ещё вполне высока, да и тревога в любой миг вдруг может улечься, тогда народ начнёт возвращаться назад.
Юри издала тихий смех. Вот так. Вроде бы, вполне истерический и безумный. Хорошо.
Если наткнётся на кого-нибудь прямо сейчас, можно будет спокойно признаться, что это она убила несчастного Кима. А там и на мотив наплести. Да и способ придумать. Потому что она достаточно сумасшедшая для всего этого.
«Самое главное — это не упасть в грязь лицом, когда будешь падать лицом в грязь».
И тогда она спасёт самого важного для неё человека! И они, может быть, даже вместе (учитывая особенности мотива) смогут покинуть этот чёртов корабль! Так трудиться над составом «своего» преступления захотелось даже сильнее. Да, можно попробовать вжиться в эту занятную роль, выжать из неё полный максимум! Ведь у Юри просто нет выбора!
«Я пообещала присматривать за тобой… извини…»
По дороге вниз тихоня несколько раз случайно выпускала из трясущихся рук несчастное тело. При этом она крепко ругалась себе под нос. Её всё ещё здорово лихорадило. Таким образом, от бедного трупа скоро ничего не останется!
Впрочем, запоздало порадовалась вдруг Юри, это даже неплохо, если полученные мертвецом в процессе подготовки плана случайные повреждения помогут сбить следствие с правильного пути. Потому что тихоня где-то читала, что синяки, полученные мёртвым телом СРАЗУ ЖЕ после смерти, ещё в первые минуты, пока труп, так сказать, тёпленький, и пока не начался процесс окоченения или вроде того, зачастую довольно сложно отличить от травм, полученных ещё при жизни. Среди них едва ли найдутся опытные патологоанатомы или вроде того.
Любой недочёт она сможет обернуть себе же на благо. Если хорошо постарается.
С подобным знанием её полная теперь отчаяния жизнь даже вдруг стала немного светлее. Вот только над поведением своим надо бы поработать и, желательно, взять себя в руки! Успокоиться для большего отыгрыша беспечной психопатки, если придётся. Верно. Успокоиться действительно надо. Зато потом можно будет устроить хоть целый потоп из слёз и рыданий, лишь бы это «потом» вообще было.
— Я буду с показным удовольствием плясать на их могилах, если придётся, но ты… ты обязательно выживешь. Со мной или без меня.
***</p>
Чужая рука осторожно легла на напряжённое плечо тихони, чуть сжала его.
— Хватит, — смертельно уставший, тихий, но уверенный голос.
Юри вздрогнула и рефлекторно развернулась с ножом в руке, оставив побледневшую Саёри в покое. Кто нашёл в себе смелость приблизиться к ней?!
Готовая обороняться до последнего и отстаивать свою правду любыми средствами, девушка выставила верное оружие аккурат на обидчика. Истерика, паника и отчаяние застлали испуганный взгляд.
— Зачем ты это сделала? Перестань, — крепко сжав направленное прямо на неё лезвие в своей хрупкой ладони, Нацуки отодвинула «линию прицела» чуть в сторону от себя. От тесного соприкосновения с острой, заточенной сталью с её руки уже капали маленькие тёмно-алые струйки, но лицо девушки не выражало страха или даже мучения. Оно вообще ничего сейчас не выражало. Нацу только чуть сморщилась, словно от зубной боли. — Я не такая глупая, как ты думаешь. И тоже уже всё поняла. Игра окончена.
— П-ф-ф. Мне даже любопытно стало, дура, о чём это ты гово… — Юри постаралась отреагировать настолько же нагло и бесцеремонно, как почти весь предыдущий суд, но уже совсем скоро всё её показное безразличие попросту пало под натиском настоящих, так тщательно скрываемых ею эмоций. — Г-Господи, у тебя кровь идёт!..
Нацуки никак не отреагировала на эти слова. Когда её подруга в панике отпустила своё оружие, оно с оглушительным звоном упало прямиком в небольшую красную лужицу, медленно собирающуюся возле их ног. В Зале висела мёртвая тишина.
Тогда Нацу снова заговорила, устало и отстранённо:
— Та «единственная по-настоящему важная рана», о которой немного ранее попыталась сообщить нам Саёри. По-видимому, она находилась на голове, в районе виска. Ведь это место оказалось столь небрежно прикрыто с помощью волос и резинки, что будто кричало обратить на него всё наше внимание. Но мы этого не сделали. Вернее, не так: не смогли. Была огромная вероятность, что тело после применения яда токсично, а способа подтвердить или опровергнуть подобное на ходу у нас не было. И мы не стали его детально осматривать. Именно поэтому рану и спрятали таким образом.
— З-зачем ты им это рассказываешь… — Юри поражённо застыла перед подругой, прикрыв рукой рот. По ней было отчётливо видно: из-за навалившихся переживаний тихоня сейчас едва держит себя в руках, готовая вот-вот заплакать.
Нацуки опять игнорировала:
— Должно быть, ранение было получено Юсоном ещё во время падения. Один точный удар в нужное место, и… — девушка шумно сглотнула, — …это действительно довольно нелепо. Единственным, обо что можно было удариться во всём чёртовом бассейне, были те разделительные дорожки, которые барахтались на воде. Обычно они довольно безвредны, хотя синяк о них поставить и можно, если неосторожно купаешься. У меня, по крайней мере, такое когда-то случалось. Возможно, ускорение свободного падения помогло. И громадная неудача. Ибо упади он хоть немного, на пару сантиметров или даже миллиметров левее или правее… вероятно, Юсон сейчас был бы жив. Немного помятый, грустный, но всё ещё с нами. И ничего этого бы не происходило.
— Так это… — Зен непонимающе уставился в сторону рассказчицы. Он не верил. Вернее, всё же не так: не хотел верить услышанному.
— Получается, вы ищете меня, — Нацуки грустно ему улыбнулась. — А ведь я даже не понимала этого. Честно. Ну, поначалу. Искала вместе с вами преступника, готовилась отомстить. Весьма иронично, — она пожала плечами. — Но потом история Юри всё меньше стала сходиться с, эм, делом, добавить сюда кое-какие попытки рассуждать от Саёри, воспоминания о нашем с ним расставании, и… я до всего дошла. Сама. Хотя поначалу и здорово сомневалась.
— Это объясняет, откуда же у Юри в нашем весьма ограниченном таймлайне нашлось время на манипуляции с телом и с ядом, — задумчиво кивнул Люсиэль. — Фактически, на её руках уже оказался готовый мертвец. Печально это…
— И вот почему смерть наступила мгновенно… — с заметной болью в голосе довершила Джехи.
— Но-о… она ведь всё ещё может лгать вам всем. Прямо сейчас. Пытаться сбить вас с моего следа! А почему бы и нет, собственно?! Вы ничего про неё не знаете! — Юри озадаченно почесала голову, осматривая толпу и очень неловко всем улыбаясь. Тихоня крайне неумело пыталась скрыть подступившие слёзы.
— Тогда какой смысл вообще прятать рану? — мрачно ответила Моника. Её лицо стало серей самой тёмной тучи, а тело за кафедрой здорово напряглось. Но ледяной, металлический голос не выдавал и капли беспокойства за её чуть отрешённым взглядом. — Почему именно эту, а не другую? Потому что кто-то не хотел, чтобы мы её видели.
— Но…
— Заткнись.
— У меня остался всего один вопрос к тебе, Юри, — Нацу, между тем, обернулась к своей близкой подруге. В Зале опять повисло гробовое молчание. — Почему… ранее, во время всего суда… зачем ты так хотела, чтобы я тебя ненавидела? Тем более, если это была неправда.
— Потому что даже это гораздо лучше, чем заставлять тебя плакать. Снова.
— …
— Я просто хотела, чтобы мы с тобой сбежали отсюда… — чуть слышно добавила Юри, виновато глядя себе под ноги. — Но, знаешь, даже если бы ты отвергла мою кандидатуру и ушла одна или с кем-то ещё… я тоже была бы счастлива. Всё нормально. Потому что ты не заслуживаешь всего этого.
Нацуки устало выдохнула, ненадолго прикрыла глаза, а после подошла ближе. Она подняла свой взгляд на тихоню и бережно, с застывшей на лице обречённой полуулыбкой стала утирать её слёзы здоровой рукой: