4. Глава Первая. Бал Масок. Часть Четвёртая (1/2)
Гробовую тишину на промокшей лесной опушке в клочья изорвал шум от нового взрыва. Каждый из пятнадцати оставшихся пока что в живых человек с ужасом наблюдал, как их всеобщее обиталище рушится, будто карточный домик, и, поднимая громадные столбы пыли, словно пожирает само себя.
Всё это они наблюдали лишь мельком, уже после того, как Морти приказал всем участникам собраться в беседке. Которая на поверку оказалась не просто просторным укрытием от дождя, нет, это был настоящий лифт! И теперь он неумолимо тащил всю компанию вниз.
— Похоже, что помимо загадок преступника нам теперь неплохо бы решить и вопрос с жильём… — негромко произнёс Севен себе под нос, озвучивая всеобщие мысли.
— Та старая халупа давно изжила себя, — жеманно ответил вдруг Морти через динамики, — дальнейшему ремонту и восстановлению не подлежит, потенциала в ней никакой нет. Вопросы касательно нового жилья вы можете предоставить мне, сейчас у вас в приоритете находится Суд. А я за это время подыщу что-нибудь достойное вас, уж поверьте, — бог знает, возможно ли озорно подмигивать собеседнику с помощью голоса, но если да, то паренёк только что успешно это проделал.
— Ну вот, а я уже обрадовался, что нас по домам отправят… — заметно огорчился Юсон.
— Не будь таким наивным, чувак! — Зен постарался задорно пихнуть друга локтем в бок, но сам выглядел едва ли куда веселее. Джехи лишь слегка осуждающе покачала головой.
— Нам нужно собраться! Сейчас предстоит нечто ответственное, — пробормотала напряжённая, точно натянутая струна, Нацуки. Девушка решительно сжала свои подрагивающие кулачки. Кто знает, говорила она это всем остальным или только самой себе?
Однако теннисист, стоящий поблизости, похоже, услышал её:
— Я предлагаю расслабиться и спокойно принять неизбежное. Мы всё равно все умрём, — меланхолично ответил он. — Возможно, не в первый раз.
— Ты хочешь сказать, что пора привыкать? — невесело хмыкнула Моника. Но Рёма ничего не ответил.
Нацуки ещё разок внимательно взглянула в сторону Хоши и вдруг осознала, что так сильно привлекало её внимание в образе теннисиста. Ведь, в отличие от всех остальных, давно успевших облачиться в свой повседневный вариант одежды…
— А почему ты остался в мантии? — задумчиво спросила она.
— Наряд мне понравился. Да и во время… эм… нашего инцидента его практически не запачкало. Спасибо тебе за работу над ним, — своим грудным голосом почти промурлыкал ей Рёма. — Помимо этого не могу не отметить, как в этой одежде дышит тело, что невероятно важно спортсмену. И полы у костюма получились не слишком длинными — аккурат под мой скромный рост. Подобный наряд примерно в два раза удобнее моей повседневной тюремной робы. И мне хотелось бы, чтобы похоронили меня именно в нём. Ещё раз — спасибо тебе, Нацуки.
— Да ладно, — отвернулась вдруг та, густо покраснев. — П-пожалуйста. Ну, кроме последней части. Про похороны. Х-хватит быть таким стрёмным!
— …
Только она закончила свою фразу, как лифт посредством громкого пиликанья оповестил всех о прибытии в пункт назначения.
***</p>
Зал Суда на поверку оказался просторным помещением с огромными витражными окнами (сделанными, скорее всего, только для красоты) и шестнадцатью — по изначальному количеству участников — кафедрами, стоящими в круг. На одной из последних уже красовалась перечёркнутая огромным красным крестом большая чёрно-белая фотография Пионера. Похоже, так здесь помечались покойники.
— А будто никуда и не уходили, — задумчиво сказал Хоши, осматриваясь вокруг.
— Дизайнер совсем подвыдохся, — ответил Амами.
Чуть в стороне стоял большой постамент с экраном, на котором вовсю красовался довольный Морти:
— Давно уж не терпится перейти к самой вкуснятинке, — лениво позёвывая, паренёк пояснил. — Вон там они, ваши места. У всех всё подписано. Смотрите внимательно! И мы начинаем.
Порядок расстановки мест, если двигаться по часовой стрелке, оказался здесь следующим: Нацуки, Юри, Моника, Саёри, Рантаро, Рёма, Тенко, Миу, Электроник, Шурик, Ольга, Семён (точнее, то, что от него осталось), Джехи, Севен, Зен и Юсон. Все без лишних пререканий заняли надлежащие им позиции.
— Ну, что ж, да начнётся игра! — торжественно провозгласил Морти. — Сегодняшняя наша жертва: Семён Персунов. Подробности? — Он чуть улыбнулся. — Я думаю, вы их все и так знаете.
— Нам просто нужно проголосовать за виновного, и мы тогда будем свободны? — задумчиво пробормотал Шура.
— С той лишь небольшой разницей, — серьёзно заметила Кан, — что в случае нашей ошибки отсюда не выйдет никто. Ну, или почти никто. Поэтому я советую обдумывать наш ответ тщательнее.
— Отправлять человека на верную смерть… это ведь… просто неправильно, — чуть слышно пробормотала Саёри. — Наверняка может быть и другой способ? Правда же?..
Её робкий вопрос заглушил вдруг неистовый вопль вожатой:
— А я вам всем говорила, говорила, как надо себя вести, разве же нет?! — что есть сил закричала Ольга сквозь слёзы. Лицо её стало пунцовым от гнева. С жаром, которому могла позавидовать и разорвавшаяся бомба, она продолжила. — Если бы все здесь вели себя достойно, прямо как мои дорогие ребята, дружно защищали честь пионеров и не пытались сеять разлад в наших тесных рядах своими глупыми страшилками, этого всего сейчас бы попросту не было!
— Здесь ещё как сказать… — негромко произнёс Рантаро, сложив руки на груди.
— Право же слово, Ольга Дмитриевна, — зарделся вдруг Электроник, застенчиво почёсывая свою белобрысую голову. — Вы меня прямо смущаете… ведь я не такой уж герой, в самом деле, хе-хе.
— С тобой, Сыроежкин, потом ещё отдельно поговорим! — сердито ответила Ольга. — Какой уважающий себя пионер позволит вот так вот просто помыкать собой всяким там женщинам с низкой социальной ответственностью?! Да ведь это позор для всего отряда!
— Чего-о, блядь?! — культурно возмутилась Ирума <span class="footnote" id="fn_29711812_0"></span>.
— В моём прекрасном «Совёнке» подобного никогда не происходило! А здесь… Семён… он ведь был… таким тихим и добрым мальчиком, — запричитала вожатая, всхлипывая и утирая свои слёзы косынкой.
— Мы точно про одного и того же чувака сейчас говорим? — задумчиво прошептал Юсон.
— Понятия не имею, — в тон ему отозвался хакер, пожимая плечами. — Дадим даме выговориться, пускай успокоится.
— Я твёрдо уверена, — теперь Ольга Дмитриевна принялась махать в зал кулаком со своей кафедры. — Что это был кто-то из вас, негодяев! Довольны, изверги?! Вот до чего эта ваша западная пропаганда людей довела. Насилие, секс и наркотики!
— А разве не за этим мы здесь собрались? — негромко произнёс Морти через динамики, пытаясь вернуть атмосферу судебного зала в привычное русло. Его смешок вожатой оказался проигнорирован. Она по-прежнему продолжала размахивать кулаками и кричать на публику что-то про мир, счастье, равенство и победу социализма на пути в наше солнечное будущее!
Шура в очередной раз задумчиво поправил очки, обернулся к своему лучшему другу и прошептал:
— Я даже и не замечал раньше, что она картавить начинает, когда нервничает. <span class="footnote" id="fn_29711812_1"></span>
— А мне показалось, это немецкий акцент…
— Так, а теперь внимательно послушай меня сюда, ты, РосКомЗапрет Головного Мозга! — Весь зал в оцепенении уставился на Ируму. — Мне глубоко поебать, как ты там у себя на родине своим сектантам мозги промываешь! Вообще похую. И то, что ты ущемляешь мою общепризнанную пиздатость, тоже пока опущу. Я сейчас не за этим. Но если б ты, сука, дала б нам тогда в столовой как следует объясниться по поводу сраных правил, которые ты называешь «антисоветскими пугалками» или как-то ещё, хуй знает, возможно, всеми нами любимый Мистер Скрип ещё был бы жив! Не поняли, да?! Какие же вы тупые. Для разнообразия, бля, попробуй-ка сначала запретить что-то не потому, что оно пиздец как нельзя. Попробуй найти причину. Изучи сам вопрос! ДАЙ ЛЮДЯМ САМИМ ЕГО ИЗУЧИТЬ, не пихая нигде своё нахуй не всравшееся однобокое мнение. Потому что если бы народ с самого начала нормально знал, какое будет наказание в этой ебучей игре, каковы последствия, они б не спешили туда сломя голову. Но нет. Твоя цензура — полная хуета. Это как до наступления двадцати одного года держать девочек в полной изоляции от противоположного пола, а после отпускать их в свободное плавание без ограничений и удивляться, почему одни становятся шлюхами, — Миу постучала себя по голове, — а другие едут кукухой. Вот. Мамочка всё объяснила. А теперь завали, пожалуйста, свой ебальник, и дай нам доделать работу.
Сделавшись мрачнее самой чёрной тучи и тише воды, Ольга Дмитриевна поражённо глядела на изобретательницу. Весь остальной зал, впрочем, тоже.
Первым затянувшуюся тишину неумело попытался разрядить Электроник:
— Да ведь и ёжику понятно, что это кто-то из организаторов сделал! Тот человек, который устройство для связи держал, или его помощники… — парень миролюбиво оглядел зал. — Там ведь вообще сложно было сказать, кто где. И я уверен, вот просто уверен, никто из этих ребят, находящихся сейчас здесь со мной, не стал бы совершать нечто настолько ужасное! Мы ведь все здесь уже друзья, правильно? С чего нам друг на друга так ополчаться?
— Именно это сказал бы гнусный убийца! — ни с того ни, с сего воскликнула отважная Чабашира, обвиняюще указывая на Сыроежкина. — Вы все, грязные мужланы, только об этом и думаете! Аккуратненько завоёвываете наше доверие, а потом втыкаете свой…
— Постой, эм, п-постой-ка, — негромко вмешалась Саёри. — Тенко, сейчас ты… немножечко неправа. Да и он тоже, — она, будто бы извиняясь, взглянула на Электроника. — Просто… мы…
— О, ну и что ж ты нам тут захочешь поведать, Оперуполномоченный Дуфи? — Воспользовавшись очевидной заминкой, съехидничала вечно острая на язык Миу. — Давно не терпится послушать новые аргументы от недоразвитых личностей. Как раз вот место освободилось. Ха, уже лезет с какими-то доводами, хотя даже как имя своё правильно написать, бля, не знает <span class="footnote" id="fn_29711812_2"></span>.
— Я только хочу сказа… — начала было расстроившаяся Саёри. Она собиралась поделиться с ребятами истиной про предателя. Бедняжке просто физически было больно смотреть, когда кто-то ссорится. Но тут стоящий совсем рядом недавний напарник вдруг тесно-тесно сжал её руку. Крепко, до боли. Это всё происходило за кафедрами, поэтому сумело обойтись практически без лишних глаз.
— Во время нашего небольшого расследования мы нашли это, — Рантаро явил миру тот самый пульт от кондиционера. Выглядел Амами, как и всегда, непоколебимо. — Очевидно, в какой-то момент оно выпало из рук ассистента организатора вместе с планшетом. Как мы моментально выяснили, пульт управляет кондиционером, находящимся в этой же комнате.
Саёри виновато прижала к себе освобождённую руку: всё ещё немного болит. Она понурилась. Рантаро же просил не рассказывать о предателе! Ничего и никому! Во всяком случае, сейчас. Теперь девушка вспомнила его объяснения по этому поводу. Своим желанием примирить всех она неминуемо сделает только хуже! Ребята начнут подозревать друг друга ещё сильнее, если узнают, как всё обстоит! Ещё больше станут ругаться, а там уж и до драки недалеко. Нет, так нельзя!
«Глупая, глупая… тебя не стоит даже близко таким заниматься! Всё только испортишь. Доверь обсуждения остальным и молчи».
Саёри виновато потупилась в пол, решив больше не отсвечивать и думая, как бы загладить свою вину.
«Работа детектива точно не для меня».
— Пульт от кондиционера? — искренне постарался припомнить хакер, продолжая дискуссию. — Ну, припоминаю я, валялся там такой, когда мы уже уходили, кто в душ, кто по дрова. И что дальше?
— А там и кондиционер был? — Юсон вдруг задумался, при том довольно надолго.
— Ага. Большой такой. Сзади тебя, на стене, — мгновенно ответил Зен. — Заметил, когда ударился об него. Пару раз.
— Но зачем? Там и так очень холодно… — Ким поёжился.
— Наверняка, чтобы, благодаря чудодейственной силе ветра, можно было задирать юбки девочкам! — брезгливо ответила Тенко, имеющая на всё свою, не затуманенную избытком размышлений, версию. — У-у-у, мерзавцы!
— Мой вариант немного отличался от этого, — чуть слышно усмехнулся Амами. — Потому как, помимо вышеперечисленного, мы видели в комнате свечи. Много свечей.
— Задуть свечки с помощью ветра? — похоже, Кан первой раскусила его догадку. — Наверное, подобным образом эти так называемые «организаторы» собирались устроить в комнате абсолютную темноту на случай, если что-то пойдёт не так? — Она вдруг щёлкнула пальцами. — Если кто-нибудь окажется достаточно ловким, чтобы попытаться разоблачить ассистента и стянуть с него маску, к примеру. Довольно креативно, пускай и слегка ненадёжно.
— Убийца тоже сделал полную темноту! — услышав первые разумные слова, относящиеся к делу, Рантаро весьма оживился. — Но предпочёл немного другой способ. Помните?
— Конечно, — догадалась теперь и Моника. — Он залил нас всех водой с верхнего этажа, тем самым потушив эти свечи! Но его способ… он куда менее надёжен. Потому что здесь, как минимум, нужно рассчитывать, когда именно перельётся вода, выждать момент… всё стало бы куда менее замороченно, если б нужно было просто нажать на кнопку и отрубить свет, когда тебе будет угодно. Убийце незачем было бы проходить через лишние неудобства. Раз — и готово.
— Что я и пытаюсь вам доказать, — благодарно улыбнулся Рантаро, имея сейчас вид довольного фокусника и, разве что, не начав кланяться публике. — Похоже, у убийцы просто не было более удобного способа оставить нас без света. Иначе не вижу причин им не воспользоваться.
— Но… это и правда значит… — По залу пролетел очень тихий голосок Нацуки. — Что убийца — один из нас?
Рантаро по-простецки пожал плечами:
— Видимо, так.
— Но… — Шура неуверенно помолчал и немного извиняющимся тоном продолжил. — Эти обсуждения ведь до сих пор ни на шаг не приблизили нас к пониманию того, кто преступник?
— Очерти для начала хотя бы круг подозреваемых, дружочек, — попробовал утихомирить собеседника хакер. — Правда, и в этом мы пока не особо продвинулись. Полный ноль, — Люсиэль печально вздохнул.
— Я могла бы назвать вам имя убийцы.
…после этой негромкой, но очень даже отчётливой фразы взгляды всего Судебного Зала вмиг оказались прикованы к Юри. Тихоня задумчиво разглядывала тыльную сторону своей ладони с скучающим видом, и очень не сразу сообразила, что поселившаяся здесь мёртвая тишина воцарилась как раз-таки из-за неё.
По-прежнему немного робея перед толпой и вжав голову в плечи, девушка обвела неуверенным взглядом всю публику:
— Ой… вы меня услышали… не ожидала.
— Давай, выкладывай уже, чего ты там хотела, а, шизанутая? — слегка поторопила её не привыкшая долго ждать Миу. Весь остальной зал, в целом, был здесь на её стороне.
Тогда Юри весьма осторожно, оглянувшись пару раз по сторонам, точно пугаясь стремительной атаки исподтишка, начала:
— Я долго изучала со стороны тех людей, с которыми оказалась здесь. Так вот. Старая, даже древняя, мудрость, гласит… гласит, что… преступник всегда возвращается на место своего преступления. И ещё, — по мере того, как она говорила, осанка Юри невольно распрямлялась, взгляд становился куда более уверенным, а в её всё такой же тихий голос понемногу добавлялась порция стали. — Ещё убивший один раз — уже убийца. Тут, как ни посмотри — это просто правило жизни. А по этому самому правилу у нас здесь может иметься всего один негодяй. Вернее, одна. Только она. Я знаю, что ты сделала на прошлом Фестивале, Моника. — По окончанию её не особенно связной и убедительной речи на лице у говорившей проступила весьма неприятная улыбка.
— Девочки! Девочки, — внезапно сойдя с кафедры, Саёри решительно схватила обеих своих подруг за руки. — Я не потерплю, чтобы вы здесь поссорились! Да, каждая из нас немножко не идеальна, но это не повод… — с начинающейся истерикой в голосе заговорила она. Да, ругаться здесь мог кто с кем угодно, только не её самые близкие люди. Только не её подруги! Этого она никак не потерпит.
— Моника знает, что сделала, — и, тем ни менее, Юри осторожно высвободила свою ладонь, свирепо глядя на оппонентку. — Если она по какой-то причине подумала, что здесь это снова прокатит, теперь я не позволю.
Моника же, в свою очередь, явно собиралась ответить, но тут вперёд неё свой голос подала Нацу:
— Она… вправду сделала что-то плохое? — подруга с недоверием посмотрела на бывшую Президента, затем перевела взгляд в сторону Юри. — Нечто… настолько ужасное? — чуть слышно добавила Нацуки.
— Конечно же, всё это сказки! — мгновенно вмешалась Саёри. — Кое-кто просто не очень удачно так шутит… э-хе-хе-хе… пожалуйста, девочки, не ругайтесь.
— Так что же там такое было? — настойчиво спросила Нацуки.
— Этого я не могу сказать, — призналась тихоня. — Пусть Моника тебе и ответит. Если захочет.
— Послушайте, дамы! — раздался вдруг звонкий голос хакера. Обратив на себя всеобщее внимание, Севен продолжил. — Я и сам обожаю все эти грязные дрязги и, будь сейчас ситуация немного другой, с интересом бы вас послушал. Но у нас здесь типа жизни стоят на кону, сечёте?! Да ваша подруга могла хоть Одиннадцатое Сентября устроить, это всё СЕЙЧАС не имеет никакого значения, до тех пор, пока не касается ЭТОЙ жертвы, ЭТОГО дела. Можете решать свои вопросы после суда, лады?!
— Я знала, что немногие меня здесь поддержат. Я просто пыталась помочь. Ладно. Что ж, — Юри чуть развела руками. Всё с той же улыбкой продолжила. — Тогда идём дальше. Вам нужны свежие доказательства? Хорошо. Её одеяние чуть ли не сильнее прочих было испачкано кровью, что означает… Моника стояла ближе всех к жертве, когда это случилось.
— При всём моём уважении, но и твоё тоже чистым не назовёшь, — заговорила, наконец-то, бывшая Президент. — Нас с тобой задело примерно одинаково, — Моника явно прикладывала все свои последние силы, дабы показаться непоколебимой, как и всегда. — Что с того?
— А то, что меня обыскивала лично ты. При свидетеле. — С этими словами ловушка захлопнулась. — Не было при мне ничего. Вы ведь помните?
— Ой, блядь, хватит вот этого! — вмешалась порядком рассерженная Ирума, свирепо указывая в сторону Юри. — Ненавижу нелепую болтовню. По мне, так с тех пор, как Мистер Скрип ласты склеил, ты здесь у нас самая шизанутая осталась, чего даже особенно не скрываешь! Может быть, это вообще ты его ёбнула, а сейчас тупо глаза всем отводишь?! Я бы на твоём месте давно уже засунула свой грязный язык себе в жопу.
Тихоня даже в лице не переменилась, разве что, недоверчиво приподняла бровь:
— Нож был найден на месте преступления. У меня ножа не было. Где здесь попытка кого-нибудь одурачить?
— Я… ну-у… — теперь Миу не выглядела настолько уверенной. — Ты запросто могла принести его на место заранее! Если с водой этот трюк сработал, тогда почему и со сраным ножом нельзя?! Вот! Вот именно! Мамочка всё порешила. Так что заткнись и уёбывай, пока ещё целая.
— Принести и припрятать непосредственно на месте преступления… это хорошая мысль, — тихоня хмыкнула. — Если бы не пара маленьких «но». Я могла сходить на место будущего убийства за несколько часов до трагедии и припрятать его где-то в той комнате, это возможно. Но я понятия не имею, где сама буду стоять в начале события. Вспомните, как все перемешались в темноте. Это мог оказаться совершенно противоположный край помещения. А также не ведаю ни единого способа в данной ситуации сделать оружие заметным в кромешной темноте так, чтобы его могла разглядеть только я, ваша так называемая убийца. Оно бы бросилось в глаза кому-то ещё, непременно. Либо я тоже бы его потеряла.
Немало удивлённый логикой в словах, звучавших от самой, казалось, безумной здесь, Рантаро задумался:
— Убийца всё-таки пронёс нож с собой, гм. Это имеет смысл.
Юри благодарно кивнула:
— И человек, пронёсший с собой на церемонию оружие смерти, — опять же, улыбаясь, с заметным упоением продолжила она. — Наверняка знал о его пропаже. Не мог не знать. А до чего удобно было, прикрываясь заботой о ближней своей, попросить единственного находящегося в курсе соратника ненадолго придержать этот факт от других. Не правда ли, Моника? Однако вынуждена тебя огорчить: на этом злодеяния и закончатся. Такой же вседозволенности, как в Клубе, здесь больше не будет.
— Она просто… г-х-х… — теперь же главная краса Литературного Клуба, похоже, вот-вот потеряет контроль над собой. С какой-то мольбой в глазах, но также с досадой и явным отчаянием, Моника обернулась вдруг в сторону Зена. — Ты рассказал ей всё? Зачем?!
— Я ведь… — Актёр растерялся. — Решил извиниться перед ней, и как-то само с языка сорвалось! Так ты и в самом деле.?
— Нет, разумеется! — с застывшими слезами в глазах огрызнулась вдруг Моника. Она обернулась к той самой, некогда ещё, подруге в беде, процедила сквозь зубы. — Что ты себе позволяешь?
— Я обещала, что пальцем тебя не трону, — тихоня в мирном жесте показала ей свои раскрытые ладони. — И я своё слово сдержала. Но если ты подумала, что это, как и раньше, развязывает твои руки… я тебя раздавлю. И впредь не позволю обижать тех, кто мне дорог. Затюканная молчаливая девочка, сносящая все обиды, осталась догнивать свой век там, в Старом Клубе. А здесь теперь новый мир. Новый мир и новые правила.
— …
— Спасибо, что помог мне в раскрытии истины, Зенни, — чуть наклонив свою голову набок, Юри дружелюбно улыбнулась опешившему актёру.
***</p>
— Спасибо, что помог мне в раскрытии истины, Зенни.
Не годится! Нет, это никуда не годится!..
Саёри закусила губу почти до крови и со всех сил старалась не плакать. Она искренне никак не могла понять, из-за чего одна подруга, обычно, при том, самая скромная, так сильно обижает вторую во всеуслышание.
И если б смысл их конфликта ограничивался, как могло бывать раньше, простым обсуждением стихов в Клубе или даже плохим настроением… но нет. Это совершенно другой уровень. Она почти со страхом глядела на Юри. На кону стоят все их жизни. Жизнь Моники.
«Почему ты такого ужасного мнения о ней? Разве есть что-то, чего мы не знаем?..»
Но даже если так, проблема не в этом. Да, вдохновлённые и пропитанные откровенным безумием поначалу, но позже речи тихони начали обретать ясный смысл, доходящий и до широкой публики. Что-то про то, что бывшая Президент, судя по следам на ней крови сразу после убийства, находилась, якобы, ближе всех к Семёну на момент трагедии. И про то, что чуть ранее она специально попросила своего нового друга, Зена, не афишировать повсеместно о пропаже ножа, оставив этот вопрос как бы между ними. Саёри только не поняла, почему.
Как раз сейчас актёр упорно пытался всем объяснить, что — да, то, о чём Юри говорит, было, только причина не та, и он всё равно никогда не проголосует за Монику, пусть раньше она и была, вероятно, не самым ангельским человеком.
— Твой голос ничего б и не поменял, Королева Воинов, — нагло усмехнулась ему в ответ Миу. — Не тогда, когда ответ уже, блядь, очевиден и лежит прямо на блюдечке.
— Так что же, мы переходим к этапу голосования? — Разнёсся над залом спокойный, но в тоже время слегка разочарованный скоротечностью судебного процесса голос организатора.
— Нет! Подождите! Я п-протестую!
Все с удивлением уставились на Саёри, стоявшую до этого беззвучно почти что весь суд.
— У тебя в кои-то веки есть, что сказать, Дуфи? — поторопила её Ирума. — Появились мысли умные в голове? Поскорее поделись с классом!
— Я… я просто знаю, что никто из девочек с нашего Клуба никогда бы чего-то такого не сделал! — Сейчас эта девушка казалась всем самой преисполненной уверенности из здесь стоящих. Она поднесла руку к своему сердцу. — Вот здесь.
— …
В зале повисла крайне неловкая тишина.
Кажется, Морти даже поставил сэмплы поющих сверчков, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу.
— А, эм, реальные доказательства у тебя будут? — спросил тогда хакер, которому просто самому первому надоело молчать. — Беспричинно выкрикивать всякий бред куче очень занятых людей посреди чего-то серьёзного и я могу. Это моя профессия!
— Послушай, — к своей горе-напарнице вдруг обернулся Рантаро. Он выглядел предельно серьёзным, — детективу чужда сопричастность. Это главное правило. Порой улики могут и будут указывать против дорогого тебе человека. И это — та правда, которую нужно принять. Наверно, ты была права и просто не годишься для этой работы, — разочарованно закончил Амами.
Саёри заслонила лицо руками.
«Не может всё, не может всё вот так закончиться!»
Слёзы уже бежали ручьём.
«Мне нужно как-то защитить Монику, потому что я верю в неё! Она бы такого точно никогда не сделала!»
Только сказать очень просто. Как сделать, если время вот-вот закончится, а из имеющихся орудий в её арсенале — лишь золотое, никому здесь не нужное сердце?!
«Я не могу сопоставлять эти факты. Не умею! У меня никогда не получится! Даже если слон будет стоять со мной в одной комнате, всё равно не замечу его… глупая, глупая, бесполезная…» — Саёри начала ругать себя, на чём свет стоит. Хороша из неё подруга, если в самый ответственный момент…
— Всё это скоро пройдёт, юная леди, — попытался успокоить её теннисист, солидно поправляя полюбившуюся накидку. — В крайнем случае, всегда можно делать, как я, и просто ни к кому не привязываться. Со временем это придёт, и люди сами научатся как-то без тебя обходиться.
Саёри постаралась утереть слезу и с благодарностью взглянула на Хоши.
«…Минуточку».
В голове словно бы что-то переключилось:
— Но погоди, если твой милый нарядик сейчас на тебе, то что за очень сильно окровавленный, маленький кусок ткани мы нашли тогда в комнате?
У стоящего рядом Амами брови невольно полезли на лоб.
***</p>
— Кусок ткани? Подожди. А… причём это здесь вообще? — поинтересовался ничего не понимающий Юсон.
Рантаро задумчиво ответил:
— Пропитанные кровью почти что насквозь лохмотья. Мы заметили их в той же комнате с телом, правда, на фоне всего, случившегося позднее, я и думать забыл о них. Размером тот кусок очень маленький, и никому, кроме Рёмы, он здесь бы не подошёл.
— При всём моём уважении, но я, как ты видишь, остался чистым, — заметил Хоши. — Удача.
— Значит, он не его… — призадумалась Тенко. — А может, какая-то бравая девочка использовала эту ткань для своих, извиняюсь, нужд? Всем отвратительным мужланам срочно заткнуть свои грязные уши!
Весь зал озадаченно на неё оглянулся.
— Похоже, из всех, находящихся в этой комнате, так делаешь только ты, — подвела итог Миу. — Другие давно уж тампоны используют.
— Я не… это было один раз и очень давно..! — Чабашира покраснела, отвернулась и замолчала.