2. Глава Первая. Бал Масок. Часть Вторая (2/2)
До скорой встречи, и пусть этот вечер станет незабываемым!».
***</p>
— Вот эти стрёмные тряпки — и есть наш церемониальный наряд? — с сомнением спросила Тенко, недоверчиво осматривая сложенную в дальнем углу склада одежду, одинаковую для каждого из шестнадцати. Сюда их всех привела карта, и каждый незамедлительно поспешил изучить, что же такое для них уготовано. Теперь каждый мог повертеть свой наряд в руках, или даже примерить, если найдёт желание. — Впрочем, оно лишь лишний раз подчёркивает, что этот так называемый «организатор», который с нами связался — грязный мужлан и тот ещё извращенец!
— Я бы не стала говорить, что они прямо уж «извращенские»… — не спешила соглашаться с ней Моника, задумчиво сложив руки на груди. — Скорее, просто, ну… странные. Очень странные, я бы сказала.
— Детка, Хэллоуин был с месяц назад! — Все с удивлением оглянусь на хакера, почёсывающего голову. — Насколько я помню, по крайней мере! А память Боженьку Севена ещё не подводила. Да и костюмчик у меня был — не чета этому! Ну что за…
— Захлопни варежку, ссаный ты пиздолиз, — не стала дослушивать Миу. — Никого не ебёт, что ты там будешь вякать.
— Воу, воу, полегче со мною! Моё сердечко не готово к такому, — немного обиделся Люсиэль. — Если, конечно, ты не желаешь, чтобы история твоего браузера вдруг стала общественным достоянием.
Теперь пришла очередь Ирумы зардеться и отступить.
А выбор наряда для следующего вечера, между тем, и вправду оказался не самым обычным. Всем выдали длинные чёрные, как у сектантов, накидки во весь рост с капюшонами, готовыми скрыть лицо. И, будто этого мало, к костюмам прилагались довольно нелепые маски. Похожие на хоккейные, с прорезями для глаз. Их тоже было шестнадцать.
— У меня от этого холодок по коже, — промямлила Чабашира. — Надеюсь, нам всем не придётся в этом позировать!
— А по-моему, маски прикольные! — Юсон был с ней не согласен. — Напоминает этого, как там его, маньяка из фильма!
— Бред, — пробормотала Джехи. — Ну, бред же. Они серьёзно заставят нас это сделать?
— Идиотизм, — буркнул в ответ Хоши. Теннисист только что в спешке просмотрел все наряды, и теперь казался немного обиженным.
— А что тебе не нравится-то? — поначалу искренне не понял его наивный Ким. — Ткань приятная, маска крутая, и на каждого нашлось по одно…
— Посмотри на себя, — не стал дослушивать его Рёма. — Потом на меня и снова на себя. Есть одна маленькая проблемка, тебе так не кажется? — Он не стал ждать, пока Юсон догадается. — Они все, как и большинство из вас, подогнаны под стандартный размер.
— Тебе в этом выходить очень неловко будет… — посетовала Саёри. Хоши кивнул. — А запасных точно нет? Прямо нигде-нигде?
— Ребята! — Двое тут же обернулись на порядком смущённую Нацуки. — Завтра всё равно целый день делать нечего будет. Я, эм, могу, если надо… короче, я помогу подогнать костюмчик. Могу так ушить — как влитой будет, а лишнее откромсаю! Всё одно лучше, чем сходить с ума в ожидании этого дурацкого вечера, — недовольно пробурчала она.
— Я не стою и половины той заботы, что ты готова мне предложить, — угрюмо ответил ей Рёма. — Но на этот раз возражать не стану. Спасибо, — его губ едва коснулась тень лёгкой улыбки.
***</p>
Следующим утром, сразу же после завтрака.
Столовая уж давно опустела. Атмосфера тревожности, витавшая в помещении весь прошлый день, с наступлением нового только усилилась. Народ сегодня даже почти не разговаривал. Лишь тишина и несколько синхронно жующих ртов — вот каким был приём пищи. Задавать новые вопросы, также, как и в сотый раз обмусоливать старые, больше не было смысла. Ибо пройдут каких-то десять часов, ответы сами придут. Нагрянут, словно гром среди ясного неба, и уже никому от них будет не спрятаться.
Моника напевала весёлую песенку и протирала столы, стараясь при помощи подобной работы отогнать от себя нехорошие мысли, прочистить голову, попытаться мыслить в позитивном ключе, так сказать. Да и поддерживать порядок тоже кому-то надо!
Именно в этот момент в её сторону со стороны кухни направился Зен. Выглядел актёр крайне встревоженным.
— Что случилось? — с нарочитой беспечностью спросила девушка. — Лицо у тебя больно уж недовольное. Представил, что здешняя вода может натворить с твоей кожей рук?
— Мыть посуду? Фу, нет! — Зен с заметным волнением взглянул на свои две пятерни. — Господь создал моих красавиц не для ужасной ручной работы. По графику этим вообще сегодня утром Саёри должна заниматься, но она снова где-то филонит…
— Я передам нагоняй, если её найду, — игриво хмыкнула Моника. Затем её тон вновь стал серьёзным. — И всё же, что-то не так?
— Ах, это! — Актёр явно задумался, как бы помягче сказать. Затем он огляделся вокруг, убедился, что лишних ушей рядом нет, и доверительно понизил свой голос. — Я пересчитывал приборы сейчас, как обычно. И обнаружил, что, эм-м…
— Да? — Похоже, часть его тревоги передалась, наконец, и ей.
— Одного ножа нет. И я сейчас говорю не про тех безобидных ребят, которыми масло намазывают. Нормальный такой, только что наточенный кухонный нож теперь просто взял… и пропал.
— О боже.
— Я думаю, стоит сообщить остальным. Ведь, чем быстрее мы его найдём…
— Нет, подожди, — внезапно ответила Моника. Впервые за всё их время знакомства Зену показалось, что он уловил тень этой эмоции в глазах девушки. Он уловил мольбу.
— О чём ты?! Здесь может быть что-то серьёзное! А вдруг, если мы потянем время, кого-нибудь скоро.?
— Я знаю, — вздохнула она. — И всё-таки… дай небольшую отсрочку.
— Не вижу здесь логики! Если только он не у тебя. Тогда нам, кто знает, следует серьёзно поговорить?..
— Нет, нет, у меня его точно нет, — робко ответила Моника. — Но… раз уж мы здесь одни… я догадываюсь, у кого он скорее всего. Могу дать девяносто процентов.
— Тогда в чём проблема? — заметно напрягся Зен.
— Ладно… ладно, — девушка надолго задумалась. — Наверное, тебе я могу сказать. Ты помнишь, что я говорила чуть ранее? О подругах.
— Никто не знает их, как знаешь ты?
— Да. Именно. Проблема как раз в том, что, как минимум, у одной из них уже были некие, назовём это так, проблемы психического характера ещё при её жизни… прошлой жизни, — быстро исправилась Моника. — И, опять же, во время своей мирной рутины Юри едва ли сумеет обидеть даже цветок. Но у неё была одна привычка. Очень нехорошая, эм, привычка.
— Внезапно нападать на людей?
— Нет, — с заметным упрёком ответила Моника, похоже, не оценившая шутку. — Она… она резала себе руки. Я всегда говорила, что это отвратительно. Но вот такой у человека способ снять стресс, ничего не поделать.
— И ты думаешь, сейчас она опять.?
Ответом стал один очень быстрый кивок.
— Соответственно, чем больше людей это знают, тем сильнее полученный стресс? А там и до плохих последствий путь недалёк.
— Правильно. Очень понятливый мальчик.
Зен озадаченно почесал голову:
— Н-да, ситуация. Я помолчу ещё какое-то время, и всё же, тебе стоит с ней об этом поговорить. Дальше так не пойдёт. Ты ведь уже беседовала с остальными девочками по поводу, ну… всего этого?
— Нет, — немного виновато ответила Моника. — Пока ещё нет.
— Отлично. Сейчас, я думаю, будет самое время.
***</p>
— И всё же, зачем ты нас здесь собрала, Моника? — задумчиво поинтересовалась Нацуки, выражая тем самым немой вопрос от всей троицы.
Моника пригласила оставшихся членов Литературного Клуба провести небольшое собрание чисто для своих, так сказать. Местом проведения стала выбрана маленькая классная комнатка в самом дальнем углу третьего этажа, ибо меньше всего посторонних ушей. Никто не горел особым желанием просто так разгуливать рядом с помещением, где держат «заключённого», а импровизированная охрана последнего крайне редко покидала свой пост.
— Что такое? Ты довольно встревожена, — тихо добавила Юри, неуверенно отведя взгляд от их бывшего Президента. Девушка сложила руки на животе, задумчиво уставившись в пол.
— У тебя вид, будто ты вот-вот какую-нибудь мировую тайну откроешь! — согласилась Саёри. Она вдруг переполошилась. — Слушай! Если это касается того, почему десерты из столовой пропадают, то я поговорила с этим человеком! Вот! И он… эм-м… больше так не будет. Наверное.
В ответ на это Моника лишь вздохнула. Разочарованно но, кажется, и с облегчением:
— Вы… правда ничего об этом не помните? — Девушка надолго задумалась. — Можете говорить всё, что хотите. Здесь больше никого нет.
Троица, стоящая перед ней, озадаченно переглянулась. Во взгляде каждой из собеседниц читалось отчётливое: «о чём она, чёрт возьми, говорит?».
— Ну, как же? — спросила вдруг Моника. — Наша прошлая жизнь. До попадания вот сюда! И то, что я делала перед Фестивалем.
— …
Опять ответом стали три непонимающих взгляда.
— Новенький! Клубные вечера, «счастливые мысли» Саёри, и, Нацуки! Неужели при фразе «поиграй со мной» у тебя не возникло странных ассоциаций?
На миг во взгляде Саёри промелькнула какая-то смешанная эмоция, Нацуки же и вовсе глядела на собеседницу, как на душевнобольную.
— Если у вас есть, что сказать мне, вы можете! Вы должны! Здесь и сейчас, — Моника неожиданно схватила подругу за руку. Интонации её стали вдруг требовательными. — Саёри, ударь меня! От всей души, хорошенько! Того, что я с вами делала, снова и снова, нельзя так просто оставить…
Но та лишь отдёрнула руку и сделала шаг назад:
— О чём это ты? Я не понимаю! И мне становится не по себе, если честно. Может, ты отдохнёшь? Э-хе-хе…
— Эти обязанности заместителя управляющего или как там его, — постаралась припомнить Нацуки, но тщетно, — тебя уже доконали, — Она покрутила пальцем возле виска, — сходи-ка, поспи. До вечера время есть. А то я начинаю переживать.
— Я только, — постаралась исправиться Моника, находясь под откровенно настороженными взглядами остальных подруг, — хотела сказать, что… если у вас есть какие-то проблемы или нужно просто выговориться, пожалуйста, приходите ко мне! Не стоит это держать в себе. Здесь не то время и место.
— Я, эм-м… хорошо, и ты тоже! — ответила ей Саёри, с тревогой поглядывая на дверь. Откровенно говоря, из-за всей этой неловкой беседы ей давно уже хотелось уйти.
— Послушай, я обещала этому странному пареньку, Рёме или как там его, помочь с тем костюмом… ушить под размер, обрезать всё лишнее и так далее, время есть только до вечера, — неуверенно добавила Нацуки. — Если от нас не нужно ничего конкретного, то могу ли я?..
— Конечно, — разочарованно вздохнула в ответ Моника, — идите. Просто помните о том, что я сказала, — она немного помолчала, а затем снова добавила, но уже только себе под нос. — Они всё забыли. Возможно, так будет даже лучше.
— Ах да, — вдруг припомнила Моника, когда за девочками уже почти захлопнулась дверь. — Юри, ты останься. С тобой нам надо отдельно поговорить.
— Хорошо, — робко отозвалась тихоня, всю встречу простоявшая серым призраком где-то чуть в стороне. С несмелой улыбкой она помахала двум уходящим подругам, пока закрывала отделяющую их дверь.
«Это будет непросто…» — подумала про себя Моника, пытаясь догадаться, с чего же лучше начать их разговор.
Юри всегда казалась ей весьма ранимым человеком, и отстранённость была самой сильной чертой тихони. Влезала в разговоры она довольно нечасто, обычно лишь, если спросят, а всё остальное время стояла и слушала где-нибудь в стороне. Всегда будто бы жила в своём собственном мире. Из всех участниц клуба самой наименее социализированной, конечно, являлась именно Юри. Как раз потому и понять, что у неё на душе, а значит, как вести себя с ней в диалоге, становилось труднее всего. А тут ещё не просто «понять», но и раскрыть ей проблему так, чтобы подруга не обиделась или не начала, не дай бог, закрываться в себе ещё больше. Проблемы с ножом нужно решать немедленно. Да, это будет очень непросто.
Моника даже не представляла себе, насколько.
— Ну и как оно?
— Что? — Президент вздрогнула, прижав свои руки к груди, настолько неестественным в данной ситуации и просто неподходящим стал этот вопрос.
— Ощущать себя единственной здесь с кровью на руках. С чужой кровью. Как оно? — Взгляд Юри по-прежнему представлял собой тихое, спокойное, гладкое озеро. Вот только это было не озеро, то было море. А может быть, и океан. Созерцая его мирную поверхность в погожий денёк, ты и представить себе не сможешь, что обитает далеко в глубине.
Холодная дрожь невольно пробежала по спине Моники:
— Так ты всё же помнишь…
— Я не хотела говорить об этом при девочках, смущать их, — подруга опустила глаза. На миг собеседнице вдруг показалось, что это вернулась обычная, «прежняя» Юри. — В конце концов, им повезло. Они сохранили в основном светлые воспоминания расцвета Клуба Любителей Литературы. А если что и осталось где-то в подкорке, то лишь отголосок, мрачные тени из подсознания… послеобразы, — Юри надолго запнулась. — Слишком много говорю, да? Я знаю, п-прости.
— Допустим… — задумалась Моника, стараясь прийти в себя, оправиться от услышанного. — Я могу чуть лучше остальных помнить прошлую жизнь и свои… эм… некоторые поступки… ибо первой узнала, что местом нашего обитания буквально была игра, в которой, спустя некоторое время, всё же научилась сохраняться, делать небольшие поправки, даже повторять весь цикл заново! Другие девочки ничего этого не умели и даже близко не знали. Они были обычными персонажами. При том, не очень-то хорошо прописанными, если честно… тогда откуда же ты знаешь?
— Можно сказать, всякий раз, когда ты погружала Клуб в пучины отчаяния, я делала… своего рода… м-м-м… засечки. Смотри, — Юри без обычно присущего ей стеснения задрала рукав своей формы.
Моника за свою жизнь видела много жестокостей (часть которых, к тому же, сама она и учиняла), но тут даже ей стало дурно. На руке подруги от порезов буквально живого места не оставалась.
Довольная такой реакцией, Юри продолжила:
— У меня ещё и на других местах есть. Показать?
— …
— Ладно, м-м-м… извини, — неуверенно ответила она вновь, поправляя рукав обратно. — Проблема в том, что… в какой-то момент это перестало быть просто хобби, этаким способом снимать стресс. Оно отпечаталось во мне куда глубже. Вместе с памятью. Мышечной, подсознательной. Вместе с тем, как дышу. И я стала помнить. Если опустить пару лишних подробностей, то… благодарю тебя, Моника. Своею игрой в бога там, в нашем прошлом, ты медленно, но очень уверенно сломала мне жизнь, — последние слова будто были сказаны чужим голосом.
— Я… просто я…
— Считала нас бесполезными NPC? Да, разумеется, — Юри сделала шаг навстречу. — Особенно мне понравилась твоя фраза, в которой ты говорила, ну-ка, дай-ка припомнить, — продолжила говорить она вновь слегка изменённым голосом, — »…местом нашего обитания буквально была игра, в которой, спустя некоторое время, я всё же научилась сохраняться, делать небольшие поправки, даже повторять весь цикл заново!». Не стоило делать того, о чём тебя никто не просил, дура, — уже своим голосом. — Не стоило чинить то, что работает. А также исправлять то, что не сломано.
— Я, кажется, не до конца понимаю тебя… — Моника невольно принялась отступать.
— Ты что-то попыталась поменять тогда в наших характерах, в наших личностях, если я верно помню? Я верно помню? Скажи же мне? — Юри приблизила своё лицо к лицу подруги настолько, что запросто смогла бы дотянуться языком до кончика её носа. Тихо, уверенно и отчётливо она снова заговорила. — Наверное, как раз тогда ты что-то во мне и сломала. Случайно или же это был один из твоих экспериментов по установлению границ своей мощи? Этого я сказать не могу. Да и неважно уже. Потому что в какой-то момент своей не особо долгой, но зато бессмысленной и состоящей в основном из тщетных самокопаний жизни я вдруг осознала, что ничегошеньки больше не ощущаю по этому поводу. Страх? Он ушёл. Грусть? Нет её больше. Печаль? Боль? Какие там ещё синонимы есть у страдания… счастье? А что это? Наслаждение? Радость? С того столь злополучного дня я больше не могу чувствовать, Моника. Если раньше жизнь моя состояла из полутонов, то теперь стала полностью серой. И знаешь, о чём я сейчас думаю? Все эти последние несколько дней? — Юри игриво провела нежной, холодной ладонью по подбородку прижатой к стене подруги. — Мы наконец-то оказались в месте, где может стать интересно. Поэтому есть лишь одна просьба, Моника: не дай мне заскучать, хорошо? Не проебись уж хотя бы здесь.
— Я… только хотела вернуть в кухню нож, — неуверенно ответила та. — Видишь ли, Зен узнал о пропаже и он волнуется…
— Нож? Какой нож? — По эмоциям на лице собеседницы Моника не смогла прочитать, удивляется ли та искренне или дальше ведёт свою игру. Не в этот раз. Юри холодно улыбнулась. Она положила руку на грудь. — Однако, вопреки всей моей неприязни, боли или обиде в твой адрес, клянусь честью: что бы здесь ни происходило, я пальцем тебя не трону.
Оставив несчастную Монику в полном недоумении, она быстро и уверенно направилась к выходу, напоследок немного нараспев обронив:
— Взгляни на других: каждый из них лучше тебя. Сколько минут спустишь ты ни на что, сколько часов прожито зря? Сколько будешь зависеть от мнений других, и ждать одобрения? Вся твоя жизнь — это сказка, — ещё одна ледяная, пробирающая до самых глубин души, улыбка, — …о потерянном времени. <span class="footnote" id="fn_29346748_0"></span>
Дверь громко захлопнулась.
***</p>
Длинный и непроглядно тёмный, но непривычно просторный коридор запретной части третьего этажа, казалось, всё не заканчивался.
— Куда мы идём? Осторожнее! Ведь Шура не врал, когда говорил, что здесь может быть довольно опасно! Мы сами всё видели. Не спотыкайся о доски. В этом мраке очень легко покалечиться! А нам встречаться и идти на званый вечер уже меньше, чем через час…
— Ты вообще когда-нибудь затыкаешься? Ей-богу, как сопливая баба, — Миу только сильнее сжала ладонь несчастного Электроника в своей влажной пятерне, и лишь настойчивее потащила дальше, вглубь коридора. — Как славно, что на этаже уже никого нет.
В другой руке Ирума держала пакет с какими-то непонятными принадлежностями. Зачем он был ей? Кто бы знал. Наивный Сыроежкин вот спросить пока не решался. Она растолкала и подняла его от плавно перешедшей в весьма крепкий сон послеобеденной дрёмы, бесцеремонно вломившись в мужскую спальню каких-то минут пять назад. Что же касалось мотивов и объяснений сего поступка… пока что их озвучено не было.
Наконец, звучно выдохнув, она остановила их славную недопроцессию у ближайшей двери, уже относительно знакомой по самому первому осмотру всех скрытых помещений. Робкий, неяркий свет лился сквозь щели в плохо сколоченных досках с той стороны (иллюминация в запрещённых частях здания вообще была отдельной загадкой), так что здесь они хотя бы могли видеть что-то дальше своего носа.
— Закончилась эта ебучая темнота, — с заметной радостью сказала Ирума, отпуская руку своего «пленника».
Электроник же с сомнением поглядел на манящую, как и любой запретный плод, висящую здесь табличку:
— «Смешанные купальни»? — с сомнением протянул он, почёсывая белобрысую голову. — Ольга Дмитриевна ведь будет в ярости! Она запретила сюда ходить. И что мы здесь будем делать?
— Совсем дурак? — Ирума недовольно тряхнула пакетом, и Сыроежкин углядел в нём банные принадлежности. При чём, судя по всему, она позаботилась припасти плавки и для него. — Всего через пол сраных часа или вроде того кто-нибудь из нас запросто может и сдохнуть. И это могу быть в том числе я. Такая охуенная девушка-гений не заслужила глупую смерть в кругу быдла, но если с этим ничего нельзя сделать, а отмазаться и забить хуй я не смогу… — Миу отчего-то вдруг покраснела. — Надо ну хотя бы хорошенько спустить напоследок, — она призывно тряхнула его за руку. — Ты ведь понимаешь, о чём я? Время идёт. Давай шевелись! Когда ещё ты увидишь настолько обалденное тело в действии? А благодарить меня позже будешь, если ещё успеешь.
— Я, эм, — попытался хоть кому-то из них вселить уверенность Электроник. — Не думаю, что всё будет так плохо. Это же всё для нас просто как… встреча! Встреча с высоким начальством. Не надо относиться к этому, как к концу света. Знаешь, как говорят на моей малой родине? Всё будет нормально. Только не передёргивай!
— Твою мать, — недовольно сказала Ирума, кивая на дверь. — Кончай и давай уже внутрь!
— Ну, ладно, — пожал тот плечами, уже, похоже, принимая свою будущую судьбу. — По крайней мере, посмотрю, как эта штука с пузырьками работает. Рантаро вроде бы «джакузи» её называл. Надеюсь, в хорошем состоянии! Выглядело весьма занимательно.
— Идём уже, дубовая твоя башка! Если не будешь таким тупым, я позволю тебе испробовать со мной это и ещё как минимум одну вещь, которой тоже не было в вашем СССР!
Но этим планам свершиться было не суждено. По крайней мере, уже не сегодня.
— Послушай, — напрягся вдруг Электроник. Ирума вмиг обратилась в слух. — А это разве не… вода льётся там, за дверью?
По ту сторону что-то и вправду негромко журчало.
— Вот бля, — с досадой топнула Миу. — Какая-то сука наше место под солнцем уже заняла! Давай выбирайся оттуда, тварина! — Она демонстративно постучала по двери, выбивая Сыроежкину барабанные перепонки и почти снося ту с петель. — Не только ты здесь желаешь снять свой стресс напоследок. И подмыть там за собой не забудь, мразь!
— Я, эм-м… не думаю, что нам стоит торопить человека. Особенно, если он там не один… меня уже как-то за подобное здорово отлупили. Всей сменой. Опыт есть.
— Я, бля, сама знаю, что мне делать! Не учи мать..! — однако, договорить она не успела.
Ибо в этот самый момент, напугав несостоявшуюся сладкую парочку почти что до дрожи в коленках, из непроглядной тьмы со стороны обитаемой части третьего этажа показались два… нет, не мрачных жнеца и даже не призрака. Всё куда хуже: два очень хорошо знакомых беглецам силуэта.
— Как я и говорил, Ольга Дмитриевна, вот они! — торжественно прокричал Шура. Он первым шагнул из темноты и, деловито поправляя очки, отвёл друга в чуть сторонку. — Прости меня, Электроник, но я не мог поступить иначе. Боюсь, одного меня ты не послушаешь. А эта женщина не доведёт тебя до добра, уж поверь мне, — едва заметно он кивнул на изобретательницу.
— Чё там спизданул?.. — долетело с другой стороны. — Лучше беги отсюда, пока музыка играет громко!
— Но я не слышу никакой…
— Так, ребята! Никто никуда не бежит, — вклинившись между спорщиками со скоростью пули, отважная вожатая своей бульдожьей хваткой схватила за шиворот в одну руку сразу поутихшую Миу, в другую — бедного Сыроежкина. Выглядела Ольга весьма недовольной. С невероятной силой и скоростью всё ещё на грани фантастики Оля потащила вяло упирающихся беглецов к выходу с этажа. Шурик увязался за ними следом. — Вы что вообще здесь задумали? Пионерское знамя опорочить решили?! Ну да ладно. О вашем поведении мы поговорим позже, уже после собрания и… м-м-м… встречи с местным руководством Отдельно я добавлю ещё за опоздание. Всё уже вот-вот начнётся! Мы ждём только вас!
***</p>
Чуть ранее, конец коридора второго этажа.
— Алоха, народ, — Семён противно осклабился, окидывая взглядом собравшихся здесь. — Скучали?
На всех уже были надеты костюмы, маски пока что неприкаянно болтались на лбах. Большинство оказалось уже готово сделать шаг в пугающую, тёмную неизвестность. Осталось лишь дождаться опаздывающих.
Нацуки с нескрываемым отвращением взглянула на пионера, затем перевела взгляд в сторону стоящей поблизости и нервно отбивающий ритм носком ноги, побледневшей вожатой:
— Вот обязательно было ЕГО сюда приводить?
— Не переживай, красотуля, я больше не нападаю на маленьких милых девочек, — чуть слышно ответил Семён. Затем осклабился ещё больше. — Во всяком случае, при свидетелях. Но и ты тоже один на один не будешь уже такой разговорчивой, правильно?
— …
— Эй, эй, дружище, забыл уже, о чём мы с тобой говорили? — послышался голос хакера, затем, откуда ни возьмись, появились Рантаро и Севен. Они аккуратно отвели собеседника в сторону. — Мы НЕ ПУГАЕМ тут мирное население! Тем более, это за нас уже сделали. И справились на голову лучше!
— Сказано — «всех», значит, всех, — отрезала Ольга Дмитриевна. — И слышать ничего не желаю. — Она недовольно взглянула на девушку. Даже вопреки её привычной упёртости было видно, что Оля волнуется, переживает чуть ли не больше других. — Встреча с руководством должна пройти без сучка, без задоринки! Где носит Электроника с этой бестией?
— Как раз, эм… по этому поводу… — с лестницы сюда уже бросился Шурик, он стремительно подлетел к вожатой. Парень был взмыленный, точно бежал целый кросс. — Как вы и просили, я попытался отыскать их! Заметил на верхнем этаже, направляющимися в запретную часть здания. Меня эта парочка, скорее всего, уже не послушает, поэтому срочно прошу подкрепления!
— Ладно, что с вами делать, — Ольга Дмитриевна недовольно подбоченилась. — Пошли уж.
Все остальные смиренно остались ждать их возвращения.
Зен с интересом проследил, как импровизированные охранники в очередной раз обыскивали своего заключённого. По его мнению, справлялись они со своими новыми обязанностями довольно неплохо. Затем актёр вспомнил кое-что, обернулся к Монике и, с молчаливого согласия девушки, отвёл ту чуть в сторону, чтобы никто более не смог слышать последующий разговор:
— Так чем же закончилась та история с ножом? Ты поговорила?
— Ну… — Президент уклончиво отвернулась, дабы скрыть смущение. Ей очень не хотелось вспоминать свой недавний провал. И в качестве всеобщего защитника, и в качестве подруги, чего уж там. — И да, и нет. Всё прошло весьма… сложно. Ножа я не получила.
— Тогда нам стоит обыскать Юри, здесь и сейчас. Ну, знаешь, во избежание… всяких эксцессов, — без лишних предисловий ответил Зен. Поймав на себе странный взгляд собеседницы, он добавил. — Не переживай. Если бы мне захотелось полапать симпатичных девиц, я обратился бы к кому-нибудь из фанаток. Поэтому обыскивать её будешь ты. Мне кажется, Ольга в чём-то права. Наш долг — сделать так, чтобы с нашей стороны всё прошло без проблем. И если есть хоть крохотная вероятность, что что-то пойдёт не так, то… н-да… она не даёт мне покоя, — Зен невесело усмехнулся. — Можешь считать меня странным, если угодно.
— Я поняла. Наверное, ты всё же прав, — коротко кивнув, Моника снова протиснулась в самое столпотворение. Она нашла подругу там, где и ожидала: чуть в отдалении, в уголке, по другую сторону шумной людской массы. Юри стояла здесь и одиноко куталась в свою мантию, задумчиво глядя в пол. Моника постаралась выдать для тихони нечто, похожее на дружескую улыбку, что после недавнего разговора пока ещё давалось с великим трудом. — Привет ещё раз! Можно тебя на минуточку?
— А? Эм-м… конечно, — чуть слышно ответила Юри. Она покорно проследовала за Моникой обратно — туда, где, привалившись к видавшему виды подоконнику, уже стоял Зен.
— Боюсь, тебе придётся пронаблюдать, — сказала ему Моника. — Из пущей предосторожности. Но если я узнаю, что ты получаешь от этого излишнее удовольствие…
— Так ведь ты сама попросила.
— К-хм.
Сказано — сделано. Следующие несколько мгновений Моника с небывалой тщательностью проверяла, обыскивала каждый сантиметр, каждую выпуклость и каждую впадинку на теле своей подруги. В какой-то момент Юри томно выдохнула в самое её ухо:
— Зачем ты так напрягаешься? Я держу свои обещания.
— …
Естественно, обыск закончился без результата: ничего необычного во время него у Юри найдено не было. Разве что блокнот, судя по всему, со стихами, и самая простая ручка.
— Надеюсь, всё хорошо… — неуверенно сказала тихоня, глядя на Зена. Она извинилась и спокойно забрала свои вещи.
Ранее, чем актёр успел бы ответить, придумав на ходу какое-нибудь нелепое объяснение своей излишней предосторожности, вернулась вожатая и опоздавшие. Выглядели ребята довольно смущёнными, даже Ирума.
Миу и Электроник впопыхах принялись напяливать свои костюмы, уже вручённые им очень, ну очень хмурой Ольгой Дмитриевной. Теперь здесь собрались уже все шестнадцать.
— А мы, типа, будем знака какого-то дожидаться, или..? — спросил было Севен, но вместо ответа откуда-то из-под потолка по всему этажу разнёсся вдруг оглушительный, до зубовного скрежета напоминающий школьный звонок, звук. — А вот и ответ. Начинается представление нашего театра абсурда! Всем занять места согласно билетикам!
Вожатая недовольно на него шикнула:
— Всем облачиться по полному предписанному уставу! И маски, маски наденьте! Только тогда пропущу.
Среди собравшихся прокатилась небольшая волна возмущения, но спорить на сей раз никто не стал. Убедившись, что предписаниям последовал каждый, Ольга Дмитриевна и сама выполнила свои же рекомендации, теперь уже окончательно сливаясь с массой, которая в буквальном смысле стала безликой. Под непрекращающийся звон, один за одним, толпа направилась вперёд, вглубь просторного, непроглядно тёмного коридора. Где-то там их ожидала загадочная комната, в которой всё и случится.
— Руки уже чешутся узнать, что за сделку они нам предложат! — Семён, заметно воодушевившийся предстоящим, не горел особым желанием плестись в конце очереди. По дороге вперёд, к своей загадочной цели, он сильно толкнул зазевавшуюся, стоящую аккурат у него на пути, задумчивую фигуру. — Ползи быстрее, слепошарый!
— И-извини… — донёсся сдавленный голос Юри.
— Всякому гаду, что обидит здесь хоть одну несчастную девочку, придётся иметь дело со мной! — Откуда-то из середины процессии на звук удаляющихся шагов пионера рванулась молниеносная Тенко — Кии-йя!
Раздался звук оглушительного шлепка.
— Ты здесь кого вообще бьёшь?! — теперь в темноте раскатился обиженный голос Юсона.
— У-упс! Не тот противный мужлан! Значит, это тебе было авансом, на будущее! Прости, прости, пожалуйста, прости меня!
— …
— Значит, вот ты где. Получа-а-ай!!!
Новый удар.
— Послушай, я бы попросил сперва хорошенько думать, и только потом уже атаковать, — не очень довольный голос Рантаро.
— Прости-и-и-и!..
— Так, прекращайте весь этот грязный балаган! — сердито прикрикнула Ольга. — Или мы все идём на встречу с начальством, как люди, или вообще никуда не идём!!!
Если раньше здесь и было некое подобие чёткой цепочки, сейчас оно оказалось вконец разрушено. Превратившись в шумную, галдящую массу, народ вслепую пробирался по темноте прямо, в сторону нужной им двери. Пока ещё все шестнадцать находились в строю, все они шли к своей цели.
Но мало кто смог бы ответить с уверенностью, не станет ли эта их встреча в подобном составе последней.