2. Глава Первая. Бал Масок. Часть Вторая (1/2)

— Крайне наглая, а главное, глупая шутка! Очень смешно вот так вот подрывать дух всеобщего товарищества, ха-ха! — лицо Ольги Дмитриевны стало почти что пунцовым от гнева. Она окинула притихшую публику свирепым взглядом, держа в руках злосчастный листок бумаги. — Ребята! Если тот, кто подбросил это, признается сам, прямо здесь… я, так уж и быть, подумаю о том, чтобы смягчить его наказание. Смелее же! Сделайте шаг вперёд.

Желающих покаяться и сдаться с поличным, естественно, не отыскалось. Никто не вышел навстречу вожатой и не поднял руку. Что сделало её ещё более сердитой:

— Ах, вот вы как! — Ольга вдруг подбоченилась. — Тогда ты вдвойне пожалеешь, злоумышленник, кем бы ты ни был, когда я тебя найду!

— Что-то я в этом здорово сомневаюсь… — ехидно пробормотала Джехи.

Естественно, история Моники о записке мгновенно произвела невероятный фурор. Сейчас каждый успел перечитать её, наверное, уже раз по десять. И вот к чему всё пришло.

— Да это наш шизанутый на голову Мистер Скрип учудил, тут, как пить дать! — раздался вдруг зычный голос Ирумы, которая стала зачем-то разминать кулаки. — Желание заставить всех здорово обосраться — его грёбаная фишка. Дайте мне с ним немного потолковать.

— Если ты говоришь о Семёне, то он бы не смог, — спокойно ответил Рантаро. — С самого завтрака он сидит под нашим надзором. Никто к нему не заходил и сам он не покидал своей комнаты.

— А что ж ты тогда делаешь здесь, охранник ты хуев? — не поверила ему Миу. — С таким «пиздатым» присмотром любой может быть, где угодно!

— С ним остался Севен, — спокойно возразил Амами. — Я же отправился взять нам немного еды. Мы честно разыграли это решение на камень-бумагу-ножницы, и повезло мне.

— Да бля!

— Послушай, Миу, судя по твоим выражениям, я всё не могу понять… ты что же это, на стройке работаешь? — задумчиво протянула вожатая.

— Эм, нет…

— Ну а чего ты тогда из себя строишь всё время?

— …

Ирума виновато затихла.

— Ребята, — снова начала Ольга, вновь привлекая всеобщее внимание к своей персоне. Выглядела она опечаленно. — Раз уж никто не решился признаться, то, думаю, на сегодня мы вечер закончим. Я настаиваю, чтобы все разошлись по комнатам и подумали над своим поведением! Дам нарушителю время до завтрака. Если тебе неуютно здесь, перед всеми, можешь подойти, когда никого рядом не будет.

— Постойте! Я думаю, — вдруг выступила вперёд Кан, чем тут же обратила на себя внимание многих. — Нам стоит пробежаться ещё пару раз по самому тексту и выявить для себя основные моменты.

— Но мы ведь уже читали его, типа, раз десять. Каждый! — печально заныл Юсон.

— И всё же тут довольно много неясностей, а также деталей, которые лучше бы обсудить. Позволите мне? — Джехи осторожно протянула руку к вожатой. Подумав немного, Ольга Дмитриевна всё-таки согласилась отдать предмет спора. Кан быстро пробежалась по бумажке глазами. — Во-первых, здесь напрямую говорится, что руку к этой записке приложил не главный зачинщик а, судя по всему, его ассистент. Ассистент, который находится здесь, рядом с нами, тогда как глава всей этой операции по той или иной причине не имеет на данный момент сюда допуска, что само по себе весьма странно, но давайте пока опустим. Является ли этот человек одним из нас — очень хороший вопрос.

— Не вижу основания полагать, что НЕ является, — сказал Рёма. — Нет ничего проще, чем, затесавшись в толпу, случайно обронить на пол один лист бумаги. Думаю, так он и работал.

— То есть ты хочешь сказать, что это всё-таки сделал один из нас? — обиделся Ким. — Ты сомневаешься в ком-то?!

— Я одинаково никому до конца не верю. И тебе советую, ради собственной безопасности. Как говорится, лучше перебдеть, ибо это мог быть любой. — Хоши странно взглянул на него. — Даже я.

Юсон чуть отступил.

— Если уж мы обсуждаем это серьёзно, — вмешался вдруг Шура, — людей вообще может быть несколько. Ведь тот человек упоминал, цитирую, «помощникОВ, готовых перехватить управление или провести санкции». Тогда вообще никому верить нельзя.

— Но это ведь может быть блёф, стопудово! — ответил его более простодушный друг. Электроник усмехнулся. — Где им целую ораву тут разместить? На нас-то места едва хватает…

— А по-моему, дом достаточно объёмен, чтобы, как минимум, ещё одного человека незаметно для нас спрятать, — не соглашаясь, задумалась Нацуки. — Ведь в некоторые места нам просто нельзя ходить.

— Ну, типа, бронированных дверей с железными замками в запретной части дома мы не находили, а мы хорошо искали! — с гордостью произнёс Электроник. — Так что, я бы сказал, не «нельзя», а «не следует»! Скрывайся там злоумышленник, он бы здорово рисковал, что его в любой момент случайно найдут. Да и просто бы рисковал. Там очень небезопасно.

— Это место в большинстве своём давно развалилось, прямо как… — теннисист задумчиво взглянул на пионеров, почему-то решив не продолжать.

— Думаю, гадать над тем, кто и где, сейчас просто трата времени, правильно? Не стоит подрывать любовь к ближнему слишком резко! Джехи, какие ещё были вопросы? — дружелюбно поторопил Зен. Украдкой он поглядывал на хмурую вожатую, которой, пускай та пока ещё и молчала, по виду явно сильнее большинства остальных не нравилось, куда шёл разговор.

— Далее, и… самое главное… — Кан напряглась, хотя старалась этого не показывать. Она поправила свои очки. — «Одно убийство и одна маленькая формальность», дабы выйти отсюда. Большей чуши я в жизни не слышала. Что это? И почему-то здесь говорится, что некоторые смогут нам объяснить.

Рантаро, Тенко, Рёма и Миу вдруг резко переглянулись. И в затянувшейся паузе слово решил взять Амами:

— Чтобы вам понимать… скажем, у сильных мира сего тоже есть свои развлечения, — начал он отдалённо и весьма осторожно. — Одним из таких являются этакие игры на выживание. Правда, обычно организаторы подобных сомнительных мероприятий действуют более открыто и набирают народ добровольно. Ну, это там, где я жил, хотя, очевидно, порой случаются исключения. Мне уже доводилось проходить через это. Отнюдь не по своей воле. Но это очень долгая история и она не имеет отношения к делу.

— А что же тогда имеет?! — сердито спросила Ольга. — Завязывай поскорее со своими ужасными историями и хватит пугать мне ребят, за окном давно ночь, уже время отбоя!

— Хорошо, я… буду краток, — Рантаро помолчал немного. — Правилами таких игр установлено, что человек, НЕЗАМЕТНО совершивший убийство другого человека, получает возможность освободиться. Однако не всё так просто.

— Здесь в дело и вступает та «маленькая формальность», как я понимаю? — вежливо поинтересовалась Джехи.

— Потому что после убийства следует совершить расследование, а затем идёт суд, — благодушно кивнул ей Амами. Потом он мрачно добавил. — По итогам которого уже определяется, покинет это место хоть кто-нибудь, или нет.

— Эти судебные разбирательства и обсуждения разных законов перед принятием всяких решений всегда таки-ие долгие и скучные… — печально протянула Саёри со своего места. Затем она сладко зевнула. — Когда я случайно нахожу их по телеку и пульт далеко, я под них засыпаю.

— Бюрократия — ад тот ещё, — согласно кивнула ей Нацуки. Девушка печально вздохнула. — У меня тоже не самые приятные воспоминания из этой области. Однажды мой папа сказал, что если я не хочу «прохлаждать свою задницу в интернате», мы должны казаться «милой семьёй», когда нагрянут люди из службы опеки. Я не должна была позволить ему подписать какие-то там бумаги.

— О, боже мой, нет, здесь «суды» — это немного…

— Хватит! — с грохотом Ольга опустила руки на стол прямо напротив опешившего Рантаро, так и не дав тому договорить. Теперь она сверлила своим разгневанным взглядом его крайне удивлённое лицо. — Подорви боевой дух ребят ещё мне тут! И так уж расстроил бедную девочку! — она вдруг кивнула на Нацуки. — Ужасы всякие рассказываешь. Да, ситуация у нас не совсем обычная, но мы переживём это! И будем с радостью глядеть в новый день. А любую информацию, которая подрывает наш дружный коллектив изнутри, я всем и каждому безоговорочно запрещаю! Наказывать, если услышу или узнаю, начну по всей строгости.

Тот хотел было возразить, но затем просто пожал плечами и спокойно ответил:

— Я просто собирался предупредить их, но… дело хозяйское.

— Устрою я тебе это «дело хозяйское»! Если увижу, или услышу, что кто-нибудь снова заговорит об убийствах.! — вожатая явно вдруг завелась. — Это не просто подрывает пионерский устав, это.! Это!.. — похоже, у неё уже больше не было слов.

— Ладно, ладно, — встав из-за стола, Амами невесело усмехнулся. Подняв руки в знак своих мирных намерений, он не спеша направился прочь из столовой. — Прошу прощения за причинённые неудобства. Всем доброй ночи.

Прошло ещё около пары минут громких, всё заглушающих, ободряющих и явно немножко агитационных речей со стороны вожатой, после чего все невольно последовали его примеру. На этом очередной день оказался окончен. Народ отправлялся спать. Недосказанность, висящую в воздухе, можно было есть ложками. Обернётся ли появление той странной записки для всех неприятностями? Или, лучше будет сказать, «трагедией»? Как скоро? Ответа на эти вопросы не ведал сейчас никто.

***</p>

А следующее утро вновь начиналось ни свет ни заря в столовой, за завтраком.

— Послушай, Миу… — робко пробормотал Шура, обращаясь к сидящей рядом изобретательнице. — Я, конечно, понимаю: у всех разные предпочтения в пище и всё такое-прочее, но не могла бы ты питаться как-то, не знаю, чуть менее…

— А фто не фак? — рассеянно отозвалась та, вытаскивая изо рта длинный сушёный банан. Кому что, а Ируме вот нравились именно эти сладости, коих на складе можно было найти в избытке. При этом употреблять сие вкуснейшее угощение без всяких гастрономических экспериментов она считала ниже своего достоинства. Стоило лишь отыскать несколько ящиков банок вкуснейшей сгущёнки, как стало понятно: эти два кушанья созданы друг для друга!

— Н-ну, как бы тебе сказать? — замялся учёный, деловито поправляя очки. Он отстранённо смотрел, как липкая белая капля стекает по подбородку девушки. Ощущение становилось не из приятных.

— Да брось, — отозвался вернувшийся от стола с закусками Электроник. Сыроежкин, как обычно, сиял своей беззаботностью. — По-моему, это очень здорово. Миу посоветовала мне сделать так, и мне тоже понравилось! Попробуй и ты!

— Экхм, — Шуре стоило огромных усилий не выдать свои эмоции. — Ты только что упал в моих глазах, друг. Ты в курсе об этом?

— А что не так-то? — оставшаяся парочка рассеянно поглядывала в сторону несчастного Шурика.

К счастью, произошедшее далее избавило бедолагу от необходимости объяснений. К несчастью, это неминуемо означало скорейшее продолжение и обострение вчерашней истории.

— Вы только что что-то спрятали, не так ли? — Моника обвиняюще указывала на вожатую.

Ольга Дмитриевна, сидящая за самым дальним и крайним столиком, непонимающе покачала головой и неловко всем улыбнулась:

— Понятия не имею, о чём ты. Тебе, наверное, показалось! Всё в порядке. Ребята, продолжаем наш завтрак!

При этом руки она продолжала держать за спиной, как ни странно.

— А если мы вам не поверим? — хитровато усмехнулся Зен.

— Если есть желание переназначить вожатого, в-вы можете попробовать составить коллективную… — покраснев, заговорила бедная Ольга, как по уставу. Выглядела она в этот миг печальнее некуда. Однако закончить свою фразу так и не успела.

— Девиз Великолепного Севена: «доверяй, но проверяй (кхм-или-никогда-не-доверяй-никому-и-умри-в-подозрениях-кхм)»! — прокричав что-то быстрое и неразборчивое, шустрый хакер, подкравшийся за время их разговора ближе уж некуда, выхватил столь тщательно скрываемый за спиной вожатой предмет, которым оказалась… похоже, вторая записка.

Он поднял высоко над головой белый бумажный листок.

Возвращаясь немного назад, да-да, на сей раз, после долгой ночёвки аккурат на полу третьего этажа, во время которой парни рассказывали друг другу разного рода жуткие истории и спали по очереди, дабы следить за их пленником, на завтрак отпущен был Севен. Рантаро же даже не настаивал на проведении какой бы то ни было жеребьёвки, просто печально махнул рукой: «ты сходи, только захвати что-нибудь пожевать». Из рассказа того же Амами хакер уже знал, как обстояли дела с недавней запиской, но вот причину грусти своего нового друга так и не понял.

— И зачем же тогда вы от нас её прятали? Собирались что-то мерзкое выкинуть?! — недоверчиво протянула Тенко. — Я всегда ожидаю разного рода грязных приёмчиков от пошлых, извращённых мужланов, но уж точно не от этой классной девчонки, которая мне так нравилась… — разочарованно протянула она.

Пока Чабашира говорила, Севен уже ознакомился с содержимым бумажки, добытой им. Выглядел он невесело. Теперь же рыжий ожидал со стороны Ольги любой реакции, вплоть до того, что она опрокинет стол и набросится, пытаясь отобрать трофей силой и снова вернуть себе лидерство…

…Вместо этого вожатая только склонила голову:

— Вы правы.

В зале повисло гробовое молчание.

— Вы правы, — опять повторила она, невесело улыбаясь и потерянно глядя в пол. Оля обнимала себя за плечи, как будто здесь вдруг стало холодно. — Это сделала я. И вчера, и сегодня собиралась, но сейчас передумала. Мне просто захотелось проверить, насколько сильно вы, ребята, будете доверять друг другу. Насколько хороший у нас отряд. Потому что если кругом витают взаимные подозрения и недоверие, значит, я плохо справляюсь со своей работой. И вы оказались такими молодцами! Никто никого обижать не стал, даже в настолько экстремальной ситуации. Горжусь вами, — измученно улыбнулась вожатая.

— Вот скотобаза тупорылая, — реакция от Ирумы не заставила себя долго ждать.

— А если, ну вот если бы, что-то плохое и вправду произошло?! — обиженно воскликнул Юсон, резко подавшись вперёд. — И во всём вы были бы виноваты! Крайне непрофессионально! Могли пострадать невинные люди!

— Осмелюсь с ними согласиться, — задумчиво сказал Шурик. — Весьма нерациональный подход.

— Ребята, ребята, давайте мы не будем обижаться на Олю? — вмешалась чересчур сердобольная Саёри. — Она хотела сделать, как лучше! Ведь важно, что мы все здесь друзья и в конце концов помирились. Давайте простим её?

Вожатая благодарно улыбнулась своей спасительнице.

— Вы, конечно, Ольга, но уж точно не Мудрая, — сгустившуюся было вновь тишину вдруг пронзил другой, непривычно красивый, тревожащий, тихий голос. — И точно не умеете лгать.

По комнате словно пронесся порыв ледяного ветра. Все с удивлением обернулись на Юри. А убедившись, что заполучила себе всеобщее внимание, некогда тихоня со следами лёгкой усмешки на лице продолжила:

— Я видела эту записку, когда мы ещё заходили. Мы с Моникой пришли немного раньше, чем Ольга, и вперёд большинства остальных. К тому моменту послание уже лежало на столе. Я удивляюсь, как моя столь прекрасная и первая везде и во всём подруга сразу же его не заметила. В какой-то момент Оля села за этот стол и словно невзначай прикрыла злополучное сообщение от большинства глаз салфетницей, так как столик стоял в углу. Вот только я понятия не имею, кого вы пытаетесь обмануть. Ведь начиная с первого дня нашего здесь появления мы все, как-то уж так получилось, выбрали себе полюбившиеся места… и вы, Оленька, всегда предпочитали сидеть за другим столом. Ну, а сегодня переместились за этот. Совпадение? — Цокнув языком, Юри рассеянно огляделась по сторонам. Затем, словно вновь осознав, что все взгляды в этом помещении поражённо застыли на ней одной, девушка как-то сжалась и чуть слышно добавила. — Пожалуйста, не надо на меня так смотреть. Мне… это не нравится. И-извините меня. В-вот.

А после она вдруг замолчала, прикрыв глаза и виновато опустив голову. Какое-то время зал безмолвствовал.

— Ладно, пора уже покончить с этим театром, — первой, нарушившей громогласную тишину снова, оказалась Джехи. Кан чинно прошествовала к своему другу и, игнорируя необычайно тихую Ольгу, глядящую на неё чуть обиженно, протянула вперёд открытую ладонь. — Люсиэль, дай-ка взглянуть на это, пожалуйста.

Севен молча послушался. А вскоре и остальные столпились вокруг них, желая поскорее взглянуть на те самые, априори вселившие страх в души многих, слова.

«Похоже, среди вас ещё остались неверующие или же сомневающиеся в моём существовании. И в мощи, которую я могу представлять. Печально, очень печально. Тогда-а, что ж…

Никуда не уходите (будто вы можете, как же). Сегодня во время ужина я хочу продемонстрировать вам часть своей силы. Только часть. Когда я это сделаю, сомнения в серьёзности всей вашей ситуации развеются даже у самых недалёких из вас.

До связи».

***</p>

— Я… нечаянно обратил внимание, что в столовой сегодня утром ты так ничего и не съела! А это не совсем хорошо, можно ведь упасть в обморок, поэтому я и п-принёс тебе… вот, кексик, — Юсон любезно возвышался над Нацуки, неловко протягивая ей угощение.

Девушка угрюмо сидела на своей кровати, прижав ноги к себе и обняв колени. Больше в женской спальне никого не было: другие бродили, кто где.

— Я сама готовила это вчера полдня, — сердито пробурчала вдруг та. — Видеть их больше не могу! Ешь сам. И вообще, какого чёрта сюда вломился? Это ДАМСКАЯ комната! А вдруг я была бы здесь не одна и кто-то бы переодевался?! Нахал, — сложив свои руки на груди, она вздёрнула носик, прикрыла глаза и очень (как показалось Юсону) забавно фыркнула.

— Я… но… но было ведь не закрыто! — как бы извиняясь, пробормотал тот.

— Была бы здесь Тенко, она б тебе врезала! Ты даже не думай: я тоже могу. Сейчас просто лень. Чего пришёл?

— Я, ну… ты выглядишь очень взволнованной… — неловко ответил Ким, отведя взгляд и почёсывая голову.

— И поэтому твоими первыми мыслями стало, дай угадаю: «надо к ней подкатить, пока она вся такая слабая и доступная, иначе к ней подкатит кто-то другой»! Ведь милые девушки все поголовно напоминают принцесс в беде, не так ли? С такими легко быть героем! И заткнуть их легко, случись что!

— Послушай, если я тебе мешаю, то я могу просто уйти, не надо так ругаться, Котоко… — негромко ответил Юсон, покраснев.

— Даже имя моё не помнишь, — прикрыв своё лицо рукой, она вздохнула. Однако, увидев, что парень собрался уйти… вдруг подвинулась. — Если действительно хочешь, то можешь остаться. Я не то, чтобы сильно против.

Судя по его реакции на этот ответ, Нацуки поняла, что, будь у её собеседника хвостик, он бы им сейчас завилял. А если бы она бросила ему палку, то Ким бы принёс её тотчас же. Он быстро сел рядом.

— Только… — негромко сказала она. — Не делай ничего нехорошего, ладно?..

Около целой минуты они внимательно изучали друг друга в тишине. Затем Нацуки спросила:

— Как твой ушиб? Уже не болит?

— Нет-нет, всё в порядке.

— Страшно это, — ответила вдруг она, зябко поёжившись. — Ты был прав. Если вчерашнюю историю ещё можно было списать на чей-то дурацкий розыгрыш, и я даже пыталась в этом себя убедить, то сегодня я в это не верю. Ни капельки. Даже кусок в горло не лезет.

— Почему-то мне не кажется, что здесь есть какие-нибудь, грубо говоря, люди с автоматами, которые за нами следят, — неуверенно признался Юсон. — Иначе бы мы их давно уже встретили. У меня ещё много вопросов, но я думаю, это такой же человек, как и мы, из плоти и крови, который сидит где-нибудь и наблюдает. Не супер-космический интеллект из будущего! — он улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку.

— Но это хуже всего! — воскликнула Нацуки. — Кому я здесь могу доверять? Никому! Ещё я за Юри волнуюсь. Ей некомфортно, когда много людей. Плюс, она тут почти никого не знает.

— Она очень славная девушка, как по мне, — слегка невпопад сказал Ким, почесав свою голову. — Хотя и чуть-чуть жутковатая…

— ?

— …

— Короче говоря, предателем может оказаться кто угодно. Даже ты, — ответила Нацуки.

— Хочешь сказать, кто угодно ИЗ НАС мог подложить эти тупые записки?

— Если действовал очень тихо, ходил на цыпочках и ночью никого не разбудил, то… думаю, да, — тихо призналась девушка.

— Но это огромный риск! Если слишком громко доска скрипнет или кто-то, например, в туалет вдруг захочет? — Юсон задумался, и очень надолго. — Я-то спал этой ночью крепко, но всё равно…

— Думаю, уже скоро, хотим того или нет, мы узнаем больше, — печально ответила Нацуки, задумчиво теребя в пальцах свой розовый локон.

— За этим ужином?

— За этим ужином, — грустно сказала она.

Они посидели ещё немного.

***</p>

— И всё-таки мы должны, обязаны что-то сделать… до ужина осталось всего два часа! Думай, думай…

Моника обнаружила Зена бродящим из угла в угол по необычайно пустому коридору второго этажа, возле столовой. Он повторял одни и те же слова из раза в раз, точно молитву.

— Послушай, в воздухе и так напряжение можно ложками есть, — не выдержав, сказала она. — Попробуй хоть ты расслабиться? Хоть на минуту? — в словах девушки слышался не вопрос, а почти что самая настоящая просьба.

— С чего это ты стала обо мне так заботиться, юная леди?

Моника не ответила. Тогда актёр вновь задумался:

— По крайней мере, пока я нахожусь здесь, не дам проскользнуть этому ублюдку с новой дурацкой запиской! — попробовал он успокоить сам себя.

— Мне кажется, в этот раз будет нечто гораздо масштабнее, — ответила собеседница. — И просто нет смысла пытаться дёргаться, гоняться за призраком, предотвращать то, не знаю что. Мы знаем чуть меньше, чем ничего, понятия не имеем, откуда придёт наступление. Так что лучше постараться собрать свои нервы в кучу, не разбазаривать их раньше времени и… — она вдруг запнулась. — Да это может быть, чёрт возьми, что угодно! Летающие тарелки заполонят небо, ад разверзнется, или мы вдруг отыщем чей-нибудь хладный труп… я даже не представляю!

— Тоже с трудом держишься? — хмыкнул Зен. Он присел на подоконник, подпёр окно, глянул на темнеющий по ту сторону непроходимый лес, закинул ноги наверх и обхватил их. — Сплошное грёбаное безумие. Всегда удивлялся… — начав говорить, он вдруг понизил голос и осмотрелся, удостоверившись, что лишних ушей рядом нет. — Всегда удивлялся, как тебе здорово удаётся держаться на публике. Если то, что ты говорила чуть ранее, правда. То есть, в суматохе при свете дня ты ведёшь себя среди всех этих людей более чем естественно! Я восхищаюсь.

— Ну, я тоже своего рода актриса, — печально улыбнулась ему в ответ Моника. — Актриса, натворившая в своё время много… глупостей.

Да, при свете дня и в суматохе некоторых обязанностей, выпадающих на их роли, наши «дежурные» умудрялись взаимодействовать тихо, мирно и без лишнего шума, в свободное время особо не контактируя. Со времени случившейся тогда, сразу после их назначения, спонтанной беседы, они больше не касались темы прошлого Моники и вообще особо не откровенничали.

— Ещё раз повторюсь, у меня было время хорошенько присмотреться и подумать об этом, — примирительно заговорил Зен. — Знаешь, Моника, как по мне, ты очень много на кого похожа. Но точно уж не на плохого человека. Я делаю выводы согласно тому, что вижу.

— Хотела бы я почаще оставаться такой же легкомысленной, как и ты. Нет, серьёзно! Тебе уж самобичевание не идёт абсолютно. Поэтому избавь меня от него, — девушка невинно хихикнула, прикрыв рот ладошкой. — Перестань нагружать себя почём зря. Отпусти ситуацию.

— Я постараюсь. Но тогда ты взамен выложишь душу тем, кто якобы держит здесь на тебя обиду! Потому как, мне думается, это всё по большей части в твоей голове. Со стороны других девушек из вашего клуба мне не было видно ни намёка на какую-нибудь агрессию! А мысли столь очаровательной дамы должны быть заняты лишь каким-нибудь очаровательным молодым человеком! Вроде меня, например.

Моника ненадолго задумалась, усмехнулась:

— Так и быть, приму к сведению.

***</p>

Время судьбоносного ужина пришло медленно и неотвратимо.

В столовой велись вялые разговоры, но в большинстве своём народ хмуро помалкивал, уныло трапезничая и время от времени печально поглядывая куда-то в окна: на темень за деревьями и на обступившие дом болота. Бежать некуда. А чтобы одолеть неведомого врага, неплохо бы для начала выяснить, кто он и куда лучше бить. Об этом представления, даже самого смутного, тоже не было ни у кого. Пока что, по крайне мере.

Потому что за несколько ближайших минут всё должно будет измениться. Что-то вот-вот произойдёт.

За одиноким столом в углу сидели вожатая, Кан и Рёма. Троица вела приглушённые разговоры. Вернее, говорила-то, в основном, Джехи, в то время как Ольга, виновато потупившись, имела сейчас самый что ни на есть натуральный вид нашкодившей пятиклассницы.

— Я только хочу сказать, Оля, — обходительно, но в то же время серьёзно продолжила Кан. — Сейчас нам всем, как никогда, следует собраться, обмозговать всё, начать принимать разумные решения, и если ситуация выходит из-под контроля, порой самый верный первый шаг — просто признать. Попытки замалчивать катастрофу, пытаясь вести себя, как и обычно, могут привести лишь к худшим последствиям.

— Сколько мы помним примеров Всемирной Истории, когда средства массовой информации скрывали всю правду? — тягуче произнёс теннисист, сверля Ольгу своим весьма неприятным, как будто бы пустым и от того немного кукольным, взглядом. — Многие великие революции начинаются именно так. Задумайся.

— Но… но… но.! — До побледневших костяшек сжав кулаки, вскричала Оля. Лицо её сделалось вдруг почти ярко-красным. — Вам разве не очевидно, что это всё — глупая шутка, просто чья-то глупая шутка?! Если мы не будем на неё реагировать, нехороший человек поймёт, что больше никому не смешно, и всё кончится. Хватит этих пустых разговоров! Я вам запрещаю!!! У нас в отряде — лишь дружба, мир, торжество пролетариата, и так будет всегда, ведь за нами — будущее, и…

— Боюсь, это уже давно перестало быть шуткой, — угрюмо пробормотал Хоши. Ольга по-прежнему что-то там говорила.

Кан закрыла лицо руками и грустно произнесла:

— Опять, как об стенку горох… ну почему я чувствую себя, будто я опять на работе?!

— Я, эм, сидел в тюрьме. Можно сказать, я тебя понимаю.

— …

— Я не очень успокаиваю людей. Извини.

Странная, бессмысленная и беспощадная беседа с попытками убедить вожатую начать смотреть на мир трезво и явным переливанием со стороны той из пустого в порожнее могла продолжаться ещё нескончаемо долго.

Если б не это.

КА-Б-У-У-У-У-У-У-М-М-М!</p>

Громкий, невероятно мощный взрыв вдруг сотряс помещение. С потолка обильно посыпалась штукатурка, здание задрожало. Сомнений нет, окажись очагом поражения эта несчастная столовая, в живых не осталось бы уже никого. Однако все вокруг ощутили лишь сильнейшую отдачу и тряску от взрыва. Значит, долбануло где-то поблизости.

Не сговариваясь, все без исключения тут же бросились к коридору. Не хватало, разве что, «заключённого» вместе с одним из охранников, оставшихся на третьем этаже, «на посту», и, соответственно, в «камере».

Первым-наперво следовало проверить, не оказалось ли это делом рук одного из них и не пострадал ли другой, но… едва толпа оказалась в коридоре на выходе из столовой, ответ уже стал очевиден. С оставшимися на третьем этаже ребятами сейчас, если только они вдруг не полезли в очаг взрыва во время всего этого представления, всё в полном порядке.

А вот что не было в полном порядке, так это ближайшее к ним крыло дома. Одна из запретных частей, огороженных лентами.

Теперь там зиял завал. Покорёженные доски и уродливый фарш из перемолотых взрывом перекрытий намертво закрывали проход в эту сторону. Оттуда сюда, к ребятам, просачивался удушливый дым. По этажу уверенно распространялся надоедливый запах гари.

— Откройте все окна, которые можно открыть! Ну-ка, скорее!!! — не растерявшись, приказала вдруг Ольга. Большая часть её импровизированного отряда мгновенно поспешила исполнять сей приказ.

— О-ху-еть не встать, — не веря своим собственным глазам, прокомментировала взрыв Миу, оставшаяся стоять неподвижно.

— Кажется, рванула бомба где-то в перекрытиях, — задумчиво сказал оказавшийся рядом Шура, деловито отряхиваясь. Он выглядел крайне взволнованным.

— Бомба? И сколько ещё их там, как ты думаешь? — ответил его закадычный друг.

Шурик пожал плечами:

— В этих старых стенах что угодно можно спрятать, если хорошо постараться. Особенно — в непроходимых местах, которые реально… кхм… ну, непроходимы.

— Резюмируя всё вышесказанное, их может быть ещё до пизды и даже больше, — сказала Ирума. — А это был так, показательный салют, чтоб мы обделались.

— Оюшки-ой-ёй, — посетовала проходящая рядом Саёри, бледная, точно мел. — Такие розыгрыши мне совсем, совсем не нравятся…

— Тогда вот это не понравится ещё сильнее, подруга, — отозвалась вдруг Тенко. Голос её стал довольно серьёзным. — Глядите, что я нашла.

На одном из окон, которое Чабашира и открывала, с внешней стороны оказалась прилеплена на липкую ленту… ещё одна записка, ну, разумеется. И текста на этот раз оказалось действительно много. Все моментально столпились вокруг неё.

«Надеюсь, вам понравилось моё показательное выступление и ваши сомнения вас покинули. В противном случае — могу повторить, но уже куда доходчивее и кровожаднее.

Естественно, данный взрыв был спроектирован так, чтоб не затронуть жилой корпус. Без паники: пламя сюда не перекинется. Хорошая демонстрация мощи, не правда ли?

Однако перейдём к главному.

Всё-таки, с моей стороны весьма бесцеремонно было закинуть вас в самую гущу событий и даже ничего толком не объяснить. Пора исправлять это. Ибо по всем законам жанра у нас для начала должна была быть хотя бы некая… ну, Церемония Открытия, что ли. Будем называть это так. Особенное Событие в Совершенно Особенном Месте.

И вы все приглашены!

Стоит ли упоминать, что неявка и отказ от присутствия могут повлечь за собой крайне неприятные последствия для нарушителя? Ведь фантазия у меня довольно большая. Да ещё, поговаривают, и нездоровая.

Так что мы с вами скоро увидимся. Завтра, во время ужина. Но не всё здесь будет так просто, настоятельно требую дочитать сие послание до конца.

Прийти на званый вечер без костюма? В кругах высшего общества это уже моветон. Поэтому у нас с вами тоже будет некоторый дресс-код, если можно так выразиться. На обратной стороне листа вы отыщете карту, наиболее точно указывающую, где именно на складе лежат эти костюмы! Помните: ЯВКА НЕ ПО ФОРМЕ также СТРОГО ЗАПРЕЩЕНА И БУДЕТ КАРАТЬСЯ ЗАКОНОМ! Необходимо быть в ПОЛНОМ КОМУФЛЯЖЕ.

Также на оборотной стороне вы отыщете ещё одну карту — это путь к месту, где проводится наш Званый Вечер. Для тех, у кого плохо с чертежами, квадратиками и крючочками, я поясню, что место это находится в одной из запретных комнат уцелевшего разрушенного крыла на втором этаже, прямо по коридору, первое помещение. Полы, потолки и всё вокруг ужасно непрочное, особенно для подобной оравы, поэтому я бы настоятельно советовал, когда придёте на место, держаться разметки и вставать в строго отведённые для этого места!

За сим я прощаюсь.