16 (1/2)

– Извини, у меня немного не прибрано.

Дилан отпирал дверь, Аллекс стоял за его спиной на каменном крыльце со спортивной сумкой наперевес.

Он посещал зал уже полторы недели, каждый день присматривался к контингенту, даже проверил – и подтвердил – теорию о шкафчике в раздевалке, который можно отпереть канцелярской скрепкой.

Фитнес-клуб явно сэкономил на замках, а в час-пик, где никто особенно ни на кого не обращает внимание, влезть в чужие вещи было проще простого.

Когда Аллекс ковырялся с дверцей своего шкафчика, отпирал ее импровизированной отмычкой, запирал и снова отпирал, пытаясь убедиться, что с задачей справился бы и школьник, Дилан в своей обыкновенной манере скрестил руки на широкой груди и встал рядом.

– Ты потерял ключ?

– Нет, – Аллекс тряхнул потными, упавшими на лоб волосами. – Я проверяю, насколько администрация клуба безответственная, раз установила такие дурацкие замки.

Дилан хмыкнул.

– Вот он, век новых технологий.

– И не говори, – отозвался Аллекс. – Если я влезу в твой – или чей угодно – шкафчик, никто и глазом не моргнет. Если я возьму чьи-то ключи и сделаю слепок – тоже.

На непроницаемом лице Дилана не дрогнул ни один мускул.

– Статистика по кражам в этом районе очень низкая, – сказал он. – Никто не задумывается об элементарных правилах безопасности – потому что потеряли бдительность.

Аллекс посмотрел на человека-айсберга, пытаясь понять, иронизирует ли он.

– Я понял, зачем тебе это, – добавил Дилан. – Поэтому не задаю лишних вопросов.

Аллекс тоже не задавал лишних вопросов, когда Дилан обыкновенно забегал по утрам в многоуровневую квартиру с резной высокой дверью лишь на минуту, чтобы оставить тренировочные вещи и отправиться на работу, а Аллекс ожидал его у крыльца.

На этот раз они закончили раньше, до начала смены в магазине оставалось еще полчаса, и Дилан предложил зайти к нему домой. Он попросил Аллекса особо не шуметь, потому что наверху в комнане его престарелая бабушка, за которой он ухаживает, но бабушка не ходячая, поэтому Аллексу ее бояться не стоит.

Аллекс осторожно переступал порог, следовал по темному коридору, захламленному безвкусно расставленными элементами интерьера, некогда являвшимися предметами роскоши. В полумраке невозможно было разобрать детали, тяжелые рамы старых картин и портретов прямоугольниками расчерчивали стены, темная мебель и пыльные ковры делали обстановку еще более угнетающей. Портьеры были задвинуты, свет практически не поступал, лишь через щели пробивались утренние лучи тусклого осеннего солнца.

– Бабушка, это Ди, я дома. Со мной друг, его зовут Аллекс.

Дилан говорил громко, чуть надрывно, как обычно разговаривают с плохо слышащими пожилыми людьми, напрягая связки.

– Я могу поздороваться? – шепнул Аллекс, обращаясь к спине Дилана.

Тот обернулся и, спустя мгновение, кивнул.

– Здравствуйте, миссис Вермиллион.

Дилан посмотрел на потолок, прислушался, но в ответ не последовало никакого ответа.

– Пойдем на кухню, – сказал он.

Аллекс перешагивал через рулоны обоев, старых, на вид готовых обратиться с труху при прикосновении, которые валялись на полу, будто брошенные и позабытые десятилетие назад. Дилан провел его в обеденный зал, огромный даже для большой семьи, с наброшенными на стулья и стол чехлами, затем указал в сторону следующего помещения.

Он быстро прошел к окну, раздвинул шторы, облако пыли взмыло в воздух, пробудившись ото сна в дневном свете – как в фильмах ужасов про заброшенный дом, – только летучих мышей не хватало.

Аллекс хихикнул.

– Я давно не прибирался, – виновато произнес Дилан.

Он уже пожалел, что просто не зажег свет.

– Все нормально, у меня такой же беспорядок, – махнул рукой Аллекс. – Это потому что ты дома не бываешь.

Аллекса не смущал ни беспорядок, ни пыль, ни, в контраст захламленной гостиной и коридорам, идеально чистая поверхность для готовки, пустая, без грязной посуды, раковина, один единственный стул у маленького квадратного стола на кухне.

Аллекса вообще мало что смущало… И странности Дилана его не смущали.

Он не таращился на его шрам, не задавал дурацких вопросов, не глумился над его немногословностью, даже не подтрунивал его тем, что тот живет в свои тридцать лет с бабкой.

Аллекс провожал его до работы, Аллекс спрашивал его, как он спал, благодарил за помощь в зале, смотрел в глаза, когда разговаривал с ним… Он не был наивным идиотом, он видел людей насквозь, но прятался за клоунской маской.

Дилан читал статьи в газетах, в криминальных блогах, он сопоставлял слухи и правду, он даже выяснил, кто отец Аллекса, почему тот сменил ни одну школу и колледж, как сбежал из дома в семнадцать лет, чтобы исполнить свою мечту.

Аллекс был наследником основателя корпорации Cobaltum, лидирующей на рынке лабораторного оборудования и прочих технологических решений для научных центров, представителем той самой золотой молодежи, имеющей все блага мира у своих ног с момента рождения… Аллекс не ценил этого, он был занозой в заднице для своего отца – за что постоянно отсылался подальше: в частные закрытые школы или колледж, прославленный своей строжайшей дисциплиной.

Дилан знал, что такое частная школа, он прекрасно понимал, как могут быть жестоки родители, как могут быть жестоки другие дети – если им не по нраву новенький – или старенький.

– Я сделаю тосты, у нас есть еще время.

Дилан указал на стул, Аллекс покорно присел и наблюдал за плавно передвигающимся по кухне хозяином.

В холодильнике все было расставлено аккуратно, на каждой полке – свои продукты, контейнеры – пирамидкой, кастрюля – на нижнем уровне. Аллекс не мог припомнить, что у него вообще есть в холодильнике… А если и есть, но давно испортилось.

– В последнее время меня все пытаются накормить, – с улыбкой начал Аллекс. – Может быть, ты скажешь мне, почему?

Дилан взглянул на него поверх стойки, в руке был нож.

– Ты выглядишь недокормленным и постоянно жалуешься, что голоден.

Дилан умел говорить правду, которую не все были готовы слышать.

Аллекс вздохнул.

– Может быть.

– А еще ты активно выражаешь благодарность за еду, поэтому людям может нравиться видеть реакцию.

А вот об этом Аллекс никогда не думал. Он нахмурился.

– То есть, я – зверюшка, которая будет ездить на моноколесе и прыгать в горящий обруч за кусочек сахара?

Дилан поставил на плиту сковороду, занес нож над томатом.