Рычаг (1/2)

— То есть ты собираешься раскачивать её на эмоциональных качелях, пока не поймёшь, что именно возымеет эффект?

Сонг нервно перестукивала ногтями по столешнице. Ей совсем не нравилось предстоящее испытание. С другой стороны, до сих пор Лайонс просто слепо перебирал все методы, какие только приходили ему в голову, а теперь наметился какой-никакой план.

— Поправлю, куратор: я буду раскачивать её, как вы изволили выразиться, на качелях базовых инстинктов.

— Базовых инстинктов, значит. — Сонг сдула прядь с лица, — И как это должно работать?

— Из моих последних наблюдений следует, что АИ-366-1 находится в прямой зависимости не от биологического, а от психофизического состояния объекта. — Лайонс говорил терпеливо, вкрадчиво, будто объяснял ядерную физику второгоднику. — А базовые инстинкты — это самые мощные психологические программы, заложенные в человека.

— Это я поняла. Как ты собираешься это осуществить?

Лайонс как будто улыбнулся. Глаза его явно оживились, плечи расправились.

— С помощью психоактивных веществ и депривационной камеры.

— Снова наркотики.

— Мы работаем с психикой, куратор. — Лайонс пожал плечами. — В лабораторных условиях...

— Да-да. Я поняла. — перебила она. Привычным жестом потёрла бровь. — Хорошо. Я даю добро.

— Прекрасно, куратор. — он поднялся на ноги, направился к выходу. — Изволите ли присутствовать при испытании?

— Изволю. — она поднялась следом. ”Я с тебя больше глаз не спущу”

***</p>

Крышка депривационной камеры задвинулась, щёлкнула, закрываясь. На экранах в операторской тут же вспыхнули графики. Регистрация пульса, давления, прочие мелкие биологические показатели, которые Сонг уже не понимала. На отдельном небольшом экране демонстрировался вид изнутри, в тёмно-серых тонах ночного видения — в камере была тьма. Лейла Фокс, обклеенная датчиками, боязливо моргала в темноте. Цифры на её лбу причудливо переливались, глаза и соляной раствор, в котором она лежала, поблёскивали в специфичном спектре камеры.

— Подать препарат B-9. — скомандовал Лайонс.

Операторы засуетились, на экранах замелькали программные строки. Сонг ждала.

Скоро Лейла Фокс начала реагировать. Показатели на графиках начали падать, замедлился пульс, дыхание, изменился рисунок мозговой активности.

На экране с видом изнутри Сонг видела, как расслабилось лицо девчонки. Её губы разжались, веки приспустились. Она будто засыпала.

— Сэр, наблюдаю усиление Тета-волн. — подал голос один из операторов.

— Внимание, мы на пороге АР-0. — Лайонс подошёл к пульту, готовый лично вести операцию. — Подготовить Декседрин.

Сонг мало что понимала, поэтому снова отвернулась к экрану с трансляцией происходящего внутри. Лейла Фокс не шевелилась. Но в какой-то момент картинка на экране вдруг пошла рябью, коротко раз. Потом другой. Затем часть пропала за помехами. Будто сигнал ухудшался. Сонг с подозрением нахмурилась. Потом Лейла Фокс внезапно приоткрыла глаза — и в следующий миг камеру наблюдения засветило резкой короткой вспышкой из её глаз. Картинка пошла пикселями. Сонг отпрыгнула от экрана.

— Есть! — воскликнул Лайонс, — есть переход в АР-0. — Он нажал пару кнопок. — Начинаем.

***</p>

Лейла шла по Межпространству.

— Бран?

Его нигде не было. Она шла вперёд. Что-то изменилось.

Белая пустота вокруг больше не была пустотой. Лейла уже видела здесь небо и землю раньше, а пару раз Бран даже воссоздавал полноценные иллюзии реального мира — обычно знакомые родные места из её воспоминаний — но в этот раз всё было по-другому.

В этот раз тут был хаос.

Обрывки видений мелькали то тут, то там — но всегда где-то на границе видимого, улавливаемые лишь краем глаза. Стоило оглянуться, попытаться рассмотреть — они искажались, смазывались. Растворялись в вихре красок и звуков, оставляя лишь лёгкое послевкусие.

Эпизоды её жизни.

Вот их старая школа. Маленькая Лейла, десяти лет, прилежно сидит на занятиях. Она не такая смышлёная, как её брат, но она очень старается и получает хорошие оценки. Саймон же, вопреки советам учителей применить свои таланты в науке, прогуливает и снова дерётся с кем-то на заднем дворе.

”Он всегда был таким. Не проходило недели без очередной драки или хулиганства”

А вот улица у родительского дома. Зима, и отец стоит на стремянке у крыльца, развешивая рождественские гирлянды по дому, а Саймон с Лейлой ему помогают. Тот вечер они провели вместе, втроём. Вкусно ели и открывали подарки. Редкий счастливый семейный вечер.

”Отец подарил кукольный дом. А брат — ручку с диктофоном, как у крутых шпионов или журналистов. Он знал меня лучше”

А вот весна, много лет позже. Клиника психического здоровья, и Лейле восемнадцать. Терапевт в кресле напротив поправляет очки.

— То есть они все были похожи на вашего старшего брата?

— Мои парни? — вдруг приходит осознание, что так и есть. Каждый её парень чем-то напоминал Саймона. — Ну, кажется, да.

— Это вполне объяснимо, — он кивает, — такая вещь как импринтинг... — дальше он пускается в долгую лекцию, но она его не слушает. Она вдруг чувствует себя полностью потерянной. Её начинает мелко трясти.

— Я не могу, — прошептала она, пока очередное видение рассыпалось и таяло, сменялось другим. — Этого не может быть.

Поздняя осень, поздняя ночь. Она только что вернулась с поездки к брату в другой город. Там они ели тако, и он радовался её поступлению. Там она попыталась признаться ему в том, что поняла про себя недавно. Но он этого не понял. Теперь, дома, она ворочается в постели, не в силах уснуть. Тело вспоминает их последнее объятие, и она не осознаёт, как её рука сама тянется к паху, проникает под трусики. Прямо как в том бреду, когда ей мерещилось, будто её ласкает её брат.

Вскоре она уже сдавленно стонет, закусив угол подушки.

А после стыдливо плачет.

— Это было простое заблуждение, — сказала она громче. — Я не такая... Бран! Где ты?

”Останови это, прошу”

За долгие пять лет университета у неё так и не появилось постоянного парня. Она утешает себя сама — она научилась делать это хорошо — либо напивается на студенческих вечеринках и предаётся разгулу. Она не запомнила имени ни одного из парней, с кем спала за те годы. Ей этого не хотелось. Ей не хотелось, чтобы был кто-то ещё.

— Бран!

Видения стали слишком живыми. Они отзывались в теле, в эмоциях. Всё ощущалось слишком остро. Слишком наяву.

В животе потяжелело. Потеплело. Какую-то невидимую струну, будто натянутую от самого лона куда-то к сердцу, тронули. И теперь тихий звон, щекотящий внутренности, вибрировал, медленно набирая мощь. Резонируя со всё новыми и новыми видениями.

Разрывая изнутри.

Она ублажает себя в ванне, закрыв глаза. Ей уже двадцать два, но в такие моменты она думает всё о том же. Перед мысленным взором всё тот же образ. Она убеждает себя, что это лишь образ, и не более. Что она не представляет себе никого конкретного.

Она обхватила себя за плечи, коротко вздохнув. В голове странно помутилось. Кожа же, напротив, вдруг стала невероятно чувствительной. Настолько, что даже случайное движение плечами вызывало массу впечатлений. А движение ногами — массу восторга. Она чувствовала, как работают её собственные мышцы. Чувствовала, как стягиваются и растягиваются гибкие ткани, приводя в движение скелет. Как смещаются органы от положения тела. Слышала, как бежит кровь по венам, как глубоко и завораживающе шумит воздух в лёгких. Ощущала, как учащается сильное сердце, в нетерпении. И как в заветном уголке, в самом её центре, сладко вздрагивает влажная плоть. Изнывая.

Резкий спазм в глубине, снизу вверх. Она непроизвольно свела колени, тихонько охнув. Правая рука нырнула между ног. Левая стиснула правую грудь.

”Что со мной? Откуда такое внезапное возбуждение?”

Она в ду́ше в своей небольшой квартирке в Бриджпорте. Ей скоро двадцать пять, и она уже год встречается с коллегой. Милым парнем, спокойным и мягким. Пожалуй, даже слишком мягким. Ему самую малость не доставало жёсткости. Его жёсткости. Час назад, на очередном свидании он предложил переехать к нему. А она растерялась. И теперь, дома, наедине с собой, она привычно помогает себе снять напряжение перед сном. Её руки гуляют по телу, всё чаще, все резче раздражая чувствительные места — и конечно снова представляется он. За прошедшие годы она почти убедила себя, что это не её брат.

Но лишь почти.

— Поговорю с ним, как только увидимся снова. — шепчет она себе уже позже, тяжело дыша. — Поговорю, и мы оба посмеемся над всем этим.

Но она не убедила даже себя.

— Так нельзя!.. — она упала на четвереньки. Тело содрогалось истомой, кожа на спине и плечах пошла мурашками. — Так... Нельзя...

— Ты уверен?

Брат смотрит на неё серьёзно, брови сведены.

— Абсолютно. Я пробил по базам полиции, он полностью чист. Даже штрафов за парковку нет.

— Надо же. — она начинает жалеть, что попросила его проверить своего парня. Она надеялась, что тот окажется каким-нибудь негодяем. Скрытым маньяком, садистом, как все предыдущие. Она хотела разочароваться, найти повод отказать.

— Сестрёнка. — брат вдруг улыбается. Неуверенно. Но очень по-доброму. — Он хороший парень. Ты... — он отводит глаза. — Ты с ним будешь счастлива.

”Но я хочу не его”

— Да. Наверное. Спасибо.

— Рад помочь.

— Я не хочу его. Это неправда! — она с усилием поднялась на ноги. Побрела вперёд, не разбирая пути. Но видения не прекращались.

— Саймон? Можно с тобой поговорить? Это очень важно.

— Э-э. Да, конечно.

Её двадцать пятый день рождения. Она уже пару месяцев живёт с парнем, а недавно ей предложили командировку в горячую точку.

Брат выключает камеру и идёт вслед за ней в спальню, подальше от шума вечеринки. Она рассказывает ему о предстоящей поездке, делится опасениями. Он убеждает, что это хороший шанс продвинуться. Он прав. Но он понимает не всё.

— Саймон, я... Я хотела тебе сказать ещё кое-что.

— Да? — он совсем рядом. Он так близко, что она чувствует его тепло и запах, и по спине пробегает знакомый зуд.

— Понимаешь я... Ты наверно посчитаешь меня ненормальной...