Воспоминания: Мой ангел (2/2)

Саймон надолго замолчал, осмысливая услышанное. Мама не ответила на вопрос, но вместо этого сказала что-то очень важное, и это следовало обдумать.

Тем временем вернулся отец. Поцеловал маму в щёку, сел на стул рядом. Потом они говорили о чём-то, тихо и непонятно. Саймон всё ещё пытался понять, когда он успел стать старшим братом, ведь он не заметил, чтобы что-нибудь изменилось — и смотрел на родителей.

Что-то странное было в том, как они разговаривали. Обычно отец ревел, как медведь, взрывался хохотом или непонятными словами, лицо его при этом краснело. В ответ на это мама обычно звонко смеялась или напротив, бросала короткие резкие фразы, оглядываясь на него, Саймона.

Теперь же оба говорили, понизив голоса. Отец смотрел в пол, а мама гладила его по руке, как будто успокаивала.

Потом дверь палаты открылась снова, и вошла незнакомая тётя со свёртком покрывал на руках, отдала его маме. Отец вдруг присобрался, засуетился, потом придвинулся к маме вплотную.

— Эй, ковбой, подойди-ка, — он махнул рукой, подзывая.

Саймон сполз с кресла, подошёл к ним.

— Смотри, родной. Это она, — мама чуть повернула свёрток, показывая, — твоя сестрёнка.

Оказалось, что свёрток — это куколка. Маленькая, щекастая куколка, с игрушечными ручками — так, по крайней мере, Саймону показалось, пока она вдруг не ожила. Скривилась и чихнула, вздрогнув всем своим маленьким тельцем.

Отец в тот же миг отпрыгнул, размахивая руками, мама что-то весело воскликнула, и засмеялась. А Саймон даже не пошевелился. Он не мог оторвать взгляд. Смотрел на живую куколку в маминых руках — сестрёнка, мама сказала, это его сестрёнка — как она шевелилась, дышала, гримасничала, и вдруг понял, что она невероятная. Маленькая, живая, хрупкая.

Волшебная.

— Мама, — тихо сказал он, — мама, это что, ангел?

Оба родителя на миг замерли.

Наконец, мама, освободив одну руку из-под свёртка, потянулась к нему, ласково зачесала непокорную чёлку.

— Да, родной, — сказала она, — Твоя сестрёнка, твой ангел.

— Мой ангел, — повторил он.

Отец тяжёлой ладонью потрепал его за плечо.

На следующий день мама умерла.

Отец не смог объяснить, что это значит. Он сказал, что мама на небе. А потом заплакал. И это напугало Саймона даже больше, чем его громогласный хохот. Потому что плакал отец тихо, беспомощно. Не как ребёнок. Как брошенный раненый пёс.

Днём к ним домой теперь приходила няня Пэм, и весь день хлопотала с Лейлой. А когда уходила, Саймон тихо пробирался в комнату с люлькой и подолгу сидел рядом. Рассказывал младшей сестрёнке что-нибудь со школы. Просто смотрел, если она спала.

— Мой ангел, — шептал он ей, — Лил Фокс, лисёнок. Я буду тебе старшим братом. Я буду тебя защищать. Обещаю.

Со смерти мамы отец больше не смеялся. Потом почти перестал появляться дома.

А ещё через шестнадцать лет не стало и его.