Глава 2. (1/2)
Никто не сомневался, что когда-нибудь это произойдет, но что бы так… Все с каким-то священным трепетом ждали, когда один из застывших друг напротив друга парней выхватит меч и начнется по истине грандиозная схватка.
— Лань Чжань, ну я же извинился! — воскликнул Вэй Ин, но в голосе его совершенно не было вины. То, что Вэй Усянь однажды ночью прогулялся до Цайи и пронес на территорию ордена вино, знал, наверное, уже каждый. То, что тогда его поймал никто иной, как Второй Нефрит, и они скрестили мечи прямо на стене, тоже уже знали все. Но вот то, что Вэй Ин внаглую использовал талисман, чтобы отправить Лань Ванцзи в цзинши и сбежать к себе, не знал никто, кроме них двоих и Цзян Ваньиня, который сейчас отказывался смотреть на это представление. Но эта выходка первого ученика Ордена Юньмэн настолько вывела Второго Нефрита из себя, что теперь все могли лицезреть, как эти двое напряженно смотрели друг на друга. — Второй господин Лань, где ваше благочестие!
— Вэй Ин! — тут же вышел из себя Ванцзи. Они одновременно обнажили мечи и те с громким звоном скрестились, вводя всех наблюдающих в истинный восторг.
— Вэй-сюн и правда заставил Лань Ванцзи ненавидеть себя всего за пару дней, — Не Хуайсан прикрыл лицо веером, наблюдая, как раз за разом сходились смеющийся Вэй Ин и еще больше выходивший из себя Лань Ванцзи. Цзян Чэн лишь прикрыл глаза ладонью, не отреагировав на восхищенно глядящего на это явное нарушение правил, Не Хуайсна. А ведь все так хорошо начиналось…
***</p>
Их заселили в одну комнату по прибытии. Вэй Ин продолжал шутить и смеяться. На фоне всех Облачных глубин, он был настолько ярким и непривычным, что адепты в белых одеяниях все время в удивлении и неодобрении глядели на него. Цзян Чэн их понимал. Даже в Юньмэне Вэй Усянь отличался ото всех. Выделялся и своими знаниями, и заразительным смехом, и умением из любых неприятностей выходить с улыбкой. Иногда Цзян Чэн завидовал ему, но потом понимал — Вэй Ин тот, кем он родился. Вспоминал, как он опасливо поглядывал на собак, даже на тех, которые не обращали на него никакого внимания. И как каждый раз перед тем, как выйти из комнаты долго поправлял и перепроверял одежды. Да, Цзян Чэн не привлекал такого внимания, как его брат, уступал ему почти во всем, но каждый раз одергивал себя. Он хотя бы мог быть собой, а Вэй Усянь лишь играл чужую роль.
Поэтому, когда на вторую ночь парень не выдержал и сбежал из Облачных глубин, Цзян Ваньинь лишь попросил его никуда не вляпаться и вернуться к началу занятий, потому что их ведет достопочтенный учитель Лань Цижень, который, кстати, и был тем доверенным лицом, к которому они должны были обратиться в случае чего. Вэй Ин лишь пообещал, что вернется еще до рассвета и растворился в ночной тишине. Ложился спать Цзян Чэн с чувством того, что что-то произойдет.
Покинуть территорию Облачных глубин оказалось куда проще, чем Вэй Усянь ожидал, но это было ему лишь на руку. В Цайи он прогулялся по улицам, выпил с веселой компанией и, купив два сосуда «Улыбки Императора», отправился обратно, на ходу размышляя, чем же заняться завтра, а точнее уже сегодня днем. Он ловко запрыгнул на стену и собирался уже спрыгнуть, как его внимание привлекло белое пятно на границе зрения. Обернувшись, он увидел прекрасного юношу в белых одеждах. Лишь по лобной ленте, он понял, кто стоит перед ним. Губы сами расплылись в нервной улыбке.
— Второй молодой господин Лань, неужели вас отправили патрулировать? — несмотря на то, что говорил Вэй Ин тихо, в ночной тишине его слова показались ему самому очень громкими.
— Ты нарушил правило. И должен принять наказание, — спокойно произнес Лань Ванцзи, не обращая никакого внимания на поддразнивание. Это уже не понравилось самому Усяню. Обычно все как-либо, но реагировали на него, а этот даже бровью не повел. Как так?
— Лань Чжань, ну что ты так сразу? Мы же тут одни. Давай ты никому не скажешь, а я… Я поделюсь с тобой Улыбкой! — Второй Нефрит смерил его убийственным взглядом, останавливая его на протянутом кувшинчике.
— Алкоголь в Облачных глубинах запрещен, — таким же холодным голосом произнес он. Вэй Ин поморщился. Вот же ж упрямец и зануда.
— Ну хорошо, тогда я выпью его тут, — и в пару глотков осушил один из кувшинов, тут же принимаясь за второй. Но стоило ему только снять бумагу с него, как кувшин выбили у него из руки и тот полетел вниз с крыши, разбиваясь. — Лань Чжань!
Парень перевел раздраженный взгляд на этого блюстителя порядка. Да как он смеет!
— Лань Чжань, теперь ты должен мне вино! — с обидой в голосе воскликнул парень. И раз более его тут ничего не держало, развернулся и собирался спрыгнуть со стены, чтобы вернуться в свою комнату. Но его тут же остановил холодный металл меча, коснувшийся его шеи. Вэй Ин недовольно свел брови к переносице. — Лань Чжань, неужто ты решил, что можешь остановить меня?
Раздражение вновь всколыхнулось в его душе. Он никогда прежде не чувствовал ничего подобного к кому-нибудь. Словно он снова столкнулся с какой-то несправедливостью. Хотя несправедливость тут все же была. Как Лань Чжань мог относиться к нему так холодно? Это почему-то обижало. Поэтому не думая более, парень оттолкнул чужой меч ножнами Суйбяня и тут же отошел на несколько шагов назад. Кажется, Лань Ванцзи и сам был оскорблен таким непослушанием, а потому уже спустя пару секунд, они сражались. Скрежет металла видно был слышен во всех Облачных глубинах в ночной тишине, но никто не спешил на шум.
«А Второй молодой господин хорош, — подумалось Вэй Ину в секунду, когда они замерли друг напротив друга, чтобы перевести дух. — Если бы не был так холоден и зануден!»
Вэй Ин и сам не заметил, как на эту маленькую секунду потерял контроль и его глаза полыхнули красными всполохами истиной его сути. Однако это не укрылось от глаз Лань Ванцзи, который стоял всего в нескольких шагах от него. И если бы это произошло при ярком солнце — было бы не так заметно и можно было бы сказать, что ему лишь почудилось. Но в неверном свете луны, что спряталась за облаком, или не желая видеть это вопиющее нарушение правил, или быть может, — как один из детей ночи так нелепо и совершенно просто выдает себя перед человеком, чьи моральные устои так же крепки и непоколебимы, как скала, на которой высечены три тысячи правил ордена Гусу Лань, - яркий всполох дьявольски красивых глаз не заметить было нельзя, точно так же, как и невероятную гибкость тела и грациозность движений оппонента, что прямо сейчас вдруг улыбался так хитро и невероятно бесстыже.
Лань Ванцзи не стерпел того, какие чувства в нем вызывают эти улыбка и глаза и вновь метнулся ледяным вихрем, словно на миг этого сражения совершенно забыл про всякие правила и свою благопристойность. Единственным его желанием оказалось заставить этого наглеца получить наказание за недостойное поведение и нарушение правил его родного ордена. Однако он сам не ведал, что в его противнике напротив расцветает огненный цветок совершенно иного чувства — доказать, что никто и никогда не сможет заставить Вэй Усяня подчинятся. Их сражение уж давно превратилось в подобие какого-то опасного танца, больше похожего на вихрь черно-белых одежд, освещаемый всполохами голубой и красной духовных энергий. И они бы продолжили сражаться до самого рассвета, пока их двоих не застали б за этим только вставшие адепты, потому что ни один ни другой не собирался уступать, а об усталости вообще речи не шло, вот только Вэй Ина отрезвила боль, прострелившая его словно молния Цзыдяня вдоль позвоночника.
Они вновь замерли друг напротив друга. Один непонимающе и зло смотрел на другого, пока тот чувствовал давно знакомую истому, наполняющую его тело. И пока никто не собирался вновь поднимать мечи друг против друга, что было странно. Вот только грудь Вэй Ина сдавило от понимания, что может произойти прямо сейчас, на глазах у достопочтенного Хангуан-цзюня.
— Лань Чжань… — выдохнул парень так тихо, что сам бы возможно не расслышал в этом потоке воздуха что-либо, если бы не знал чье имя сейчас произнес. Однако, судя по тому, как вздрогнул Второй молодой господин, он услышал, но все же его реакция показалась Усяню странной. Никто ранее не смотрел на него так, как прямо сейчас на него смотрел Второй Нефрит Гусу. Но раздумывать над этим совершенно не было времени — Вэй Ину срочно нужно было вернуться в комнату. Поэтому он сорвался с места, не давая Лань Ванцзи даже малейшей секунды опомниться, и оказался за его спиной, прикрепляя на белые одежды талисман. Его дыхание становилось все тяжелее. — Лань Чжань, возвращайся к себе и ложись спать.
Будучи подконтрольным талисману, адепт Гусу Лань невольно подчинился. В это же время Вэй Ин во всю свою прыть мчался к комнатам учеников. Каждая его кость и мышца горела, словно под кожей разгорался настоящий темный бесконтрольный пламень. Даже в мыслях Усянь не мог винить себя за неосмотрительность. Единственное, о чем он мог сейчас думать — добраться до комнат быстрее, чем тело окончательно подведет его.
Цзян Чэн уже спал, когда в комнату ворвался черно-алым вихрем Вэй Ин и повалился на пол, тяжело дыша. Вот только много лет жизни с этим упрямцем научили Цзян Ваньиня просыпаться и не начинать орать сразу же, а сначала понять, что происходит. Сев, первым, что сделал Цзян Чэн — зажег несколько свечей талисманом, чтобы разглядеть, в каком состоянии находился его нерадивый братец, что во всю копошился на полу, скребя ногтями. Ваньинь ни раз уже видел такое, но в первый раз замечал такое сопротивление со стороны самого Вэй Усяня. Тот словно боролся сам собой. Это было странно видеть, ведь обычно, когда такое происходило тот лишь смеялся и говорил, что все будет хорошо, а уже через полчаса они вместе со своими шиди отправлялись на лодках собирать лотосы. Вот только в этот раз Вэй Ин не спешил радовать его глупыми шутками о том, что все хорошо.
— Вэй Ин, — обеспокоенно позвал парень, предусмотрительно не подходя. Мало ли тот сейчас совершенно не контролировал себя. Вот только Усянь никак не отреагировал на свое имя, продолжая то ли тихо скулить, то ли так же тихо стонать, левой рукой царапая доски пола. Цзян Чэн словно в кошмарном сне, видел, как из-под полы ханьфу, мечась из стороны в сторону, выглядывало три хвоста, а рука давно уже была больше похожа на лисью лапу с когтями, что оставляли на досках борозды. Такого тяжелого обращения своего шисюна Цзян Чэн еще не видел. Вдруг Усянь как-то крупно вздрогнул, изогнулся в спине, издавая особенно громкий полустон-полувой, и замер, затихая. Ваньинь уже подумал, что тот каким-то образом справился и сейчас вернет свой человеческий облик. Вот только стоило ему подойти чуть ближе, чтобы коснуться брата и попытаться узнать, все ли хорошо, как хвосты взметнулись вверх, поднимая ханьфу и глазам Цзян Чэна предстало еще два хвоста. Черных с еще не настолько пушистой шерстью, они медленно двигались, иногда дергаясь, словно ими неумело пытались шевелить.
— А-Чэн, — глухо из-за того, что говоривший уткнулся лицом в пол, донеслось до ушей изумленного парня. Вэй Ин страдальчески всхлипнул. — Так больно, А-Чэн. Мне так больно.
Адепт Юньмэн Цзян тут же подлетел к брату, опускаясь перед ним на колени, с опаской бросив взгляд на уже ставшую нормальной руку с едва ли не содранными в кровь ногтями, он положил руки на плечи Усяня и заставил того перевернуться на бок. Лицо Вэй Ина было красным и мокрым от слез, глаза зажмуренными, а губы в кровь искусанными. Цзян Чэн немедля стал стаскивать с него одежду. Казалось, что Усянь настолько устал, что даже не двигался, отдаваясь воле чужих рук. Оставив того лишь в одних нижних штанах, Ваньинь поднял его и дотащил до кровати, укладывая на бок так, чтобы не потревожить ни один из хвостов, а особенно два новых.