Двойные стандарты (1/2)
— Я потребовал от правительства Эль-Фасиля сдать тебя. Арестовать вместе с твоим штабом и передать в мои руки как мятежников, которые самовольно захватили имперскую крепость, прикрываясь якобы приказами эль-фасильского руководства. Взамен я пообещал им автономию и ряд свобод. Этот доктор… как там его — он отказался. Наотрез. И только поэтому я вообще согласился их выслушать.
Император объединенной Галактики цедил слова холодно и спокойно, но Ян видел, как его палец, прикрытый обшлагом мундира, отбивает быстрый ритм на подлокотнике кресла.
«Разумеется, они отказались, тебя ведь не так уж трудно просчитать. Особенно после того, что случилось с этим идиотом Рокуэллом и его сообщниками. Если бы все политики понимали, что порядочность и мозги — почти одно и то же, мир наверняка был бы более приятным местом».
Ян сидел напротив Райнхарда фон Лоэнграмма и старался не показывать, что нервничает. Получалось не слишком хорошо. Как и всегда, впрочем. Райнхард, не отрываясь, требовательно смотрел на него. На дне его глаз застыло какое-то странное ожидающее выражение. Переговоры на Эль-Фасиле после битвы за Изерлонский коридор начались тяжело. Кайзер, не скрывая этого, давил и не думал ослаблять давление.
«Ты знаешь, что сила на твоей стороне. И знаешь, что я это знаю. Зачем же эта ненужная демонстрация, и чего ты ею добиваешься?»
— Что касается тебя и твоего флота — то, кажется, ты сам предложил эль-фасильцам демилитаризацию ради сохранения демократии? Конечно, они не выглядели счастливыми, когда донесли это до меня. Я же нахожу, что это правильная мысль. Болтающийся под флагом Эль-Фасиля флот во главе с тобой рядом с Изерлоном будет нервировать моих адмиралов, — улыбка Райнхарда была холодной и острой как нож. Тряхнув красиво разбросанными по плечам локонами, он картинно откинулся на спинку кресла.
Ян в кресле напротив неловко заерзал и отвел глаза. В голове всплыли: февраль, каюта на «Улиссе», на трансляционном экране доктор Ромски со скорбно поджатыми губами. «Не могу поверить, что слышу это от борца за демократию. Если бы вы выстрелили тогда при Вермиллионе… А теперь правительство Альянса погибло». «И мы следующие», — как будто говорило его бледное лицо. Он все понял тогда про него, Яна. Понял, что тот разменяет и Альянс, и Эль-Фасиль, и любую несчастную систему на то, чтобы сохранить демократию в Галактике. Так же легко, как уничтожил в Изерлонском коридоре полтора миллиона ради переговоров с человеком в кресле напротив. Переговоров, в которых у него так мало козырей.
— Ваше Величество, к сожалению, такая конфигурация возвращает нас к тому, с чего началось это противостояние. После капитуляции Альянсу якобы была оставлена независимость на условии демонтажа флотов. Вы очень быстро отняли ее. Альянс не был даже признан вами официально. Пока не перестал существовать. Балаатские соглашения по факту оказались не более ценны, чем бумага, на которой они были написаны. Я не слишком понимаю, за что должен сейчас отдавать Изерлон — за пачку такой же бумаги, но с гербом Эль-Фасиля?
— Ты сомневаешься в моем слове?
— Мне не хотелось бы брать Изерлон в третий раз, Ваше Величество, и превращать репутацию неприступной крепости в анекдот. Не говоря уже о запуске очередного витка кровопролития.
«Это тупик. Я не могу повышать ставки после этого, больше некуда. Есть еще правда, терраистская сеть. Уже почти на треть наша. Но это оружие последнего шанса. Тем более, ему все равно будет мало».
В комнате для переговоров повисло враждебное молчание. Яну казалось, что от напряжения вокруг начинает потрескивать воздух. Кайзер неторопливо смерил взглядом неказистую, потерявшуюся в огромном кресле фигуру адмирала, а затем внезапно быстро закусил губу, удерживая судорожный вздох. Кровь бросилась Яну в лицо — он наконец узнал этот взгляд. Точнее, вспомнил. И ужасно смутился, сгорбившись и потянувшись рукой к берету. «Ну, похоже, терять-то уже нечего».
— Я могу поинтересоваться, Ваше Величество? Надеюсь, это все не потому, что меня не заинтересовало ваше предложение тогда, на «Брунгильде»? Я имею в виду ваше… второе предложение. Прошу меня простить за такой вопрос, было бы грустно, если бы эти переговоры…
— Поначалу ты не очень-то возражал, — резко перебил его Райнхард.
Его красивое лицо, только что неподвижное и высокомерное, исказилось от досады и злости.
— Честно говоря, я тогда был ошарашен. — «Полуправда, оно же полувранье. Ошарашен и сбит с толку тем, чем это оказалось для меня — так будет точнее». — И извинился, если невольно ввел вас тогда в заблуждение. Готов извиниться еще раз. Эль-Фасиль уж точно не несет ответственности за мое тогдашнее поведение. — «И за твои императорские желания. Ох, да весь мир должен расплачиваться и отвечать за твои желания. И похоже, что и за мои».
Райнхард покраснел, а его тяжелый взгляд в упор заставил Яна поежится.
— Ты постоянно отвергаешь все, что бы я тебе не предложил. Звание гросс-адмирала, помилование, мое внимание. Меня. — Последнее кайзер почти выплюнул. — Ты, … ты просто не оставляешь мне выбора. Если единственный язык, который ты понимаешь, — это язык пушек — да будет так!
— Мы сейчас говорим с вами не на языке пушек, Ваше Величество, — мягко произнес Ян, мысленно ругая себя на все корки. Он такого действительно не ожидал. Даже не думал в эту сторону, потому что думать означало признать то, что он признавать не хотел. Непростительная ошибка. Похоже, его голова сама сыграла с ним эту дурную шутку.
— Я не думал… ох, я не хотел отвергать вас. Но я не могу служить вам, не могу жить в безальтернативном автократическом государстве. За мной люди, которые готовы умереть, чтобы только не жить так. И мы это доказали. А что касается того, что случилось тогда на «Брунгильде», — то я же был помолвлен. Я дал слово своей невесте и… да, подошел слишком близко, чтобы его нарушить. Я просто испугался, Ваше Величество.
— Испугался? — недоверчиво воскликнул Райнхард. Он весь подался вперед, впиваясь пальцами в ручки кресла, напряженный, как струна. «Ну да, испорть сейчас все еще больше, как будто больше некуда», — мысленно прикрикнул на себя Ян. Он был готов сквозь землю провалиться.
— Испугался того, как рядом с вами оказалось легко это сделать.
Ну вот, он сказал это. Вслух. Так просто, не правда ли? Кажется, эти переговоры явно свернули куда-то не туда.
— Говори мне «ты».
— Что?
— Я сказал, когда мы наедине, говори мне «ты», — хрипло прошептал Райнхард. — Этот твой бывший главком. Старик, защищавший Альянс…
Ян резко выпрямился в кресле. Ему показалось, что его ударили в лицо. Адмирал Бьюкок. Он был кругом виноват перед ним, и это не исправить.
— Он сказал мне кое-что при Мар-Адетте, в самом конце. Вышел на связь. Он сказал, что ты защищаешь систему, где есть друзья, но не может быть хозяев и слуг. Я говорил тебе про своего друга тогда. Он… он был особенный, ты же понял. Последние слова, которые я услышал от него были: «Райнхард, завоюй Галактику», — кайзер судорожно вздохнул. — А предпоследние: «Ваше превосходительство, я ваш покорный слуга!». — он побелел как мел, и резко покачнулся, выпустив подлокотники. Не очень соображая, что он делает, Ян дернулся из своего кресла, споткнулся о ковер и каким-то чудом поймал сползающего на пол кайзера. Тот вцепился ему в руки с такой силой, что на предплечьях наверняка остались синяки.