Часть 4. Недобрая память (1/2)

Всем доброе утро! Чего-то я сегодня заблудился на жизненном пути.</p>

</p>

Наруто (1 сезон 21 серия)</p>

</p>

Какаши Хатаке</p>

И действительно, солнце еще не успело скрыться за горизонтом, когда Ростислав увидел, как расширяется русло реки. В этом месте бурный Волхов как будто впадал в кратковременную спячку. Крутые волны заменила легкая рябь. Берга понизились, стали покатыми и разошлись настолько, что противоположный край теперь еле виднелся вдали.

Обрадованный Ростислав постоянно косился на вожделенную воду, пока расседлывал, обтирал и остужал коня. И едва Бурка был обихожен, а Вой, насмотревшийся на страдания боярича, махнул рукой, беря обустройство нехитрого лагеря на себя, рванул в воду, на ходу сдирая портки и рубаху.

Купаться Ростислав обожал, сколько себя помнил. Братья даже подтрунивали над этой его водолюбивостью, дразня младшего водяным подменышем[1]. Проплескался боярич до самого заката, успев мимоходом и одежду простирнуть. Покинуть воду, его не заставил даже подкравшийся ночной холодок. На берег Роска выполз, только когда Вой несколько раз громогласно позвал его с берега. Пока Ростислав, ежась от свежего ветерка и вечерней прохладцы натягивал запасную одежду, спутник подозрительно косился, то на небо, то на темную воду Волхова.

— Сегодня луна полная. Не подходи ночью к воде, Ростислав, — задумчиво уронил Вой, возвращаясь к костру.

Боярич покосился через плечо. Действительно, на стремительно темнеющем небосклоне вызывающе белел ровный диск луны. Парень поежился и осенил себя обережным знаком. Ночь полнолуния — опасная пора. В это время всякая погань входит в пик своей силы. Нужно быть вдвойне осторожным в такие ночи, особенно, если лишен защиты крепких стен.

Ростислав, как и положено уважающему себя витязю, в волшбе разбирался плохо. Вообще не разбирался, если сказать по чести. Но кое-каких обрывков кое-где все же нахватал. Поэтому, обнажив меч, начертил им вокруг стоянки защитный круг. Глядя на эти ухищрения, Вой только скептически хмыкнул. Боярич же воткнул клинок в землю и прочитал требу Громовику, прося о защите. Его старший товарищ только поморщился и недовольно буркнул:

— Ложись-ка спать, вьюноша. Первым сторожу я.

***

Вой сидел, глядя в ночное небо. Разбуженные мальчишкой воспоминания никак не хотели его покидать. Он передернулся, несмотря на жарко горящий за спиной костер, тело прохватил озноб. Так по-глупому в его жизни все получилось. На душе железными когтями заскреблись кошки.

Спустя двадцать лет отлучки, родина встретила его не радостно. Несколько лет назад по княжеству прокатился мор, собрав свою жуткую дань. В числе его жертв оказался и старший сын князя со всей своей семьей. Пережил болезнь только сам старый Велимир. Но похоронив последнего, как он тогда считал, ребенка и малолетних внуков, он сильно сдал.

Соседи же, все состоящие с князем в дальнем или ближнем родстве, невероятно обрадовались. Каждый нацелился откусить кусок побольше от уже практически бесхозных земель. Былая воинская слава и отменно выученная дружина пока что держали падальщиков на расстоянии. Но старому князю уже не за что было бороться. Он чувствовал, что осталось ему не долго, а передать свое наследие было не кому.

Во двор княжьего терема Вой прошел беспрепятственно. Заявил привратникам, что пришел наниматься в княжью дружину. Часовые оценили выправку, неплохую бронь, оттягивающий пояс меч и задерживать не стали. За годы его скитаний в отчем доме практически ничего не изменилось, и одновременно ничто не осталось прежним. Покосилось высокое теремное крыльцо, смылась и выцвела краска на резных наличниках, поплыла и ощерилась выбоинами деревянная мостовая. Видно, старому князю стало уже наплевать на вид своего жилища. Но общий вид двора и расположение построек остались такими, какими Воймир их помнил.

Увидеть родной, с детства знакомый до последнего бревнышка, облазанный вдоль поперек, двор в таком состоянии было неожиданно неприятно и как-то грустно. Ноги сами понесли его к крыльцу знакомым маршрутом. Перед глазами, как наяву, вставали картины из безоблачного детства. Вот он на спор пытается оседлать отцовского жеребца. Боевой конь, приученный слушать только хозяина и способный одним ударом подкованного копыта разбить чью-то глупую голову, долго не давал к себе приблизится. Он грозно ржал, лягался и порывался тяпнуть наглеца, а может даже откусить лишнюю конечность на память. Изловчившись, княжич все же умудрился взобраться на лошадиную спину. Жеребец тут же встал на дыбы, а потом так резко вильнул крупом, что Воймир ласточкой вылетел из седла. И если бы не подоспевший отец, бешеный зверь размозжил бы мальчишке буйную голову. С вон того забора он вместе с дворовыми мальчишками наблюдал за тренировками гридней[2]. А вон на той крыше Воймир прятался от своих занятий науками. Лежал, прижавшись к дранке, прислушиваясь не раздастся ли грозный вопль дядьки Хвата, приставленного к нему пестуном[3].

— А ну стоять! куда намылился? — хрипло рявкнули сзади.

Вой замер в шаге от крыльца, обернулся. Невдалеке, уперев руки в могучие бока, сурово шевеля вислыми усами, стоял дядька Хват. За время, что они не виделись, Хват поседел, стал еще массивней и кряжистей и выглядел еще грознее чем помнил Воймир. Дядька для княжича был роднее отца, боялся и уважал его он тоже в разы сильнее. От неожиданности и по старой привычке испугавшись, Вой ляпнул то же, что и страже на воротах: