Часть 3. Взаимная притирка (1/2)

— Вы его знаете?

— Я знаю его так хорошо, что не разговариваю с ним уже десять лет.

Оскар Уайльд

От мертвой деревни постарались отъехать как можно дальше. На ночлег остановились только когда зарево пожара превратилось в малюсенькую звездочку на горизонте. Ростислав кулем сполз с коня, преодолевая сонливость, расседлал и стреножил его. В какой-то момент, видимо, он все же умудрился придремать. Очнулся, сидя у разгорающегося костра в обнимку с походным мешком, в котором как раз искал огниво.

— Совсем ты, вьюноша, расклеился. Ложись-ка спать, я первым подежурю, — хмыкнул Вой, подкладывая в костер веток. Роська кивнул, неразборчиво буркнул что-то благодарное, подложил мешок под голову. Тяжелые веки опустились и боярич сам не заметил, как погрузился в сон.

Разбудила Ростислава тихая, легкая мелодия. Он открыл глаза, потянулся и осмотрелся по сторонам. Было раннее, раннее утро. Солнце только-только взошло и не успело еще прогреть выстывшую за ночь землю. Осколками хрусталя поблескивала на стеблях трав утренняя роса. С Волхова поднимался густой белесый туман, и ветер гнал его клочья к лагерю. Именно откуда-то с берега, из гущи тумана и лилась эта мелодия. Движимый любопытством, Роська пошел на звук.

На самом берегу, свесив ноги с низкого обрыва, сидел Вой. Рядом с ним вяло трепыхалась пара мелких рыбешек. На краю берега была воткнута в землю импровизированная удочка. Мужчина, расслаблено прикрыв глаза, играл на деревянной свистульке[1]. Под его умелыми пальцами она нежно напевала, журчала лесным ручьем, чирикала соловьем и звенела весенней капелью. Боярич заслушался. Вдруг мужчина резко прервал мелодию на середине, подхватил удочку и вытащил из реки еще одну серебристую рыбешку.

— Ну вот и завтрак, — сказал он, демонстрируя Роське улов.

— Угу. А чего ты меня не разбудил? Я же свой черед сторожить проспал, — немного виновато поинтересовался парень.

— А ты этим разве не доволен? — вопросом на вопрос ответил его спутник.

— Да нет, наверное. Но жалеть меня не надо. Я же не маленький! И ты из-за меня всю ночь не спал, — поспать подольше было, конечно, хорошо, но предстать в глазах нового знакомца избалованным неумехой совсем не хотелось.

— Прости, не хотел обидеть. Запечешь, а я пока вздремну, ладно? — пожал плечами Вой. Он сгреб добычу, протянул ее бояричу и направился к костру. Ростислав молча кивнул. Мужчина, широко зевнув, улегся спиной к огню и вскоре засопел.

***

Кони размеренно шагали по дороге. Нещадно припекало жаркое летнее солнышко. По правую руку, насколько хватало глаза, раскинулись поля с разнотравьем. Только где-то в дали, на самом горизонте, дрожала в жарком мареве темная полоска леса. С лева же катил седые волны грозный Волхов. В этих местах русло значительно сужалось. И гордая река, не желая мириться с природными рамками, остервенело вгрызалась бурным потоком в высокий обрывистый берег.

Ростислав тяжело вздохнул, надвигая капюшон плаща поглубже на лицо и пряча облупившийся нос. Они ехали в поисках брода уже третий день, и второй Роська изнывал от внезапно напавшей жары. Эту пору лета боярич сильно недолюбливал. Сегодня светит солнце и жарко, как в печке, завтра подует северный ветер, принося с собой холодное дыхание зимы, а после завтра зарядят ливневые дожди с грозами. Он опасливо покосился на чистое, без единого облачка небо.

Спасаясь от жары, он давно избавился и от кольчуги, и от стеганного поддоспешника, оставшись в одной рубахе. Подумывал было скинуть и плащ. Только вот палящее солнце и полное отсутствие тени вдоль дороги останавливали. Но все равно ощущение, что он в батюшкиной парилке, его не покидало.

Роська хмуро покосился на Воя. Тот ехал в полной амуниции, расслабленно прикрыв глаза и изредка всхрапывая. И, похоже, ни капельки от жары не страдал, если вообще ее замечал. Да и злые солнечные лучи лишь золотили его смуглую кожу, а не выжигали до красна, как у бедного Ростислава. Боярич в очередной раз задался вопросом о личности своего спутника. Откуда он такой взялся? Уж больно нетипичная для здешних мест была у Воя внешность. Беловодцы все больше были русыми да голубоглазыми, встречались и рыжие, и с темными макушками, но это уже ближе к южным границам. А вот таких чернявых, как его попутчик, Ростислав и вовсе не видал. Одет просто, без излишеств, но добротно. Ни злата, ни серебра, как у людей знатного рода принято, вовсе на себе никакого не носит, кроме одного небольшого перстенька. Вот только при всей своей внешней простоте, думалось Ростиславу, стоил этот перстенек, как все батюшкино родовое владение. Да и конь его. Уж насколько хорош был Бурушка, но невооруженным глазом было видно, что превосходит его зверь Воя в несколько раз. И держал себя спутник непривычно. Не заносился, спеси не показывал, как бывал отец и старшие братья Роськи. Но и не раболепствовал, как дворовые холопы и смерды.

В ту ночь, после первого в жизни Ростислава настоящего боя, да еще и не с обычными людьми, а с поганой нежитью, боярич пребывал в несколько отстраненном и заторможенном состоянии. Поэтому с облегчением подчинился более опытному и уверенному в своих действиях человеку. Но чем больше Роська приходил в себя, тем чаще его посещала мысль о том, с кем, собственно, его свела судьба. С раннего детства Ростислав изводил окружающих самыми неожиданными вопросами. За неуемное любопытство, проявляемое не к месту, ему частенько доставалось от старших, но природной любознательности от этого он не утратил. И не удержался-таки спросил:

— Вой. А Вой?

— Чего? — приоткрыл один глаз тот.

— А ты откуда? Из каких земель? Имя у тебя вроде Беловодское, а говоришь по-нашему необычно. Да и не похож ты на местного.

— Внешность такая, потому как отец сосватал ромейку хорошего рода. Вот я в нее и пошел, — задумчиво протянул Вой.

— Ты что же, из Ромейской империи? — удивился Ростислав.

— Не из Ромеи. Всего-то из одного из тысячи закатных княжеств, которые ютятся между империей и Беловодьем. Хотя, какие это княжества. Название одно. Есть дом, есть крепкий тын, десяток шагов земли и один холоп. Вот ты уже и князь. И грызутся там каждый с каждым за эти клочки земли. Наверное, и десяток лет ни одно из этих княжеств строго в своих границах не простояло, — ухмыльнулся собеседник.

— Из закатных-то вон Кащеева вотчина не первый век границ не меняет. Одно хорошо, не растет хотя-бы, — вздохнул Ростислав. — А сам ты из князей, или детей боярских?

— Хм. И дом, и тын у отца моего имелся вроде. Только все отчее достояние не про мою честь. Я у него третий сын, — ответил Вой и замолк. Ростислав тоже притих, обдумывая услышанное, но молча ехать ему скоро наскучило.

— А как же тебя сюда занесло?