Часть 2. Главное блюдо (2/2)

— Н-нормально. Буду, сейчас, — боярич зажмурился и оперся о стойку. Напряжение первого в его жизни боя с нежитью постепенно отпускала. Послышались шаги, скрип половиц, шуршание и позвякивание откуда-то сзади. Ростислав обернулся и застал роющегося под стойкой незнакомца.

— Ты что делаешь? — недоуменно поинтересовался он.

— Граблю награбленное или собираю честно отвоеванное. Тебе как больше нравится? — невозмутимо отозвались из недр стойки.

— Никак, — честно признался Ростислав. — А что это вообще было не пояснишь, добрый человек?

— Добрый человек! — хохотнул мужчина, невесть с чего развеселившись. — Сам-то не понял, вьюноша?

— Не все. Это, — махнул рукой в сторону трупов, стараясь при этом туда не смотреть. — Это были навьи. Только разве они могут, ну, это, в людей? И зачем трактир заводить?

— Положим, трактир они не заводили. В бытность свою умертвиями, разумеется. Думается мне, что жили они не тужили или тужили здесь, пока не померли. Почему-то не упокоились. Может темной волшбой промышляли, может смерть их была не хорошей, кто знает? — пожал плечами мужчина со стуком приземляя на стойку кувшин с узким горлышком. — Кажется, этим тебя, вьюноша и притравили.

Ростислав заглянул в кувшин, принюхался к знакомому запаху, скривился. Стало обидно, что такой ароматный напиток на поверку оказался таким подлым.

— После перерождения, думаю, днем продолжали свое обычное дело, а ночами тянули силы да кровь из соседей с проезжими, — продолжил мужчина, направляясь к дверце за стойкой. — Со временем примучили всех местных. Видел, дома пустые стоят, да живности никакой не осталось? А путников притравливали, как тебя, к примеру, да жрали.

Роська сунулся было следом за исчезнувшим за дверцей незнакомцем. Но с порога ему в нос шибанул такой жуткий смрад гниющего мяса, что он в ужасе отшатнулся. А краем глаза зацепленная картина полуразделанных туш, он судорожно гнал мысль, чьих именно, заставила его судорожно вцепиться в стойку и бросить все усилия на борьбу с новым приступом тошноты.

— М-м-мда, хорошо, что главное блюдо она не вынесла, — вернулся все такой же бодрый незнакомец.

На плече он тащил полупустой мешок. В руке был зажат огромный, погрызенный ржавчиной мясницкий нож. Склонив голову, он немного понаблюдал за зеленоватым Ростиславом и махнул ножом в сторону выхода.

— Шел бы ты на воздух, вьюноша, — участливо посоветовал мужчина, покачивая тесаком.

— А зачем тебе эта дрянь? — отлепляясь от стойки и покорно плетясь, куда сказали, поинтересовался любознательный боярич.

— Головы отрублю, чтобы навьи не поднялись. Не свое же оружие марать, — охотно поведал этот страшный человек, деловито направляясь к ближайшей твари. Досматривать Ростислав не стал, вымелся из харчевни на всей доступной скорости.

Свежий ночной ветер растрепал льняные вихры, охладил разгоряченное лицо. Ростислав вдохнул полной грудью холодный воздух. Тошнота и головокружение, наконец, отступили. В голове метались сумбурные мысли. Вот и прошел его первый бой, да еще и с нежитью. А он половину провалялся мертвой тушкой, половину проблевал в сторонке. Боярич грустно вздохнул. Богатырь из него аховый выходит. Подошел к верному коню, обнял за морду.

— Вот и отдохнули, Бурушка. Там такое было. А я. Эх!

— Не печалься, вьюноша! — подкрался со спины незнакомец. — Какие твои годы. Я вот свой первый бой вообще не помню. Как тюкнули по темечку в начале свалки, так все время и провалялся без сознания. Очнулся уже, когда все кончено было. Ничего о том бое не помню. Зато до сих пор в кошмарах сниться, как из братской могилы выбирался. Хорошо еще зарыть не успели, а меня на самом верху оставили, — бодрым, абсолютно не соответствующим сказанному тоном выдал он.

Ростислав содрогнулся, представив эту картину. Выдавил бледное подобие улыбки. Затем спохватился, отвесил поясной поклон и выпалил:

— Благодарствую тебе, добрый человек, за жизнь мою. Я, Ростислав, боярина Вячеслава сын, по гроб жизни тебе обязан буду!

— А это брось, вьюноша! — неожиданно жестко оборвал его мужчина. — Не нуждаюсь я ни в жизни твоей, ни в благодарности. Если не заметил, мной тоже закусить были не прочь. Одного ты уложил, одного я. Так что квиты.

— Как скажешь, — слегка обиделся Роська. Он к этому по обычаю, со всею душой и благодарностью. А он вот так резко, да не добро.

— Меня можешь Воем звать, если звать захочешь. В Китеж свой путь держу. Ты, случаем, не туда же едешь?

— Туда. Хочу доблесть свою проверить и в войско против Кащея вступить!

— В таком случае, вдвоем ехать то сподручнее будет, как считаешь?

Ростислав согласно кивнул и нерешительно улыбнулся новообретенному спутнику. Тот ухмыльнулся в ответ и задумчиво посмотрел на харчевню.

— Но сначала нужно здесь закончить. Обожди-ка, — он не на долго исчез в доме, вернувшись с двумя наскоро сооруженными факелами. — Нужно сжечь поганое место, для надежности.

Они отвязали лошадей, отвели их подальше. Запалили харчевню с четырех концов. Сухое дерево занялось быстро. Вскоре гигантский костер занимал пол неба, пыхая жаром и рассыпая вокруг золотистые искры. Глядя на зарево пожара, Ростислав задумчиво сказал:

— А ведь корчмарша вела себя совсем как живая, разговаривала, улыбалась. А когда я ее напарника упокоил, так завопила, как будто ее саму по-живому резали.

— Только не говори, вьюноша, что ты их пожалел, — заломил бровь Вой.

— Ну, может они не хотели бы никого убивать. Я слышал, нежить всегда голодна и вот. — парень замялся.

— Они предпочли цепляться за свою не жизнь ценой десятков чужих судеб. Это был их выбор. Сегодня они заплатили его цену, только и всего, — тихо и задумчиво произнес мужчина. Роська подумал немного и молча кивнул. Это было справедливо.

Вой скинул утащенный из харчевни мешок, раскрыл, подставил содержимое свету.

— Ну-ка, вынесли мы хоть что-то полезное? Фу, погань! — зло воскликнул он, отшатываясь.

Ростислав заглянул, соратнику через плечо. В мешке обреталась гречка, но, если бы только она одна. Среди черных, откровенно плохих зерен копошились отвратительного вида личинки, виднелись бледные коконы. А прямо в лицо склонившемуся над мешком Вою вылетела парочка жирных мух.

В сердцах сплюнув прямо в мешок, мужчина потуже завязал горловину и с размаху зашвырнул его в огонь.

— Ну и пекло с ней, — буркнул он, подозрительно покосившись на подрагивающего от ели сдерживаемого смеха Ростислава. Веселье его было слегка истеричным, но после такой ночки это простительно.

— Одни расходы! Такую рубашку порвал. Совсем новая была. Эх, — вздохнул Вой, рассматривая дыру в подоле рубахи. — Поехали, пожалуй, отсюда, Ростислав. Лучше заночуем в поле, чем в мертвом месте. Эй, Морок!

Он свистнул, подзывая коня. Легко, не касаясь стремян, взлетел в седло черного зверя. Роська, все еще похихикивая, оседлал Бурку. Им предстояла долгая дорога.