Глава 35. Иногда приходится признавать правду (1/2)
День Мартина привычно начался с приготовленного женой завтрака и чтения новостей, однако сегодня безмятежность выходного дня разбавлялась поглядыванием на часы. Скоро должна уйти гулять с детьми Несса и прийти Роза. Когда она в последний раз инициировала встречу? О чём так внезапно решила поговорить?
Несмотря на натянутые отношения, Мартин оставался её отцом. А потому беспокоился. И всё-таки не хотел окончательно обрывать связь, но если Роза придёт именно за этим? Очень сомнительно, что она решила вдруг помириться. Родительские разрешения или советы ей тоже давно не нужны и неинтересны. А если что-то серьёзное случилось? Но со многим Роза предпочла бы, стиснув зубы, справиться сама. Если бы новость какую рассказать решила, так написала бы. Тогда какая беда заставила поступить иначе?
– Мартин, мы пошли! – раздался из прихожей голос Нессы.
Он вышел поцеловать её в щёку на прощание. Улыбнулся Еремии и Сантери, так и норовящим то шапку скинуть, то шарф развязать. Дети хоть и не выздоровели до конца, но чувствовали себя гораздо лучше, вот Несса и решила не держать их в четырёх стенах.
– Слушайтесь маму и не расстёгивайте куртки, а то снова будете пить ту горькую микстуру, – наказал строго, пригрозив пальцем. – Ну, давайте. Хорошей вам прогулки.
Закрыв дверь, Мартин вернулся на кухню и снова посмотрел на время. Осталось минут пятнадцать. Хоть бы ничего не случилось. Пусть лучше Роза решила в лицо сказать, что больше не дочь ему и видеть отныне не желает. Он позорно упустил возможность стать для неё хорошим отцом – сколько ни сожалей, это уже не исправить, не загладить никакими извинениями; меньшее, что мог Мартин – принять решение Розы, смириться. Но даже предложи она играть в чужаков, он хотел, чтобы жизнь её складывалась хорошо. Без бед, нужды и предательств. И без мужчин, похожих на него до сорока.
Два поворота ключа. Дверь открылась, но Мартин не стал выходить. Ведь знал, кто именно пришёл, и что его «гостеприимное приветствие» даже вежливости ради не сдалось. Лучше пока посуду в раковину убрать.
Роза всегда открывала дверь своим ключом. Мартин очень удивился, когда Несса даже не предложила, а настояла сделать комплект и для неё. Вторая жена первое время пробовала поладить с Розой, но быстро опустила руки и старалась лишний раз не взаимодействовать. Третья невзлюбила и слишком явно показывала, насколько ей не нравится присутствие Розы дома, а когда та ушла жить к парню, предложила сменить замки, на что Мартин ответил бескомпромиссным отказом. С Нессой он был уже почти семь лет, и она до сих пор не оставила попыток поладить с Розой, хоть и старалась не навязываться. Удивительно мягкосердечная женщина.
– Тут только мы? – опустив приветствия, спросила Роза, заходя в гостиную.
– Да, они недавно ушли.
Мартин вышел из кухни, обогнув разделявшую комнаты барную стойку, приставленную к короткой деревянной перегородке. На первый взгляд, Роза была в порядке. Как обычно раздражённая, всё ещё похожая на подростка в стадии бунта, но целая и, судя по всему, здоровая, поэтому Мартин позволил себе мысленно выдохнуть.
– Хорошо. Я всё равно надеюсь не задерживаться до их возвращения.
– Так о чём ты хотела поговорить?
– О маме.
Мартин скрестил руки на груди и с тяжёлым вздохом закатил глаза, стараясь сохранять спокойствие. Да, что-то у Розы явно случилось. Помутнение рассудка. Иначе не объяснить, почему она специально пришла поднять ту самую тему, с которой начиналась большая часть их конфликтов. Ничего нового друг другу тут не скажут, к согласию не придут, а просто сидеть и обсуждать эту вертихвостку он не хотел. Лучше бы и вовсе забыл, но…
Нет-нет, сейчас для него существовала только Несса и любил он только её, но первая жена отхватила слишком большой кусок сердца и памяти, обосновалась прочно, что так просто не вычеркнешь. Для кого-то вроде Мартина решиться завести семью – Роза не была случайным ребёнком – в двадцать лет, ещё даже вуз не окончив, тот шаг, который не сделаешь без действительно сильных чувств.
Роза посмотрела мимо него и нахмурилась. Мартин проследил за направлением взгляда. Опять решила прицепиться к чучелу? Да, цвет меха правда перекликается с волосами Линнеи, но с каких пор какая-то лисица – надругательство над памятью? И о каком надругательстве может идти речь, если Линнея самым бессовестным образом свалила, не удосужившись хотя бы через время что-то сказать, и наверняка жила себе счастливо с новой семьёй? Или новыми мужчинами.
– О маме и о твоём ебучем подарке, – добавила Роза.
– И как они связаны? Только вот не надо снова про память задвигать.
– А ты прекращай задвигать про блядки!
– Ты пришла говорить или кричать? – спросил Мартин, уже не пытаясь скрыть раздражение. – Если решила просто кидаться обвинениями и голословными утверждениям, давай не тратить время друг друга.
Атмосфера накалилась. Обычно уютная гостиная ощущалась полем боя, а воздух будто в любой момент мог заискрить. Напряжение в позах сообщало, что если бы в этот раз рядом снова стояла чашка, никто бы не смог гарантировать её сохранность.
– Они не голословные, – возразила дрогнувшим голосом.
– С чего бы? Или доказательства есть? Ну так покажи.
Объективно говоря, у него из доказательств тоже было только то, что Линнея часто крутилась рядом с другими мужчинами и строила глазки. Но так даже Каспер, не любящий спешить с выводами, согласился, что она могла в итоге уйти к другому! Только Роза упрямо отказалась верить в предательство мамы. Её можно понять, только нет в реальности святых, и приходится принимать горькую правду.
– Да потому что это! Это… – крикнула Роза, но запнулась, будто подавилась словами и эмоциями. Отчаяние, гнев, слёзы, – всё пыталось вырваться из неё в один момент. – Это чучело и есть мама! – выпалила, собрав все силы.
Тяжело дыша, Роза закрыла лицо руками и выбежала из комнаты, столь сильно хлопнув дверью, что та открылась обратно. Ошеломлённый резким выпадом Мартин смотрел на то место, где только что стояла дочь, а после медленно перевёл взгляд на лису. Нет, правда, где же это Линнея?.. Да, шерсть такого же красновато-рыжего оттенка, да глаза цвета морской волны. Но ведь глаза – просто стекляшки, а мех… Это всё равно всего лишь лиса! Ладно затирать про память, но как Роза додумалась из-за схожих цветов назвать её матерью? Даже если Линнея так бессовестно поступила с семьёй, нужно иметь хоть какое-то уважение к вырастившей тебя женщине и не приравнивать к чучелу!
Мартин думал, какими словами вправить мозги своей взрослой, но непутёвой дочери, как вдруг в комнату вбежала лиса. Красно-рыжая, только глаза – синие. Она запрыгнула на полку и села рядом с чучелом, тяжело, осуждающие смотря на Мартина.
Откуда зверь взялся в квартире? Сбежала от соседей? Но ведь входная дверь… Прошмыгнула, когда выходила Роза? Только Мартин не слышал, чтобы открывался замок.
– Роза? – он, не думая, задал первый пришедший в голову вопрос.
Лиса кивнула в ответ. И спрыгнула на пол, обращаясь человеком. Так быстро, словно лиса была иллюзией.
– Мы – оборотни. Четырнадцать лет назад маму застрелил браконьер, – холодно сказала Роза, не отводя прожигающего взгляда. – А ты… Ты мало того, что смеешь насмехаться над её памятью, красоваться чучелом, так ещё!.. – Хлопок ладонью по стене. – Ты обвиняешь её в уходе из семьи, в изменах, но это ты сменил три жены! Это ты пошёл налево ещё в браке!
– Но как это…
– Возможно. Всё очень даже возможно. Не веришь – спроси у Каспера. У него для тебя найдётся ещё пара новостей.
– У Каспера? – Мартин ничего не понимал, разум не успевал переварить и принять информацию, только цеплялся за отдельные слова и порождал заторможённые реакции.
– У него. Нет, про маму дядя тоже долго не знал. Зато теперь знает кое-что ещё. Сами обсудите. И доказательства… – Роза достала из нагрудного кармана рубашки два листка, развернула их и чуть ли не пихнула Мартину в лицо. – Есть. Думаешь, фальшивка? Наклепала сама в редакторе? Будешь готов поверить – увидишь оригиналы. Только могилы нет. Поэтому очень надеюсь, что ты дашь похоронить чучело. Мама заслужила упокоиться по-человечески, а не стоять декором.
Он растерянно смотрел на копии решения суда и свидетельства о смерти с очень уж близкими датами. Форма второго отличалась от общепринятой и там тоже было указано, что Линнея оборотень, но в остальном бумаги выглядели слишком достоверно. Слишком. Кровь отхлынула от лица, и пришлось ухватиться за спинку дивана, чтобы устоять.
Роза бросила листы на столик и прошла мимо. На миг в её взгляде промелькнуло искреннее сочувствие.
– Мне жаль. Правда, – вот и всё, что она сказала, прежде чем выйти из комнаты.
Скоро захлопнулась входная дверь. Мартин остался один, объятый звенящей тишиной опустевшей квартиры. Потерянно смотрел на чучело, всё ещё пытаясь отрицать правду, отчаянно не желая её принимать. Слова об оборотнях отошли на второй план, просто не нашлось сил подвергнуть их сомнению – настолько сильно выбило из колеи подтверждение смерти.
Тяжело, больше напоминая безвольную куклу, Мартин опустился на диван. Схватился за голову, локтями упёршись в колени. Подсознательно он давно понимал, что Роза говорит правду: не стала бы она просто так называть Линнею мёртвой. Но… До последнего не хотел верить в этот вариант. Да, злился из-за ухода, да, считал предательством, которое не смог бы простить, но никогда не желал Линнее смерти.
Годы брали своё, и в ответ на шокирующую новость разогналось сердце, заболела голова и сдавило грудь, только Мартин не замечал всего этого. Уставился в пол невидящим взглядом и чувствовал, как внутри расползается трещина. Он так привык жить с мыслью, что Линнея где-то там счастливо живёт с другой семьёй, о них не вспоминая. Раздражался из-за этого. Что исчезла трусливо, что и его променяла на другого, и дочь бросила. Но повторял себе: «Зато она жива». Спустя годы большего уже и не требовалось.