Глава 35. Иногда приходится признавать правду (2/2)
Только всё оказалось иначе. А он… Да, это он предал. И надругался над памятью. Надумывал. Наговаривал. Оставил, бросил дочь наедине с горем. Просто не был хорошим отцом. Не заботился о самом ценном, что оставила ему Линнея.
В комнату вошла Несса. Мартин и не заметил, как она успела вернуться и уложить детей. Подошла тихо и села рядом, глядя обеспокоенно. Он посмотрел на неё и снова отвернулся к полу.
– Линнея… Правда умерла… – сдавленно пробормотал, опуская руки.
Ничего не говоря, Несса обняла его. Живое тепло рядом немного привело в чувство. Мартин дотянулся до оставленных Розой листов, сложил и убрал в карман домашних штанов – не стоит пока светить упоминанием оборотней.
– Пусть и запоздало, но давай проводим её? – предложила Несса, всё ещё прижимаясь к Мартину.
– Ты не против? Она всё-таки…
– Близкий для тебя человек. Я не против. И не хочу оставлять тебя переживать потерю в одиночестве. Мы живы и рядом. И ты нужен нам здесь.
Мартин коснулся губами её лба и обнял в ответ. Хоть и чувствовал себя плохо, говоря о первой жене с нынешней, так явно показывая, что так и не смог до конца отпустить, всё-таки понимал: Линнея тоже сказала бы жить дальше и не оставаться одному. И если бы мертвецы могли заглядывать в гости с того света, она бы искренне порадовалась, увидав новую семью.
***
Азалия отошла от окна и снова посмотрела на переписку с Розой. Та сообщила, что разговор состоялся, но говорить об итогах рано, и если дома всё спокойно и помощь пока не нужна, то она бы задержалась. Сложно сказать, попадают ли появления иных сущностей под «всё спокойно», но помочь бы Роза тут ничем не смогла, а вот объяснить ей ситуацию, если увидит что-то не то, окажется затруднительно, так что пусть лучше проверится, раз нужно.
Рон сейчас спал. Всё также беспокойно и беспробудно. После разговора с Родоном в сознание больше не приходил, хотя прошла уже пара часов. Впрочем, не отпустило за это время и впечатление, оставленное встречей. Хоть и не испытывала Азалия благоговения в присутствии бога, сам факт его появления сильно озадачил. Она-то считала, что Родон и Редрон должны быть единым целым, но оказалось, что раздробленность души задела самую суть. Стоит ли тревожиться? Возможно ли склеить обратно? А, может, это и вовсе норма и связано со стиранием памяти богов при переходе в Мир? С такими вопросами только к Порядку идти, но даст ли он ответы…
«Так ли мне нужно всё выяснять? – спросила себя, опускаясь в кресло. – Но это напрямую касается Рона. Я не собираюсь ходить в Мир, когда со всем закончу, а вот с ним видеться – очень даже. Лучше бы заранее знать, кого могу встретить. И оправдается ли снова его страх проснуться кем-то другим».
Хотелось верить, что появление Реда и Родона никак не отложатся в памяти Рона. А иначе сможет ли он спокойно спать, зная, что страх оказался не беспочвенным? Будь в тебе хоть собственная тёмная сторона, хоть частица бога, нет ничего приятного в потере контроля над телом. Как человек, отказавшийся стать полноценной марионеткой высшей сущности и таким образом скинуть ответственность на другого, Азалия прекрасно понимала желание оставаться собой, вопреки тяжести ноши.
Горло знакомо сдавило из-за вязкой энергии, заполнившей воздух. Раздался вскрик, быстро перешедший в хрип и надрывный кашель. Азалия сорвалась с места и кинулась к Рону. Чернота заполнила ауру, обвила тело и тянулась к горлу, стремилась заползти в рот. Азалия едва успела перехватить руку Рона и помешать вцепиться ногтями в шею в попытке освободиться.
Ведь не получится. И у неё не получилось. В этот раз тьма оказалась настойчивее: не избегала рук, не рассеивалась от долгих прикосновений, но липла к ладоням и жглась, подобно крапиве. А дыхание Рона становилось всё тяжелее, руки холодели, а вены на них темнели. От раздиравшего горло кашля на наволочке остались пятна крови, а на миг открывшиеся глаза оказались полностью затянуты чернотой.
В шаге от паники Азалия схватилась за грудь, почувствовав, как у самой закололо сердце. Не время быть слабой! Почему она не может помочь? Почему должна бессильно наблюдать, как близкий человек может проиграть в неравной схватке жизнь или душу? Должен быть хоть какой-то толк от непрошенных способностей!
Ладони коснулись прохладные грани, а боль в сердце прошла. Азалия убрала от груди руку и увидела на ладони прозрачный кристалл-двухголовик. Подобный тому, что помог дойти до Порядка. Значит, его нужно было призвать? Как чудесно и своевременно, вот только инструкцию по применению никто не приложил! Как вообще этим куском магического камня что-то очистить?
Времени придумывать варианты не было, и Азалия рискнула просто сунуть его в самое сердце шипящей, бурлящей, визжащей тьмы. Разлетевшиеся в сторону брызги колко ударили по коже, чуть не попали в глаз. В попытках заставить убрать руку тьма пустила жгучие импульсы под ногти. Азалия охнула и сцепила зубы. Раз так сильно сопротивляется, значит, она действует правильно. Нужно продолжать. Нужно ждать.
Кристалл темнел и мутнел, а вместе с этим снова становилось тяжелее на сердце, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что доводилось испытывать в прошлом. С той, что вцепилась в руку, оставляя невидимые глубокие раны. В один момент что-то так сильно пустило когти в предплечье, что в глазах потемнело и проступили слёзы. Но когда зрение вернулось, чернота отступила, а аура стала гораздо спокойнее.
Азалия посмотрела на кристалл, теперь больше похожий на дымчатый кварц, чем на горный хрусталь. Отчего-то она знала, то при следующем призыве он снова окажется чистым. Ладонь к груди, слабый укол в сердце, и вот уже от камня ничего не осталось.
Обессиленно Азалия легла рядом с затихшим Роном. Никаких видимых травм на предплечье не было, но хотелось свернуться в клубок и тихо захныкать от боли. С неё будто кожу попыталась содрать, брызнули кислотой, а под ногтями побывали иголки. И, да, друг несомненно того стоил. Она бы попыталась его освободить, даже зная, с чем именно столкнётся. Но… Когда уже сама Азалия перестанет страдать? Почему всё спасение сводится к тому, что ей страшно, больно и приходится наблюдать и ощущать ужасы, для хрупкой психики не предназначенные?
«Сама согласилась», – с укоризной напомнила память.
Да, сама. Потому что альтернативы такие, что их, считай, нет. Нельзя это в полной мере назвать согласием и выбором. Как и нельзя считать, что страдать – это нормально. Неважно, насколько благая и важная цель.
Неизвестно, сколько прошло времени. Оно растягивалось до вечности из-за того, насколько медленно затихала боль в руке. Слёзы успели высохнуть. Азалия просто лежала с закрытыми глазами и старалась ровно дышать, прислушивалась к дыханию Рона. Становилось легче от осознания, что хоть ему полегчало.
Чужие пальцы осторожно погладили по волосам. Азалия открыла глаза и поймала взгляд Рона. Кажется, он ещё не до конца проснулся, зато точно был собой. Хотелось бы сказать: «С возвращением», – но не стоило, следовало бы сесть, но не хотелось.
– Тебе что-нибудь нужно? – поинтересовалась вместо этого.
– Обнять тебя, – судя по голосу, Рон точно ещё не вернулся в реальность полностью, а иначе бы не озвучил такую просьбу.
Азалия понимала это и могла бы сделать вид, что ничего не слышала. Если бы желала. Но она подползла ближе и положила голову Рону на грудь. Слегка улыбнулась, услышав ровное, хоть и ускоренное, сердцебиение. Она то и дело проверяла пульс, пока ауру штормило, и тогда он очень жутко скакал. То разгонялся так, что со счёту собьёшься, то почти пропадал. Сейчас же это был просто ритм взволнованного человека. Прямо как у неё.
Кольцо тёплых рук заставило приподняться и устроить голову на плече. Макушки коснулись губы, послышался протяжный выдох. Судя по напряжению, прошедшему по телу, Рон начал просыпаться окончательного, и первым порывом хотел отстраниться, но так и не сделал этого. Тихо и безрадостно рассмеялся.
– Ты должна меня оттолкнуть, – прошептал в волосы.
– Почему?
– Потому что я сам не могу отпустить.
– Так держи. Я не против. – Против тут было только смущение, на которое сейчас не осталось сил.
Послышался тяжёлый вздох.
– Аззи, тебе не нужны проблемы в лице меня. А они будут, если продолжу заходить далеко.
Азалия приподнялась на локтях. Несмотря на отсутствие опыта в любви, она поняла, что видела в направленном на неё взгляде. И, кажется, начала понимать, о каком единственном человеке из прошлого шла речь. Поэтому коротко поцеловала в колючую щёку и с улыбкой мотнула головой. Рон замер. Сглотнул.
– Если причина в этом – не отпущу. Проблемы… Нет, не станет больше. Я уже подписалась на них.
– О чём ты?..
– То, чем я занята, то, из-за чего мы жили вместе… Это дело в равной степени связано со многими людьми, но помощь одному конкретному человеку занимает особое место. Мне нужно очень постараться ради него. Если я хочу, чтобы и у него был шанс на счастье, мало решить основную проблему. Этот человек – ты. Я уже решилась влезть в то, что непосредственно влияет на тебя. В то, из-за чего ты видишь другой мир, из-за чего живёшь в таком нестабильном состоянии, из-за чего пролежал без сознания. Если мы будем держать дистанцию, это изменит только то, что я буду беспокоиться, не видя тебя, а ты будешь грызть себя за действия, в которых нет ничего плохого.
– Вот скажешь же иногда… – Рон вновь прижал Азалию к себе. – Мне сложно вот так перестроить мысли и согласиться, что всё-таки… Можно… Но… Я рад, что тоже… Имею для тебя значение.
– Всегда имел. Даже когда мы находились далеко. Даже когда не общались. Иначе бы не стало такой проблемой снова заговорить.
Азалия слышала, как Рон набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но в итоге промолчал. Вместо слов уткнулся в макушку и начал гладить по спине. Неуверенно, осторожно и так трепетно, что в кои-то веки сердце щемило от нежности, а не от тревоги.